После того как дверь за Шей закрылась, Стоун не шевелится. Он наблюдает за мной и не произносит ни слова.
— Я собиралась одеться и перевезти свои вещи сегодня. Не знала, что ты вернулся.
— Нам нужно поговорить, — ответил он.
Да, нам нужно поговорить. Нам нужно поговорить о той ночи, когда он ушёл без единого слова.
Моё горло и рот обмерли. Не могу заговорить. Могу только стоять и ждать, пока он скажет что-то ещё.
— Куда ты планируешь поехать? — Он прозвучал отстранённым.
Мой новый дом — не его дело. Хочу пожать плечами и уйти, но я также хочу побыть рядом с ним ещё немного. Хочу впитать каждую частичку его лица, запомнить его.
Он вздохнул, когда я ничего не сказала. Я борюсь с желанием рассказать ему о моих планах и начать отстаивать их.
Я осознала, что Стоун загадка, и задумалась, знаю ли я его по-настоящему? Это не лишило меня страха, что он навсегда останется в моей голове, моём сердце и моей душе.
Глава Восьмая
БЬЮЛА
— Ты мне доверяешь?
Его вопрос кажется простым, но в то же время невероятно сложный. У него есть секреты. Есть столько всего, что он скрывает. Как я могу ему доверять, когда он не делится со мной всем?
Его глаза отражают искренность и боль. Он умоляет меня.
В этот момент я понимаю, что полностью ему доверяю. Может, это и глупо или наивно. Даже если Уилл и его сын, я знаю, что есть причина, почему он позволяет своему отцу воспитывать его. Стоун всегда был ответственным, когда совсем не должен быть.
— Да. — Мой голос был уверенным и без ноты сомнения. Признание в моём доверии к нему позволило мне освободиться от собственных страхов. Я не боюсь темноты, скрывающейся в нём. Я без сомнения знаю, что Стоун совершенно не похож на своего отца.
Напряжённое тело Стоуна расслабилось, и он выдохнул. Его стальной взгляд пронзил меня.
— Я должен был спросить раньше. Мне нужно было время, чтобы подумать после того, как я увидел осуждение в твоих глазах… мне было сложно с этим справиться. Немного пространства помогло мне понять, что я не дал тебе шанса. Я полагал, что ты поверила словам Джаспера, а не моим. Это… меня чертовски убивало.
До этого момента я никогда не видела Стоуна настолько уязвимым. Он не скрывает свои эмоции под железным фасадом. Он позволил мне увидеть всё. Я сделала шаг, не в состоянии держать дистанцию. Я прошла прямо в его объятия, и мы стоим вот так, пока беззвучные слёзы текут по моему лицу. Его тепло, защита и запах заставили всю боль последних двух дней раствориться. Не зная всей истории, я понимаю, что люблю его. И буду любить неважно, чего мне это будет стоить. Никто никогда не владел мной так.
— Я не знаю, Уилл мой сын или нет, — тихо сказал он, пока его подбородок лежит на моей голове, а его руки прижимают меня к груди. Его сердце учащённо бьётся.
Я прижимаюсь сильнее, чтобы подбодрить его пока он говорит.
— Мне было шестнадцать, когда он родился. Несовершеннолетний. Хильда была женой моего отца. По закону это делало ребёнка у неё под сердцем его. Без теста на отцовство и сомнений никаких не было. Я умолял её, — он замолчал, и его плечи напряглись. — Я, нахрен, на коленях ползал, чтобы она дала разрешение на тест на отцовство. Она отказалась, заявив, что ребёнок не мой. Мы пользовались презервативами. Однажды презерватив порвался, и сроки сходятся. Я знал, если расскажу отцу, он, скорее всего, отправит её на аборт. Если бы он хоть на секунду подумал, что ребёнок не его, лицо Хильды послужило бы боксёрской грушей, а потом наступила бы моя очередь. Меня не волновало, что он сделает со мной. Но я не мог быть уверен, что он не отправит её сделать аборт. Я не мог рассказать ему. У меня не было ни власти, ни достаточного возраста в этой ситуации.
Мне кажется, что моя грудь взорвётся от боли, возникшей от его слов, от осознания того, какой страх он испытал, в какой неизвестности жил. Иметь ребёнка и не знать, твой ли он, эта боль, которую я не могу вообразить.
