На самом краешке сознания еще билась мысль, что надо остановиться. Что эта запретная игра приведет к своему финалу, и проигравшей окажусь именно я. Мимолетное касание губ переросло в такой откровенный поцелуй, что я совершенно потерялась в ощущениях. Уже ильх целовал меня — уверенно и горячо. Как-то слишком быстро он научился! Правда, мысли эти мелькнули где-то на периферии разума, поглощенного чувственным удовольствием.
Рывком Рагнвальд отстранился, спихнул меня с колен и встал. Но отойти я не успела, ильх тут же уперся ладонями в камень за моей спиной. Заключил в клетку своих рук, словно не желал выпускать. Тяжело втянул воздух. Положил ладонь на мою щеку, провел до шеи. Погладил… Я боялась дышать, почти физически ощущая напряжение варвара. И снова коснулся губ, по-прежнему — с закрытыми глазами. Только поцелуй изменился, стал требовательным… И я отшатнулась, уперлась ладонями в грудь ильха.
— Довольно, — прошептала я.
Он снова провел рукой и открыл глаза.
— Почему? — жарко выдохнул он. — Я не против…
И снова сжал мои пряди, потянул, лизнул шею. Сладкая истома разлилась в теле, но тут до меня дошли его слова. Он не против? То есть… делает мне одолжение? Вот счастье то! Изумление сменилось яростью, и я толкнула ильха. Правда, это было тоже самое, что пытаться сдвинуть скалу, он даже не пошевелился. Тогда я сжала кулаки и применила самый высокомерный тон, какой только был в моем арсенале:
— Немедленно отойди от меня, ясно?!
Он нахмурился.
— Ты и правда не откликаешься… — выдохнул варвар. И непонятно, чего в его глазах было больше — удивления, гнева или… желания!
— Рада, что мы это окончательно выяснили! — прошипела я. — А теперь отпусти меня!
Не отвечая, ильх жадно втянул воздух. Небо полыхнуло. Пасмурные облака окрасились всполохами — зелеными и синими, нереальными. Северное сияние? Снова? Днем?
Лицо ильха стало бледнее снега, черты лица заострились. И ресницы покрылись настоящим инеем, который полз на виски и щеки.
— Рагнвальд? — испугалась я.
— Пекло проклятое! Я не могу это сдержать… надо время… Чтобы научиться.
— Что?…
— Молчи.
Он снова закрыл глаза и хрипло выдохнул.
Камни остыли. Я глянула вниз с беспокойством — под ногами Рагнвальда расстилалась снежная поземка. Холод обнял жестким покрывалом, но пошевелиться я не смела. Любое мое движение может качнуть маятник и нарушить хрупкую неподвижность. Небо полыхало сиянием, земля вмиг покрылась ледяным крошевом. Вокруг нас кружила зимняя метель, нарастающая с каждым мгновением. Стало страшно. И хотелось закричать, но я стояла, сжимая зубы и молясь жестоким перворожденным.
Фигура ильха затуманилась, это Лёд рвался в зримый мир. Но на этот раз ильх удержал хёгга.
Очень медленно Рагнвальд сделал шаг назад. И еще. Развернулся и ушел за камни.
И, кажется, только сейчас я выдохнула.
Натянула свою покромсанную шубу, чтобы не замерзнуть и… спрятаться. Потом осторожно выглянула из-за камней. Правда, прежде глянула на небо. Пугающее и завораживающее небесное сияние прекратилось. И что-то подсказывало — это было напрямую связано с настроением Рагнвальда. И этим… Зовом.
Ильх вернулся, когда я начала всерьез опасаться за наш обед, похоже, заяц подгорал. Я попыталась снять тушку с веток, но лишь обожгла руки. И подпрыгнула, когда подошедший ильх молча отодвинул меня и легко справился с добычей. Я с опаской покосилась на мужчину. Белые волосы были влажными и покрылись льдинками.
— Можно есть, — не глядя в мою сторону, произнес Рагнвальд. Голос его звучал сухо и спокойно, словно и не было совсем недавно хриплого дыхания и обжигающего поцелуя. — И не надо так смотреть, я ведь сказал, что не причиню тебе вреда.
Подумав, мясо я все-таки взяла, обжигая пальцы. Ильх не ел, только смотрел на огонь. Я покосилась на варвара настороженно и вздохнула.
— Никогда не видела небесного сияния.
— Это сила ледяного хёгга, — Рагнвальд взял кусок мяса, прожевал. В ярких глазах плясало отражение пламени, кажется, ему не нравилось такое соседство с огнем, но ильх упрямо продолжал сидеть рядом. Слишком близко.
