— Она… здесь спала! — взвизгнула эта выдра. — В твоем саркофаге!
— Ошибаетесь, я была в спальне, наградила ее еще одной улыбочкой, из разряда: «Съела, гадина!» У-у-у, как ее перекривило, даже страшно стало. — Возможно, этому способствовал ушиб вашей головы. Прошу простить мою вспыльчивость, — холодно бросила я, — но рубашка из закромов господина стоила того.
— Как ты смеешь?!
— Обосновано.
— Лихо…! — упрек в ее обращении не был прикрыт ничем, собственно так же, как и сама упрекающая.
— Тихо! — я с легкостью перебила нудистку и, обернувшись к серокожему, уверенно произнесла. — От Вашего имени, господин, мы сегодня же подаем заявку на повторное рассмотрение дела о заключении.
— Зачем?
— Будем добиваться амнистии.
В следующие минуты жизни, а меня все еще не убили, так что, можно сказать, минуты прекрасной жизни, я думала о том, как обстряпаю дело с ранней побудкой вурдалака и отбеливанием его репутации. После думала о том, какой все-таки удивительный мир Ритри и какое уникальное значение имеет здесь простое слово «Амнистия». Рагу, услышав его, натурально взвыла, а Лихо, хвала его нервам, возликовал молча. Далее сделал постное лицо и попросил подождать его где-нибудь наверху.
— Урурк проводит.
Паук тут же оказался подле нас, присел перед моей светлостью, и, перебежав на мою кисть, перенес в знакомую спальню.
— Вы прекрасно сыграли.
— Это лишь начало постановки. Ведь даже не знаю, на что подписалась.
— Я сейчас все-все предоставлю! — потирая лапками, сообщил восьмилапый. И через минут пять передо мной уже высилась впечатляющая стопка матерчатых листов.
— Это что?
— Условия соревнований для претендентов на амнистирование, приуроченных к празднику Великого Кровопролития.
Информация была аховой. И я ахнула, услышав о пяти смертельно опасных испытаниях для заключенных, которые устраиваются раз в сотню лет.
— Как, опять я? Но разве…? А разве…? То есть… Погодите, но как же судебное разбирательство и слушание? Зал заседаний, присяжные, вредный прокурор, свидетели преступления?
— Все они вряд ли остались живы, — мохнатик перебежал с одного конца стола к другому и мягко спрыгнул на кровать. — Три сотни лет прошло… к тому же, господин проходил по статье наивысшего преступления и права на повторное рассмотрение дела не имеет. Плюс новые правонарушения.
— Уууууууууу…
— Вам плохо? — встревожился мохнатый.
— Уууроды, — завершила я затяжной скулеж. — Если знали, что не доживут, неужели так трудно было сделать исключение и внести поправку о дополнительном расследовании?
Вот тут, чертовски тихо и незаметно рядом оказался преобразившийся Лихо в новой одежде и со счастливой улыбкой на лице.
— Для древних исключения не предусмотрены. Последняя надежда на свободу, что кто-то из вурдалаком заменив меня, сумеет выиграть в битве одно из первых пяти мест. — Сообщил он и попросил паука собрать для меня вещи.
— Какие вещи? Все что на мне было, сгинуло еще в том круглом храме. Одно лишь кольцо осталось.
— А его придется отдать мне, — сообщил вампир, раскрыв передо мной ладонь. — Снимай, чтобы тебя не растерзали раньше времени.
— Последнее отбирают…
Сняла, отдала. Поднимаю взгляд на Лихо и замираю. Серокожий сейчас был точь-в-точь как с картинки, то бишь, с портрета, висящего в склепе. Плотность волосяного покрова на голове повышенная, кожа ухоженная, улыбка скромная, глаза лукавые, голос, под стать виду завзятого сердцееда, стал бархатистым и пьянящим, что ли.
От произведенного им эффекта не сразу среагировала на поступившую информацию, более того, позволила ему развить мысль:
— … не представляю, что тебе пообещал мой предок. Но знай, не каждый высший вурдалак согласился бы заменить меня в соревнованиях.
Смотрю на Урурка, а он охотно кивает, подтверждая слова господина. Мое сердце пропустило удар, а руки стали покрываться мурашками. Вот, черт!
— … я очень признателен тебе, и в свою очередь обещаю сделать все, чтобы помочь…
— Выиграть?
