– Добрый вечер, милая, – поздоровался Шелтер, отвлекая от неуместных мыслей.
– Добрый вечер, господин генерал, – отозвалась я, заставляя себя улыбнуться и посмотреть на него, а не в пол.
Я хорошо помнила пожелание, высказанное им накануне, и еще лучше помнила обещание, данное себе утром.
– Надеюсь, ты не против уделить мне некоторое время этим вечером?
Я уже собиралась повторить, что мои желания не имеют значения, но заметила тень улыбки в абсолютно черных при таком освещении глазах и припомнила его слова о том, что он дает мне возможность сделать вид, будто это мое решение.
– Совсем нет, господин генерал.
– Тогда присаживайся.
Он сделал приглашающий жест в сторону одного из кресел. Того, что стояло подальше от камина и соседствовало с торшером, хорошо его освещающим. Сам он сел в кресло напротив, рядом с которым стоял небольшой столик.
Я едва успела сделать несколько шагов, как в гостиной появился Глен с подносом, что напомнило мне про сигареты. Решив не дожидаться просьбы, сразу шагнула к описанному экономкой комоду и выдвинула нужный ящик, достала шкатулку и замешкалась в поисках зажигалки или спичек, но ничего подобного здесь не лежало. Я даже проверила в самой шкатулке, но там были только длинные коричневые сигареты, совершенно не похожие на то, что курили в Оринграде. Или то, что курил Глен сегодня утром. Они даже пахли иначе: я уловила нотки шоколада в сложном букете ароматов.
– Что-то потеряла? – насмешливо уточнил генерал, когда лакей ушел, снова оставив нас наедине.
– Не вижу ни спичек, ни зажигалку, – честно призналась я. – Они лежат отдельно?
– Просто давай сюда шкатулку, – вздохнул Шелтер. – Мне не нужны спички.
«Ах, ну да, он же стихийник», – запоздало вспомнила я, когда он взял одну из сигарет, и ее кончик сам собой вспыхнул красным, стоило генералу поднести ее ко рту. Я оставила шкатулку на том же столике, куда ему подали бренди, а сама наконец дошла до кресла. И к своему удивлению обнаружила на нем книгу.
– Ты ведь обучена грамоте, Мира? – поинтересовался Шелтер, когда я взяла книгу в руки.
– Конечно.
– Тогда почитай мне.
Хорошо, что я успела сесть, иначе бы упала от удивления. Генерал Варнайского Магистрата Оллин Шелтер по прозвищу Кровавый просит меня почитать ему? Перефразируя его самого, где-то здесь должен быть здравый смысл, но я его в упор не видела.
– Вы хотите, чтобы я вам почитала? Вслух? – уточнила я. На случай, если все-таки ослышалась или что-то не так поняла.
– Не думаю, что существуют иные способы почитать другому человеку, кроме как вслух.
– Хорошо… – пробормотала я, все еще удивленная. – С начала?
– Да.
Я раскрыла книгу, откашлялась и принялась читать. Это было так странно. Последний раз я читала вслух, чтобы развлечь маму во время болезни. От воспоминания горло на мгновение перехватило, и мне пришлось откашляться еще раз. К счастью, мне удалось быстро взять себя в руки, и вскоре голос зазвучал спокойно и уверенно, я даже начала играть им, подстраиваясь под разных персонажей выбранного генералом романа.
Переворачивая страницы, я время от времени бросала быстрый взгляд на Шелтера, но каждый раз обнаруживала его с закрытыми глазами. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, вытянув вперед длинные ноги и скрестив их в лодыжках. Поначалу его окутывал пахучий сигаретный дым, но со временем он развеялся, а в руке Шелтера появился бокал с бренди, который тоже постепенно опустел.
У меня от чтения пересыхало во рту, и в конце концов сильно запершило в горле. Язык стал заплетаться, я начала путать слова, приходилось перечитывать строчки по два раза, то и дело откашливаясь.
– Достаточно, – заявил генерал.
И я с облегчением замолчала на полуслове.
– В следующий раз попроси себе стакан воды, чтобы можно было смачивать горло в процессе, – посоветовал он.
– В следующий раз?
– Да, мой отпуск продлится недели три. Гости у меня случаются не так часто, хожу я куда-то еще реже. Развлечений в этой глуши не так много, музыку я не очень люблю, а как ты читаешь мне понравилось. Очень артистично, почти как спектакль.
– М-м-м, спасибо, – неуверенно протянула я.
Неужели он именно это имел в виду, когда говорил, что я буду развлекать его после ужина – чтение вслух? Серьезно?
– Скажи, что ты сделала с тем солдатом?
Вопрос прозвучал очень тихо и спокойно, но я вздрогнула так, словно генерал гневно прокричал его мне на ухо. Подняла на него испуганный взгляд, почему-то вспоминая парня, которого он застрелил.
– Когда я задаю вопросы, на них полагается отвечать, – чуть повысив голос заявил Шелтер, не дождавшись другой реакции.
– С-с к-каким солдатом? – только и смогла уточнить я, слегка заикаясь.