— В день, когда мне исполнилось восемнадцать, я снова пошёл к Хильде. Я умолял провести тест на отцовство. Она отказалась. Чем старше он становится, тем больше я вижу собственное лицо, когда смотрю на него. Не моего отца. Себя. У него мои глаза — глаза моей матери. Ещё через год отец развёлся с Хильдой и женился на модели, которую встретил на благотворительном мероприятии. Ей было двадцать два. Брачный договор затрагивал и детей. Уилл остался с моим отцом. Хильда не пыталась бороться за него из-за страха, что отец превратит её жизнь в ад. Она испугалась его угроз и оставила Уилла там. С моим отцом… монстром. Я принялся искать адвоката, который был бы достаточно сильным, чтобы не испугаться моего отца. Я наконец нашёл такого. Мы медленно работаем над тем, как лучше с этим справиться. Я не хочу, чтобы мой отец навредил Уиллу. Мне нужно узнать, мой ли он, осторожно. Чем я и занимаюсь прямо сейчас, — он замолчал, потерявшись в мыслях. — Я никому не говорил о своих попытках выяснить отцовство Уилла. Даже Джасперу. Ты единственный человек, кто знает. Ответ «да», Бьюла, у меня есть секреты. Грёбанные кошмары, которые я держу при себе. Потому что было не подходящее время рассказывать тебе, что я могу скоро оказаться в суде, и это будет в новостях. Моё лицо будет на всех каналах, если это продолжится. Ничего больше не останется в секрете.
Мои руки сжимаются в кулаки на его футболке, пока я слушаю его рассказ. Ужас, в котором он жил, разбивает моё сердце. Я хочу обнимать его, пока всё не пройдёт. Но нет ни единого шанса, что я могу помочь. Он разбирается с чем-то, с чем ни один человек не должен сталкиваться. Если Уилл его сын, ему будет ещё больнее от знания, сколько времени он потерял.
— Даже если Уилл мой брат, жизнь с тем мужчиной — не то, что я хочу для него. Я полюбил его с того момента, как увидел. Хильда отдыхала после того, как приехала домой из больницы. Я вошёл в детскую и взял его на руки. Я понял, что, несмотря на то, кто является его отцом, он моя кровь. Моя семья. И я хотел обезопасить его от человека, который превратил моё детство в ад на земле. — Руки Стоуна переместились на мои предплечья, и он нежно отстранил меня, чтобы увидеть моё лицо. — Я должен бороться за него. Возможно, впереди годы судебных заседаний, которые будут отнимать моё время. Мне придётся бывать в Нью-Йорке чаще и чаще. — Он наклонился ближе ко мне. — Ты не должна была появиться в моей жизни. Я никогда не думал, что подобное может произойти, но это случилось. Я привёл тебя в свою жизнь. Ты владеешь мной. Это не означает, что я не буду бороться за Уилла. Я не могу всё отпустить сейчас. Но я также знаю, что не могу ожидать от тебя, что ты пройдёшь со мной через это. У тебя есть Хейди, и она нуждается в тебе. Это слишком много, чтобы принять. Мне не нужен ответ прямо сейчас. У нас есть время.
Каким-то образом я потеряла нить разговора. Его слова вдруг перестали иметь смысл.
— Какой ответ? — спросила я.
Он провёл большим пальцем по моей щеке.
— Хочешь ли ты всё продолжать со мной. Зная, что скоро моя жизнь превратится в сплошной хаос.
Мне не нужно время.
— Ты правда думаешь, что мне нужно время, чтобы решить, оставаться ли с тобой? — недоверчиво спросила я. — Здесь нет никакого сомнения, Стоун. Я люблю тебя. Я восхищаюсь твоим упорством в борьбе за Уилла. И я буду здесь, когда тебе нужно будет высказаться, покричать или посидеть в полной тишине. Я никуда не уйду. Это не то, что делают любящие люди.
Его плечи приподнялись и опустились с глубоким вздохом.
— Слава богу, — прошептал он. Потом Стоун взял моё лицо в руки и поцеловал меня. Поцелуй не дикий и сумасшедший, он наполнен облегчением и нежностью. Я прижалась сильнее к нему, с желанием успокоить его любым способом, которым смогу. Если бы я могла забрать всю боль, я бы сделала это.
Его предали те, кто должны были любить с рождения. Его отец, мать, а теперь Джаспер. От знания, что Джаспер в открытую обвинил Стоуна в том, в чём сам был не уверен, только чтобы причинить ему боль, меня затошнило. Джаспер стал разочарованием. Он не тот мужчина, каким я его считала. То, как он поступил со Стоуном, было очень похоже на поведение Порции, и мне стало грустно от этого. Его родители повлияли на него намного больше, чем он это осознаёт. А я была слишком отвлечена его красотой и шармом, что упустила это.
