— Прекрати орать, — потер уши зелен, — это последствия проклятия.
— Какого проклятия? — не поняла я, с болью глядя на то, как трое ловцов поднимают моего чельдяку и уносят вслед за рыбкой Саммири.
— Судя по рунам на его теле — второго. И учитывая твою импульсивность, мне боязно представить, что еще в Дарлогрии ты успела наговорить.
— Я …ну, я… ээээ не помню.
— Понятно. — Процедил зелен. — То есть, велика вероятность, что живым мы его отсюда не вытащим.
— Что?!
Глициния поспешила меня успокоить:
— Галочка, я обещаю, более на него проклятья здесь не подействуют. Палату с Нардо мы накроем колпаком, и до вашего отбытия он будет в полной безопасности.
— В относительной безопасности, — поправил ее амур с улыбкой, — сердце разбить можно и под колпаком.
— Ой, да оставьте вы, не такое уж я и чудовище. — Обернулась к Глицинии, — я смогу его навещать?
— В любое время, но он вряд ли сейчас очнется…
— Значит в любое время, — резюмировала я и попрощалась с уходящей Императрицей. За спиной раздалось весьма громкое и надоедливое покашливание, видите ли Императорское монстрюжище в плавниках решило напомнить о своей персоне лично мне:
— Вас ждут.
— Я помню, что меня ждут, но я не завтракала, так что пусть еще подождут.
Услышав мой, отказ Ган Гаяши вздыбил жабры, а зелен тихо усмехнулся:
— И кто ты после этого? Не чудовище?
— Нет, нормальный голодный человек с простыми биологическими запросами. Кстати, хочу пообщаться с вами. — Я кивнула на сопровождающее меня трио. — Всех вас в сборе не видела целых два дня…
— Четыре. — Поправил меня рыб. — Из-за ваших поисков мы более десяти раз останавливали смену течений Дарави.
— В этом случае мне тем более следует поесть. — Сообщила я с улыбкой, иначе Люциуса съем с потрохами. Ой, что-то у меня настроение кровожадное.
— Хорошо. — Нехотя согласился Ган, — после я бы хотел переговорить с вами, о нашем деле.
— Ага, обязательно, как только я буду располагать нужной информацией. — Клятвенно заверяю. Мне-то известно, что играть по их правилам я не намерена, а вот им еще нет. — Поэтому вначале хочу переговорить с вашей супругой.
— Это недопустимо…!
— Да? А помнится в прошлый раз, нам не позволили встретиться ваши родители.
— Хм, они очень хотели познакомить вас с вайзергом. — Он плавниками передернул и словно бы нахохлился. — И пригласили на обед.
— Да ну…?! А мне почудилось, будто бы это был ужин, и меня включили не в список гостей, а в меню.
— Видимо была допущена ошибка. — Прочистив горло, произнесло Океаническое безобразище.
— Постарайтесь, чтобы подобных ошибок более не было.
— Приложу к этому все усилия, — проскрежетал он и развернулся, чуть не задев меня мощным хвостом, чтобы поплыть в нужную ему сторону. За наглым рыбом тут же ринулись его не менее ужасные придворные, и подле меня остались зелен, амур, демон и полу-лягуш.
— Гассиро, а нас кормить здесь, вообще, будут?
— Да. — Ответил освобожденный из клетки полу-лягуш, и я осторожно обратилась к демону:
— А есть можно?
Нас расположили в кристально чистой комнате с белами круглыми стенами из тонких нитей кораллов и прозрачным, как стекло, полом и потолком. В общем, очень красиво и очень неуютно, словно идешь по тонкому льду над бурными водами моря. Рыбы, какие-то головастики, медузы, кальмары и крабы то и дело проплывают под ногами. Кто-то — вальяжно и не спеша, а кто-то сломя голову на всех плавниках. Как и в прошлый раз, Себастьян отпустил планкноидов и прочую живность. И когда в столовой стало пусто — без стульев, кресел, столов, подушек, диванчиков и ламп, то есть светляков в стенах, и предложил опуститься на пол. Делать нечего, мы все сели.
— Можно узнать, что это за предосторожность, — тихо поинтересовалась я.
— А ты желаешь быть услышанной?
— А мне кажется, что для Ган Гаяши в его империи подслушивать кого угодно и где угодно не проблема.
— Ну, вот теперь будет проблема, — улыбнулся демон и высвободил из-под своих пальцев несколько сотен огоньков, и пространство вокруг нас наполнилось желтым светом.