– Тогда, на лесной дороге. Я отправил тебя к Этьену, но он был занят раненым. Другой раненный страдал от боли, и ты что-то сделала с ним: он успокоился.
– Я… ничего, – пробормотала я недоуменно. – Просто… пожалела его.
– Этьен говорит, ты что-то шептала.
– Да я… Я просто попыталась его утешить, отвлечь от мыслей о боли. Ничего другого.
– Ты умеешь заговаривать боль?
Генерал больше не закрывал глаза. Он сидел очень прямо и сверлил меня темным взглядом, вновь просвечивая насквозь, залезая в голову и под кожу. Голова начинала болеть, а по коже бежали мурашки.
– Нет же! – в отчаянии повторила я. – Ничего такого… Это была просто… присказка… Не знаю, как объяснить. Знаете, как утешают детей, когда им больно?
– Нет, – уронил он холодно. – Не знаю. У меня нет детей.
Я хотела возразить, что он и сам был ребенком, но вовремя прикусил язык. Наверняка Шелтер и без меня об этом прекрасно знает. Раз ответил так, значит, его в детстве не баловали утешением.
– Это были просто слова, – вздохнула я, разведя руками. – Я просто хотела его утешить.
– Значит, ты утверждаешь, что в твоем шепоте не было магии?
– Господин генерал, я не владею никакой магией, – заверила я. – Да и какая магия может быть в обычном шепоте?
Он отвернулся, и мне показалось, что с груди свалился огромный камень. Я и не заметила, как меня им придавило. Шелтер снова потянулся к шкатулке и достал оттуда еще одну сигарету, поджег ее так же, как и предыдущую, и глубоко затянулся. Выпуская облачко казавшегося белым дыма, он снова посмотрел на меня.
– Слышала когда-нибудь легенду о шептуньях?
Я недоуменно моргнула.
– О ком?
Генерал снова затянулся, продолжая сверлить меня взглядом. Потом, видимо, все-таки решил, что мое замешательство не наигранное, и снова «отпустил», переведя взгляд на по-прежнему ярко полыхающий камин.
– Когда-то очень давно, несколько веков назад, на том месте, где сейчас находится Красная Пустыня, жило одно варварское племя. Оно не поклонялось никаким богам, не искало их защиты, почти не имело воинов и совсем не имело магов, но несмотря на это никогда и не перед кем не преклоняло коленей. Говорят, защитой того племени служили так называемые шептуньи. Женщины, каждое свое желание умеющие превращать в мощное заклятие, просто произнося его шепотом. Едва ли все было действительно так просто, как об этом говорят легенды, но суть в том, что ворожили они шепотом. Они общались друг с другом на огромных расстояниях, умели слышать предсказания в шепоте ветра, исцеляли болезни, останавливали своим шепотом любую армию. Говорят, самые сильные из них могли свести с ума и довести до могилы любого человека на любом расстоянии. Просто шептали разные вещи, внушая жуткие кошмары, а ветер доносил их шепот до адресата.
Шелтер замолчал, а я с трудом сглотнула, чувствуя, как меня охватывает дрожь. Вспомнились те немногие случаи, когда я слышала предсказания в шепоте ветра. И мамина любимая присказка: «Пусть мы не можем говорить о наших желаниях, никто не может запретить нам шептать». Я тряхнула головой, чтобы не увязнуть в воспоминаниях.
– Так умели только женщины того племени? – спросила я, стараясь не демонстрировать внезапно накатившего волнения.
– Да, причем не все. Лишь некоторые обладали этим даром, он передавался от матери к дочери. И что интересно: у таких женщин всегда рождался только один ребенок – дочь.
– Всегда? – удивилась я.
– Так говорят, – генерал пожал плечами. – Но это похоже на правду: любое могущество имеет свои ограничения и свою цену. Что-то вроде той обратки, о которой я говорил тебе вчера.
Я кивнула, хотя до конца не поняла, как так может быть, пока просто приняла как данность.
– И куда же они делись, эти могущественные женщины?
– Никто точно не знает, что случилось, – со вздохом ответил Шелтер, снова поднося сигарету к губам. – Говорят, то племя никогда не нападало на соседей само, но соседям оно не давало покоя.
– Почему?
– Потому что многие люди так устроены: им всегда нужно чужое. Чужие земли, чужие деньги, чужие женщины, чужие дети, чужое счастье, чужая удача, чужая сила… Своего недостаточно. Кто-то, наверное, боялся, что рано или поздно непонятная, но почти безграничная сила обратится против них. Другие, несомненно, искали причины своих бед – болезней, голода, дурной погоды – в чужом злом умысле и винили во всем шептуний. Так или иначе, а против племени собралась небывалая армия. Такая, которую не смог бы остановить никто. Воины, маги, шаманы, пророки – все объединились против них.
Генерал снова прервался ради глубокой затяжки.
– И что было дальше? – нетерпеливо спросила я, непроизвольно подавшись вперед и до боли сжимая в руках книгу, которая продолжала лежать у меня на коленях.
