— Ну что тебе сказать? Позвонил генеральный директор, потребовал приехать на работу. Там меня ждала гора счетов, которые срочно нужно оплатить. Я полезла в 1C, а та-а-ам такое творится! Половина новых документов не проведено, договоры не проставлены. Явно кто-то что-то переделывал. Накладные пытались задним числом выписать, прошлым кварталом… — жаловалась я, пользуясь возможностью. Имхо смотрел на меня так, словно у меня не тело, а общежитие для злых духов. — А как увидела последний договор на поставку материалов, так сразу изменила. Число и дату. И пару пунктов изменила…
— Мы с тобой только жених и невеста, а ты уже мне изменила? — Челюсть зеленого интеллектуала чуть не отпала.
Не виноватая я, он сам пришел! Договор сам ко мне пришел! По почте! А по поводу проводок — это чистейшей воды изнасилование!
Хотя если вспомнить то, что со мной морально делали на работе, то, пожалуй, да. Я изменила еще в тот момент, когда увидела счета-фактуры на аванс, выписанные задним числом. В тот момент я посмотрела на наименования и нехорошим взглядом обвела присутствующих. Где этот мутант? Где это несчастное порождение ядерного взрыва начальственного гнева? Все спрятали глаза, как бы занимаясь своими делами. Странно, но у всех руки на месте…
— Неверную невесту нужно наказать! — зловеще изрек герой, глядя на меня так, словно я лично с пеной у рта клялась в верности, а рядом стоял мой личный стоматолог, чтобы тут же предоставить доказательства клятвы в ассортименте. — Ты обязана всю ночь не спать и сидеть у домашнего очага! Так делают жены воинов, когда воин уходит в набег! Если огонь погас, то жена его не ждала! Шлялась где-то или спала! Жена должна ждать воина дома не смыкая глаз! И не дай боги, огонь любви погаснет…
Голос организатора местной олимпиады стал совсем зловещим и многообещающим… Я открыла форточки везде, где могла, перекусила нетронутыми макаронами, а потом увидела огромное зеленое тело, которое развалилось на кровати и храпело так, что закладывало уши. На полу, на ламинате, горел костер, куда были брошены обломки дверей и дверца покалеченной тумбочки, обнажающая залежи моего исподнего.
Я сидела на полу, чувствуя себя горе-туристом, комариной кормушкой, столовой для клещей. Мои глаза скользили по разрисованным стенам, а я вспоминала то блаженное время одиночества, когда здесь было чистенько, красиво и уютно. Не хватало гитары, чтобы побренчать на радость соседям какую-нибудь подохно-походную заунывную песенку на трех аккордах.
— На медведя я, друзья, на медведя я, друзья, выйду без испуга… — мурлыкнула я, обнимая колени. — Если с орком буду я, если с орком буду я… А медведь с подругой! Если будут орка жрать, я успею убежать… Парам…
Сразу вспомнились бородатые товарищи, которые выглядели так, словно выползли из коробочки со свитерами.
— Изгиб гитары желтой трясется на коленях, — нараспев мурлыкнула я, тяжело вздыхая. — Я знаю три аккорда, пищу я, как комар… Поэтому сегодня всю ночь без сожаленья придется вам прослушать весь мой репертуар.
Орк заливисто захрапел, переворачиваясь на другой бок.
— Сначала с одобреньем, а после с раздраженьем, чуть позже просто с матом орете вы: «Заткнись!» — мелодично пробурчала я, глядя на огонек. — Я спрятал телефоны, приемник, батарейки… Как здорово, что все вы здесь сегодня собрались!
Огонь потрескивал, жених похрапывал, уткнувшись мордой в подушку, а я продолжала мурлыкать.
— Я спел уже про звезды, про травку, про листочки. Не надо мне пытаться заткнуть рот шашлыком… Не пейте очень много, поберегите почки! Я знаю много песен об этом и о том… Ну что вы, в самом деле? Куда же вы, ребята? Не нужен ни священник, ни дядя-экзорцист, — усмехнулась я, сочиняя на ходу, чтобы не уснуть. — Ключи от таратайки я тоже тихо спрятал… Как здорово, что все вы здесь сегодня подрались!
На ламинате красовалось черное кострище, был соблазн потушить огонь, но, увы, мне бы день простоять да ночь продержаться.