— Приступаем, — радостно потер руки зелен с таким видом, словно во время нашего с Себастьяном отсутствия он ничегошеньки не ел.
— А руки помыть? — вклинилась я.
— Поверь, здесь они у тебя чище, чем когда-либо могли быть. — Это было последнее, что мне ответили, прежде чем приступить есть.
Странно, но, глядя на сотрапезников и собственно деликатесы, которыми нас потчевали, я тяжело вздохнула, есть уже не хотелось совсем. Мысли мои плавно перетекли к бедному чельду, затем к его словам, потом ко всему услышанному и увиденному мной. Неожиданно возникло ощущение, что сижу я в бочке без дна, информация ко мне поступает, но по-нормальному не анализируется.
Первым мою задумчивость заметил амур:
— Не беспокойся, с ним все будет в порядке. И чувства у вас настоящие.
Я, соглашаясь, кивнула. То, что чувства настоящие, меня радует, огорчает, что он в отключке.
— Не бойся не ядовито, но если хочешь, съем я. — Сообщил зелен.
И опять согласилась с его утверждением, отправив Вестериону тарелку, до краев наполненную чем-то синим и жилистым.
Тут за выведение меня из ступора взялся демон, провел над моей головой своей всевидящей рукой и, улыбнувшись, спросил:
— О чем задумалась?
— А я понять не могу: с чего вдруг Ган решил, что я расторгну его брак, а дьякол милостиво меня отправил? Нет, ну реально, откуда такие далеко идущие планы на меня одну? И вас он зачем тайно направил, если Нардо уже здесь застрял?
— Откупиться, в случае полного крушения плана. — Подсказал Себястьян с улыбкой. — Он сам же план и обрушил.
— И ты знал?
— Мы догадывались. — Утвердительно кивнули амур с зеленом. — А выхода все равно не было.
— Не вяжется. Я в легенду не вписываюсь. Нафига им я?
— Мы тоже поначалу не знали, теперь понимаем, нужна. Тебе везет безудержно, в какие бы передряги не попала. А заинтересовались тобой здесь, потому что за пределами Дарлогрии все узнали о твоей способности разрушать браки и помолвки и к себе стали запрашивать.
— Хм, я теперь знаю, какой деятельностью по мирам займусь. — Заметила я задумчиво. — А потом?
— А потом Нардо по известной тебе причине прибыл расторгнуть договор. Видимо договориться они не смогли…
— Ок, принимается. А что же Люциус?
— Ну, так ты его еще не женила… — улыбнулся амур. — Предсказание в полной мере не сбылось.
— Чего?!
— Галя, не ори!
— Я не ору, я возмущаюсь. Что значит, не женила? Мне его к алтарю довести нужно, и подождать пока распишется, чтобы избавиться от обязательств?
— Выходит так.
— Чельд подери! — начала я возмущаться и набирать съестное на тарелку. — Меня из-за какой-то гадалки…!
— Из-за реве Татих, — поправил Себастьян. — Он духовный представитель властителей ста тридцати миров, наставник, проповедник истин, блюститель и толкователь закона небесных светил, и мировой судья 129 мира.
— Со званием ему повезло, а вот со зрением проблема, — я полила набранное на тарелку разноцветье белым соусом и зло скривилась, — раз раньше в предсказании не увидел Олимпии.
— Зато он знает, сколько проклятий выпадает на душу каждого из нас. — Тактично заметил демон.
— Очень мило, и что это значит?
— Что только ему известно, сколько несчастий ты пожелала Нардо.
— Эх, блин, какая гадость эта ваша заливная рыба, — буркнула я, принимаясь за еду под их пристальными взглядами. Через тридцать секунд моего жующего молчания троица вздохнула с облегчением и продолжила трапезу.
Странно, они что же, боялись моего пожелания — приятного аппетита, то есть: «приятно подавиться, господа».
Океаническая дрянь-еда чем-то очень напоминает смесь устрицы и сыра, приправленные соком лимона и петрушки. Через минуту нитевидная рыжая масса под той же белой подливой приобрела уже вкус орехового соуса с курицей гриль и острым перцем карри. В общем, не плохо, но меня вкус еды сейчас менее всего заботит. В моем воспаленном воображении в этот момент картина происходящего из сотен разрозненных пазлов никак не хочет складываться, и тревожит вопрос:
— Себастьян, Олимпия Гану на кой чельд?
— Тебя просили не ругаться. — Напомнил он.
