— Откуда ты все это знаешь, Долимар? — не смог скрыть удивления Виамар. Осведомленность главного разведчика уже не вызывала удивления сама по себе, но такие подробности курсорус мог знать только от участников этой запутанной темной истории.
«Не мог же он все это предвидеть и внедрить своего человека туда заранее? — спросил сам себя Виамар, внутренне восхищаясь умениями курсоруса. — Или мог?»
— Эти сведения от солханцев, ваше величество, более я сказать не могу, — соврал Долимар, не моргнув и глазом. Конечно, это было только частичной ложью — солханцы и вправду слили ему много интересных сведений за последние сутки, что, конечно вызывало лишь больше подозрений. Но подробности были совсем из другого источника. — Убить мэйров и уничтожить их корабль мало кому под силу. Но есть интересное совпадение — из города в нужное время ушла одна из сильных банд Ночной гильдии, которая, в принципе, могла провернуть такое при должном везении и помощи. А сегодня эта же банда тихо прибывает обратно.
— Твои делишки с Ночными и прочим сбродом могут плохо кончиться, — грубо сказал король. Ему никогда не нравилась позиция Долимара в этом вопросе, но тот упрямо отстаивал свои методы работы, не раз доказав их пользу. И все же Виамар каждый раз при удобном случае выказывал свое недовольство.
— Мои делишки помогли Короне делать всю грязную работу чужими руками, ваше величество, — спокойно ответил курсорус, уже привыкший к таким постоянным нападкам не только со стороны короля, но и канцлера. — А грязи в последнее время становится только больше.
Виамар слабо махнул рукой. У него не было сил и желания дальше спорить с Долимаром.
— Два мэйра с корабля тоже рядом, в Трущобах за городской стеной, — как ни в чем не бывало продолжил курсорус. — За ними следят мои люди, они же сделают так, чтобы их встреча не состоялась, хоть мне и крайне любопытно узнать, чем бы это закончилось. У меня есть много соображений по этому поводу, но я не буду утруждать вас ими.
— Я доверяю в этом деле тебе, Долимар, — король был поражен открывшейся информации и не скрывал удивления. Было ли что-то в Даворе, о чем курсорус не был извещен? — Что же это такое? Мэйры и Ночные в нашем городе готовят взрыв? Хотят повторить то, что они провернули в Вамуте?
Увидев на примере Вамута, как можно всего одной удачной операцией победить в тяжелой войне, многие правители поняли, насколько они были уязвимы для врага. Осознание того, что шпион мог пронести в покои правителя амулет, накачанный магией, и взорвать его, заставило всех первых лиц во всем мире усилить охрану и тайные службы. Конечно, сами по себе покушения с помощью магии были не в новинку сильным мира сего. Но всякий раз это был выверенный и точный удар в нужного человека. Изредка под удар попадало ближайшее окружение. Влиятельные люди полагались на свою охрану, которая и близко не подпускала подозрительных личностей к своим хозяевам. А как уберечься, когда тебя могло похоронить заживо под обломками, к примеру, храма, куда ты зашел помолиться? Замки и резиденции стали неприступными крепостями, куда было невозможно попасть постороннему человеку. Вводились строгие запреты на магию и артефакты, круглосуточно дежурили маги, выискивая нарушителей. И все же никто не чувствовал себя в полной безопасности.
Долимар понимал опасения короля, но был уверен, что сумеет победить мэйров. Он знал о них и был готов к их появлению. Какими бы они ни были сильными мэйрами, у него хватало специально обученных людей, способных противопоставить непрошеным гостям равную силу. Сперва, только узнав о мэйрах, он хотел перехватить их за стенами Диссы, но подумав, решил подождать и посмотреть, что будет, когда мэйры и Ночные встретятся. Тем более что далеко не он один знал о мэйрах и проявлял к ним интерес, а значит, при должном мастерстве в сачок, подготовленный для солханцев и Ночных, можно было поймать и другую интересную рыбешку.
— Настали тяжелые времена, ваше величество. Враги вокруг нас, и им не терпится пустить нашу кровь, — Долимар откинулся на спинку стула и сцепил пальцы у живота. — Изменилась и стратегия войны. Честный бой уже мало кому интересен.
