Ага, дело сдвинулось с мертвой точки. После последнего эфира у Бовина, я вкинул идею телемостов Лапину. «Великий и ужасный Гудвин» советского ТВ, чье кресло сильно качалось после смерти Брежнева — воспринял идею на «ура». И пошел с ней сразу к Романову. Тому же в преддверии Вены и ОСВ2 срочно требовалось что-то «умиротворяющее». К чести Лапина, он не стал скрывать мое авторство. Так что все завертелось все очень быстро.
— В начале недели я уже буду в Москве — я почесал затылок — Так что успеваю на эфир.
— Витюш, я передам Бовину, если он еще раз позвонит — голос мамы напрягся — Меня беспокоит ситуация со школой.
— Мама, пожалуйста, не начинай снова! — я просто взвыл. Да, ситуация со школой сложилась тупиковая. Не сдав годовые экзамены и даже не появившись ни разу перед классной и директрисой, которые названивали маме, я уже в сентябре должен был поступить на первый курс юридического факультета МГУ. Как поступить? Не знаю. Веверс обещал все устроить с аттестатом и другими документами. К ним прилагался звонок «сверху» ректору. Вступительных экзаменов не предполагалось вовсе. Все это в глазах мамы выглядело дико. Впрочем, и тут генерал обещал поговорить. Но видимо, закрутился и…
— Мамуля, любимая! Обещаю все решить по приезду — я заторопился — Мне пора бежать, целую!
Попрощавшись, с тяжелым сердцем вешаю трубку. С учебой надо что-то делать. Без диплома нельзя, но и получать его с моим графиком придется опять по «звонкам». Уже сейчас вижу свои многочисленные пропуски, хвосты, не сданные сессии…
Поколебавшись мгновение, я достаю записную книжку, начинаю ее листать. Нахожу московский телефон Александры. Заказываю разговор. Надо, надо сделать «контрольный» звонок. Между нами все очень неопределенно, но меня явно влекло к этой женщине. Взять прибалтов с собой в Вену — я не мог. Все места в делегации были расписаны заранее, да и не нужна нам была подтанцовка для мини-концерта в Хофбурге. Мои размышления прервал звонок. Я схватил трубку. Пошли длинные гудки. Увы, никто не отвечал. Невезуха!
В дверь постучали. Леха открыл и я на пороге увидел грустную физиономию Маркова. Ну что опять случилось?
— Доброе утро! — чиновник отрицательно покачал головой на приглашение Лехи войти — Виктор, сегодня в 12 часов в Изумрудном зале отеля состоится первая пресс-конференция Романова. Григорий Васильевич, просил тебя поприсутствовать.
— В каком так сказать качестве? — я посмотрел на часы. На вечерний эфир на австрийском ТВ и в американское посольство на прием… мы успеваем. Даже есть время сводить сотрудников по магазинам. Экскурсия под названием «Вена торговая».
— В зале посидишь. Как советника Генерального по культуре.
— Для представительности? — я сообразил для чего меня зовут — Звездочек брать?
— Не надо. Только ты. И пожалуйста! Давай без фокусов. Ты вчера в клубе нахамил членам американской делегации.
На лбу Маркова собрались трагические морщины. Как же тяжело ему со мной.
— Клянусь! — я приложил руку к сердцу — Я буду молчать как немой заика!
— Опять твои шуточки! — чиновник покачал головой — Дошутишься ведь!
* * *
Начало пресс-конференции совершенно не предвещало сенсации. Меня приземлили в первом ряду, рядом уселись советские журналисты из пула Генерального. Я узнаю Чаковского — главреда Литературной газеты, вместе с которым летел в США в одном самолете. И которому я первому задвинул про «новый НЭП». Жмем с Александром Борисовичем друг другу руки, обмениваемся новостями.
Американские, немецкие и австрийские журналисты — у каждого из которых был своего цвета бейджик — располагаются позади нас. Телекамеры — в самом последнем, заднем ряду. Я, аккуратно прикрываясь рукой, позевываю. Ждем Романова. Он задерживается. Журналисты нервничают и вяло переругиваются.
Затем в зал заходит Марков и переводчик. За ними Романов. Лицо Генерального выглядитустало. Под глазами залегли мешки, у меня появляется ощущение, что в волосах добавилось седины. Тяжела ты шапка Мономаха!