— Я пытаюсь, но в этой истории и чельд ногу сломит! — мои сотрапезники вздрогнули, но мне все равно, что они себе опять придумали, мне нужно узнать суть проблемы.
— Нардо из-под купола лучше не выходить, — заметил Вестерион, неодобрительно поглядывая на меня. — Иначе живым в Аид он не вернется.
Я отмахнулась от его сочувствия:
— Нардо сейчас в отключке, ему намного лучше, чем нам. Сама подумываю, как к нему абонемент взять, чтобы не разгребать чужие завалы.
— А это всегда можно устроить, — сверкнул глазами Вестерион.
— Ты лучше ешь и не отвлекайся. — Я передала ему еще две тарелки из своего набора, согнула ноги и уперлась головой в колени. — Понять это Океаническое безобразище не могу.
— Кого? — поинтересовался амур.
— Ган Гаяши. Вот, реально одну он украл и 100 лет с ней прожил, вторую может запросить по договору, как только разведется? Что за фигня? Кто контракт составлял для этого союза? Ведь фактически Гану за срыв первоначальных договоренностей нужно было счет выставить и пеню каждый день начислять.
Я все это выговариваю, а то, что демон становится с каждым словом все темнее и темнее, не заметила.
В моей голове прозвучал мысленный приказ от Вести: «Галя, уймись! Я потом расскажу».
А демон вдруг отложил тарелку, извинился и вышел из столовой. Мы замолчали, а сотни созданных им желтых огоньков растворились в водном пространстве, погрузив его во тьму.
— Твой язык не доведет тебя до добра. — Вздохнул Соорский вслух.
— Ты о том, который с присосками? — улыбнулась я, и зелена от напоминания перекривило.
— Не повторяй больше, я этого не вынесу…
— Ладно! Пожалеем твой желудок. А в чем дело?
— В том, — пояснил хмурый Соорский, — что в то время демонесса Глициния состояла в числе дипломатической делегации по объединению чистилищ внешних миров. Она встретилась с императором Гарвирро на его территории и произвела неизгладимое впечатление.
— Насколько неизгладимое?
Амур Донато оторвался от тарелки и внимательно посмотрел на меня и Вестериона:
— Настолько неизгладимое, что он фактически полностью передал миры Дарлогрию, Дарванию, Дарридию Его Величеству Темному Повелителю.
— То есть как? У него не только этот мир был?
— Не только. — Ответил амур. — Влюбился водник, решил все за нее отдать, лишь бы была рядом. Люц согласился, ее родители дали добро, и жених демонессы остался с миром, но без невесты.
— Атас… — прошептала я, припоминая прошлые разговоры. — И Себастьяна это не устроило, он пытался ее вернуть, так?
— Пятнадцать проникновений в мир Гарвиро. На шестом, ему удалось с ней встретиться, поговорить…
— И что Глициния? — прошептала я, крепче обнимая ноги.
— Влюбилась. — Вздохнул амур, надкусывая красную грушевидную гадость.
— Ты посодействовал?!
— Я отказался и стал здесь персоной нон грата. Гаяши сам не так прост, как кажется. И своего со временем добился. Так что, когда на шестой раз Себастьян наконец-то с ней увиделся, она была влюбленная по самую макушку, счастливая и уже пару месяцев как на сносях.
Я с тоской посмотрела на двери, через которые демон удалился. Вот это любовь, чельд побери! Вот это привязанность! Что ж ему не повезло так с первой невестой?
— Его тогда схватили и посадили в ваш мирок на долгих восемь лет. — Добавил зелен. — Вот это и стало причиной нового договора, по которому Ган в случае развода… получает ранее уготованную ему водную демонессу.
— Если она не будет в браке. — Внес поправку амур Донато и тоже лег на прозрачный пол.
— А в браке она не будет, потому что Нардо тут. И если Люц пожелает вернуть его раньше бракоразводного процесса Императорского монстрюжища, то оно, то есть Ган запросит обратно миры?
— На данный момент он запросил лишь тебя — для развода. Следующим пунктом наверняка шли бы все мы — для расправы над врагами. А что там дальше… трудно сказать.
Я постаралась не думать о плохом. Все-таки выходит, что Ган враг достойный и та еще тварь чешуйчатая, с Люцем они друг друга стоят, а вот демона жаль, очень жаль.
— А чем объясняются остальные девять проникновений Себастьяна в Гарвиро?
— После длительной отсидки в твоем мирке он все надеялся, что Глициния вернется… даже с детьми.
