Это он выступил инициатором совещания, потому что чувствовал, что наступает предел. И были мысли… Он озвучил их:
— Вы видели ту съемку. Она приходила именно сюда — адресно. Не потому, что здесь я — она об этом не догадывалась, это видно по лицу… Когда учуяла — сбежала. Зачем она приходила? С каким-то пакетом в руках? В ювелирную мастерскую? Подождите… понимаю — причины могут быть разными и это мы отметаем сразу. Таких совпадений просто не бывает. Поэтому причина не в желании сделать заказ или купить украшение. Тогда что? По какой причине к нам могла зайти волчица?
Ответил отец: — Именно волчица? Если тебя не интересуют рядовые, обыденные случаи, то на щекотливую тему с волками мы общались последний раз почти год назад. Они интересовались эпизодами сдачи частей кладов. Искали волчицу — да, но возраст не совпадает — той тридцать восемь.
— Она приходила с тяжелым пакетом.
— И что?
Заговорил дед: — Клады… да… мы сотрудничаем с черными копателями, вам нужно знать об этом. Саша, почему ты не сказал до сих пор?
— Потому что это не относится к нашему делу. Клады приносит брат лешего. При чем здесь волчица? И возраст…
— Кто он, откуда? — деловито интересовался Роман.
— Да зачем тебе? Не отвлекайся, это не относится…
— Пакет, клад, волчица.
— Леший, клад, возраст.
— Да к черту! Даже если всего одно совпадение, я готов бежать к нему! Больше сил нет сидеть и просто ждать! Кто он, откуда?
— Я не хочу, чтобы ты лез! Это подсудное дело. Мы с отцом вляпались в это, когда было тяжело, и мы тонули. Это стало их помощью — они помогли нам. Потом помощь стала нужна им, и мы не смогли отказать. Не хватило совести. Поэтому сотрудничество продолжается, но это преступная деятельность и если придется — отвечу за нее я.
— Даю тебе слово, что не стану интересоваться кладами. Просто дай адрес.
— Да откуда? У меня есть только номер телефона и все.
— Отлично. — Роман забил номер себе.
— Ты будешь звонить? — спросил отец.
— Чтобы спугнуть ее?
— Да при чем здесь она?
— Я узнаю где сейчас находится абонент, и все! Всем спасибо, все свободны.
И он быстро вышел, а дед спросил у Александра: — У тебя есть номер того мужика — с Украины? Спроси — что там с той волчицей? Которая старше?
— Мне хватает своего… чтобы вляпаться еще и в чужое.
— Хорошо, тогда я через Канаду узнаю, мимо нас. Они дружат.
— Попробуй.
Через два дня Роман подъезжал к деревне Замошье, расположенной на окраине Рдейского болота. Он хотел ехать на мощном надежном джипе, но отец отсоветовал. Он напомнил, что это классическая русская глубинка. А значит — хроническое бездорожье. Поэтому поговорка — чем круче джип, тем дальше бежать за трактором, очень актуальна. Сейчас Роман крутил жесткий руль и дергал рычаг коробки передач военного уазика.
Несколько раз он останавливался, чтобы сделать пейзажные снимки. Потому что места вокруг открывались такие необыкновенные, что иногда глаза отказывались верить тому, что видели.
Болот пока не наблюдалось, но лесные озера в оправе из молодой листвы, дымка мельчайших белых цветов над нежной зеленью первой травы и яркая синева неба над головой просто выносили мозг! Или это состояние любования всем, что зеленело и цвело вокруг, было вызвано душевным подъемом, который он испытывал?
Отец написал записку своему тезке — Александру Александровичу и передал какую-то сумму денег от реализации очередной вещи. В записке он просил узнать о возможности купить небольшой участок где-нибудь на берегу озера, лучше не в селе, а поодаль. Сначала они придумали это, как предлог для поездки. Но чем дольше Роман смотрел на здешние красоты, тем больше проникался желанием сделать эту покупку на самом деле.
Он представлял себе, как тихим и теплым летним вечером выйдет совсем раздетый из небольшого бревенчатого домика, сладко потянется, глядя на немыслимую красоту вокруг и заорет или завоет от счастья и ощущения свободы. Потому что это был рай, и вокруг совсем никого. А лучше бы рядом была она — его Сана.