— А что же друзья? — спросил король, все еще потрясенный услышанными словами главного шпиона. — Они у нас остались?
— Радэн будет стоять в стороне, как всегда. Им нет дела до того, что происходит за их горами, — вздохнул Долимар и покачал головой из стороны в сторону. — Шеридан… Шеридан отверг наше предложение, ваше величество.
— Этого стоило ожидать. Вездесущие карлики, направляющие руку короля Феломаста, не пойдут нам на помощь. Они не простят нам то, что мы отказались платить им долги нашего папаши!
— Дело не только в этом, ваше величество, — тактично вставил Долимар, делая себе в памяти очередную пометку. — Положение дел на сегодня таково, что кразорская армия, вставшая на распутье между Давором и Шериданом, выбрала нас как более легкую и лакомую добычу. Шеридан может спокойно пересечь свои болота и зайти кразорцам в тыл. После войны с нами, кто бы им ни помогал, церковники будут сильно ослаблены. Шериданцы могут подмять под себя весь север, если у них хватит хитрости и наглости. Говорят, погорцы уже ищут выход на Басуг, чтобы переманить их на свою сторону. Это все весьма и весьма отвратительно. Но также это дает нам немного времени. Глава кразорской церкви епископ Кламион тоже понимает это. Он осторожен и хитер, и не предпримет опрометчивых шагов, как это случилось с Вамутом. Кразорцы застряли на чужой территории, выжженной ими дотла. В армии кончается провизия, и это подгоняет их. Но они скорее будут нести потери от голода, чем опрометчиво кинутся на штурм нашей границы. Ведь только глупец будет ждать, что перейдя границу, он окажется в амбаре, битком набитом едой и грудастыми девками, а не на выжженной хозяином полосе. А Кламион далеко не глупец.
Долимар и Виамар еще долго обсуждали накопившиеся дела. Единственное, о чем так и не сказал курсорус вслух — в чьи руки могли тянуться нити вскрытого заговора. Реакция Виамара была предсказуема. Сперва стоило найти стальные доказательства для своих домыслов, а уже позже озвучить их королю, который никогда не верил словам. С другой стороны, можно было принять волевое решение и взять ответственность на себя. В конце концов, это было неотъемлемой частью его работы.
А тут и вовсе дело принимало серьезнейший поворот.
Как бы то ни было, канцлер был родным человеком для них обоих. Хороший наставник и прекрасный воин, первым поддержавший сводных братьев в их стремлении спасти страну, оказавшуюся в нищете и долговом рабстве. Его возможное участие в заговоре казалось Долимару бредовой выдумкой, злой шуткой.
Долимар покидал покои короля с тяжелым сердцем. Виамар был еще слишком слаб, и, по словам Анабэль, восстановление могло затянуться еще на месяц. А между тем, враг не собирался выжидать так долго. Завтра, после подписания документа, канцлер станет фактическим преемником Короны. Что он предпримет после этого? Доделает начатое? Нужно было действовать быстро и решительно.
«Как всегда, плету интриги против родственников», — грустно усмехнулся про себя Долимар, покидая дворец Трэйдоров, и направился в сопровождении телохранителей в Башню Правосудия, одну из четырех больших башен внешней стены дворца, в свой рабочий кабинет, часто служивший ему и спальней, и обеденным залом. В кабинете он сел за просторный стол и, скинув сапоги, стал ждать рассвет, погруженный в свои тревожные размышления.
Глава 9
Первые лучи солнца появились из-за морского горизонта на востоке и коснулись парусов десятков кораблей, дрейфующих в гавани Диссы. Свет стал быстро заливать забитый складами и дешевыми тавернами порт. В рассветный час порт уже был заполнен шумом и толкотней своих обитателей, большая часть из которых проснулась задолго до восхода и уже работала, а оставшаяся часть только собиралась отойти ко сну после ночных приключений. Первые лучи на мгновение задержались на высоких стенах, охватывающих кольцом внутренний город, и, взлетев по массивной кладке, устремились дальше, по крышам аккуратных домов и верхушкам высоких деревьев, до самой Рассветной площади, раскинувшейся перед дворцом Трэйдоров.
