— Давай… — согласилась Леонидия. — Не люблю возвращаться с полпути, но падать — еще меньше.
Я вытащил карту, развернул, нашел на ней изображение замка Зонненберг, прицелился и… торопливо одернул руку. Словно обжегся.
— Коля… не хочу тебя торопить… но, копье подается… Вытаскивай нас отсюда.
— Боюсь, придется обойтись без волшебства.
— Почему?
— А если карта перебросит только меня? В прошлый раз мы держались за руки. Не хочу рисковать.
— Ну, хорошо… — согласилась амазонка. — Тебе виднее. Что решил?
— Прыгать…
Может, подумав чуть дольше, я бы и в этом варианте нашел изъян, но скрежет наконечника выползающего из расщелины уже был слышен и мне. Так что на раздумья времени не оставалось.
Отступил, насколько смог, разбежался и прыгнул через голову девушки. Молясь об одном, чтобы терраса выдержала… и я сам не поскользнулся.
Получилось. Сапоги бухнули о камень, крошка брызнула из под каблуков, подбитых бронзовыми подковками, отвесная стена больно стукнула в грудь, а потом еще и проехалась наждаком по щеке, обдирая в кровь. Но ухватится я успел, равновесие удержал и полка не обвалилась.
— Есть контакт…
Осторожно развернулся и опустился на колени. Потом лег… Снял пояс, дотянулся и захлестнул его вокруг руки девушки.
— Ну, все… Теперь, если полетим, то вместе.
Потом сел, свесив ноги.
— Готова?
— Да…
— На счет «три» отпускай привязанную руку и тянись…
— Хорошо…
— Один… два…
Хрусть! Древко копья таки не выдержало изменившейся нагрузки и сломалось. Но, это уже не имело никакого значения. Леонидия теперь держалась за мою ногу.
— Отлично… Теперь ползи по мне на верх. Только за нос не хватайся… Это самое хрупкое и больное место.
Какое счастье слышать ее сопение и ощущать тепло рук. Вот только нагрудник мог быть не такой жесткий.
— Ммм… Осторожнее.
— Извини…
Девушка уже проделала весь путь и сейчас занимала положение выше меня. Только подниматься не торопилась. Лежала ничком и тяжело дышала.
— Хорошо, как…
— И не говори… подруга… — во мне тоже все дрожало и подрагивало. — Так и хочется плюнуть вниз. Все, больше я в горы ни ногой. И не уговаривай. Готова к переносу?
— Подожди, подожди! — всполошилась амазонка. Даже подниматься начала. — Ты что, шутишь?
— Какие шутки? Мы сейчас чудом уцелели. А кто сказал, что история не повторится? Только уже с трагичным финалом?
— Нет, нет… Так нельзя. До вершины совсем немного осталось. Неужели тебе не хочется увидеть синего орлана?
Я пожал плечами.
— Жил же как-то раньше?
Девушка решительно поднялась. Глаза горят, щечки разрумянились. Ни следа от пережитого и усталости.
— Хорошо… Тогда жди меня здесь. Я сама поднимусь.
Блин, ну что же вы… за создания такие. Опять применяешь излюбленный трюк? Берешь на слабо, как тех парней в корчме? И, что самое паскудное, прием исправно работает. Не оставаться же мне, и в самом деле, в тылу, когда блондинка геройствует. Это даже для американских боевиков явный перегиб.
— Размечталась… А кому я желание загадывать стану? Если с тобой что-то случится? Нет уж, дорогая, теперь мы будем вместе, как нитка с иголкой.
Слава богу, с чувством юмора у Лии все в порядке.
— Иголка?.. Гм… Мне другое сравнение на ум приходит. Но, тебе лучше знать. В горах быстро темнеет. А нам еще час карабкаться, не меньше.
* * *
Подвергнув наше упорство проверке, дальше судьба уже не устраивала никаких сюрпризов. Кроме самых неизбежных в горах… Так что прогулкой восхождение на вершину тоже не назову. Пришлось попотеть и попыхтеть. Особенно, когда до цели осталось метра четыре по вертикали.
Странный шум мы и раньше слышали, но в горах всегда шумно. То ветер вдруг окликнет, заблудившись в расщелинах. Или камешки, скатываясь и срываясь вниз, запричитают на разные голоса. Ругаясь громкой скороговоркой или жалуясь свистящим шепотом. Так что мы особо не прислушивались. Пока почти не забрались на самый верх.