И они понеслись бы вдвоем сквозь ночь, скользя тенями между стволами деревьев, врываясь в рваные клочья тумана над сырыми полянами. С ходу ныряя в заросли влажных высоких папоротников. Купаясь в таинственном свечении, исходящем от полной луны, гнилых пней, рассыпанных в траве светляков и захороненных кладов.
И это станет их тайной немыслимой красоты — они и синий ночной лес.
Он верил, что сейчас едет к ней — чувствовал. И уже решил, как будет вести себя. Он остановится у кого-нибудь на постой. Незаметно узнает, где она живет, и просто придет и попросит прощения. Но этого мало. Она должна знать, почему он так поступил, и понять его. Только тогда она сможет простить. Главное — заставить ее выслушать. Он постарается.
ГЛАВА 11
Не знаю, что за разговор был у Саныча с лешим, как они устранили разногласия и пришли к единому мнению, но мои инструкции назавтра были выполнены.
К дому директора я подъехала не в самом лучшем настроении. Как будто уже и не психовала по поводу непонятного поведения лешего, который должен бы чувствовать ответственность, но ее не чувствовал. Но неприятный осадок оставался.
Поэтому я только кивнула мужикам, не выходя из машины. Они сложили какие-то вещи в багажник, и пассажир уселся на соседнее кресло. Сиденья в моей «Ниве» были намного более удобными, чем штатные. Я купила на автомобильной разборке замечательные кресла от разбитой «Вольво». К ним приварили что-то наподобие переходников и установили в салон.
Под весом большого тела кресло скрипнуло и машина ощутимо просела. Я повернула к нему голову, поздоровалась и внимательно изучила изменения в его внешности. Он мне не мешал в этом, сидел и молчал. Сейчас мужчине на вид было лет сорок. Темно-русые волосы сильно молодили его, брови были такого же цвета. Чисто выбритое лицо было приятным, хоть и немного бледным в нижней своей части. Он, наконец, посмотрел на меня с иронией, мол — как, пойдет? Я спокойно кивнула и, отпустив сцепление, нажала педаль газа — мы тронулись.
Во Пскове остановились в старой части города, в недорогой гостинице, максимально близко к месту, которое нас интересовало. Разошлись по своим номерам. Надо сказать, что постоянное молчание мужчины меня совсем не напрягало, скорее — наоборот. Он имел право так вести себя. Я понимала, что ему нелегко. Попыталась мысленно поставить себя на его место и не смогла.
Десять лет в монастыре, на острове, полгода отрезанном от суши, трудно себе вообразить. Надежная дорога туда устанавливалась только по зимнику, да и то — если замерзало болото. В остальное время со стороны деревни Каменки и Новгорода на остров можно было добраться только на каракатах. Я знала, что остров окружен с трех сторон Рдейским озером. Монастырь, в который паломники могли попасть с трудом, не мог процветать. Восстановление шло трудно — я видела стройку в нэте. Так что, возможно, донашивать одежду до такого состояния у них было принято. Мелькнула мысль, что если у нас получится, то можно будет и туда что-то выделить. Если Прохор изъявит желание.
Пока ехали, на ум пришло и то, что он когда-то пережил страшную трагедию, и это вполне могло сказаться на его психике, а на характере сказалось точно. И идея с женитьбой теперь казалась мне крайне неудачной. Не похож был этот мужчина на человека, готового снова начинать жизнь в миру.
Ближе к вечеру, немного отдохнув с дороги, я позвала его в кафе — покушать. Место выбрала спокойное, без экзотического меню. К вечеру мы уже готовы были выступать. Но поскольку наступали белые ночи, то, скорее всего, нам придется ждать еще довольно долго — пока народ разойдется спать. Тем более, что погода стояла замечательно тихая и теплая. Молодежь не желала расходиться по домам, насидевшись в них за зиму. Я подумала, что если мы проедем на автобусе к Крому, и потом пройдемся к цели по Финскому парку, то лешему будет приятно посмотреть на недавно обустроенную зону отдыха.
Здесь было красиво. Длинный благоустроенный парк растянулся между высокой насыпью старинного крепостного укрепления и еще быстрой от талых вод Псковой. На той стороне располагались роскошные виллы совсем не бедных людей, а дальше виднелась Гремячая башня. Вернее, ее развалины.