Все трое уселись за стол с микрофонами, Романов достал из внутреннего кармана пиджака листки с текстом.
— Здравствуйте — Марков постучал пальцем по ближайшему микрофону — Мы начинаем нашу пресс-конференцию. Предоставляю слово Генеральном секретарю ЦК КПСС, товарищу Романову.
Генсек поприветствовал присутствующих, поблагодарил австрийцев и канцлера за гостеприимство. Контакт с Картером и американской делегацией уже налажен, сегодня приступаем к переговорам. Они будут тяжелые, но общие точки соприкосновения есть. Романов настроен оптимистично. Выступает минут десять, затем предлагает задавать вопросы.
Сначала и от наших и от зарубежных журналистов посыпались тематические вопросы об ОСВ2. По количеству ракет, боеголовок, тяжелым бомбардировщикам… Романов ловко уклоняется от конкретики. Шутит, меняет тему.
Наконец (и я ждал этого!) прозвучал вопрос с подлянкой. Относительно недавнего бунта в Грузии. И вот тут Романов выдал:
— Я бы не назвал это бунтом. Бунт, причем с уличными боями, был в Нью-Йорке и других американских штатах — журналисты вокруг меня быстро застрочили ручками в блокнотах — Но те волнения, которые были в некоторых наших республиках…
Нескольких?? Неужели и в Узбекистане после «хлопкового» дела тоже полыхнуло?
— … Ставят перед нами, коммунистами, новые вызовы. Считаю, что деление СССР по национальному признаку устарело.
В зале раздался шум, вспышки фотоаппаратов.
— Думаю, что за 56 лет существования СССР в нашей стране появилась новая общность — «советский человек»! А значит, мы можем отказаться от национального деления и перейти к географическому районированию. Северо-западный регион, Кавказский и так далее. Это снизит возникшую в обществе напряженность и придаст новый импульс развитию страны.
Вот это да! Ведь явно домашняя заготовка. Дожали таки Пельше с Веверсом Романова. Делать такое заявление о внутренней политике в Вене… Это бросать вызов всем консерваторам в Политбюро. Или не бросать вызов? Может быть с Сусловым и Ко была проведена работа и они наоборот «за»? У меня пошла голова кругом. С кем бы посоветоваться? С Пельше?
Я очень сомневался, что отказ от национальных республик «снизит напряженность». В длительной перспективе, наверное, да. Но сейчас? Может и в Прибалтике полыхнуть, да и у грузин по второму кругу. Хотя у них сейчас войска стоят. Вряд ли.
Даже если отбросить сколько нужно средств, чтобы поменять документы, карты, названия на дорогах, учебную литературу — я мысленно схватился за голову — даже если все это отбросить, то какой удар по национальной гордости и самосознанию жителей 15-ти республик? Ведь и в РСФСР найдутся люди, которые захотят быть русскими, а не советскими. Что уж говорить о национальных республиках…
Шум в зале усилился, десятки журналистов стали тянуть свои руки и даже выкрикивать свои вопросы. Сенсация! Надо «ковать железо, не отходя от кассы».
* * *
— А что там были за крики в зале? — поинтересовался Леха, когда мы вместе со всеми сотрудниками, сразу после обеда, пошли на прогулку по Вене — Даже охрана забеспокоилась.
— Романов объявил о реформе в СССР — позади меня установилась абсолютная тишина, все сотрудники навострили уши — Отменяет национальные республики. У нас теперь новая общность — «советский человек». Я оглянулся, увидел на лицах ошарашенное выражение.
— Может оно и правильно-о — протянула Альдона, разглядывая витрины магазинов — Отец говорил, что еще пару десятков лет и Прибалтика захочет отделиться от СССР. Слишком сильны националистические настроения. Еле удается сдерживать. А воспитание нового, «советско-ого человека»… «Снежная королева» задумалась — Но как избавить нашего человека от клановости, частнособственнических инстинктов?
— Ой! — вдруг всплеснула руками Лада — Какие красивые камушки!
Мы остановились перед магазином, надо которым висела вывеска Swarovski. В витрине стояли чудесные цветные фигурки из хрусталя, люстры, посуда и конечно, ювелирные украшения.
— Ну все — вздохнул Роберт — Девушек мы потеряли.
