— Мама… — сглотнул я, неверяще глядя на призрак той, о которой ничего не слышал более десяти лет.
— Мальчик мой, — улыбнулась она, а затем подняла вторую руку и невесомо коснулась пальцами моего огрубевшего лица. — Как же ты вырос…
Я молча прижался к ее ладони и на мгновение замер, впитывая идущее от нее тепло. Какое-то время лежал, наслаждаясь давно забытым ощущением дома. Держал ее руку, лихорадочно перебирал роящиеся в голове вопросы. И думал. Я ведь так много хотел у нее спросить. Еще больше хотел сказать того, что не успел когда-то. Но как только я собрался с духом, чтобы озвучить переполнявшие меня эмоции, она неожиданно отстранилась, а улыбка на ее губах погасла.
— Ты тонешь, Артур, — уронила она, тревожно сжав мои пальцы. — Твоя душа качается на самой кромке, и долго я ее не удержу.
Я как открыл рот, так его и закрыл: новость была из разряда хуже некуда.
— Значит, я во Тьме? — спросил я, одновременно оглядывая комнату, которая подозрительно напоминала домашнюю спальню.
— Все время, — подтвердила мама. — И Смерть уже у тебя за спиной. Но это не значит, что ты должен прекратить бороться.
— Это не в моих правилах. Ты ведь знаешь…
— Да, — на ее губах снова мелькнула улыбка. — Ты не зря выбрал такую профессию: у мага твоего профиля есть преимущество перед простым смертным — вы себе не принадлежите. А все, что у вас есть, всегда будет носить отпечаток того, кому вы себя предназначили.
— Ты говоришь о Фоле? — насторожился я.
Но мама лишь покачала головой. После чего неожиданно наклонилась и запечатлела на моем лбу невесомый поцелуй.
— Тьма любит безумцев, и только Смерть предпочитает дерзких, — прошептала она, отстраняясь. — Помни об этом, Артур. Помни и борись. Я сделала для тебя все, что могла.
Пока я лихорадочно соображал, что к чему, она поднялась с постели и отступила на шаг, окутавшись мягким серебристым сиянием. Ее облаченный в белый шелк силуэт поплыл, словно узор на мокром стекле, черты лица по блекли и быстро истаяли. Вместе с ней стали расплываться и очертания комнаты. А у меня в это время вдруг засаднило кожу на лбу, после чего прострелило место поцелуя такой болью, что я едва не подпрыгнул на постели.
О том, чья метка горит на моем лице, я не забыл — Смерть, однажды кого-то пометив, больше никогда не отступалась. А значит, мама была права — я качался на самой грани. И умирал… прямо сейчас, в это самое мгновение! А значит, вампир вымотал меня сильнее, чем я рассчитывал. Быть может, его слюна или чем он там в меня плюнул, была ядовитой, и этим можно было объяснить посетившие меня галлюцинации. А может, я просто истощил свой дар и банально бредил, медленно издыхая в прокопченной каверне. И единственное, что оставалось для меня реальным, — боль… острая, растущая миг от мига и словно сжигающая меня изнутри. А также необъяснимое чувство, что я не просто умираю, а действительно тону.
В какой-то момент с моих глаз словно пелена упала, и я наконец увидел, что нахожусь не дома, а все в той же гигантской, заполненной дымом пещере. Только лежу не на давешнем столе, а словно провалился в невесть откуда взявшийся гигантский аквариум, до краев наполненный густой субстанцией, похожей то ли на ртуть, то ли на жидкое серебро.
Горящая, словно в огне, метка Смерти недвусмысленно доказывала, что я не только с головой увяз в этой гадости, но и планомерно иду ко дну. Надо было поторопиться — встречаться с Леди в белом раньше времени не хотелось. Однако, сколько я ни бултыхался, сколько ни пытался вы браться, подняться к поверхности не удавалось, потому что окружившая со всех сторон блескучая дрянь надежно сковывала по рукам и ногам.
О том, какого размера этот аквариум и есть ли у него стены, я мог лишь догадываться. О том, что за субстанция ее наполняла, думать было и вовсе некогда. Но надеяться, что на дне волшебным образом вдруг найдется пробка или слив, явно не стоило. До верха я тоже добраться не смог. Секира здесь была бесполезной. Магия не работала. Я даже тропу не мог создать, потому что законы нижнего слоя этого не позволяли!
Фолова бездна! Да что ж за подстава?! Умудриться выжить в пасти гигантской пиявки, чтобы потом глупейшим образом утонуть в чане с жидким дерьмом?!
Молча выругавшись и буквально слыша, как пересыпаются в моем личном хронометре последние песчинки, я извернулся и сделал то единственное, что еще мог, — шарахнул по окружающей меня гадости темным огнем. Ударил не глядя. Всем телом, как вампира недавно. И, окутавшись черным пламенем, даже не подумал, что активировать магический снаряд в замкнутом пространстве, мягко говоря, не самая лучшая затея.
От удара «аквариум» содрогнулся так, что у меня потемнело в глазах. От громкого хруста заложило уши. Взрывная волна оказалась настолько мощной, что грудную клетку едва сплющило в плоский блин, а изо рта с веселым бульканьем вырвались крохотные пузырики. Меня закрутило, завертело, как пылинку, словно я по дурости не аквариум разрушил, а разбил на тысячи осколков границу между мирами, и теперь оттуда бешеным фонтаном хлестала взбесившаяся Тьма.
Ее могучим потоком меня буквально вынесло наружу и играючи швырнуло на холодные камни. Чувствуя себя раздавленной лягушкой, я кое-как переждал, пока сверху прекратит литься сверкающий водопад. А когда извержение закончилось, с трудом приподнялся на дрожащих руках и… раза три вывернулся наизнанку, исторгая из судорожно содрогающегося нутра целые реки проклятой «ртути», которой, как выяснилось, все же наглотался от души.
Что самое мерзкое, эта дрянь оказалась теплой, липкой и склизкой до безобразия. Но мне сейчас было не до эстетических переживаний. Поняв, что все-таки выбрался, я облегченно выдохнул и завалился навзничь. Прямо в блескучую, похожую на громадную соплю лужу, в которой красиво отражался утопающий в дыму потолок.
* * *
Лежать на «сопле» оказалось на удивление удобно. Ее поверхность была мягкой и слегка пружинила при движении, а холод темной стороны сквозь нее почти не пробирался, несмотря на то что я был бос, почти гол, изрядно потрепан… хотя стоп! А куда подевалась кровь? И почему не болит башка, если я точно помню, что вам пир второпях успел стесать моим затылком все камни на поворотах?!
С чмоканьем оторвав от «сопли» одну руку, я с вялым интересом оглядел неповрежденную кожу.
Гм. Ссадин нет, кости целы, словно меня и не грызли зубастые твари. Шишки на затылке тоже не ощущались. И крови вокруг действительно не видно. Может, показалось, что меня пытались сожрать заживо? Может, вампир был ядовит и все, что я видел, это всего лишь глюк?
Дождавшись, когда дым рассеется, я приподнял вверх сперва одну, а затем и другую ногу, но убедился, что под жутким рваньем, в которое превратились брюки, не осталось ни ран, ни следов обморожения. Значит, глюка не было — одежда сама по себе в лохмотья бы не превратилась. Да и лед с кожи куда-то подевался. Наконец я заставил себя оторвать влипшую в студенистую массу голову, оглядел совершенно чистый живот и плюхнулся обратно, задумчиво созерцая потолок.
Странные дела творятся на нижнем уровне… как это ни удивительно, но я был жив, здоров и, если бы не безумная слабость, мог бы назвать себя совершенно невредимым.
Не знаю, сколько бы я так валялся, размышляя о вечном, но тут в каверне раздался шум, и мне пришлось сесть, на всякий случай приготовившись ударить.
Каково же было мое изумление, когда откуда-то сбоку с негодующим писком выкатилась не озлобленная тварь, а моя растрепанная Мелочь, которая при виде меня радостно взмахнула лапками и с огромной скоростью устремилась навстречу. Но, не добежав до растекшейся по полу «сопли» пары шагов, внезапно замедлилась, а затем и вовсе остановилась, настороженно крутя головой. Человеческие пальцы, заменявшие ей ноги, нервно стукнули по полу. А когда Мелочь на пробу, будто пловец перед прыжком в воду, пощупала поверхность лужи, на костяшке появилось черное пятно, словно кость от соприкосновения с липкой массой попросту обуглилась.