Мы прошли вдоль реки, и я предложила посидеть на лавочке с видом на эти живописные развалины. Леший откинулся на спинку скамьи и смотрел. Башня была красива, да и весь вид был каким-то нереально романтическим и экзотичным, что ли? Современный парк и древнее оборонительное сооружение, сложенное из плитняка, с крутой осыпью склона над неширокой рекой. Я негромко сказала, усаживаясь удобнее:
— Бывает, здесь появляется призрак монаха. Видите — рядом с башней старая церковь? Вот он и появляется между ними — на горе. Иногда помогает людям.
Леший молчал. Не зацепило. Ладно…
— А под башней находится тот самый проклятый клад.
Он посмотрел на меня.
— Вы его видите?
— Сейчас? Нет. Увижу, когда стемнеет.
Мы с ним так хорошо сидели, расслаблено отдыхая от долгой ходьбы… Мимо все еще проходили люди, из города слышался шум транспорта. От реки тянуло прохладой, и шумела вода в камнях порогов…
— Как вы их видите? Что там?
— Конкретно в этом? Вам интересно? Я расскажу…
Есть местная легенда: когда-то давно правитель решил наказать непослушную дочь, не пожелавшую выходить замуж за его союзника — пожилого мужчину. И, уходя на битву, приказал волхвам усыпить ее, заколдовать, уложив в подземелье Гремячей башни. Заодно спрятал там и свои сокровища, чтобы ждали его возвращения. Только он не вернулся — погиб. А дева так и продолжает спать там, а вокруг нее лежат сокровища… Пара небольших мешочков стоят столбиком, а четыре, которые побольше, развалились… рассыпались. Монеты растеклись по полу золотой лужей. Очевидно, ткань сопрела за многие годы… Еще я видела в углу подземелья, под стеной, чуть выше пола бусы и ожерелье из монет… полукругом. Над ними — височные подвесы. Они свисают… немного наискосок и ложатся потом ровно. Чуть дальше — браслет и несколько колец.
— Это она?
— Похоже, что да. Я вижу только клад. Но, закрыв глаза, можно представить себе по расположению украшений строение тела — небольшой рост, высокую грудь, тонкую руку, изящные пальцы.
— Ее нельзя спасти?
— Можно. Нужно шесть суток без сна читать Псалтырь. Кто-то даже пробовал, кажется. А кто-то ее просто видел, но не знал, что нужно делать и убежал, испугавшись. Ходили слухи… парень побежал рассказывать журналистам. Ему не особо поверили. Раз в год, в разные дни, на малое время туда открывается подземный проход… Мне кажется, что у нее нет шансов…
Над нами кружила туча комаров-толкунов. Тех, которые не кусаются, но страшно надоедают. Я махнула рукой раз… два. Уловила движение рядом и услышала изумленный шепот:
— У меня получилось. Они улетели.
— Я и не сомневалась, — ответила я невозмутимо, — и с дубом получится.
— Почему вы так уверены?
— Потому, что всему свое время. Пока я могла, тянула все на себе, а до этого — мама. Теперь мне нужно беречь ребенка, поэтому призвали вас. Вы же верите в Бога? Ну вот — вам дали время прийти в себя, свыкнуться с потерей, пережить все это, смириться. Теперь принимайте вахту. Мы же не только обеспечиваем села, но и помогаем детям, которые уезжают учиться — оплачиваем учебу, кому-то — серьезное лечение. Я понимаю, что это капля в море, но хоть что-то? Думаю, что вы отлично знаете, где на территории Рдейских болот лежат клады. Хотя тоже считаю, что нужно уже как-то пытаться обойтись без них… То, что это сейчас заповедник, ваших рук дело?
— Нет, это еще отец… С девяносто четвертого.
— Ну вот… стемнело и видно теперь — проклятое золото на месте… Словно темной дымкой подернуто… Пошли к нашему дубу. Тут еще, не спеша, минут десять идти.
Потом я смотрела, как тихо шевелится земля под реставрированной на этом участке стеной, расходятся, разделяясь на тонкие пряди, белесые корни травы… И живой, сырой корень с мощной пушистой мочковиной, подает лешему, словно на ладони, проржавевший сундучок с небольшим навесным замком.
