А ведь если бы не Волков, моя смерть была бы мучительной и страшной.
Я смутно помню дни после пожара, но очень хорошо — дождливый вечер, когда состоялся судьбоносный разговор со Стеллой.
Сбежав из-под присмотра врачей, я отправилась к Верховной. Еще плохо себя чувствуя, металась от одного желания к другому: попробовать отомстить или потребовать отпустить меня из общины? Как правильно? И как хотела бы мама?
Я лишилась ее поддержки точно в годовщину трагедии, когда демон напал на дежурных на озере. В ту ночь молния угодила в наш дом. Я уцелела в огне, потому что, как обычно, уснула на первом этаже перед телевизором, и Герман в дыму сразу натолкнулся на меня и вытащил. А вот за мамой вернуться не успел — рухнула крыша.
Не пострадав, я лишь немного надышалась дыма. Но осознание, что я осталась одна, потеряв единственного по-настоящему родного человека, причиняло нестерпимую боль.
Я жила с открытой раной в сердце, единственным моим желанием было спрятаться и зализать ее, прежде чем отомстить Волковой. Да… смутные мысли о мести не давали покоя уже тогда, но в первую очередь мне следовало окрепнуть и выработать план. Несмотря на горе, я знала, что не мне тягаться со Стеллой в открытую — община поверит ей, а не мне.
И я решила шантажом выбить из нее право уехать из городка…
Слабая физически, с израненной душой, я постучала в дверь дома Волковых, не понимая, что сама подтолкнула себя к краю. Ну что со мной могло произойти среди белого дня? Особенно тогда, когда враг будет застигнут врасплох.
Я дура? Да. Позже я это осознала…
Вечно мрачная Роза проводила меня в кабинет Верховной. Та сидела за столом и пялилась в монитор компьютера.
— Здравствуйте.
Ненавидя Стеллу, я одновременно продолжала восхищаться ею. Натворив столько ошибок, поломав чужие судьбы, преступив неоднократно закон, она умудрялась выглядеть так, как будто ей незнакомы муки совести. Обычно все пороки и грехи отображаются на лице. Но не в случае этой женщины.
Черные волосы собраны на затылке в пышный пучок, глубокий вырез красного платья подчеркивал пышную грудь — властная хозяйка Темных Вод выглядела, как всегда, эффектно.
— Ника, милая, что ты здесь делаешь? — лицемерно забеспокоилась она. — Да еще вымокла до нитки, бедняжка!
— Я пришла с вами серьезно поговорить.
Карминные губы Стеллы изогнулись в кривой улыбке.
— Люблю серьезные разговоры. Но прежде, чем мы их начнем… — Не договорив, она перевела взгляд на сестру: — Будь добра, принеси девочке горячий чай и плед.
Коренастая брюнетка, задумчиво заправив седую прядь за ухо, кивнула и вышла. Ждать пришлось долго, а может, мне только так показалось. Сколько я ни порывалась заговорить, Стелла на меня добродушно шикала:
— Потом, Никуся, потом. Сначала согреешься, затем только поговорим.
Роза принесла плед и поднос с чаем, в котором плавал толстый кружок лимона.
Давясь горячим напитком, я поняла, что проиграла: уже сейчас делала все так, как хотела Стелла. Даже в малом. Но сойти с намеченного пути не могла — не пускали боль и отчаяние.
Я поднялась из кресла, не обращая внимания на упавший на пол темно-синий в белую клетку плед.
— Я покидаю Темные Воды.
— Хорошо, тебе нужно отдохнуть, — спокойно согласилась Верховная. — На сколько дней? Куда хочешь поехать?
— Вы не поняли. — Собрав всю волю в кулак, я решительно посмотрела ей в глаза. — Я ухожу из общины навсегда.
— Вероника, да ты что?! Покинуть дом? Где все тебя любят? Ради чего? Думаешь, в другом месте обретешь покой? Боль нужно пережить, и мы, твои сестры, в этом поможем.
Ведьма говорила и говорила… Слова сочувствия лились бальзамом, да только не исцеляющим, а разъедающим мою рану, словно кислота.
— Я не хочу состоять в общине, где убили мою мать.
— Что?.. — Стелла, ахнув, положила руку на сердце. — Ника, какое громкое заявление! Ты уверена, что пожар — не случайность?