— Слышала. Белый зверь Ульхёгг родился от союза льда и сияния в алмазном яйце. Глаза его видят сквозь толщу льда, отзываются ему хрусталь вершин, снега и ветра севера, Знаешь, я думала, это лишь сказка. И… ты что, сунул голову в воду? У тебя лед в волосах.
Ильх качнул головой, на глаза упали белые пряди. И мне захотелось отвести их рукой. Поэтому я отвернулась и положила в рот еще кусочек мяса. Иногда лучше жевать, чем думать!
— Твои затуманные поцелуи — опасны, чужачка, — сказал ильх. — Они отбирают разум и волю. Хорошо, что на фьордах о них не знают.
— Иначе девы смогут управлять ильхами? — буркнула я.
— Иначе девы не смогут остановить ильхов. Даже ножом под ребра.
Глянул насмешливо — и меня обожгло. Вот зря я согласилась на этот поцелуй! Потому что копилку моих смущающих воспоминаний пополнило еще одно! Рагнвальд посмотрел на мои губы и отвернулся так резко, что взметнулась белая косичка у лица. А я решилась спросить:
— Почему кольцо Горлохума надевают мальчики?
— Хёгги не принимают слияние со взрослым ильхом. Зверь по-своему разумен, но у него нет человеческих устоев и порядков. Они ему совершенно чужды, его ведут ярость и свобода. Хёгг усиливает чувства ильха, и те, кто надевает кольцо, справляются со всем этим постепенно. Испытывают первые взрослые желания и учатся ими управлять. Мальчики взрослеют вместе со зверем. Правда, не всегда человек управляет хёггом, случается и наоборот.
— По-моему, ты неплохо справляешься, — осторожно произнесла я. Ну, если закрыть глаза на некоторые обстоятельства…
— Мне казалось, ты злишься. Я думал, будешь кричать или плакать, — поднял ильх брови.
— Вот еще! Я хочу дойти до Карнохельма живой, — твердо сказала я. — Без тебя это невозможно. Так что давай просто сделаем вид, что этого ужасного поцелуя не было!
— Ужасного?
— Да просто отвратительный!
Рагнвальд некоторое время рассматривал мое лицо и о чем думал — непонятно. Только хмыкнул и поднялся.
— Хватит сидеть, время уходит, — сказал он.
Что? Как будто это я развлекаюсь поцелуями! Не выдержав, слепила снежный комок и швырнула ильху в спину. Не попала.
— Кстати, пока я твой нареченный, имею право тебя наказывать. Как захочу, — донесся до меня невозмутимый голос ильха.
Наказывать? Я слепила еще один снежок. Правда, снова промазала. Ильх даже не соизволил уклониться, словно знал, что я не попаду!
Зато я отчётливо услышала смешок. Но голову Рагнвальд так и не повернул.
ГЛАВА 15
Через час мы вышли на узкий каменный язык и Рагнвальд кивнул на острую пику скалы, отделенную от нас ущельем. Через обрыв была перекинута узкая доска без перил и ограждения.
— Мы уже рядом. За этим ущельем — проход через гору, завтра окажемся в Карнохельме.
За ущельем? Я сглотнула, с ужасом гладя на отвесные скалы и туман, клубящийся снизу. Под порывами ветра марево иногда слетало, обнажая черные каменные пики. И чтобы преодолеть бездну — надо пройти по шаткому мостку! Да я никогда не смогу этого сделать!
— А другой дороги нет? — просипела я, ощущая зарождающееся головокружение.
— Эта самая короткая и удобная.
— Удобная? — вытаращилась я. — Да это доска над пропастью!
— И что? — не понял ильх.
— Я с детства боюсь высоты!
Рагнвальд приподнял брови.
— Тогда тебе точно не стоит задерживаться в Карнохельме, — насмешливо протянул он.
— Что ты имеешь в виду?
— Узнаешь, — хмыкнул он. — Идем, солнце садится. По воздушной тропе ходят в одиночку, чтобы не раскачивать опору. Поняла?
— Я знаю про резонанс!
— Твои затуманные проклятия тут не действуют. Я пойду первым.
И ступил на мост. Шаткая и ненадежная конструкция качнулась. От ужаса у меня пересохло во рту. Я не смогу!
Вот только ильх уже отвернулся и спокойно шел по узкой доске, словно по проспекту прогуливался! Я в отчаянии оглянулась, не зная, что делать. Без проводника я не найду дорогу в Карнохельм! Легко и быстро Рагнвальд преодолел бездну и махнул мне. Ветер донес его спокойный голос.