Мои мысли вернулись к Стоуну. Упускаю ли я что-то внутри него? Если так, я приму это. У меня нет выбора. Моё сердце в его руках.
Глава Девятая
СТОУН
Я выскользнул из постели, где сейчас спит Бьюла. Она не двигается больше часа. Мои глаза оставались открытыми и прикованными к потолку. От нежелания разбудить её своей бессонницей я решил, что лучше встать. Держать её в своих объятиях после занятия любовь обнадёживает. Она не уходит. Не покидает меня.
Рассказать ей правду было сложно. Я хранил этот секрет так долго, что поделиться им с кем-то огромный для меня шаг. Я колебался, рассказывать ли ей, хотя в глубине души знал, что она останется со мной, несмотря ни на что. Я также знал, что могу ей доверять. Даже если она решит уйти от меня, она никогда не расскажет мой секрет.
Первый раз в жизни у меня есть кто-то, кто может меня поддерживать. На кого я могу положиться, разделить бремя и знать, что этот человек на моей стороне. В тот момент, когда я увидел сомнения в её глазах, я сломался. Я не мог справиться с тем, что она поверила Джасперу. Мне было необходимо сбежать, чтобы пройти через всё это без её умоляющих глаз.
Я никогда не говорил Джасперу о Хильде. Хотя он был рядом, когда Хильда неприлично себя вела со мной. Однажды он спросил меня, сплю ли я со своей мачехой. В ответ я сморщился в отвращении. В момент, когда она стала моей мачехой, всё было кончено. Не то чтобы она не пыталась это изменить.
После того как родился Уилл всё стало ещё хуже. Когда ему было всего четыре месяца, она спустилась вниз в поисках меня и Джаспера. Абсолютно голая, она ясно дала понять, что хочет нас обоих. В одно и то же время. У Джаспера чуть глаза не выпали из орбит. Он играл с её грудью, которая была всё ещё налитой из-за молока. Мой отец потребовал, чтобы она кормила Уилла по меньшей мере шесть месяцев. Она не хотела. Но это не мешало ей показывать мне свои сиськи в попытках заняться со мной сексом. Джаспер был загипнотизирован. Он умолял меня прикоснуться к ней. Когда он сунул себе в рот её сосок, чтобы попробовать её молоко, как она предложила, я сказал ей уйти.
Вместо этого Хильда оседлала Джаспера. Он был готов трахнуть её прямо там без единого опасения за свою жизнь в том случае, если мой отец спустился вниз. Он сказал мне, что я должен попробовать её, что было отвратительно. Она, возможно, была матерью моего сына, и она пыталась заставить двух шестнадцатилеток заняться с ней сексом, пока няня приглядывает за Уиллом.
Мне пришлось встать, указать на дверь и пригрозить, что, если она не уберётся, я позову отца. Это сработало: Джаспер не хотел иметь дело с нравом моего отца, и Хильде ничего не оставалось, как убежать.
Позже той ночью Джаспер спросил меня, трахал ли я её прежде. Я сказал, что нет. Я не собирался признаваться в этом ему или кому-либо ещё.
Он не спрашивал меня об Уилле, пока тому не исполнилось два года. Уилл был моей копией. Это не было очевидным или ненормальным для всех остальных, потому что мы были сводными братьями. Однако безмолвное обвинение моего отца было очевидно. Он смотрел на меня, и я знал, что он задаётся этим вопросом.
Вскоре Хильда стала очередной бывшей женой, а новая девушка моего отца была ещё моложе: всего на несколько лет старше меня. По брачному договору, который Хильда подписала, не читая, Уилл остался с моим отцом. Она могла бы выиграть в суде. Она его мать, а условия брачного договора были смехотворны. Она ни разу не попыталась поспорить и оставила своего сына там. Она даже сейчас редко его видит, на положенных ей выходных.
Жизнь Уилла идентична моей, и я ненавижу это. Не хочу подобного для моего сына. У Уилла нет Джеральдины, которая бы заполнила одиночество и отстранённость. У него есть мачеха, которая относится к нему как к мусору. Она не хочет его вообще видеть и клянётся, что никогда не будет иметь детей. Сама мысль, что её живот не будет плоским, для неё неприемлема.
