– Жаль! – огорчился Довнар-Подляский. – Никогда не пил чай в компании наследницы престола.
Лейб-медик за спиной Ольги тихо охнул. Этот странный хирург не имел понятия о приличиях.
– Думаю, у нас будет такая возможность, – улыбнулась Ольга. – А пока представьте мне ваших коллег.
– С удовольствием! – сказал Довнар-Подляский и дал знак сотрудникам. Те стянули маски и подошли.
– Врач-анестезиолог Керножицкий Нил Георгиевич. (Мужчина лет сорока поклонился Ольге.) Хирургическая сестра Семенова Капитолина Аркадьевна. (Семенова сделал книксен.) А это юное создание – медсестра-стажер, Елизавета Давидовна Полякова, дочь известного промышленника и финансиста. Добровольно вызвалась обучаться медицине, чтобы помогать раненым.
Полякова ожгла Ольгу неприязненным взглядом. «Это она с чего?» – удивилась наследница.
– Похвально, Елизавета Давидовна, – сказала, улыбнувшись девице. – Я запомню. Хочу поблагодарить вас, господа, за труд на благо Отечества. Раненые и начальник госпиталя отзываются о вас хорошо. Трудитесь – и награда воспоследует. За престолом дело не станет.
– Благодарим, ваше императорское высочество, – нестройно отозвались медики. Только Довнар-Подляский промолчал. Улыбнулся Ольге, и она вдруг поняла, что он не такой строгий, каким казался поначалу.
«А он хорош собой, – подумала наследница. – Не красавец, нет, но милый. Есть в нем что-то привлекательное. Вон как еврейка на него смотрит! Влюблена? Похоже. Теперь ясно, почему я не понравилась ей. Приревновала».
Эта мысль развеселила наследницу, и она улыбнулась.
– Всего хорошего, господа! До свидания!
Она повернулась и вышла из операционной. В коридоре ее догнал лейб-медик.
– С вашего позволения, ваше императорское высочество, я задержусь. Нужно кое-что узнать.
– Оставайтесь, Афанасий Петрович! – кивнула Ольга. – Присоединитесь к нам позже. А я – к раненым офицерам. Алексей Иванович?
Ожидавший их в коридоре адъютант подскочил и поклонился…
Лейб-медик вернулся в операционную. Та оказалась пуста. Раненого унесли, а медиков не наблюдалось. Афанасий Петрович нашел их в соседней комнате. Сняв халаты, врачи мыли руки. Он подождал, пока они закончат, и подошел к Довнар-Подляскому.
– Меня зовут Афанасий Петрович Горецкий. Я лейб-медик ее императорского величества Марии III. Могу я поговорить с вами приватно?
– Пожалуйста! – кивнул Довнар-Подляский и повернулся к коллегам. – Идите пить чай. Я скоро присоединюсь.
Врач и сестры вышли из комнаты. Перед уходом женщины бросили на Горецкого полные любопытства взгляды.
– Слушаю, – сказал Довнар-Подляский.
– Мне сказали, что вы учились в Германии.
– Да, – подтвердил врач, и Горецкий увидел, что он насторожился. «Это с чего?» – удивился лейб-медик.
– В Германии лечат белокровие?
– Вы говорите о лейкозе?
– Так там называют белокровие?
– Да, – подтвердил собеседник, чуть помедлив.
– Пусть будет лейкоз, – кивнул Горецкий. – Так лечат?
– Нет. Его нигде не лечат. Нужна пересадка костного мозга, а с этим сложно. Методики нет, подобрать донора не получится. Для этого нужно исследовать десятки параметров. Здесь пока не умеют.
«Какой костный мозг? Какая пересадка?» – удивился Горецкой, но тут же забыл. К чему эти расспросы? Ответ ясен.
– Благодарю, Валериан Витольдович! Не смею больше задерживать.
Горецкий повернулся и пошел к двери.
– Погодите, Афанасий Петрович!
Лейб-медик остановился и повернулся к врачу.
– У наследницы лейкоз?
– С чего вы взяли? – попытался возразить Горецкий.
– О простом человеке вы бы не стали хлопотать. И симптомы налицо. Бледность, опухшие лимфоузлы на шее. Она прикрыла их воротничком платья, но все равно заметно.
«Он и вправду гений, – подумал Горецкий. – Поставить диагноз с первого взгляда…»
– Надеюсь, вы умеете хранить тайны?