Мужчина с усилием принял его, опустил на постеленный мною кусок брезента, завернул и уложил в подготовленную сумку.
Все было как-то обыденно, буднично, просто… Рана на поверхности земли затянулась. Я зевнула. А леший впервые за все время улыбнулся и спросил:
— Теперь спать?
— Агх-ха…
ГЛАВА 12
На случай приезда покупателей, которые интересуются лошадьми, рядом со зданием управления построили маленькую гостиницу. Небольшой домик на четыре одноместных номера — деревянный, как все дома в селе. Но брус еще не потемнел от времени, и гостиница приятно выделялась на фоне поживших уже построек, сверкая большими окнами и светлыми стенами. Кормились приезжие у директора. Вот и Роману выделили одноместный номер и пригласили приходить на обед и ужин к Александру Александровичу.
Роман вкратце уже ознакомил его с целью своего приезда, отдал деньги и поставил в известность, что если получится купить участок, то за товаром он будет приезжать сам. Деньги после реализации тоже будет привозить сам.
Оставив сумку с вещами в номере, он вышел на улицу. Хотелось посмотреть на село, хорошенько рассмотреть окрестности и поискать дом, в котором живет Оксана. Почему был так уверен, что она живет здесь — не знал и сам. Но знал, что точно учует этот дом по запаху. Он не успел ничего, только постоял, осматриваясь, возле гостиницы.
Это село совершенно не походило на те, которые ему уже приходилось видеть. Здесь практически не было улиц. Поселение привольно раскинулось, разбросав темные деревянные дома совершенно произвольно. То на живописных горках в окружении садов, то в уютных низинках вдоль ручья. К домам вели поросшие травой широкие и узкие дорожки.
Очевидно, по причине рабочего времени, праздно шатающегося народа вблизи не наблюдалось. Даже в здание продовольственного магазина за это время никто не вошел. Зато к директорскому дому подъехала «Нива» цвета «мурена» и из нее вылез здоровый мужик в джинсах и светлой ветровке. Открыл багажник и достал из него тяжеленную сумку. Что тяжеленную — видно было по усилию, которое он прикладывал, чтобы приподнять ее.
А потом открылась водительская дверца, и Роман замер… это была она. И одета почти так же, как тогда. Очевидно, ей нравилось носить джинсы.
Он мчался сюда, спешил, а оказался совершенно не готов. Пересохло во рту, вспотели ладони, и он крепко сжал кулаки. Совсем не знал, что скажет сейчас — при чужом человеке. И захочет ли она его выслушать?
Оксана с удовольствием потянулась, заглянула за машину, кивнула и улыбнулась мужику. Потом что-то ему сказала и протянула руку для рукопожатия. Скользнула взглядом вокруг и тоже замерла, широко распахнув глаза — увидела его… А Роман уже спешил к ней. Она оказалась совсем рядом, а тут пройти-то метров двадцать — ноги сами понесли его. Он преодолел это расстояние в секунды, а девушка вдруг шарахнулась к своему спутнику и прижалась к нему, с ужасом глядя на Романа.
Мужчина исконным жестом защитника обхватил ее руками, и сдвинул в сторону, продолжая обнимать за плечи. Роман стал перед ними, все так же нервно сжимая кулаки. Он не успел подготовиться, продумать, что скажет ей — какими словами. Только жадно смотрел. На такую любимую, на самую лучшую на свете, на еще более красивую, чем он помнил… И сдавленно выдохнул: — Оксана… прости меня. Я все объясню. Я не хотел так… чтобы все так случилось.
Очевидно, почувствовав себя в безопасности, она перестала хвататься за одежду мужчины и выпрямилась. Холодно ответила чуть дрогнувшим голосом:
— Я знаю, что не хотел. И знаю, что тебе нужно.
— Только ты, — уточнил сразу Роман, чтобы не было недоразумений.
— Понятное дело… Уезжай отсюда. Пошел к черту! — четко проговорила она и, схватив за руку мужика с сумкой, потащила его в дом директора. Роман замер, постоял, посмотрел на закрывшуюся дверь и ринулся вслед за ними. Решительно вошел в комнату. Растерянный директор, увидев его, радостно улыбнулся и представил: