— Ура! Добрый месье меня понимает! Я так скучал один! Так давно не говорил ни с кем по душам!
— Тише, — с некоторым сомнением я все же опустил винтовку. Расслабляться не стоило, но этот робот невольно вызывал симпатию, — Мне некогда разговаривать по душам. Ты можешь мне помочь?
— Конечно, месье, конечно! Что только пожелаете!
В спешке мы вытащили Тоби из кузова и погрузили на какую-то небольшую изящную каталку, которую услужливо притащил робот. Он был, очевидно, гораздо легче и слабее, чем Тоби, так что я счел за лучшее помочь ему, чтобы ускорить процесс. Золотистые изгибы орнамента на белом фоне поблескивали в свете моего фонарика — на стенах и на мебели и на теле робота, который без остановки болтал:
— Ах, месье, если бы вы знали, как я рад вас видеть! О, а что случилось с механическим месье? Надеюсь, он поправится! Я так скучал один, если бы вы знали!
Я почти не слушал его — все мои мысли были только о том, успел ли я? Сможет ли Тоби включиться таким же, каким был?
— А теперь покажи мне, где ты заряжаешься.
— Но…
— Быстрее!
— Хорошо, месье, хорошо, конечно! — засуетился робот.
Всего пара сотен метров по роскошно украшенным коридорам — и мы оказались в темной комнате, по которой, словно продолжение орнамента, вились провода. Мы усадили безжизненного Тоби в золотистое кресло. Я почувствовал внезапную легкость. Успели! Мы успели! Все получилось сделать даже быстрее, чем за три часа! Однако секунда за секундой, время проходило, но я не видел, чтобы хоть что-то изменилось.
— Все так и должно быть? — я вопросительно глянул на робота. — В смысле, так и должно быть — никаких лампочек, никаких звуков — просто кресло — и все?
— В каком смысле, месье? — робот наклонил голову на бок.
— Он же заряжается?
— Нет, месье, что вы! Мое место зарядки не работает. Источник энергии отключен.
Я почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз.
— Болван! Что же ты молчал?!
— Я пытался сказать, месье…
— Хоть где-то здесь он может зарядиться?
— Увы, нет, месье, — робот печально покачал головой.
Мои колени вдруг стали ватными.
— Покажи мне источник, — проговорил я, чувствуя, как горло стало в один миг сухим.
Робот услужливо открыл люк в противоположной стене и я заглянул внутрь. Источник этой станции — куда меньше, чем на родной станции Тоби — был полностью уничтожен. Кто-то разбил главный стержень вдребезги. Здесь же лежали истлевшие кости, и рядом — обломок металлической трубы, как нечто инородное на этой изукрашенной станции.
— Мой покойный хозяин — как я скучаю по нему! — разбил источник. — робот грустно покачал головой, — Он боялся совсем утратить человеческий облик, и я ничего не мог сделать… И вот, в одно из просветлений… — робот тяжело вздохнул.
Я обессиленно прислонился к стене. Вот оно. Все потеряно. Я все потерял. Тоби не восстановится. Я растранжирил все, и жертва Тоби оказалась бессмысленной. Из-за меня. Я повернулся к роботу, цепляясь за последнюю, угасающую надежду:
— Может быть, есть какая-то батарея, накопитель?
Робот покачал головой.
— Но ты же как-то заряжаешься?
— Нет, месье. Я был выключен все это время, с тех пор, как мой хозяин… — робот печально вздохнул. — Но не беспокойтесь, я полностью заряжен. Моей батареи надолго хватит, и я могу служить вам, месье! Мне нужно только чуть-чуть общения, — робот остановился, прижав руки к груди.
Я пристально посмотрел на него. Потом оглянулся на сидящего в кресле безжизненного Тоби.
— Ты можешь мне послужить. Заряди моего друга.
— Это невозможно, месье, — он снова печально покачал головой.
— Возможно. Заряди его от себя.
Робот на секунду замер, а потом сделал шаг назад.
— Мне не хотелось бы этого делать, месье. Ведь тогда я сам перестану существовать.
Я сглотнул. Передвинул винтовку вперед и перевел регулятор огня на минимум.
— Это не просьба.
Робот поднял руки ладонями вперед, будто пытаясь остановить меня.
— Вы же добрый месье, вы же не будете обижать бедного робота? — он еще отступил.
Я молча поднял винтовку. Робот издал короткий вскрик, повернулся, и бросился бежать.
Я нажал на спуск, и коридор, в который бросился робот, озарился яркой вспышкой. Его нога подломилась и он упал на пол. Словно во сне, я направился к упавшему роботу, который возился на полу, что-то лопоча.
Глава 26
С того момента, как робот, наконец, затих, прошла, как мне показалось, целая вечность, когда, наконец, Тоби шевельнулся и открыл глаза. Я встрепенулся.
— Ты что-нибудь помнишь? Как меня зовут?
— Саймон? Как… — он поднял голову и начал удивленно оглядываться.
Я закрыл лицо руками. Тоби жив! Настоящий Тоби, Тоби-личность. Я провел руками по лицу и посмотрел на друга. Однако, ощущение, будто мое сердце сжато, словно бы тисками, никуда не делось. Я посмотрел на затихшего робота, лежащего рядом, на полу, и отвернулся.
— С тобой все в порядке? Выглядишь, как будто… — Тоби проследил взглядом, куда тянутся провода от его шеи и груди и осекся.
Я поднялся на ноги и побрел к разбитому источнику. Предыдущие полтора часа были, наверное, самыми долгими в моей жизни. Робот все просил его пощадить, отпустить, называл меня добрым месье, пока не затих окончательно, оставив в воздухе только тягучую тишину.
Я подошел к истлевшему трупу в углу и присел рядом. На нем даже сохранились ветхие остатки одежды, похоже, это было что-то роскошное, вроде бархатного камзола с кружевами. От одного лишь дуновения одежда рассыпалась в пыль на ветхих костях. Сколько лет назад умер хозяин этого места? Был ли он таким же добрым месье, как я? Да нет, куда уж добрее…
— Может быть, я смогу починить его.
Я обернулся. Тоби стоял на входе в источник.
— Возьмем его с собой, я немного поработаю над ним, возможно, удастся зарядить его на Персефоне… — Тоби сделал неопределенный жест.
Я поднялся на ноги и кивнул.
Молча мы погрузили покалеченного робота в лодку, и отправились наскоро обыскать станцию в поисках чего-либо полезного.
Теперь, когда все уже закончилось, я мог более внимательно осмотреть это странное жилище. Станция была совсем небольшая, крошечная, если сравнивать с родной станцией Тоби или, тем более, с Аидом. И все же в каком-то смысле Аид рядом с ней выглядел бедно. В свете фонарика поблескивала позолота, сиял полированный белоснежный мрамор, перламутр, шелк, какое-то необычное темное дерево… Такую прихотливую отделку я мог увидеть разве что в игре. Однако, среди всей этой роскоши мы не нашли практически ничего полезного: системы хранения и выдачи были обесточены, так что все, чем можно было бы пополнить припасы, давно истлело. В свете дня, пробивавшемся сквозь припорошенные пылью выпуклые стекла, убранство купола выглядело особенно величественно. Но под высоким стеклянным сводом, у подножия белых мраморных колонн, царил невообразимый беспорядок. Казалось, будто среди всей этой роскоши жило какое-то животное, или, по крайней мере, вконец опустившийся человек.
— Здесь ничего нет, — сказал Тоби, наскоро осмотрев просторную залу под куполом.
Напоследок я прихватил планшет с небольшого столика у входа — мой собственный уже дышал на ладан, и ему не помешала бы замена.
В молчании вы выехали из этого странного дворца и поплыли вперед, в сторону Персефоны. За моей спиной безжизненно покачивал головой причудливый робот. Я отвел глаза и уткнулся в планшет. На удивление, на нем было совсем немного информации, а в списке последних открывавшихся файлов значилась только одна папка «Наблюдение». Это было единственное, что открывал хозяин станции последние несколько месяцев своей жизни. Я открыл папку, и передо мной поплыли ряды однотипных фотографий — с каждой на меня смотрело лицо — несколько надменное, с правильными чертами. Определенно, это и был хозяин станции. Хозяин станции фотографировался раз в год. Фотографий было очень много. Я бы даже сказал, слишком много — почти под двести. И везде — почти не стареющее лицо. Я прокрутил иконки-превью вниз и вернулся к началу списка.
— Как можно прожить двести лет, и почти не постареть?
— Совершенная медицинская система, — пожал плечами Тоби.
Я открыл первую фотографию и принялся листать их. С первых изображений на меня смотрел холодный, цепкий взгляд, у хозяина было умное, хотя и надменное лицо. Сначала изменения не бросались в глаза, но с каждой фотографией лицо хозяина неуловимо менялось — лоб становился тяжелее, щеки пухли, глаза словно бы терялись под набрякшими бровями, становились мутными, взгляд делался все бессмысленнее, лицо как-то странно деформировалось, оплывало… С последних фотографий на меня смотрел не то мистер Гиена, не то мистер Сквирелл из моего сна. Фотографии отображали весь процесс деградации. Похоже, он предпочел умереть, чем дать этому процессу завершиться. Я коротко глянул на Тоби.
— Ты помнишь, какими были люди на твоей станции?
Не отрывая взгляда от дороги, андроид кивнул.
— Взгляни.
На планшете, который я держал в руках, всплыла новая папка. Странный холодок пробежал у меня между лопатками, когда с первой фотографии на меня уставился мистер Тайгер. Воспоминания из снов всегда бывают размытыми, зыбкими, но сейчас я мог поклясться, что в своем странном сне я видел именно его. Здесь же были и мистер Гиена, и мистер Сквирелл, и несколько других. Все — с деформированными, искаженными лицами, со странными деформациями тела, болезненные и одутловатые.
Я отложил планшет.
— Ты отклонился от курса на сто пятьдесят километров, — заметил Тоби, — теперь мы не доедем до Персефоны.
— Что-нибудь придумаем.
Тоби помолчал несколько мгновений, видимо, собираясь с мыслями, и снова заговорил:
— Почему ты не последовал инструкциям?
— Ох, заткнись, Тоби! — со злостью ответил я, — Заткнись, и никогда так больше не делай. И перестань ценить свою жизнь ниже моей.
Тоби покачал головой:
— Но ведь она действительно важнее. Я просто андроид, а ты — последний человек. По крайней мере, последний из виденных мной за последнюю сотню лет. Это значит, что если с тобой что-то случится — возможно, перестанет существовать и человечество.
— А может быть, так и надо?
Тоби бросил на меня удивленный взгляд:
— Что ты имеешь в виду?
— Люди, которых я пока что видел… все они деградировали. Как будто выродились. Может, я — просто остаток того, чему пора уже исчезнуть?
— Но ты-то в порядке. И твоя подружка — она же тоже в норме?
— Конечно, она в норме! — я фыркнул, — Ну а что касается меня — то я клон. С рождением каждого из моих предшественников история вроде как отматывается назад, к исходному Стивену, или Сеймуру, или Шерману. Кстати… — в моем мозгу вдруг сверкнула неожиданная догадка.
— Что такое?
— Если Шерман погиб в Источнике на твоей станции, то кто тогда запустил процесс клонирования? Как появился следующий клон?
Тоби пожал плечами.
— Может, система сама воспроизводит клона, если никого слишком долго нет дома?
Эта мысль словно кипятком ошпарила меня. Мне вспомнились прозрачные колбы с царапинами от ногтей на внутренней стороне. Надо было разбить их! Впрочем, как бы я это сделал? А теперь, наверное, где-то в недрах Аида формируются новые зародыши — кто это будет на этот раз? Какой-нибудь Спайк или Сет? Большинство — чтобы задохнуться в колбе, так и не выбравшись наружу, один «счастливчик» — чтобы выбраться и сходить с ума в полном одиночестве. Я-то думал, что разрываю порочный круг, а оказалось…
— Саймон?
— По крайней мере, ты можешь расслабиться по поводу того, что я последний человек. Ты всегда можешь вернуться на Аид за добавкой.
Я отвернулся и уставился в окно на бесконечную серую пустыню под вечереющим небом.
Глава 27
Персефона приближалась, и постепенно занимала мои мысли, вытесняя все остальное. Как там Алиса? Все ли с ней в порядке? Что произошло там, на станции, что так испугало ее? Неужели я наконец ее увижу?
— Где мы зарядим лодку?
— Что? — я с недоумением уставился на Тоби, вопрос которого оторвал меня от таких захватывающих мыслей.
— Ты говорил, что мы что-нибудь придумаем на счет батареи. Самое время придумать. Заряда осталось всего километров на триста.
Мысли о предстоящем спасении Алисы настолько заслонили все на свете, что я совсем забыл про батарею. И где же нам искать подзарядку? Опять шарить вслепую в поисках какой-нибудь станции? Эта идея не показалась мне слишком перспективной. На всякий случай я проверил свой планшет — поиск сигналов все еще работал, но ловить ему было нечего — в эфире стояла мертвая тишина. Заряд батареи таял процент за процентом, но ни сигналов в эфире, ни гениальных идей в моей голове не появлялось. Наконец, Тоби остановил лодку.
— Остался один процент. Не стоит сажать ее до нуля, — Тоби повернулся ко мне.
— Значит, придется идти пешком. — я перелез назад и принялся доставать те запасы, которые могли бы пригодиться нам в таком путешествии.
Тоби с сомнением посмотрел вперед, сквозь лобовое стекло, а затем на меня. Я развел руками:
— Расстояние где-то сто с небольшим километров. Если двигаться быстро, то можно успеть добраться за световой день.
Тоби ответил мне еще один взглядом, полным сомнения:
— Я хочу уточнить — ты представляешь себе, что такое для твоего человеческого тела — пробежать сто с лишним километров?
— Ну да, — я развел руками, — и потом, деваться нам все равно некуда.
Тоби лишь покачал головой в ответ. Через несколько минут вода и небольшое количество еды было упаковано. Мы тронулись в путь бодрой рысцой.
Следующие пару часов меня вели вперед энтузиазм и волнение. Ноги мои ныли и горели, непривычные к таким нагрузкам, сам я очень быстро выдыхался, но мысль о том, что впереди, совсем рядом — Алиса, двигала меня вперед. Но очень скоро я начал сомневаться в том, что все рассчитал верно. За спиной было чуть меньше сорока километров, когда я почувствовал себя совершенно выжатым.
— Если ты совсем устанешь, я могу тебя понести, — участливо предложил Тоби, глядя, как я, сидя на земле, пью воду и отдуваюсь.
В ответ я только фыркнул и отмахнулся.
Конечно же, я не представлял, что такое пробежать сто километров, даже близко не представлял. Игры худо-бедно подготовили меня к нагрузкам, но не к таким. Следующие часы превратились в сущий ад, так что я с ностальгией вспоминал время, проведенное в раскаленном Источнике на станции Тоби. Тамошние мучения, по крайней мере, были короткими.
— Давай я тебя понесу, — еще раз предложил Тоби.
Я посмотрел на него снизу вверх. Андроид был, конечно, так же свеж и бодр, как и на старте, так что я испытал жгучую зависть, потому что мое человеческое тело уже порядком измучило меня.
— Нет.
К концу дистанции меня заставляла шевелиться только мысль об Алисе. Я и не подозревал, что смогу когда-либо дойти до такой степени истощения. Ноги уже плохо слушались меня, в прямом смысле подгибаясь. Наконец, я упал на колени прямо на ходу. Вокруг уже начали расползаться тусклые ранние сумерки.
— Не будь идиотом. Давай я донесу тебя до места. Ты уже не можешь идти, — Тоби присел рядом со мной на корточки.
— Нет.
— Уже начинает темнеть. А если на Персефоне придется драться? На что ты будешь годен?
— Просто помоги мне немного.
Последние несколько километров я проковылял, опираясь на плечо Тоби. К моменту, когда мы добрались до Персефоны, сумерки сгустились до предела, и Тоби пару раз уже вскидывал винтовку на какие-то шуршащие звуки.
— И где же здесь вход?
— Я не знаю, — растерянно сказал я, оглядываясь по сторонам. Вокруг была только комковатая, уходящая в темноту серая земля.
Я совсем не подумал о том, что вход на станцию, скорее всего, замаскирован. Но ведь что-то же должно быть? Как-то мы должны попасть на станцию? Я стоял прямо посередине точки на карте, которую отметил компьютер. Всю дорогу мне казалось, что достаточно просто добраться до места — и дело в шляпе. Едва держась на ногах, я растерянно оглядывался по сторонам.