Я смотрела в ее наглые глаза и не могла поверить, что столько лет уважала эту лживую гадину.
— Обычные молнии просто так не попадают в защищенные жилища ведьм.
Лицо Верховной стало непроницаемым.
— В Темных Водах было всего две ведьмы, которые владели заклинанием «Перуницы». Ты даешь себе отчет, на что сейчас намекаешь, Ника?
— Да. Управлять молниями могли моя мама и вы.
— Ника, одумайся, — процедила сквозь зубы ведьма. — В ту ночь меня даже не было в городе, десятки Верховных подтвердят, что видели меня на сборе в столице.
— «Перуницу» можно законсервировать и передать даже человеку без дара, — напомнила я всем известную особенность. — Зачарованного на подчинение исполнителя, возможно, уже нет в живых. Вы умеете заметать следы, Стелла.
— Никуся, успокойся и включи логику, — снисходительно, как маленькой, посоветовала Волкова. — Подумай, зачем мне убивать твою мать, мою лучшую подругу?
Искреннее негодование в голосе должно было убедить, что я дура. Вот только я знала правду.
— Вы единственная, кому выгодна смерть старшей ведьмы Вороновых, — тихо произнесла я. — Она потребовала отпустить меня из общины, и вы ее уничтожили.
Стелла зло рассмеялась.
— Твои аргументы глупы. Ника, покинь мой кабинет! И не показывайся на глаза, пока не остынешь. Только горе оправдывает тебя, маленькая идиотка!
Опустив голову, я вроде бы покорно шагнула к двери.
— Ладно, не хотите по-хорошему? — Я обернулась и на эмоциях выпалила: — Мама знала, что четыре года назад вас предупреждали о возможном прорыве. Но в ночь, когда явился демон, вы отправили на озеро Вику, предпочтя заняться не обязанностями Верховной, а своими срочными делами. И если вы меня не отпустите, я поведаю о них вашему мужу.
— Что?..
Стелла на миг растерялась, а затем меня окутала густая тьма.
Открыла глаза я уже в холодном подвале под церковью. В тонком белом платье, с распущенными волосами и отлежанной спиной. Дрожащая от холода, дико голодная и приговоренная к чему-то страшному — я лежала связанная на алтаре. Не в позе звезды, но пошевелить руками-ногами удавалось плохо.
Волкова деловито заканчивала последние приготовления, выводя древесным углем символы на моей груди и животе. Именно давление на тело и вывело из бессознательного состояния.
— Что вы делаете?!
Я запаниковала, хотя сознание окутывал туман.
— То, что ты и хотела, — спокойно сообщила ведьма. — Когда все закончится, я отпущу тебя из Темных Вод.
Приподняв голову, я рассмотрела символы на своем животе. Один из них — забвение. Это что получается?.. Стелла собирается?..
Понимание полосонуло по нервам острым ножом.
— Вы хотите лишить меня знаний рода?!
— А зачем они тебе? — равнодушно спросила Волкова. — Если без дара ты не можешь использовать их в полную силу?
Я беспомощно огляделась — старшие сестры ведьминских домов были здесь, образовывая вокруг нас сложную фигуру. И лица их тоже были равнодушны.
Мысли путались. И вместо аргументов я только и смогла, что жалобно прошептать:
— Но ведь так нельзя… это неправильно.
— Дом Вороновых почти зачах, Вероника. И тебе, слабой ведьме, его не поднять на былую вершину величия. Поэтому добровольно согласись передать знания и книгу рода в пользу той, которая принесет пользу общине — так будет справедливо.
Волкова говорила уверенно, с пафосом в голосе.
И будь привязана к каменному столу не я, а другая девушка, может, я и прониклась бы торжественностью момента. Но распростертая на камне лежала я. Я! И я не верила своим ушам. Какая добрая Верховная, об умирающем доме она заботится… Умирающем по ее вине!
— Книга была в доме, когда в него попала молния, — прошептала через силу.
— Значит, она сгорела, — пытливо вглядываясь мне в глаза, протянула ведьма.
А я напомнила о важной особенности:
— Без книги ритуал передачи знаний пройдет болезненно для принимающей и с летальным исходом Для отдающей.
— Я помню, — равнодушно обронила Стелла и приказала властно: — Жанна, подойди!