– Разумеется, – кивнул Довнар-Подляский. – Вот что, Афанасий Петрович. Обещать не буду, но можно попытаться.
– Как?! – Горецкий подлетел к нему. – Как вы это сделаете?
– Смотрите!
Доктор вытянул руку. Над его ладонью возникло и заиграло золотисто-зелеными сполохами непонятное свечение. Оно поднималось и опадало, пока не исчезло вовсе, втянувшись в ладонь.
– Что это?
– Мой дар. Получил его после клинической смерти. Я, знаете ли, однажды умирал, – он хмыкнул. – Меня отнесли в чуланчик и накрыли простынкой. Но вопреки заключению врача я очнулся. Если больной хочет жить, медицина бессильна, – Довнар-Подляский улыбнулся. – Свечение, что вы видели, целебно. Я лечу им раненых. Поправляются даже самые тяжелые. Например, после операции на кишечнике.
– Нам их показали, – кивнул Горецкий.
– У них всех был перитонит. Операции на кишечнике следует проводить не позже шести часов после ранения. Но пока довезут… Если б не свечение, они бы умерли. Я, правда, не использовал его для лечения лейкозов, но попробовать стоит. Хуже не станет.
Безумная надежда охватила Горецкого.
– Валериан Витольдович! Если у вас выйдет… За свое будущее можете не волноваться!
– А вот этого не надо! – нахмурился доктор. – Мне, знаете, все равно кого лечить: солдата или наследницу. Но если я могу ей помочь, почему бы не попытаться? Только у меня условие.
– Какое? – насторожился Горецкий.
– Если мне удастся, вы никому об этом не расскажете. Наследница – тоже. Любой, кто станет причастным к тайне, обязуется молчать.
– Но почему? – изумился Горецкий.
– Потому что меня убьют, – буркнул доктор.
«Кто? Почему?» – собирался спросить Горецкий, но в последний миг удержался. Ему нет дела до фантазий этого странного врача. Условие не обременительное. Он и сам собирался требовать подобного.
– Согласен! – кивнул Горецкий. – Когда и где?
– Сегодня, у меня на квартире, – сказал Довнар-Подляский. – Адрес: улица Подгорная, доходный дом Кутового, квартира пять. Второй этаж. Приезжайте, как стемнеет. И без казаков! – сморщился он. – Можете взять женщину, которая поможет пациентке раздеться и одеться. Устраивает?
– Да! – сказал Горецкий, подумав.
– Тогда до вечера! – сказал врач…
***
«Руссо-Балт» рыкнул мотором и замер у трехэтажного кирпичного дома на крутом склоне. Жандармский подполковник на переднем сиденье повернулся к наследнице.
– Приехали, ваше императорское высочество!
– Хорошо, – кивнула Ольга. – Ждите меня здесь.
– Вы уверены? А как же безопасность?
– А что мне грозит? – улыбнулась Ольга. – В центре Минска, где размещены Ставка и штаб фронта?
– Всякое бывает, – возразил подполковник.
– Я не одна. Со мной Афанасий Петрович и Елена.
Подполковник вздохнул. Ему хотелось сказать, что думает о таком сопровождении, но он промолчал. Приказ следует выполнять. Выскочивший из машины водитель открыл перед ним дверцу автомобиля. Подполковник выбрался наружу и помог выти наследнице. Сопровождавший ее Горецкий, в свою очередь, помог фрейлине. Две женщины в шляпках и мужчина в котелке скрылись в дверях дома. Подполковник поднял руку. В тот же миг от угла дома отделилась и приблизилась к нему тень. Ступив в свет фонаря, она поклонилась.
– Ну? – спросил подполковник.
– Доктор у себя, вернулся около часа назад, – доложил агент. – Заказал у прислуги самовар с баранками, никуда не выходил. Вокруг тихо. Посторонних лиц в доме не наблюдается.
– Что удалось узнать о Довнар-Подляском?
– Хозяин отзывается о нем хорошо. Тихий и спокойный жилец. Дебошей не устраивает, женщин не водит. Уходит рано, возвращается поздно. Работает в выходные и праздничные дни.
– Церковь посещает?
– Не замечен. Он католик.
– В Минске нет костелов?
– Имеются, ваше высокоблагородие. Но не ходит.
– Социалист?
– Не похоже. Те любят компании. Собираются вечерами и спорят о своем Марксе. При этом громко ругаются, – агент позволил себе улыбнуться. – К доктору не приходят, да и сам он никого не посещает. Домосед.