В коралловые стены помещения постепенно возвратились планкноиды, и вслед за ними белый свет залил пустую комнату, развеяв нашу уединенность и таинство беседы. В дверь, переступая ножками, робко вошли живые стулья, пуфики и столик с диванчиком.
— Вот это любовь… — прошептала я тихо.
— Галина, вас ждут в зале для переговоров. — Сообщил объявившийся в дверях важный рыб с красным хребтом и желтыми плавниками, ярко выделяющимися на серебристой чешуе. Сзади него по стойке смирно стали шестнадцать ловцов в одинаковых костюмах.
— Но я еще… не поела!
— Император настаивает…
— Прекрасно! Пусть и далее настаивает, авось настоится то, что он настаивает.
— Галина!
— Ой, да прекратите орать. Я знаю, как меня зовут, а вот как к вам обращаться…?
— Первый граф-рыб империи Гарвиро Тавериль Тио Стук
— Аааа, Стук. — Протянула я с ехидцей, глядя в его надменную рыбью морду. — Стучите императору постоянно или время от времени постукиваете?
— Для вас Тавериль Тио Стук. — Прорычал рыб.
— Значит постоянно. — Я поднялась и отряхнула крошки со своей тюремной робы. И вот с удивлением подмечаю, что я одета в те же цвета, что и его крабы. И чтоб я после такого открытия молчала? Да ни за что!
— И как продвигаются работы по восстановлению вашей тайной тюрьмы? Тереха разгромила все или что-то еще осталось?
— Ты! Ты…! — граф-рыб, выпучивший глаза от злости, вдруг перевел взгляд на поднявшихся с пола зелена и амура. — Ты-тысячу лет его владельцам придется восстанавливать. Пойдемте.
— Только если меня будут сопровождать мои помощники. — Пролепетала я. — Чувствую себя неважно, знаете ли… четырехдневное заточение далось с трудом.
— Они пойдут с вами. — Зло заверил рыб, в чьих интересах явно было закопать меня под ближайшим кораллом или скормить еще одной многолапистой океанической зверушке.
— Ой, прям нет веры здешним обитателям… — пролепетала я, выходя к рыбу в коридор. Оглядываюсь на хмурых Донато и Сооррского и, подмигнув им, сладким голосом добавляю. — Интересно, что первым оторвет похитителю Ган? А еще интереснее, как быстро оставшееся зажарит Люц?
От граф-рыба ни звука, но сердцем чую, прислушивается гад.
— И долго ли они будут гадать, что на мне до сих пор ваша роба, — обратилась я к Тио Стуку, который плывет впереди и, судя по активно хлопающим жабрам, медленно звереет. — Хотя, если подумать, им обоим должно быть известно, кому именно принадлежала та далекая тюрьма…
— А вот и нет! — просиял Стук и, ткнув в меня плавником, дал короткий указ. — Переодеть.
Ну что сказать… Мне тут же стало понятно, что в Гарвиро все пожелания высокопоставленных рыб приравниваются к закону, который мгновенно приводится в исполнение. Я не только прикрыться не успела, или дать отпор, но даже пискнуть: «клешню убери!» как оказалась в чешуйчатом белом платье с красными плавниками и воротником, пышной юбкой из удивительной тонкой ткани с россыпью мелких жемчугов.
Здешние рыбки плоскодонки, поэтому мою немалую грудь оценили все присутствующие. Правда, вкусы у них разные, так что в сонме семнадцати громких и брезгливых: «Ну и страшенная!» потонуло три четко произнесенных восклицания: «Прекрасно выглядишь!», «Галочка, восхитительна!», «И это все достанется Нардо?!»
— Да, именно ему, как только выберемся, — сообщила я улыбчивому зелену с непомерным либидо.
— Даже не облизывайся, — предостерег его подошедший Себастьян и что-то тихо произнес. Соорский мрачнеет на глазах:
— И что, до сих пор?
— А ты думаешь, почему ее с такой легкостью отправили назад.
11
И я, гордо вскинув голову, расправляю плечи и…, вместо того, чтобы сделать грациозный шаг в сторону зала переговоров, застываю с открытым ртом. На стене возле нашего столпотворения устроен плоский аквариум с проекциями маленьких рыбок и старых морских чудищ. Своеобразное родословное древо, точнее сказать — водоросль с множеством мелких и крупных ответвлений, подробно пересказывающая жизненный путь каждого представителя императорской семьи. В кольце кораллов как в картинной раме заключено жизненное состояние каждого рыба. В верхнем правом углу переливающаяся надпись с именем, званием и временем, отведенным на жизнь.