И правда. Наши дамы дружно рванули разглядывать кристаллы Сваровски, которые наряду с оперой, шницелем и Захером стали настоящим символом Австрии. А заодно прикупить прочую женскую бижутерию. Мы же договорившись о месте встречи, отправились в музыкальный магазин. Сделать Колю обладателем модной двухгрифовой гитары.
Спустя пару часов я уже сидел в гримерке Канала 1. Главного австрийского телевидения, чью вечернюю программу Клуб 2 смотрело все взрослое население страны. Настолько оно было популярно. Вел передачу кучерявый голубоглазый брюнет по имени Дитер Сиифранц. Одет он был весьма вольно для телевидения — джинсы и черная водолазка под горло. Повеяло образом основателя Эпла Стива Джобса. Чью продукцию с надкусанным яблоком наверняка сейчас мучает Веверс в Москве.
После того как меня напудрили и закрепили петличку, в гримерку с переводчиком зашел Дитер. Долго жал руку, говорил комплименты группе. Попросил подписать несколько пластинок. Рука не отломится — подписал. Затем ведущий долго вводил меня в курс дела. Передача, включая рекламные вставки и репортажи, идет час. Никаких импровизаций, никаких новых песен в прямом эфире. Это мне намекают на Англию и БиБиСи. Я вежливо отвечаю, что песня Don`tworry принесла Бибисям рекордные рейтинги.
Но австрийцы — это почти немцы. Рейтинги хорошо, но орднунг — это наше все. Поэтому тяжело вздохнув, я даю согласие не шалить. Хотя новость о «Дороге в ад» уже проникла в среду телевизионщиков. После Дитера в гримерку заглядывает владелец канала — господин Штанмайер. Пузатый лысый мужик с дымящейся трубкой в зубах. Оказывается, он вчера был на приеме в Хофбурге, впечатлился песней по самое немогу и просит ее исполнить под запись. Даже готов, какая щедрость, оплатить работу музыкантов.
— Права на новую песню принадлежат МВД СССР и Атлантик Рекордс — вежливо отвечаю я — Последние сотрудничают с новым каналом МТV. Скорее всего, мы сделаем для песни клип, а премьера песни состоится на одном из крупных концертов.
В мои планы не входило раньше времени сливать песню массам. Пусть помучаются, пусть в фанатской среде поциркулируют слухи о новой «бомбе» Красных Звезд. Штамайер повздыхал, но поняв, что халява не пройдет — отвалил.
Впрочем, одна бомба на эфире случилась.
Уже после того, как меня провели в студию — уютный зал с множеством камер и двумя мягкими диванами в окружении торшеров — появились «звездочки». Если к внешнему облику Лады и Альдоны у меня претензий не было — наши фирменные брючные костюмы на голое тело — стильно и слегка провокационно. То Вера своим обликом разом пробила дно.
На ней было незнакомое мне золотое платье, которое заканчивалось широкими брюками. Платье-брюки. Все бы нечего, но под платьем с большим вырезом на спине, не было бюстгальтера. А легкая сеточка спереди открывала зрителям отличную Верину «трешку». Видно было все, включая соски. Бюст под платьем жил своей жизнью, глаза всех мужчин в студии — от операторов до ведущего оказались прикованы к «звездочке».
— Это… что такое? — я задохнулся от гнева.
— Подарок Дональда — Вера мстительно улыбнулась и уселась на диван напротив меня — Сегодня утром курьером в отель доставили.
— И поэтому ты одела с утра плащ?! Скрывала наряд? Хотела устроить скандал?!
— Товарищи! — в разговор вступил посольский переводчик — молодой парень в костюме-тройке, которого к нам прикрепил Марков — Либо мы уходим, либо через минуту эфир. Дитер говорит, что отсчет пошел.
Прямо запуск ракеты какой-то. Ага, а эта ракета-стерва, сидящая напротив, сейчас выведет нас в космос на орбиту такого вселенского скандала! Советская певица демонстрирует свою грудь в прямом эфире австрийского ТВ. Прямо во время важнейших политических переговоров между Картером и Романовым. Я так сильно сжал подлокотник дивана, что в нем что-то хрустнуло. Дитер обеспокоенно посмотрел на меня.
— А вы?! — я повернулся к Ладе и Альдоне, которые сели рядом со мной — Вы куда смотрели?!