— Пережить первые два тура. После них лорд подземных чертогов сумеет тебя спасти. — Вурдалак оправил манжеты и застегнул запонки. — Ты ведь рассказала ему, куда попала?
— Не успела, меня перебили, то есть разбудили… поползновениями.
— При первой же возможности скажешь ему, — посоветовал Лихо.
— Ага, а если выиграем?
Он криво улыбнулся:
— У вампира шанс мог бы быть, у тебя его нет.
— В смысле? Чем я хуже среднестатистического кровопийцы? — уперла руки в боки. — Грудь на пару размеров больше? Так это не минус, это плюс! Своеобразные подушки безопасности.
— С подушками или без… ты смертная.
— А вампиры — нет? Или они сложно-убиваемые? — он кивнул, а я поспешила кое-что уточнить для себя. — Слушай, а не проще ли было заговорщикам в ссылку тебя направить? С глаз долой — из сердца вон.
Нахмурился. Исходя из выражения его лица, я только что спросила что-то абсурдное. Был мой вопрос нелепым или нет, он все равно уточнения требует:
— Я имела в виду, почему тебя как брата, мотающего срок, не отправили в мой мир?
— Он сводный по отцу и низший по касте. Четвертый для таких вампиров пыточная клетка, для меня рай. — Лихо плотоядно улыбнулся, и это не испортило его внешней притягательности, получился образ обходительного злодея-симпатяги.
Хмыкнула:
— Сводный или не сводный, а объединяющая вас преступная жилка все же присутствует. Мать явно была хулиганкой. — Он улыбнулся, а я продолжила допрос. — И насколько ты дряхлый?
Лицо вампира удивленно вытянулось, но серокожий быстро взял себя в руки:
— Не дряхлый, а древний. И это значит — сильный. Низшие владеют тремя ипостасями, высшие пятью, в моем запасе их семь: вур, вурдо, лак, вурдок, вуд, вудвур и вудлак. Ранее меня звали Вудлак Лихо Лишерс Миро, и я был неприкосновенен.
Сказал без пафоса и снобизма, и даже как-то жаль его стало, зэка древнего. Совсем чуть-чуть жаль.
— Хм, был неприкосновенен, пока кое-кто не раздобыл разрешение на твой отстрел.
— На погружение в сон, — произнес он сквозь зубы.
Кажется, мои соображения вслух привели Лихо к мысли, что Рагу ему не друг и даже не подруга. Уже плюс! Однако, ситуация складывается все интереснее и интереснее.
— И чем занимался такой сильный вурдалак, как ты?
— Дипломатией.
Он уверенными движениями оправил воротник рубашки, затем галстук и, оттянув полы сюртука, гордо выпрямился. Мечта, а не вампир! Даже я залюбовалась.
Урурк выдвинул два небольших кожаных цилиндра в центр комнаты, сложил в них листы с правилами соревнований и нетерпеливо напомнил, что нам давно пора. Лихо, согласился поторопиться, одной рукой сгреб в охапку меня, второй — поднял «чемоданы» с затаившимся на них пауком и резко взмыл вверх.
Проходя вслед за ним через пол седьмой комнаты, я тихо поинтересовалась:
— А куда мы спешим?
— На прием к Владыке и подальше от дома.
— А почему спешим? Нельзя разве письмо отправить, прошение, уведомление?
— Нет. Потому что через десять секунд я останусь без места жительства.
— Это как?
— Сейчас увидишь.
* * *
Чтобы не тратить время на слова и не прерывать самого восхитительного и приятного времяпрепровождения Люциус, зажимая почти супругу в темном углу спальни, общался с ней мысленно. Точнее, как сказать общался, он давно прокручивал в мозгу картинки эротического характера, делясь с Олимпией планами на вечер. Попутно без устали витиевато восхищался нежностью ее губ, бархатистостью кожи, приятностью округлостей. Периодически хвалил обоих за отменный вкус в выборе партнера, но чаще всего он тихо поздравлял сам себя, называя счастливчиком.
Напрягало лишь одно: в то время как дьявол был всецело поглощен происходящим, демонесса продолжала думать о насущном. А именно о спасении Гали Гари из мира серокожих.
«Дорогой, ты уверен, что они без твоего вмешательства смогут все решить?»