Я достал альбом с фотографиями Уилла из шкафа и взял его с собой в гостиную, чтобы просмотреть их. Когда я был на Манхеттене, я сводил его в зоопарк Центрального парка и в кино. Он без остановки говорил о своей новой школе и новом друге Джордже. Я слушал, пока он делился каждым аспектом своей жизни со мной. Я понимал его болтовню. Когда Джеральдина заботилась обо мне, пока я был ребёнком, я разговаривал так же. Мне нужно было, чтобы кто-то слушал и кому-то было не всё равно.
Когда я подбросил его домой в тот день, он крепко обнял меня за шею и сказал, что любит. Необходимость быть любимым и желанным также знакома мне. Когда-то я был таким ребёнком. Желание схватить его и убежать было так заманчиво. Но я знал, что мой отец нашёл бы его в течение часа, а я бы попал в тюрьму. Мне нужно победить своего отца в честной схватке. Мне нужно быть умным. И даже если Уилл не мой сын, мне нужно найти способ спасти его. Жизнь с моим отцом разрушит его. Я не хочу, чтобы он был, как я, чёрствым, холодным, неспособным доверять. В его глазах всё ещё есть радость, в них есть надежда. Это, в конечном счёте, будет выбито из него, и мне необходимо спасти его, прежде чем это произойдёт.
Если он мой, я никогда не смогу простить себя за то, что оставил его. Несмотря на то, что я был жертвой. Я был просто пятнадцатилетним мальчишкой, который поддался тридцатилетней женщине, сосущей член и предлагающей ему секс. Это было ошибкой, которая, возможно, сделала меня ответственным за его появление на свет, только чтобы предоставить ему жизнь в аду. Я не сожалению о его рождении. Он замечательный ребёнок, но обстоятельства, при которых он родился, скорее всего, моя вина.
Когда тебе пятнадцать, ты не думаешь об последствиях, который могут появиться в результате твоих действий. Я был озабоченным и похотливым с Хильдой. Она была взрослым человеком, и она должна была поставить под сомнения свои действия, но её это не заботило. Она только хотела почувствовать себя хорошо. Она и её желания всегда были на первом месте.
Из-за этого страдает Уилл.
Я проклял себя тысячи раз за эти годы, за то, что не использовал свою голову. Самобичевание ничего не изменит. Что сделано, то сделано. Сейчас мне нужно спасти его.
Мой виски ещё не допит, но осталось немного. Шей оставила в бутылке несколько стаканов. Я налил себе и вышел на балкон. Ночной воздух тёплый, и я смотрю в темноту. Уилл никогда не был в Саванне. Мне никогда не позволялось вывозить его с Манхеттена. Ему бы здесь понравилось. Я составил список мест, которые хочу ему показать. Я не раз рассказывал ему о городе. Он слушал меня с интересом в глазах.
Дверь позади меня открылась, и я повернулся и увидел Бьюлу, выходящую в одной лишь футболке, которую я надевал раннее.
— Ты в порядке? — Она зевнула, а её волосы в беспорядке ото сна.
Когда она рядом, я в порядке. Прикасаться к ней, быть рядом, это всегда помогает. Она заставляет меня забыть на какое-то время. Она напоминает мне о счастье. Она показала мне, что жизнь, может быть, яркой.
Я поставил свой напиток и протянул ей руку. Её ладонь проскользнула в мою, и я притянул её к себе. Она с охотой поддалась. Без слов я развернул её лицом к перилам, а затем провёл руками вверх по её бёдрам и обнаружил её, обнажённой под футболкой. Без указаний она прогнула спину, поместила руки на железные перила перед ней и приподняла попку.
Переходя рукой от её задней части к передней, мои пальцы погрузились в её влажность. Её тело ответило на мои прикосновения вздрагиванием и стоном. Поиграв с ней всего минуту, я наблюдаю, как она дрожит и извивается. Звуки, которые она издаёт, и то, как она ощущается, пока я овладеваю ею своей рукой, делают меня таким твёрдым, что я не могу больше терпеть. Я достал свою эрекцию из боксеров и направил в гостеприимное тепло, которое ждёт меня.
Громкий вскрик, когда я вхожу жёстко и быстро, возбуждает. Я теряюсь в каждом толчке, трахая её снаружи, пока звуки удовольствия, отдаются эхом вокруг нас в ночи. Она то, что исправит меня. Она то, что исцелит меня.