Это меня добило. Меня не просто уничтожали как ведающую. Меня убивали как человека… Отбирали не только знания, но и жизнь.
Я надеялась всем сердцем, что Верховную остановят, ее решением возмутятся, сказав, что так нельзя поступать. Но нет… Старшие ведьмы других домов делали вид, что так и надо.
Жанна Волкова, в девичестве Кошкина, не выглядела счастливой от того, что вынуждена стать Вороновой, но и перечить не собиралась. Разумная девушка хотела жить. А я была глупой, порывистой и прямой.
И потому, когда Стелла наклонилась, чтобы вывести на моем лбу символ уже кровью своей невестки, я плюнула ей в лицо.
— Не долго тебе осталось править! — прокричала в отчаянии. — Скоро все узнают, какая ты на самом деле!
В тот же миг я снова потеряла сознание. Я будто выключилась… Или меня выключили?
И открыла глаза, чтобы услышать сквозь туман:
— Вероника Воронова из дома Вороновых, ведьма Темных Вод, вот твоя преемница.
Белое лицо испуганной Жанны плыло, то пропадая, то вновь появляясь.
— Ты готова передать ей сокровенные знания Вороновых? — требовательно спросил женский голос. Кто говорил, я вспомнить не могла — имя ускользало из памяти, как ни старалась его поймать.
— Вероника Воронова из дома Вороновых, ты готова передать сокровенные знания Вороновых? — настойчиво повторил голос неизвестной.
Раздвоившись, я не знала, чего хотела в тот миг больше: отказаться или согласиться.
— Я…
Грохот не дал мне договорить.
С трудом приподняв тяжелую, словно каменная глыба, голову, рассмотрела происходящее. В зал ритуалов ворвались ведьмаки. Кто именно, не знаю — мой взгляд сразу прикипел к широкоплечей фигуре Германа.
Высокий, быстрый. Обтягивающие серые джинсы и черная майка подчеркивали совершенное тело охотника — рельефное и сильное. Тело, тренированное убивать одержимых и демонов.
Герман излучал уверенность и силу. Как будто имел право врываться в пещеру посреди ритуала. Как будто был главнее Верховной.
Никогда еще почтительного сына Стеллы я не видела таким. Злым и непоколебимым.
— Мама, остановись! — приказал он той, которую слушал всегда беспрекословно. — Ты не имеешь на это права!
— Уйди, сын! Это ты не вправе мешать ритуалу, — прозвучал где-то далеко стылый голос Стеллы.
Теперь я узнала ее… Хотя мгновение назад готова была подчиниться страшному приказу, считая его жизненной необходимостью.
— Ты убиваешь Нику, мама!
— Я спасаю целый род от ведьмы-слабачки.
— Так нельзя! Это бесчеловечно!
— А мы и не простые люди, Герман! — горячо возразила Волкова. — Я действую согласно древнему закону. Слабой не место во главе дома!
Слова кружили в моей голове, таяли и снова возникали. Я будто видела звуки, окрашенные багровым, и чувствовала, как голоса ранят мое тело.
Угарный бред. Чем же опоила меня Стелла?..
Я на миг уцепилась за разумную мысль, чтобы вскоре снова упасть в темноту, полную боли и сожаления.
Да, я слабая, никчемная ведьма… Я не уберегла подругу, друзей. Моя мать погибла из-за меня. Она поссорилась со Стеллой, потребовав невозможное — отпустить меня из общины. Меня, последнюю молодую ведьму Вороновых…
— Что ты делаешь?! — забеспокоилась внезапно моя мучительница. — Герман, нет!
К моим заледеневшим лодыжкам прикоснулись горячие ладони. Быстро погладив, словно согревая, они исчезли. И вскоре туго затянутые путы перестали таковыми быть — их перерезали ножом. Затем освободили мои онемевшие руки.
И я застонала от боли — возвращалась чувствительность к передавленным конечностям.
— Герман, отойди! — кричала Волкова. — Я запрещаю тебе помогать ей!
— Не мешай, мама!
Герман быстро растирал мои предплечья, разгоняя неприятные ощущения.
— Так нельзя!
— Нельзя так, как делаешь ты, мама!
Волковы впервые ссорились на моей памяти. А мне было все равно. Я снова уплыла в благодатную тьму.