Занятый разоблачением красавицы из халата, он отвечал с заминкой:
«Да, уверен… Татиха я вызвал… Задание дал, сейчас он… свяжется с владыкой Ритри. Все само собой… решится, и Нардо Галю заберет…»
Развернув бесценный подарок судьбы, Люциус с наслаждением прильнул к нему губами.
«На все сто процентов уверен?»
«На все», — прошептал он, покрывая грудь демонессы жаркими поцелуями. Его руки скользнули ниже, приподнимая ее вверх для большей доступности маневра под названием «Расцеловывание».
Услышав легкий смешок, дьявол отстранился и, тяжело дыша, спросил: «Ты опять против, но боишься об этом сказать?»
«Я — за. Просто щекотно».
«Извини, ты так приятно пахнешь, что я готов тебя съесть!»
Он слегка куснул ее грудь, затем животик и вот тут услышал отчетливое и возмущенное: «Потрясная новость. А как же я?»
Дьявол тут же поспешил исправиться и потянулся за поцелуем: «Извини, совсем забыл о тебе…»
Олимпия со сладким вздохом ответила, зарылась пальчиками в его волосы и аккуратно касаясь рогов. Несмотря на ее явное наслаждение процессом, следующий вопрос демонессы был задан с раздражением: «Частично?»
«Может быть, забыл частично, — ответил Люциус, а потом с нежностью добавил, — и мне все больше кажется, что я не просто дышу тобой, я живу тобой».
Он говорил, как чувствовал, и целовал, как жил, неистово и пламенно, с затаенной надеждой на свою откровенность услышать откровение от нее.
А в итоге услышал раздосадованное и очень знакомое: «Ни хрена себе подстава!»
Дьявол вздрогнул, оборвал пьянящий поцелуй, и, не веря, уставился на разомлевшую Олимпию. Они все еще были в спальне, в его руках все еще находилась демонесса, но слышал он другую:
— Галя?
Взгляд нежной Олимпии прояснился и посуровел:
— Ты что, сейчас можешь думать о Гале?
— Нет, — Люциус просканировал спальню, но так никого и не обнаружил. — Я ее слышал. И думал, что это ты…
— А говорят, что тянут заботы в постель только женщины, — припомнила она статью из журналов четвертого мира.
— Не тянул я ее. Она сама…! Явилась. — С рыком дьявол ударил кулаком в стену, от чего каменная кладка разлетелась на куски, образовав огромное смотровое окно в соседнюю комнату.
На удивленный взгляд демонессы Темнейший смущенно извинился.
— Люциус, тебе не кажется, что история повторяется, и нам действительно нужно подождать?
— Нет, не кажется, — воспротивился он сердито. По мановению пальцев дьявола стена вернулась в прежнее состояние. Демонесса в прежнее положение — зажатой в углу. — На чем мы остановились?
— На Гале.
Дьявол фыркнул:
— На Гале свой выбор остановил твой брат, вот пусть он и…
Договорить ему не дал возмущенный вопль, колоколом зазвучавший в голове: «Тудыть вашу мать, отца не тревожить! Да, чтоб Вас перевернуло, пришлепнуло и тыщу лет не отпускало!» Пространство вокруг Повелителя Аида сжалось и вспыхнуло красным сиянием. В следующее мгновение он со стоном рухнул на колени и больной головой прижался к Олимпии.
— Милый, ты в порядке? Что случилось?
— Я осознал, что сам с ней разберусь… Сейчас встану…, найду и так разберусь… — позабыв о любви и прочих приятностях, дьявол сжал в руках почти супругу. — Кто научил эту, Галю, проклятьям такого уровня?
— А может быть, они у нее в крови? — улыбнулась Олимпия, поглаживая его плечи. — Четвертый мир — колония строгого режима для существ, наделенных магией. Но кто сказал, что заключенные не могут там заводить семьи?
— Предлагаю зачистить это учреждение, для предотвращения мировых катастроф. — Махнул рукой Темный Повелитель. — Тотальная зачистка им не повредит.
— А я предлагаю в кратчайшие сроки вернуть Галю ее супругу. И все катастрофы будут предотвращены. Как тебе…?
— Потрясающе… — произнес пришедший в себя дьявол и начал покрывать кожу демонессы медленными жаркими поцелуями. — Я займусь ею чуть позже, а сейчас еще немного… задержусь.