— Как тяжело культуру нести в тупые массы. Таких простых куплетов у барда завались для тех, кто не решился пешком идти по трассе. Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — сонно бурчала я. В пламени костра сгорали все розово-сопливые мечты, портреты тех, кто нравился, книги, героиней которых себя представляла, черновики отчетности, акты сверок.
Я стиснула зубы, сходила на кухню, притащила кружку и слегка притушила пламя страсти, оставив маленький огонечек. Пусть знает зеленое чудовище, что я его слегка недолюбливаю!
Иногда мне, как бухгалтеру, хотелось выставить счет судьбе. Но судьба оказалась не самым лучшим контрагентом, поэтому уже много лет жду, когда она мне его оплатит. Я протяжно зевнула и устало прикорнула возле стеночки. Проснулась оттого, что стало жарковато. Припекало… Огонь любви разгорелся с такой силой, что я испугалась. Горело покрывало, упавшее с кровати, горели занавески!
Я бросилась на кухню, схватила чайник и побежала тушить огонь любви, который посчитал, что занавески мне больше не нужны, всеми подручными аргументами! Поливая пламя из чайника, я с ужасом осознавала, что пытаюсь потушить торфяники кружкой чая. Мысли о том, что скоро весь дом станет погорельцами, придавали мне такое ускорение, что я уже летела с новой порцией воды, пока суженый, в набедренную повязку ряженный, сопел во сне и с кем-то воевал. Перед глазами мелькали местные новости: «При пожаре не пострадал никто. Виновница пожара скончалась в реанимации от удушения!» Я бросилась в ванную, схватила ведро для мытья полов, набрала воды и побежала тушить кровать, заливая ее водой. Под ногами была грязь, но я уже заливала водой новый очаг возгорания! Одна занавеска висела обугленной тряпкой, я поливала вторую. Через десять минут пожар был ликвидирован собственными силами. Пожарный храпел, пожарная умывалась, чувствуя, что после такого подвига срочно нужен душ!
Сняв халат и белье, взяв банное полотенце, я встала под струю горячей воды. Через секунду в ванную влетел орк. Я едва успела схватиться за сердце и полотенце. Орк молча посмотрел на меня, прячущуюся под полотенцем, а потом рявкнул:
— Пора тебе другой колодец рыть! Этот совсем пересох! Надо шамана звать, чтобы нашел новое место для колодца! Либо кочевать, если вода ушла!
Какого колодца? Тут еще рыть что-то нужно? А ничего, что не первый этаж?
Он откинул крышку унитаза, зачерпнул воды рукой из чаши и с наслаждением испил, закрывая крышку.
— Береги колодец! Без воды пропадем! Завтра пойду в набег!
Надо будет ему показать маленький филиал Ниагары и волшебную кнопку… Орк почесал символ плодородия и побрел спать. Какая прелесть! Пекинес соседей завистливо заскулил, понимая, что сам он до унитаза не допрыгивает.
Неверная невеста, которая потушила пламя страсти, поползла на кухню, угнездившись на стульях и с тоской глядя на часы. Обычные часы на кухне тикали, показывая три часа ночи, а волшебные часы, отмеряющие время до того момента, когда я надежно оккупирую лавочку возле дома для того, чтобы клеймить позором все, что младше, симпатичней и здоровей меня, почему-то показывали четыре часа.
При мысли о том, что разгром, потоп и пожар уже были, а я даже не добралась до золотой середины личного списка попыток, по спине побежал холодок. Подозрения, что апокалипсис начнет шагать семимильными шагами по миру именно из моей квартиры, должны испортить настроение не только мне, но и хозяину, которому скоро на карточку нужно переводить квартплату. Четырех всадников конца Светы Света уже видела. Троих — пережила. Голод, нищета и капитальный ремонт еще на подходе. Сказали, что задерживаются. Можем начинать страдать без них!
Повертевшись, поскрипев стульями, я уснула, тяжело вздыхая и поскуливая, чтобы утром ни свет ни заря услышать хлопки крышки «колодца». Организованной толпой жених пошел на водопой. Делал он это с таким топотом, грюканьем и стуками, что в любом приличном общежитии его давно бы убили.
— Вставай, бездельница! Уже петухи орут! — зарычал орк, нависая надо мной. — А я голоден! Лови петуха и готовь мне еду!