— Да мы ни-ичего не знали — пожала плечами «Снежная королева» — Сами только в гримерке увидели. Лада пошла тебе сказать, но ты разговаривал с этим толстяком — владельцем канала.
— Это ты так мстишь мне?? Счеты сводишь? — я был готов вырвать подлокотник из креплений и кинуть им в Веру.
И это после всего, что я для нее сделал! Один только Середа-младший чего только стоит…
— Понимай как знаешь! — фыркнула наша «прима».
— Дрей, цвей, эйнц — раздался громкий счет наверху студии и Дитер тут же включил свою обаятельную улыбку — Hallo liebe Herren! У нас в гостях молодая, но уже прогремевшая на весь мир поп-группа Красные Звезды и ее лидер Виктор Селезнев! Поприветствуем их.
Раздалась магнитофонная запись аплодисментов. Эх, черт, не успел. Надо было выгнать Веру из студии сразу, как я увидел ее наряд. Несколько минут у нас было. Я глубоко вздохнул, улыбнулся до боли в скулах на камеру, на вершине которой загорелся красный фонарь.
* * *
На прием в американское посольство я приехал в совершенно поганом настроении. Во-первых, опоздал. Эфир на Канале 1 затянулся, разговор получился интересным и захватывающим. Австрийцы даже организовали несколько звонков зрителей в студию, показали съемки нашей пробежки с вертолета. Но все это отняло прилично времени. Во-вторых, Вера. Я не стал с ней скандалить по окончанию эфира, лишь холодно кивнул и направился на выход. Девушка пыталась догнать меня, объясниться. «Знает кошка, чье мясо съела». Я ее игнорировал, но садясь в машину — высказал все, что думаю. Почти все. Ладно, только небольшую часть. Ясно, что она пыталась вызвать мою ревность, раскачать на эмоции. И у нее это получилось. Похоже, она не понимала, что своей выходкой поставила все наше дело под угрозу. Минимум Красных Звезд во избежание дальнейшего скандала вышлют из Австрии. Максимум… даже не хотелось об этом думать.
— Вау! Селезнефф! — стоило зайти в небольшой зал американского посольства на входе которого истуканами стояли морские пехотинцы в парадной форме, как ко мне подбежал белокурый ангел в пышном розовом платьице. Кудрявая девочка лет 11–12 схватила меня за руку и начала прыгать от восторга.
— Мы знакомы? — я повертел головой и в толпе приглашенных на прием, заметил чету Картеров. Розалин с извиняющейся улыбкой, шла к нам. Я сделал пару шагов навстречу, все также держа левой рукой прыгающего «ангела». Окружающие улыбались, расступались. Играла приглушенная музыка, все так же как и на австрийском приеме в Хофбурге, в толпе сновали официанты. Я заметил, что у половины присутствующих уже нет черных повязок. Траур по Бжезинскому закончен?
— Добрый день, Виктор — моя правая рука оказалась в ладони Розалин. Сегодня она была одета в весьма короткое черное приталенное платье. На груди висела крупная бриллиантовая брошь. Камни сверкали и переливались под ярким освещением зала.
— Как поживаете, Розалин? — я аккуратно пожал руку Первой леди.
— Эми! Сейчас же отпусти Виктора — Розалин повернулась к девочке и нахмурилась. Я был отпущен, но прыжки вокруг не прекращались.
— Это наша младшая дочь — извиняющимся тоном произнес Джимии Картер, который подошел к нам вслед за женой — Старших ее братьев решили не брать в Вену. Эми! — Президент обратился к дочери — Ты что-то хотела от Виктора?
— Да! Да! Пусть споет Почтальона. И Фелличиту. И Мы мир! — девочка смотрела на меня как на божество.
Окружающие весело рассмеялись.
— Прямо все песни сразу? — я задорно улыбнулся — Может быть мы пока договоримся о записях? С моим автографом?
Я достал из внутреннего кармана пиджака две аудиокассеты, припасены для такого случая и заранее подписанные. Протянул одну Эми, другую Розалин.
— О как приятно! — Первая леди передала кассету кому-то из персонала и взяла под руку мужа — Эми ваша большая фанатка. Когда я сказала, что Красные Звезды будут в США с гастролями, она меня замучила вопросами и просьбами. Вся комната в доме увешана ваши постерами.