– Ладно, – сказал подполковник. – Возвращайся на пост. И смотри в оба!
Агент поклонился и вернулся за угол. Подполковник обошел автомобиль, пнул носком сапога скат и облокотился на закрытую дверцу. Ситуация ему не нравилась. Для чего наследница приехала сюда, да еще тайно, без охраны? Хочет показаться доктору? Врача можно вызвать в резиденцию, и тот прибежит, никуда не денется. Нет, вздумала посетить на квартире. Почему? Тайна. Их подполковник не любил, потому злился.
Пока он так переживал, Ольга со спутниками по тускло освещенной лестнице поднялись на второй этаж. Горецкий постучал в дверь с номером «5», нарисованным на филенке. За дверью послышались шаги, и она распахнулась.
– Добрый вечер! – поприветствовал их Довнар-Подляский. – Проходите!
На нем был парадный мундир с орденами. «Для меня надел», – догадалась Ольга. Он отступил в сторону, пропуская гостей в комнату. Оказавшись внутри, Ольга осмотрелась. Довольно скромная обстановка. Стол с четырьмя стульями, платяной шкаф, диван и буфет. Под ногами дешевый ковер, скрывающий крашеные коричневой краской половицы.
– Выпьем чаю? – предложил Довнар-Подляский. – Я заказал самовар и баранки. Они вкусные.
Он указал на стол, где стоял самовар со спиртовой горелкой и поднос с горой румяных баранок.
– Потом, – отказалась Ольга.
– Как хотите, – кивнул он. – Тогда прошу всех присесть.
Гости и хозяин разместились за столом. Горецкий помог Ольге, Довнар-Подляский – камеристке.
– Все обязались хранить тайну? – спросил зауряд-врач.
– Да, – подтвердила Ольга.
– Барышня тоже? – он посмотрел на ее спутницу.
– Познакомьтесь! – сказала Ольга. – Елена Васильевна Адлерберг. Графиня и моя фрейлина. Доверяю ей как самой себе.
– Очень приятно, – приподнялся со стула хозяин квартиры. – Валериан Витольдович Довнар-Подляский, зауряд-врач. Графиня кивнула. – Раз все посвящены в тайну, то приступим. Для начала хочу спросить вас, ваше императорское высочество, что вы знаете о крови?
– Можно без титулов, – сказала Ольга. – Я здесь неофициально. О крови знаю то, что она красная и без нее человек умирает.
– Совершенно верно, Ольга Александровна! – улыбнулся врач. – А что делает кровь красной?
– Кровяные тельца.
– Их еще называют эритроциты. Они переносят кислород к тканям. Эритроцитов у нас триллионы. Ежесекундно у человека образуется около двух с половиной миллионов красных телец и столько же разрушается. Срок жизни этих незаменимых помощников человека 125 суток. Формируются они в костном мозге черепа, позвоночника, таза и ребер. Если по каким-либо причинам эта функция нарушается, человек чувствует себя плохо. Результатом становится болезнь, которую называют лейкозом или белокровием. Она плохо лечится. Вот и вам не повезло.
Ольга кивнула.
– Как я буду вас лечить? Смотрите! – он протянул к ним раскрытую ладонь. Над ней вдруг возникло свечение. Золотисто-зеленые сполохи вздымались и опадали, пока не втянулись обратно в кожу. – Это мой дар. Свечение целебно. Благодаря нему, я спасаю жизни безнадежных пациентов. Белокровие пока не лечил, но считаю нужным попробовать. Согласны?
– За тем и приехали, – сказала Ольга.
– Для начала я попробую воздействовать на грудину. Необходим контакт с кожей. Чем ближе свечение к пораженному органу, тем сильнее эффект. Вам следует раздеться до пояса. Груди можно прикрыть, в спальне есть чистая простыня. Возражения есть?
Ольга покрутила головой.
– Тогда проходите в спальню. Елена Васильевна поможет вам раздеться. Как будет готово, позовите.
Ольга и фрейлина встали и скрылись за дверью спальни. Та оказалась небольшой. Железная кровать с никелированными шарами и плюшевым покрывалом, пышная подушка у спинки. Еще имелась небольшая тумбочка с настольной лампой и стул. Скромно, даже аскетично. Поверх покрывала лежала сложенная простыня.
Лена расстегнула пуговки на спине наследницы и помогла ей спустить верх платья до пояса. «Надо было блузку надеть, – подумала Ольга. – Но кто ж знал?» Фрейлина расстелила поверх одеяла простыню. Ольга легла на нее лицом вверх. Фрейлина стащила с нее туфельки и стала прикрывать груди концами простыней.