Теперь, когда звуки на вершине уже не смешивались с другими, больше всего они походили на то, что там тяжело ворочается нечто огромное.
— Ты еще не передумала?
Ну, не нравился мне этот звук. Как-то в деревне видел, как мучилась корова, распоровшая арматурой живот. Пока не прирезали… И вот сейчас, мне почему-то вспомнилась именно эта картина. Большое животное, из которого постепенно уходит жизнь… елозящее в собственной крови и кишках. Опасное как раз последними судорогами.
Вместо ответа Леонидия полезла вверх еще быстрее.
Вот же неугомонная. Или увидеть синего орлана для нее так же важно, как для одного покойного короля Париж? Который стоил мессы.
Хорошо хоть тут удобных выступов и трещин хватает. Есть за что ухватиться и куда ногу поставить. А потом подтянуться. И еще раз… И еще…
— Дева воительница! — негромко произнесла амазонка, достигнув вершины. Она опережала меня ровно на корпус, так что пришлось поднатужиться.
— Ни фига себе за хлебушком сходили…
Весь срез утеса занимало просторное гнездо. Ну, по форме… Потому что до сих пор мне не приходилось видеть птиц, вьющих свои жилища из цельных стволов. Двумя ладонями не обхватить.
Но не эта картина вызвала возглас изумления. А разыгрывающаяся на наших глазах битва. Вернее, уже финал.
Огромная птица сжимала в когтях такую же громадную змею. Настолько большую, что пока гадина не пошевелилась, я принял ее за одно из бревен. Судя по тому, как бессильно волочились по дну гнезда трехметровые крылья, орлан был мертв, а на противоположной стороне гнезда, к стенке испуганно жался синий птенец. Чуть больше курицы…
Наверно, змея заползла в гнездо, когда орлан охотился и только чудом успел вернуться. Он набросился на врага, вонзил в него когти, но не успел выбросить наружу. Змея изловчилась укусить птицу, и ее яд убил орлана. Почти мгновенно. Но и змея не вышла победителем из этой схватки. Орлан даже мертвым не разжал когти, удерживая змею своим весом.
Да и когти, наверное, повредили позвоночник. Потому что гадина шипела, разевала пасть, выстреливая длинным раздвоенным языком, судорожно била хвостом, но при этом, почти не двигалась с места.
— Ах, ты ж сволочь! — Леонидия перебросила себя внутрь гнезда и вытащила саблю.
— Осторожно! — предупредил я ее на всякий случай. — Змея наверняка ядовитая!
— Конечно… — подтвердила амазонка. — Это же черная мамбона. Самая ядовитая и быстрая змея в степях Амазонии. К счастью, они очень ленивы, и большей частью нападают из засады, поджидая добычу в зарослях буераков. Или у водопоя. Но когда сильно проголодаются, могут несколько минут скользить со скоростью гепарда. Обычно, этого хватает, чтобы нанести удар. А от их яда валяться с ног даже носороги.
— Так, может, не стоит с ней связываться? Бери птенца. И воспользуемся картой.
— Обязательно… Только если когда-нибудь хоть одна амазонка узнает, что я видела раненую мамбону и не прикончила ее, — мне никогда больше не сидеть возле костра сестер воительниц.
Понятно… Око за око, зуб за зуб. Видимо, мамбоны убили слишком много дев степей, если амазонки объявили змеям вендетту.
К счастью, Леонидия проявила благоразумие и не полезла на змею в лоб, а зашла сзади.
Лунный Блик сверкнул в воздухе и опустился. Змея вздрогнула, зашипела, укороченный на добрых полметра хвост взметнулся, норовя ударить девушку, но та уже отступила в сторону. Подождала, пока черный обрубок немного угомонится, и снова нанесла удар, отсекая еще один шмат змеиной плоти.
«Хозяин жалел щенка и купировал ему хвостик маленькими кусочками…»
Мамбона забилась пуще прежнего, выгнулась дугой и в бессильной злобе впилась зубами в грудь синей птице. Но мертвый орлан только равнодушно качнул головой, не оставляя змее шансов на спасение.
— Ладно… мсти… — я тоже залез в гнездо. — Попробую птенца поймать… Не знаешь, чем они питаются? Чем приманить?