— Сам лови, добытчик, — сонно простонала я, пытаясь перевернуться на другой бок и выключая будильник с петушиным криком.
— Цыпа-цыпа… — басил орк, заглядывая под стол. — Где ты? Сейчас я тебя поймаю и съем!
Он пошел ловить петуха в коридоре, гремя мебелью. Ну правда? А вдруг петух просочился под шкаф? Такой компактный плоский петух… Шкаф завалился, грохоча, как раскаты грома.
Я задремала, слушая, как по дому ходит громила и орет: «Цып-цып-цып! Иди сюда, цыпочка!» Да, с таким подходом Имхо явно претендует на звание мастера пикапа. Орал он так, что складывалось впечатление, что либо несуществующий петух слегка глуховат, либо наш герой поставил цель приманить всех одиноких девушек в радиусе микрорайона.
Если раньше, чтобы уснуть, мне нужны были абсолютная тишина, темнота и мягкая подушечка с уютным одеяльцем, то сейчас, прислони меня к дверному косяку комнаты любителей круглосуточного прослушивания тяжелого металла, я буду спать с блаженной улыбкой идиотки.
Меня потрясли за плечо, заставив разлепить глаза и заскрипеть стульями.
— Мне нужна раскраска! — послышался рык. Я зевнула, встала, поплелась в комнату, вспоминая, что у меня есть замечательная детская раскраска, которой я занимаю детей тети Зины во время взрослых посиделок. И пока тетя Зина расхваливала собственные методы воспитания, делая акцент на том, что ребенку нельзя ничего запрещать, ибо это негативно сказывается на его самооценке и психике, ее малышня могла дать фору любому орку и повергнуть в ужас даже самого рьяного любителя набегов. Слова «можно», «пожалуйста» и «спасибо» были крайне не рекомендованы для подрастающего поколения, ибо мешают полноценному развитию личности, унижая ее с самого детства. А слово «нет» вообще не должно звучать в разговоре, ибо калечит детскую психику на всю оставшуюся жизнь.
Отодвинув ящик стола, я достала книжку «Веселая мультяшка-рисовашка», порылась и достала несколько цветных карандашей.
— Держи, — буркнула я, разворачивая какого-то недокрашенного фиолетового ежика и высыпая оставшиеся огрызки карандашей на стол. — Раскрашивай. Небо — голубое, травка — зеленая, солнышко — желтое.
Судя по изумленному взгляду, Имхо ежиков не любил. Я перевернула листочек, и показалась морда Шрека. На нем и остановимся. Мало ли? Вдруг родственная душа заинтересует моего клыкастого ухажера?
Я поползла на кровать, накрылась одеялом и уснула.
Проснулась я оттого, что в ванной что-то упало! Я не обратила внимания, пытаясь снова уснуть. Потом меня стала одолевать тревога, заставив лениво плестись на разведку.
В разбитой раковине валялся сломанный карандаш для бровей из каталога, ценами которого запугивают жадных мужей, разбитая пудра из того же каталога, выкрученная помада, чья крышечка хрустнула под тапками, как особо живучий таракан-разведчик. Мои тени, которые я купила с новогодней премии вместе с супертушью, способной из трех ворсинок над глазами сделать роскошный веер, скребущий противоположную стенку, рассыпались по полу, раздавленные чьей-то ногой, а лысая щетка туши застряла в водостоке.
Все, что нажито непосильным трудом, все, что было куплено в качестве тревожного чемоданчика: «Вдруг принц? Вдруг судьба?» — валялось в раковине и на полу! И как теперь жить? Как меня принц опознавать будет? Меня даже на работе не узнают! Меня же на вахте не пропустят!
Нет, не этого надо бояться! Бояться нужно того, что где-то в моей квартире затаился визажист-криворучка, чудовище косметического ада, исчадье художественной преисподней… Я сглотнула, глядя на пустой тюбик из-под тонального крема и опасливо косясь на шкуру-дверь.
Если там прячется то, что я себе представила, то не обессудьте, если потом всю жизнь буду заикаться и мочиться в постельку. На секунду мне показалось, что длинные ресницы с эффектом увеличения способны украсить даже плоскую морду с маленькими желтыми глазками и добавить как минимум десять очков к няшности и кавайности. Но почему-то мне кажется, производители косметики слегка слукавили в своей рекламе.