– Не стоит, – сказала наследница. – Он врач. Зови!
Лена вышла и вернулась с мужчинами. Довнар-Подляский взял стул и сел рядом с кроватью. Вытянув руку, положил ладонь между грудей пациентки. Та оказалась прохладной, Ольга невольно вздрогнула.
– Не напрягайтесь, Ольга Александровна! Все будет хорошо.
От его руки стало истекать тепло. Оно лилось ласково и нежно, и Ольге стало хорошо. Она закрыла глаза. Накатило воспоминание. Она, маленькая, лежит в кроватке, а отец гладит ее по спинке. У него мягкая и ласковая рука. Ольге необыкновенно приятно, и она прикрывает глазки от удовольствия…
Тепло внезапно исчезло. Ольга открыла глаза. Врач все также сидел перед ней, но его руки на ее груди больше не было. Выглядел Довнар-Подляский уставшим. Осунувшееся лицо, тени под глазами…
– На сегодня все, – сказал ей. – Продолжим завтра. Одевайтесь и проходите в гостиную.
Он встал и вышел. Следом ушел Горецкий. Лена помогла Ольге встать и одеться.
– Как ты? – спросила, покончив с пуговками.
– Хорошо, – ответила Ольга, прислушавшись к ощущениям. К своему удивлению, она чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Как будто не было долгого дня с утомительными визитами, слабости и чувства разбитости. Она будто проснулась после крепкого сна.
– Сколько это продолжалось? – спросила фрейлину.
– Пару минут, – ответила Лена. – Так интересно! У него ладонь будто просвечивалась насквозь. Никогда такого не видела!
– Я – тоже, – сказала Ольга. – Идем.
Они вернулись в гостиную. Довнар-Подляский и Горецкий сидели за столом. Увидев женщин, они встали.
– Чаю? – предложил Довнар-Подляский.
– С удовольствием! – ответила Ольга. Она вдруг ощутила зверский аппетит. Странно. К доктору они отправились после ужина.
Гости и хозяин расселись за столом. Довнар-Подляский налил в чашку заварки, разбавил ее кипятком из самовара и подал Ольге. Затем придвинул вазу с наколотым сахаром и поднос с баранками. Горецкий сделал тоже для Елены. Затем мужчины налили чая себе. Ольга положила в чашку кусок сахару, размешала его ложечкой и сделала осторожный глоток. Чай оказался хорош. Горячий и сладкий, он ласкал нёбо и язык. Ольга взяла баранку и впилась зубами в сдобную мякоть. Чай и свежая выпечка оказались необыкновенно хороши, Ольга не заметила, как съела несколько баранок и выпила две чашки. Пришла в себя от устремленных на нее взглядов.
– Вкусно! – сказала, смутившись.
– У вас отменный аппетит, Ольга Александровна, – сказал Довнар-Подляский. – Это радует.
– Хороший признак, – согласился Горецкий. – И на лице появился румянец. Похоже, лечение помогает.
– Завтра продолжим, – сказал хозяин квартиры. – Нужно закрепить результат.
– Разумеется, – согласился Горецкий.
Ольге не понравилось, что о ней говорят так, будто ее здесь нет.
– А вы как чувствуете себя? – спросила хозяина квартиры.
– Будто мешки грузил, – улыбнулся он.
– Это так тяжело?
– Силы тянет. Но вы не беспокойтесь. К утру они восстановятся.
– Что вы чувствуете, когда лечите?
– Это зависит от пациента. Если рана чистая, то, как будто вода стекает с ладони. Если воспалена, ощущаю сопротивление. Будто «воде» что-то мешает. Приходится «толкать».
– А со мной?
Он задумался.
– Впечатление, как будто мял рукой мяч из гуттаперчи. Я давлю, а он сопротивляется. Но потом слегка поддался.
Сравнение показалось Ольге забавным, и она рассмеялась. Довнар-Подляский улыбнулся.
– Расскажите о себе, Валериан Витольдович? Кто ваши родители, где росли, учились?
– Рад бы удовлетворить ваше любопытство, Ольга Александровна, но, увы, не могу. Потерял память вследствие клинической смерти. Афанасий Петрович в курсе. (Горецкий кивнул) Хорошо, не утратил медицинские знания. Так что в двух словах. Живу один. Родители умерли, близких родственников не имею.