— Попробуй этим… — Леонидия сапогом отбросила мне под ноги обрубок змеиного хвоста.
— Думаешь? Как бы этот цыпленок от испуга за борт не сиганул. Сомневаюсь, что его уже научили летать.
— Все равно у нас больше ничего нет…
— Резонно…
Я осторожно взял отрубленный хвост за кончик и бросил его ближе к птенцу. Испугается — будем придумывать план «б».
Не понадобилось. Юный орлан издал хриплый клекот, расправил крылья и, как заправский бойцовый петух, бросился в атаку на змеиную плоть. Азартно принялся клевать ее и наносить удары крыльями.
— Ух, ты, какой молодец! Как думаешь, сколько ему?
Девушка оторвалась от шинкования змеи.
— Точно не скажу, но не больше месяца… точно. Видишь, он еще даже не оперился полностью.
Птенец и в самом деле сейчас больше походил на страусенка, чем на орла. Голая шея, пузо в пуху. Длинные, голенастые ноги. В общем, тот еще красавец. Но историю о гадком утенке я не только читал, но и мультфильм видел.
— Эй… — я опустился на корточки, чтобы казаться меньше и не пугать его зря. — Я понимаю… ты тоже хочешь отомстить за мать… или отца. Но давай подождем, пока подрастешь?
Птенец прекратил атаковать змеиный хвост и повернул голову в мою сторону. Слегка наклонив.
— Понимаешь меня, да?
Честно говоря, в мире магии и прочих неожиданностей, я бы этому не удивился.
— Ты умеешь говорить с орланами? — отрубив от мамбона столько, сколько смогла, так чтобы змея не могла до нее самой дотянутся, девушка подошла ко мне.
— Не думаю… Просто, синие птицы достаточно долго сражались бок о бок с людьми. И это должно отложиться в их родовой памяти. Поэтому человеческий голос у птенца не связан с опасностью. Но все же в руки он нам просто так не дастся. У тебя, часом, не завалялось хоть чего-то съестного?
— Сейчас…
Леонидия сняла котомку и пошарила внутри.
— Нам повезло…
Рука вынырнула наружу, сжимая небольшой грязный комок чего-то, даже издалека пахнущего совсем не аппетитно.
— Что это?
— Козий сыр…
— М-да… Я бы такое точно не стал есть, даже умирая с голоду, но птицы не люди… Давай, попробуй угостить малыша. Только не с руки… Этот птенчик вполне способен вместо сыра склевать тебе палец.
— Ты прав…
Леонидия прилепила вонючий комок на кончик ножа и протянула его птенцу.
Юный орлан какое-то время недоверчиво косился на угощение, а потом… бочком, бочком… приблизился. Еще раз взглянул на нас, на сыр — и клюнул. Раздался звук, словно чиркнули железом по железу, и грязно-серый комок исчез. Птенец дернул шеей и проглотил пищу.
— Что ж… если не умрет от несварения, будем считать начало знакомству положено.
Вопреки моему опасению, угощение орлану понравилось. Он тихонько пискнул и требовательно стукнул клювом по все еще протянутому в его сторону ножу.
— Отлично! Ты закончила? Со змеей…
— Да… Теперь, даже если и освободится из когтей, все равно подохнет… Если не от потери крови, то от голода и жажды. Без хвоста ей отсюда не сползти.
— Ну, что ж… Тогда, пора домой. Или, может, все-таки закончим дело? Говорят, змеиный яд дорого стоит.
— Да… Ты прав. Об этом я не подумала. Если доставить лекарю голову мамбона не позже чем через сутки после отрубания, за нее дадут не меньше пятидесяти империалов. А если оставить себе и найти опытного мастера-оружейника, то он сделает ядовитые ножны. И любой клинок, который будет в них вложен, станет таким же опасным, как укус змеи.
— Ха… это мне нравится…
Не стал размениваться на размахивание мечом. Выдернул из гнезда более-менее походящий дрын и с совершенно безопасного расстояния врезал им мамбону по голове. От кровопотери она уже так обессилела, что несмотря на пресловутую змеиную быстроту реакции, даже уклониться не успела. Череп противно хрустнул, но я не поленился нанести еще один, контрольный удар. Правда уже не со всей дури. Фиг его знает, где у пресмыкающихся ядовитые железы расположены. Еще сломаю ненароком… обрызгаюсь.