— Поторопись, чужачка. Я не собираюсь ждать тебя вечность.
Я снова глянула в пропасть с жадно клубящимся сизым туманом. Ильх стоял уже на другой стороне доски, а я все не решалась ступить на ее начало! Ненадежная конструкция шаталась и даже поскрипывала, на ней не было ни опоры, ни веревки, чтобы схватиться. Да как вообще по ней можно пройти?! Великие перворожденные, да на это способны только ненормальные ильхи Карнохельма!
Что же мне делать?
Тихий звук позади заставил меня удивленно оглянуться. Что это? Камень упал?
На тропинке, по которой мы прошли несколько минут назад, стоял зверь. Черный, огромный, желтоглазый. Горбоволк. Тот самый! Я замерла, загипнотизированная звериным взглядом. Хищник медленно опустил голову и ощерился, его тело, состоящее из литых мышц, напряглось, готовясь к прыжку.
— Беги! — окрик Рагнвальда вырвал меня из оцепенения.
Я развернулась, взметнув юбку, и прыгнула на доску. Она зашаталась. Горбоволк зарычал, уже не скрываясь, рванул ко мне и ударил передними лапами по хлипкому мосту. Шаткая опора вздрогнула, словно озлобленная змея, норовящая сбросить меня со своей скользкой спины. Я рухнула на колени, вцепилась в шершавое дерево.
— Энни, вставай! — снова крикнул Рагнвальд, но я не могла подняться.
Мост трясся как в лихорадке. Горбоволк не шел дальше, но всей свой тушей обрушился на опору, заставляя доску плясать. Сбрасывая меня в бездну… А ильх был слишком далеко, чтобы помочь…
— Энни!
Я вскинула голову и совсем рядом увидела оскаленную пасть зверя. Видимо, долгая зима вынудила хищника осмелеть и броситься на такую желанную добычу. Мощные челюсти щелкнули рядом с моей ногой, я инстинктивно дернулась в сторону и… с воплем рухнула. Пальцы безнадежно попытались найти опору — хоть самую тонкую веточку — чтобы удержаться, но вокруг была лишь бездна и жадный туман, раскрывающий свою пасть внизу. Желающий поглотить, сжать каменные челюсти, перемолоть… Вверху взвыл горбоволк, упустивший добычу. Мой мешок полетел в пропасть. Оранжевый проблеск солнца отразился от скал. И горы заволокло маревом.
Вот и все.
Мысль — короткая и безнадежная — мелькнула в голове. Туман сомкнулся густым пологом. Все…
Огромные лапы возникли из тумана, и когти сомкнулись поперек моего тела. Рывок — и меня тащит наверх, прочь от смертоносных пик, прочь от жадной бездны. А скалы содрогаются от драконьего рева.
Хёгг…
Лёд.
— Лёд! — закричала я, осознав, что Рагнвальд исчез, а меня тащит к заснеженной вершине дракон. — Лёд, это ты!
Скалы снова вздрогнули от его рыка, а я почему-то рассмеялась. Огромные крылья молотили воздух, поднимая нас все выше. Еще рывок — и лапа разжалась, а я вывалилась на снег. Хёгг приземлился рядом и тут же сунул ко мне узкую морду. Клыкастая пасть оскалилась, но я совершенно не испугалась!
— Лёд! Не думала, что скажу это, но как же я рада тебя снова увидеть! — от избытка чувств, от осознания, что жива, а не валяюсь сломанной куклой на дне пропасти, я прижалась к драконьей голове, погладила прохладную чешую. — Ты меня спас! Да ты лучший хёгг на всем свете! Спасибо тебе!
Лёд заурчал-зарычал, меня обдало потоком воздуха. Рассмеявшись, я отступила, а зверь снова рыкнул и вдруг с разбега зарылся в ближайший сугроб. Ударил крыльями, приподнимаясь, и снова окунулся, поднимая снежную бурю. Я отбежала подальше, с улыбкой наблюдая за тем, как огромный хёгг взрывает снежный наст. Он нырял в сугробы, словно рыбина в волны, снова и снова! А когда наконец выбрался, я ахнула. От жирной черной сажи, раньше покрывавшей дракона, не осталось и следа. Его чешуя была белой и сияла, словно начищенное серебро. Крылья больше не казались грязными пыльными тряпками, они стали серыми, с синевой на костяшках и шипах. Хёгг вцепился когтями всех четырех лап в снег, расправил крылья, струной вытянул шею и, подняв голову, зарычал. От невозможного, невообразимого звука содрогнулись скалы, а я присела, закрыв голову. Но страха не было. Я понимала, что Лёд просто радуется.