Обнаружив это, кукла сердито шикнула и снова уставилась на меня. После чего я вздохнул, тщательно вытер руку об остатки рубахи и протянул открытую ладонь:
— Иди сюда.
Мелочь соображала быстро, поэтому отбежала на несколько шагов, а затем взяла разбег и, лихо перепрыгнув через лужу, приземлилась на ладонь. Не дожидаясь, пока я сожму пальцы, она переметнулась на плечо, ощупала верхними лапами мою шею и беспокойно спросила:
— Арт-с жис-сь?
— Ага, живой, — согласился я, с кряхтением поднимаясь на ноги. — Не знаю, как и почему, но, похоже, мы с тобой еще поохотимся.
— Дсь, — облегченно выдохнула Мелочь. А когда я, шлепая босыми пятками по лужам, выбрался на сухое, она спрыгнула вниз и устремилась в сторону, то и дело оглядываясь и словно советуя поторопиться.
Совету я, конечно, внял, но прежде чем уйти, все же решил осмотреться. И со смешанным чувством оглядел гигантскую каверну, в которой решила обустроиться вампирская семья.
Она действительно была похожа на пещеру. Причем, если судить по прямоугольной форме и относительно ровным стенам, хотя бы частично она была рукотворной. В самом центре… там, где я недавно стоял… виднелось неглубокое, круглое и довольно приличное по диаметру углубление, до краев наполненное все той же непонятной серебристой субстанцией. Правда, к тому времени, когда я оттуда выбрался, «сопля» загустела, приобрела непонятный блеск и стала похожа на настоящее зеркало. А как только я попытался отойти, внезапно ожила и метнула мне под ноги длинный серебристый «лизун», куда я с приглушенной руганью и вляпался.
Пытаясь избавиться от непонятой штуки, я подрыгал сперва одной ногой, затем второй — безуспешно. Затем попробовал сместиться влево и вправо, даже попрыгал в надежде, что оно само отвалится. Но лужа подо мной как чуяла, куда я двинусь, и мгновенно перемещалась следом, успевая нырнуть под босые пятки буквально за миг до того, как они касались земли. При этом выше щиколоток непонятная субстанция не забиралась, поранить или остановить меня не старалась, а выделяемое ею тепло делало перемещение по каверне достаточно комфортным.
«Аквариум» я, кстати, тоже нашел — он стоял неподалеку на каменном возвышении и выглядел как… наковальня. Здоровенная, высокая, мне примерно по грудь. Шагов шесть в длину и почти столько же в ширину. Правда, не металлическая и не каменная, а созданная все из того же студенистого, похожего на расплавленное серебро вещества, в котором я едва не захлебнулся.
Осторожно приблизившись, я на пробу ткнул в него пальцем и тихо присвистнул, обнаружив, что «наковальня» тоже, оказывается, жидкая. В том смысле, что она легко пропустила внутрь мой палец и даже руку до самого локтя, не доставив ни малейшего дискомфорта. Глубже совать конечности я, правда, не рискнул, потому что не был уверен, что они там не останутся. Но непонятная штука оказалась неопасной и без промедления выпустила их обратно, измазав по пути все той же блескучей гадостью.
Когда же прямо у меня на глазах эта субстанция начала твердеть и облепила руку на манер перчатки, до меня наконец дошло, на какой именно «стол» я так неосторожно улегся. И чем больше я на него смотрел, тем больше он напоминал самый обычный алтарь.
— Фол? — настороженно протянул я, вскинув голову и уставившись на глубокую нишу в стене, которая нашлась сразу за «наковальней». — Твои проделки?
Однако нашедшийся за алтарем массивный каменный постамент пустовал. Зато вокруг него, утопая в обугленных ошметках, виднелись целые горы мелко дробленного базальта, при виде которого у меня по спине побежал холодок.
Да нет… не может быть!
Обернувшись, я совершенно по-новому взглянул на гигантский зал и только сейчас заметил, что вдоль стен стоят такие же постаменты. Два слева, три справа… все они, как и первый, были пусты. Вокруг каждого виднелись такие же груды битого камня. И если вспомнить, что помимо трех основных темных богов в нашем пантеоне есть еще и условно темные Абос, Сол и Йрейя, то становилось очевидным, что судьба забросила меня в неимоверно древнее, невесть когда и кем разрушенное святилище.