Кабинет Долимара находился на втором этаже Башни Правосудия, которая располагалась у восточной стены дворца, недалеко от главных ворот. Башню Правосудия полностью занимало ведомство Долимара — служба курсоров, выполняющих обязанности тайной полиции, разведки и шпионажа. В ней были отлично оснащенные оружейные комнаты, просторные казармы и столовые. Все в Диссе знали, что башня также имела подземелье, глубокое и извилистое, практически полностью изолированное от остального мира. Там располагались допросные, пыточные и простые камеры, редко страдающие от недостатка постояльцев.
Курсорус, так и не сомкнувший ночью глаз, прищурился, когда солнце осветило его изможденное лицо, встал и подошел к распахнутому окну. Долимар глубоко вдохнул утренний прохладный воздух и слабо покачал головой, прогоняя подкрадывающуюся сонливость. Неотложных дел было слишком много. Нужно было разобраться с этими дархумовыми мэйрами в Диссе, и потом он позволит себе поспать несколько часов.
Даже себе Долимар не мог признаться, что растерян, и до последнего пытался обманывать себя тем, что всему виной была нехватка сведений, которую, со дня на день, должны исправить его шпионы. Но время шло, а доносы его людей становились все тревожнее. В глубине души стала зарождаться мысль, пропитанная отчаянием и страхом. В стране происходило что-то плохое. И он, при всем своем желании, никак не мог повлиять на это.
В день, когда его внутренние принципы дрогнули, Долимар попытался оставить все, как есть. Он отмахнулся от всех своих подозрений, показавшихся ему в тот момент, когда произошло покушение на Виамара, абсурдными. Он неосознанно подменял факты или искал им другие толкования, придумывал оправдания чужим поступкам. Он на многое закрыл глаза.
Так продолжалось недолго. Через несколько дней в его руки попала злосчастная записка. Один-единственный донос перечеркнул все.
Человек, которому он доверял, который растил его с детства, оберегая от бед, в избытке устилающих путь королевского бастарда, оказался предателем.
Долимар отказывался верить этому. Но знал: все, что было сказано в том доносе, было правдой. Канцлер стал именно той недостающей деталью в этой сложной мозаике. Стоило только Долимару прочитать шифрованный донос, и все встало на свои места. Конечно, он подозревал, что главными вдохновителями заговора окажутся высокородные дворяне, и знал уже три имени, которые могли подойти на эту роль, но все оказалось гораздо сложнее. Это было просто невозможным, но было именно так. Именно дядя, родной младший брат короля Мерга, всегда был добр и заботлив к нелюбимому бастарду. В детстве Оквус с неохотой рассказал ему о его матери, обычной служанке, попавшей под руку пьяному королю.
Зная жестокий нрав Мерга, беременная девушка набралась храбрости и упала на колени перед его братом, Оквусом, боясь за свою жизнь и жизнь еще не родившегося ребенка. Что-то в плачущей служанке с проступающим животом тронуло сердце канцлера, который в то давнее время был лордом, командующим армией. Он укрыл ее в своем замке, вдали от столицы, а когда родился мальчик, выдал его за своего бастарда. Роды были тяжелыми, даже личные лекари Оквуса не смогли спасти мать, пожертвовав ею с ее согласия, ради жизни сына. Люди, зная о суровом нраве Оквуса, боялись сплетничать об этом, а чуть позже история стерлась сама собой, и мальчонка рос в безопасности. Когда ему исполнилось десять, в гости к дяде приехал юный Виамар, наследник даворского престола. Мальчики быстро сдружились, но Оквус не спешил открывать им тайну. Лишь много позже, когда восстание, прозванное в народе войной Отца и Сына, закончилось смертью Мерга, а они втроем стояли в королевской усыпальнице над мертвым телом, канцлер признался.
— Похороните его в мавзолее Трэйдоров, хоть он и был ужасным правителем. Сделайте это вместе, ведь он был отцом вам обоим, — сказал тогда Оквус и оставил изумленных сводных братьев наедине с обезглавленным телом тирана.