И я замерла, любуясь этим невиданным и величественным зрелищем. Сколько не пройдет лет и сколько чудес не встречу я еще на своем пути, но этот момент останется со мной навечно. Лазурное небо, заснеженная вершина горы и дракон, поющий свою песню. В этом реве-рыке мне слышалась благодарность великим перворожденным. За свободу, за крылья, за силу. За снег, который Лёд так любил, за небо, в которое мог подниматься.
А когда хёгг замолчал и опустил ко мне голову, в странно-разумных глазах я увидела еще что-то. Может, благодарность? Дракон рассматривал меня, а я его. И снова возникло понимание, что сейчас рядом со мной именно зверь. Рагнвальд был где-то в незримом мире, смотрел на меня дракон.
— Ты… удивительный, — прошептала я сипло.
И это было правдой. Хёгг самое невероятное создание, которое живет на земле.
— Я так рада, что ты все-таки выжил!
Хищник тихо рыкнул, словно ответил. Я осторожно протянула руку, коснулась шеи. Чешуя блестела льдом, но на ощупь была теплой. Я погладила жесткие пластины, изумляясь совершенной броне этого огромного тела. Дракон не двигался, позволяя мне гладить его шею и основание головы. Под пастью у дракона оказалось мягкое местечко, где не было чешуи, а лишь бархатная кожа.
Какое-то время хёгг позволял его трогать, а потом вдруг рывком раскрыл крылья и взлетел.
— Эй, ты куда? — заорала я. Отлично, и что мне теперь делать? Куда полетел этот ненормальный дракон?
Но не успела я всерьез забеспокоиться, как над головой слова возник хёгг. И шлепнулся на снег горбоволк, вернее — его остатки. Хёгг приземлился рядом, отодрал часть туши, заглотил. Белая морда покрылась кровавыми разводами. Ел дракон жадно, порыкивая и взрывая когтями снежный наст.
А я прижалась к скале, в этот момент отчетливо понимая — как бы этот зверь ко мне не относился, он хищник. Самый совершенный хищник из всех возможных. Сила, скорость, броня и невероятные реакции делали этого зверя почти божеством. Не зря ему поклонялись. И не зря боялись. Глядя, как Лёд разрывает горбоволка, я испытала ужас наравне с благоговением.
Выпустив из ноздрей белый пар, хёгг глянул в мою сторону. Подумал. И мордой подтолкнул ко мне окровавленный кусок горбоволка. Я с трудом сдержала тошноту.
— Э-э, я уже пообедала, спасибо.
Хёгг рыкнул непонимающе и снова подвинул подношение.
— Я не люблю сырое мясо. Даже если это мясо того, кто сам недавно угрожал меня съесть!
Лёд угрожающе растопырил крылья, и я испуганно закрыла голову руками. Чего хочет от меня эта зверюга? Неужели придется давиться сырым мясом, чтобы его успокоить? Я не смогу!
Хёгг мотнул головой и подвинул ко мне другой окровавленный кусок. Отлично, у меня даже есть выбор, какой частью волка полакомиться. Филе или грудина? Кровушки побольше или поменьше? Ой, меня сейчас точно стошнит!
Недовольно заворчав, Лёд потоптался на месте и, закинув в пасть кусок мяса, медленно прожевал. Он что же, показывает, что надо делать? Вот попала!
И как объяснить этому чудовищу, что я не голодна?
Дракон издал обиженно-недовольный рев.
— Ладно, ладно, я поняла! Не надо рычать. Я отведаю угощение. Сейчас…
Пытаясь не вдыхать запах крови и не смотреть, подняла окровавленный кусок. Ох… Поднесла к лицу.
— Ням-ням. Очень вкусно!
Лёд ударил хвостом, и я от неожиданности подпрыгнула, выронив скользкое подношение. Со стороны скал долетел звук — словно эхо драконьего рева — и Лёд отвернулся. Я с облегчением отпихнула ногой останки горбоволка и прищурилась, всматриваясь в облака. Что там за стая? Птицы? Силуэты стремительно приближались и… увеличивались.
А Лед вдруг зашипел и… исчез. Вместо него на снегу остался Рагнвальд — взбешенный, злой Рагнвальд! Он окинул гору быстрым взглядом и, схватив меня за руку, потащил к черным камням.
— Проклятая тварь! Бежим! Скорее!
— Что… что случилось?
— Дикая стая! Проклятый хёгг позвал свою стаю!
— И что?