Боль отступила. Я не ощущала свое тело. Во мне больше не было костей. Я чувствовала себя растекшимся на солнце пластилином. Как пошевелиться, когда нет костей?..
Сквозь темноту, залитую алым, алым точно кровь… пробился отчаянный голос:
— Ника, вернись!
Меня встряхнули. И я самостоятельно пошевелила рукой. Чудеса… у меня выросли кости вновь?
— Ника! Ты согласна стать моей?
Бледный Герман закрыл собой обзор. Какие четкие у него черты… Мужественное лицо с высокими скулами. Массивный подбородок и крупный нос с горбинкой. Крепко стиснутые губы и темные с блеском стали глаза. И почему я не влюбилась в этого мужчину?.. Такого сурового и серьезного. Истинного охотника на одержимых.
Герман пришел за мной, чтобы спасти. Я была нужна ему по-настоящему. Единственный из всех жителей Темных Вод, который озаботился моей судьбой.
— Ника, слышишь меня?! Я имею право защищать только свою женщину, не постороннюю… Ты согласна стать моей?
Я знала, что нужно соглашаться. Потому что хотела жить. А еще он притягивал меня, будоража душу. Я чувствовала, что могу ему верить, что не предаст и защитит.
— Да, я буду твоей…
Издав вздох облегчения, Герман поцеловал меня в висок и крепко-крепко прижал к своему стальному и теплому телу.
— С дороги, мама! Ника — моя.
Я вцепилась в его майку, грубо комкая ткань. И он — мой, мой защитник и опора.
Отстраненно слышала, как нам пытались помешать.
Проклятия Стеллы… Угрозы… Вспышки ярче солнца…
Когда вышли из пещеры под церковью на поверхность, я окончательно уснула.
Чтобы я была покладистой во время ритуала, Волкова опоила меня галлюциногенами и успокоительными травами в таких объемах, что, даже если бы в ритуале использовали книгу, я все равно гарантированно не выжила бы. Но явился Герман и не только не позволил передать знания Жанне, но и отвез меня в медцентр. Получается, тогда он спас меня дважды: от ритуала и от убийственного зелья своей матери.
Позже я узнала, чего ему это стоило.
Герман осмелился на бунт. Заявил, что уйдет в другую общину вместе с друзьями, пятью молодыми охотниками, если меня не отдадут ему добровольно. Отобьет меня — и уйдет. Это было беспрецедентное противостояние главному охотнику Темных Вод. Не знаю, как бы разрешилась ситуация, если бы им не был отец Германа. Неудивительно, что он принял условия сына. Вот только тот на этом не остановился — выбил себе дополнительные: потребовал дать шанс его безумному плану по выслеживанию одержимых, используя для этого рок-группу «Ловчий». Она существовала уже несколько лет, но считалась блажью, а в итоге оказалась новаторством молодого охотника, которое бросились повторять в других общинах.
Неудавшийся ритуал повлиял и на судьбу Жанны. Испугавшись жестокости Стеллы, которая готова была причинить боль и ей, она поспешила перейти в дом Волковых, чтобы свекровь больше не смогла впутывать в свои дела…
А я, очнувшись через сутки в медцентре, увидела Стеллу, терпеливо ждущую моего пробуждения на соседней кровати. Я так испугалась, что, если бы не общая слабость, спрыгнула бы на пол и побежала прочь.
В диком страхе осмотревшись, увидела Германа. Устроившись рядом с постелью на полу, он волком смотрел на мать, оберегая мой покой от всего мира.
— Гер, — позвала тихо.
Лицо его просветлело, озаренное радостью.
— Ника, — с облегчением прошептал мужчина, беря меня за руку. — Ох и напугала ты меня. С возвращением.
Я четко помнила, что обещала стать его подругой, и не стала выдергивать свою ладонь из его. Хотя мне и хотелось… Меньше всего я жаждала видеть рядом с собой кого-либо из Волковых. А тут сразу два представителя ненавистного семейства.
— Вероника, — позвала Стелла решительно, — у меня к тебе серьезный разговор.
— Может, в другой раз, мама? — недовольно поинтересовался Герман.
Я видела, что он все еще зол на родительницу, и обрадовалась. Появился тот, кому я могла все рассказать. Ну, почти все.
К сожалению, Стелле быстро удалось вернуть его доверие всего-навсего одним поступком.