Долимар мог бы вспомнить еще много случаев, когда дядя помогал ему и брату, нередко спасал от смертельной угрозы. Но тем больше ему не верилось в происходящее. Разум понимал, а сердце не принимало. Не мог он предать их, ну не мог! Это было абсурдно и лишено смысла, но только на первый взгляд. Словно та картина, которую он увидел случайно в детстве, в доме канцлера — если смотреть близко и прямо, то ты видел простой портрет красивой женщины. Но вся картина была усеяна мелкими штрихами и странными линиями, которые складывались в совершенно другую картину, если ты отходил на несколько шагов назад. Красивая женщина, полная сил и здоровья, менялась на сгорбленную старуху, страшную и отталкивающую. Так было и с Оквусом — стоило только представить его во главе заговора, поставить его на это место и чуть раскинуть мозгами, как многое становилось понятным и логичным.
И все же, надо было отдать канцлеру должное, действовал он тонко и едва заметно. Не попади этот дархумов донос в руки Долимара, он бы все еще оставался в неведении. Люди, занимающие важные, ключевые посты, давно были или подкуплены им, или заменены на преданных людей. Все они были чисты перед законом, и Долимару не за что было к ним подцепиться. На прямые разговоры те лишь вежливо пожимали плечами, правдиво изображая непонимание. Помимо этого, за последние две недели через Нижний Королевский Совет, где Оквус занимал пост председателя, и его слово было решающим, провели уйму законов, мелких и незначительных поправок, на первый взгляд. Но все вместе они постепенно передавали власть и полномочия в руки канцлера и его людей. Была лишь одна маленькая загвоздка в этом грандиозном плане — Виамар выжил. Отчасти Долимар не понимал этого, ведь Оквус не менее рьяно, чем он сам, сражался за жизнь короля, в то время как мог просто тайно и легко добить его в удобный момент.
Возможно, он надеялся, что Виамар не проснется из Тихого Сна? Тогда бы ему не пришлось обагрять руки кровью племянника. Хотя Долимар не верил, что это могло бы остановить так далеко зашедшего Оквуса. Убивший отца убьет и сына.
Но дядя сыграл более дальновидно и тонко — завтрашнее, точнее, уже сегодняшнее подписание королевского указа, по сути, делает его законным преемником Короны, лордом-регентом, которого с радостью признает большая часть двора, высших чиновников и глав гильдий, подготовленных заблаговременно.
Долимар выдвинул ящик стола, отработанным движением убирая хитрую ловушку, и достал пожелтевший лист бумаги. Он еще раз вгляделся в ровные строчки букв, переставленных в беспорядке, на первый взгляд, но не для знающего шифр. Автор уже был мертв, но его предсмертная записка попала в правильные руки.
Когда Долимару стало ясно, что рана короля отравлена, курсоры тут же получили четкий приказ — отыскать всех, кто был рядом с королем в тот день. Нашли всех, кроме лекаря в свите Виамара. Долимар удвоил силы курсоров, усилив их городской стражей, попутно подключив свои связи в преступном мире столицы, и это дало результат. Обезображенное тело несчастного с перерезанным горлом нашли в сточной канаве на окраине Трущоб, в Крысином городке. Долимару стоило огромных сил перетрясти Трущобы, взялись даже за Ночную гильдию, которую раньше курсоры всерьез никогда не трогали. Вскоре в руке курсоруса оказалась тоненькая, почти невидимая ниточка, за которую он аккуратно потянул. На другом конце этой ниточки оказался глава гильдии эффи, Зендор Блой собственной персоной. Маг-эффи, проводящий в обществе лорда Оквуса слишком много времени и преданно исполняющий его приказы. Это могло означать лишь одно — в деле замешан сам канцлер. Без его одобрения Зендор не посмел бы чихнуть лишний раз, не говоря о попытке покушения на жизнь короля. Зная же характер Оквуса, Долимар понимал, что одним косвенным вмешательством тут обойтись не могло. Такой властный человек мог лишь руководить всем заговором.
Долимар подошел к противоположному от стола углу комнаты, где на деревянной стойке хранились его старые, со времен службы в армии, доспехи. Та самая броня, в которой он встретил свою первую войну. Курсорус провел пальцем по многочисленным углублениям и трещинам на стали. Пощупал местами потрескавшуюся кожу. Как же было просто в то время, когда он еще мог влезть в эти доспехи, — враги впереди, друзья сзади. Он снял шлем и всмотрелся в темнеющие глазницы, словно пытаясь разглядеть там ответы на свои вопросы. Но ответов не было. Ему все придется решить самому, и ответить за это тоже самому.