Вот тогда мне стало понятно, отчего вампир вырос таким здоровым — вероятно, когда алтарь ослаб, привлеченная его эманациями тварь смогла безнаказанно сюда пробраться. В отсутствие материального вместилища… проще говоря, статуй, осколки которых в изобилии валялись на полу… даже могучий Фол не смог шугануть отсюда наглую тварь. При этом силы в алтаре оставалось до статочно, чтобы подпитывать предприимчивого вампира. И тот десятилетиями жирел, набирался сил и постепенно опутывал своими сетями немаленькую столицу.
Естественно, отыскав такую прекрасную кормушку, тварь соблюдала предельную осторожность и по каплям цедила силу и из алтаря, и из смертных, год от года становясь все сильнее. Она даже научилась менять район охоты, каким то… пока еще непонятным мне образом… заключив сделку с тварями в людском обличье. После этого ей оставалось только сидеть на месте и раз в двенадцать лет перебрасывать щупальца из одного квартала в другой. А когда еды становилось меньше обычного, к ее услугам оказывались каменные гробы с готовыми жертвами, на энергии которых вампир мог без опаски растить многочисленное потомство.
Впрочем, даже если бы кто-то и догадался, что за нежить орудует в Алтире, достать вампира в таком логове было невозможно. Много ли в столице жрецов, способных переходить на нижний слой Тьмы? А магов? Правильно, только я один. И столице крупно повезло, что вампир узнал об этом так поздно.
— Артс! — настойчиво повторила Мелочь, когда я задержался у алтаря. — Хысь! Порсь идсь!
— Да, — замедленно повторил я, не сводя с него глаз. — Ты права: пора идти.
А затем отвернулся и следом за куклой двинулся к выходу, который нашелся за ближайшим постаментом.
Узкая, наполовину заваленная камнями лестница вывела нас на нижний уровень Тьмы, в котором, как и прежде, царило запустение. Но то ли я согрелся внизу, то ли налипшая на кожу зеркальная масса еще продолжала действовать, однако холода я практически не почувствовал. Даже без брони. Да что там — на мне и сапог-то не было! Тем не менее босые стопы испытывали лишь легкий дискомфорт, хотя прежде я не мог выдержать дольше пары мгновений без многослойного доспеха.
Повертев головой, я вскоре обнаружил, что вампир уволок меня довольно далеко от злополучного кабака. В самый центр города, на главную площадь, где даже в призрачном виде угадывались знакомые по реальному миру постройки. Впрочем, это было логично — где же еще быть древнему святилищу, как не в основании такого же древнего храма?
Здесь, на нижнем слое, тоже имелись каменные постаменты, на которых должны были стоять статуи богов. Только в отличие от святилища внизу постаментов тут было не шесть, а все тринадцать, расположенных двумя вписанными друг в друга полукружиями, на противоположных концах которых находились вечные антагонисты — Фол и Род. Наружный ряд традиционно образовывали темные боги, в точности повторяя расположение постаментов и в верхнем храме, и в каверне. Внутренний, соответственно, светлые, тем самым символизируя единство пантеона и тот неоспоримый факт, что светлая его часть уже много тысячелетий находится под защитой темного.
Правда, на этом слое святилище выглядело бедновато. Здесь не было ни стен, ни статуй, ни даже их осколков. Да и выемка в центре зала не виднелась, словно это было не настоящее святилище, а всего лишь копия. Только темный алтарь стоял на положенном месте. Но и он выглядел так, словно был… мертв? Если бы я не видел святилище в каверне, то вряд ли понял бы, в чем разница.
Но тогда что же получается? Если этот алтарь мертв, то и в реальном мире стоит обманка?
Отступив от фальшивого алтаря, я недоверчиво при щурился. А когда Мелочь снова нетерпеливо подпрыгнула, позволил себе всплыть на привычный для себя уровень. Медленно, неторопливо, с интересом следя за тем, как прозрачные стены храма прямо на глазах наливаются красками, обзаводятся фресками и становятся материальными. Как вместе с ним из темноты проступают сперва очертания, а затем и статуи богов, которые испокон веков стояли на отведенных для них местах. Как вырастает над моей головой высокий сводчатый потолок. Как появляются на нем искусно выполненные витражи. Наконец, как наполняется первородной Тьмой лицо стоящего напротив меня бога и оживают его каменные глаза.