Его горячие руки скользнули вверх по стройным ножкам. И их обладательница со смешком заметила:
— Если ты сейчас останешься, то ничего сделать не успеешь.
— Я — за!
— А я — против.
— Так и знал! — встрепенулся Люциус, глядя на нее снизу вверх. — Родная жена… и гонит из постели!
— Из спальни. До постели мы еще не добрались.
— Вот! Мы еще до постели не добрались, а она уже гонит…! — дьявольские ладони крепко ее сжали.
Водная демонесса прищурилась и произнесла мысленно: «Милый, чем быстрее ты справишься, тем раньше я окажусь в твоих руках…»
«В черном белье-паутинке, на каблуках и с маской из кружев на лице!»
«Как пожелает мой господин», — Олимпия закусила губу, ожидая его реакции.
Реакция последовала незамедлительно. Он вскочил, расцвел в улыбке, и довершил образ желанной соблазнительницы парой точных штрихов: «Помада красная, хлыст с кисточкой…»
«Взять ленты или наручники?»
Люциус наклонился к ней, испепеляя алчущим взглядом: «Кто бы знал, что мне так с женой повезет?»
В ответ прозвучал тихий смешок: «А я знала»
6
Пока летели с Лихо к Владыке, я все-все заветы мамы и бабушки вспомнила. И о том, что иногда переспрашивать мужиков глупо, и о том, что с ними спорить бестолку, а во время поездки, полета, заплыва отвлекать небезопасно. Поэтому сейчас сижу я в приемной зале их Величества тихая и скромная, потупившись в пол, и молюсь, на чем свет стоит, лишь бы в живых остаться.
Никогда не знала, что повальный интерес окружающих может так раздражать. А ведь раньше мечтала моделью стать и суперзвездой, дефилировала по кругу и посылала воздушные поцелуйчики невидимым почитателям. Вот и сбылась очередная мечта, причем слегка не вовремя — почитателей тьма тьмущая, а поцелуйчики рассылать не хочется. Ладно бы на грудь пялились, хоть что-то привычное, так нет же, на шею заглядываются и облизывают пересохшие губы.
И почему, заявившись во дворец, мы вынуждены ждать аудиенции не в закрытой комнате, а в толпе придворных? Может предложить им решетки поставить? Покосилась на хмурого Лихо, потом на паука, нервно переступающего лапками, и печально вздохнула. Эх, не будь я от природы наделена язвительностью, быть может, все сложилось бы иначе.
А началось все с того, что мы вылетели в бирюзовое небо.
И как, оказалось, вырвались из шипа, вертикально растущего среди сотен точь-в-точь таких же: каменных серых плотно стоящих друг к другу многоэтажных вигвамов. После слов вампира: «Сейчас увидишь», то бишь поймешь причину спешки, тишину заполнил писк, разрывающий барабанные перепонки, следом за ним жуткий грохот, скрип… И вдруг опять тишина, мертвая. Проморгав слезы, я открыла глаза и перестала зажимать уши. Внизу, в плотно застроенной шипастой архитектуре, образовалась проплешина — огромная пустошь.
— Годы идут, а методы Рагшаи не меняются, — вздохнул вампир и продолжил полет вверх, унося меня, паука и чемоданы.
— Аааа, скольких она отправила на тот свет?
— Ни одного. Уничтожены верхние постройки, пространство подземных склепов не нарушено.
Лихо по утраченной жилплощади вообще не горевал, только лишь Урурк вздохнул в память о прекрасной планировке. Я же восторженно смотрю вверх и наслаждаюсь. Если дома у них были ужаснее некуда, то небо просто потрясающим. Высокое, ослепительное, можно сказать, перистое и движущееся. Шик!
Вурдалак, подметив мой интерес, улыбнулся:
— Видишь движение наверху. Это ищейки идут по твоему следу, — и говорит он это, быстро приближаясь к бирюзовому простору.
— В смысле наверху? Это не небо с перистыми облаками?
— Это потолок нижнего уровня, — охотно пояснил серокожий.
— Потолок какого уровня?
— Одиннадцатого, — пропищал паук. — Владыка обитает на первом. Вот здорово, что вам к нему нужно, я там никогда не был!
Час от часу не легче. Нам опять через жижу продираться. Как вспомню прилипчивую ее субстанцию, так мороз по коже. А там еще и ищейки какие-то…