В комнате что-то загремело, а потом послышался звук, словно кто-то бьет в барабан. Тумс-тумс-тумс… Резко выдохнув, отогнув шкуру, я двинулась в комнату, где застала то, чем долго будут пугать друг друга мои нервные клетки.
На меня смотрела такая рожа, которой можно спокойно отпугивать любую тварь в радиусе километра. Глядя на это, по стеночке ползали все слабонервные чудовища-убийцы, заикались прожорливые твари, а особо впечатлительные маньяки клялись завязать. Некоторые даже на узелок. Алые клыки, размазанные по лицу пудра, тени и тушь оставили неизгладимый отпечаток на моей детской психике. Орк сидел и ритмично лупил досками в тумбочку, что-то уныло подвывая.
— Это боевой клич! Я собираю все племя! Мы идем в набег! — пояснил мне тот визажист, которого я с удовольствием порекомендую на свадьбу злейшим врагам.
— И как успехи? — осторожно осведомилась я, понимая, что Матвевна — это мощное подспорье в любом набеге, особенно на прилавки с уценкой. Остальные боевые соседи тоже как-то не спешили собираться. Один страдалец-пекинес очень хотел в набег, но его заперли дома, оставив наедине с переполненным мочевым пузырем и чувством собственной ненужности.
Полчаса мотивирующих криков типа: «Отомстить неразумным соседям!», «Заработать быстро и без вложений!», «Оттянуться и покуролесить!» успехом не увенчались.
Имхо, далекий от русской классики, выдал что-то вроде: «Да, были орки в наше время! Не то что нынешнее племя!» — и решил идти в одиночку, дабы в случае чего пасть смертью храбрых за родной шалаш и устыдить трусливых соплеменников столь широким и щедрым подарком.
— Баба не имеет права стоять на пути воина! — прорычал орк, возвышаясь надо мной, перегородившей ему дорогу к светлому и обеспеченному неприятностями будущему. — Мужчины племени тотеб всегда воевали и погибали! А бабы рожали новых воинов! Так что готовь и готовься! Если я вернусь, ты родишь мне пятерых детей!
Я посмотрела на Имхо, понимая, что план на ближайшую пятилетку мне уже обозначили. Недовыполнение плана карается перевыполнением его на следующую пятилетку. Так что жизнь у меня будет очень интересная. Я бы даже сказала, увлекательная. Я не знаю, дадут ли нам какой-нибудь шалаш, как многодетной и нищей семье, но я уверена, что органы опеки, завидев наше зеленое клыкастое разнообразие, первыми потребуют пересмотреть принципы ювенальной юстиции. Ладно если мальчики… Мужик чуть красивее орка и чуть страшнее питекантропа в наших широтах тоже долго не залеживается в своей холостяцкой берлоге. А вот девочки… Мысли, что мне их еще замуж отдавать придется, заранее огорчали мое материнское сердце. Нет, со своей стороны я буду говорить им, что они — красавицы и принцессы, но боюсь, что зеркала на всякий случай придется снять и запастись валидолом.
Впервые в жизни я думала послать домашние вооруженные силы в военный поход, но пока еще я не придумала куда…
— Неси оружие, женщина! Снаряжай меня в набег! Мне не нравится этот мир! Здесь плохие племена! — воинственно заорал Имхо, горя желанием что-то вынести. И пока нормальные мужики выносят мусор, этот товарищ решил вынести соседское имущество и мой мозг.
Я приподняла голову, чувствуя себя главнокомандующим зелеными человечками.
— Неси оружие! — зарычал на меня орк так, что я чуть не подпрыгнула на месте. — Живо! У тебя дома должно быть оружие!
Через десять минут в коридоре лежал весь мой арсенал. Вантуз, вилка, зубная щетка, найденная под раковиной, швабра, веник и деревянный молоток для отбивных. Да, тут любой самурай растеряется от такого разнообразия.
— Это что? — подозрительно спросил Имхо, беря в руки вантуз. Ножи я предусмотрительно спрятала, так что придется импровизировать.
— О! Это очень страшное оружие! — я сделала вид, что ужасно боюсь. — Оно засасывает насмерть!
Но орк не захотел вламываться к соседям с вантузом и криками: «Сейчас как засосу вас до смерти!», — и заинтересовался веником.