Леонидия, наверно, подумала о том же, потому что поторопилась удержать меня от третьего удара.
— Все, все… Дальше я сама.
— Не вопрос… Никогда не любил разделывать живность. Даже рыбу… Только грибы… Они хоть и не растения, но не пищат и не смотрят на тебя, когда чистишь…
Леонидия тем временем ловко отчекрыжила змеиную голову от остального туловища, сняла с юбки полоску, зафиксировала морду твари в закрытом виде и только после этого сунула в котомку.
— Шутку вспомнил… Хочешь послушать?
— Конечно… — Лия казалась довольной и расслабленной, словно после хорошего секса. — Птенцу тоже полезно. Пусть привыкает к нашим голосам.
— А, ну если ради него, то конечно… Значит, одна змеюка сильно досаждала лесным жителям. Вот они ее поймали сообща и судят. Большинство требует отрубить голову. И только ящерица, по-родственному, предложила проявить снисхождение и на первый раз ограничиться отрубанием хвоста. И тогда мудрая сова предложила отрубить хвост, но по самую голову…
Лия несколько мгновений хлопала ресницами, а потом звонко рассмеялась.
— По голову… Ой, не могу… по голову…
М-да… Похоже здесь даже самые бородатые анекдоты в новинку. Будет время, издам сборник… того, что вспомню, с поправками на эпоху. Пусть развлекаются…
* * *
Ну, почему все мои знакомые женщины непременно блондинки? Даже если синие и птицы.
Более жуткое место и вообразить сложно. Лесная глухомань… Но не та, где обитают хоть и вредные, но прелестные навки, русалки, дриады и наяды, — а трясина непроходимая, в которой одни только шишиги, кикиморы да болотницы. Может и «добрые внутри», но на лице такие ужасные, что о внутреннем мире с ними поговорить не удается.
Деревья, как после пожара… Черные, скрюченные, почти голые. Если где и трепещет на ветру одинокий листик, то в воображении возникает муха, из последних сил рвущаяся на волю из паучьих силков.
А все из-за неуемного девичьего любопытства, умноженного на детскую непосредственность. Только я раскрыл карту, чтобы найти замок, как Синильга, — уж не знаю, что она там для себя интересного узрела, — прыгнула вперед и клюнула рисунок.
Результат — мы втроем оказались один фиг знает где. При чем, нам он об этом не сказал… А самое поганое — от неожиданности я разжал пальцы, и карта осталась в гнезде.
— М-да… — многозначительно подвел я итог, после того, как синей птице были связаны ноги и крылья, а сам птенчик уложен под ствол дерева, на единственном, вблизи нас, сухом месте. Откуда Синильга и взирала на нас с молчаливой укоризной. Но не шебаршилась. Осознавала, наверное… — Допрыгались.
Леонидия, которая при переносе оказалась стоящей на четвереньках, и, соответственно, плюхнулась в грязь целиком, тоже не лучилась задором и оптимизмом. А то, что она думала по поводу синих орланов, словами не запрещенными цензурой, можно было свести к одной мысли: «Лучше б они все подохли еще сто лет тому… а эту… маленькую… мамбона сожрала раньше, чем мы в гнездо забрались»
Жестоко и несправедливо, между прочим. Если вспомнить, кто именно заставил нас лезть в гнездо.
Короче, если мы отсюда выберем…
Нет, не так. Когда мы выберемся, надо будет сказать Игнациусу, чтобы поставил пароль на все свои гаджеты. А то получается прямо, как в похабном анекдоте про невесту на свадьбе… Не, ну реально. Маг преподнес карту в дар моему высочеству, а в нее тыкают пальцами и клювами, все кому не лень.
— Хорош ругаться, — сделал я попытку угомонить Леонидию. — Птица все равно тебя не понимает. Да и ничего страшного не случилось. После объятий кракозябра из-под мельницы ты выглядела гораздо хуже. Но все равно оставалась самой красивой девушкой… на всю округу. Мне то уж точно нравилась. А сейчас… Трошки мокрая, слегка испачкана. Высохнет и отвалится…
— У тебя скорее… — по инерции начала Леонидия, но быстро прикусила язычок. В мире, где действуют проклятия и наговоры, лучше следить за тем, что говоришь. — Ты понятия не имеешь, о чем говоришь!