– А вот на этом история обрывается, дальше неизвестно никаких подробностей. Говорят, почти никто не вернулся из того похода, а кто вернулся – никогда о случившемся не рассказывал, да и вообще больше не разговаривал. Известно только, что племя тоже исчезло вместе с шептуньями, а там, где они жили, с тех пор протянулась от края до края континента непреодолимая Красная Пустыня. И никто не знает, как далеко она уходит на восток. И есть ли что-нибудь за ней.
– Даже мореплаватели? – удивилась я. – Они ведь могут пройти на тот конец земли по морю.
– Не могут, – возразил генерал, едва заметно улыбаясь. – Говорят, сам Варег те моря сторожит. Корабли в них исчезают навсегда, бесследно. Ходят слухи, что годы спустя некоторые находят далеко-далеко от тех проклятых берегов покинутыми. Трюмы полны, а команды и след простыл. Ни крови, ни следов захвата. Словно люди в какой-то момент просто покинули корабль, но все шлюпки на месте.
По спине протянуло холодом, хотя рядом по-прежнему жарко пылал камин. Я поежилась, живо представляя себе описанное генералом. У меня всегда была очень богатая фантазия. Выпутавшись из липких объятий кошмарного видения, я заставила себя снова посмотреть на Шелтера.
– Зачем вы рассказали мне эту историю?
– Легенды гласят, что несколько шептуний осталось. Якобы они скрылись среди людей и по сей день ходят среди нас. Ты уверена, что не одна из них? У твоей матери были другие дети?
Я покачала головой, но тут же возразила:
– Только это не значит, что я шептунья. Обладай я такой силой, разве оказалась бы здесь? Обладай моя мать такой силой, разве умерла бы она от болезни? Это интересная и немного жуткая легенда, но ко мне она не имеет никакого отношения. Я лишь пожалела того солдата. Иногда прикосновение и нежные слова значат больше, чем любая магия.
– Что ж, – не стал спорить Шелтер, – скорее всего. Ладно тогда, можешь идти к себе.
Наверное, стоило резво подскочить, как можно быстрее попрощаться, пока он не передумал, и спрятаться в своей комнате, но я поняла, что больше не могу играть в кошки-мышки, не могу находиться в подвешенном состоянии, постоянно ожидая, что он вдруг решит потребовать свое. Это было невыносимо. Поэтому я осталась сидеть, вопросительно глядя на Шелтера.
– И это все? – хрипло спросила я, с трудом находя голос. – Вы хотели только послушать, как я читаю, и рассказать мне страшную сказку в ответ?
Генерал нарочито удивленно приподнял брови и поинтересовался:
– А ты хотела заняться чем-то еще? Я открыт для предложений.
Это уже точно было издевательством, поэтому я не стала выдавливать из себя улыбку.
– Зачем вы так, генерал Шелтер? Вы победили. Я здесь, как вы и пожелали, полностью в вашей власти, абсолютно беззащитна перед вами. Вы вольны делать со мной все, что пожелаете, я не смогу вас остановить, даже если попытаюсь. Зачем еще издеваться? Зачем вы играете со мной? Вас забавляет мой страх? Это одно из тех удовольствий, которые вы предпочитаете вместо сладкого?
Его лицо переменилось. Тонкие губы сжались в прямую линию, генерал потушил окурок в пепельнице, снова на несколько секунд отводя от меня свой просвечивающий насквозь взгляд.
– Да, пожалуй, не стоило тянуть, а сразу поговорить с тобой обо всем, – признал он с тихим вздохом.
Тон его тоже переменился, стал похож на тот, каким он говорил со своим возницей и с Мег. Он стал… нормальным, человеческим, голос прозвучал немного устало.
– Но ты сама виновата, милая, нечего было так старательно притворяться спящей, когда я пришел к тебе в первую ночь. Я бы объяснил тебе все еще тогда.
– Объяснили – что?
Он скрестил освободившиеся руки на груди, снова глядя на меня в упор.
– Я не собираюсь спать с тобой, Мира. Твоя драгоценная невинность меня совершенно не интересует, оставь ее себе.
Я моргнула, осмысливая сказанное. Прозвучало, возможно, немножко грубо, но мне его слова показались музыкой. Я почти физически ощутила, как из сердца вынули что-то острое и большое, из-за чего то болело уже несколько дней, постоянно тревожно сжимаясь и неровно колотясь.
– Правда?
– Да, – пожал он плечами, словно его удивляло мое недоверие. – Хочешь верь, хочешь нет, но в моей жизни хватает женщин, которые с радостью делят со мной постель. У меня нет необходимости навязывать себя той, что будет до последнего отбиваться. А ты из тех, кто непременно будет, это я понял еще в лесу. Должен признать, что в отличие от Магистра, я совершенно равнодушен к девственницам. Даже, пожалуй, наоборот, предпочитаю женщин опытных, которые знают, чего хотят, и знают, как доставить удовольствие мне.
Его откровенность меня смутила. Хотя бы потому, что еще никогда мне не доводилось обсуждать подобные темы с мужчиной. Шелтер вообще оказался первым человеком в моей жизни, кто так спокойно говорил о близости. Его… предпочтения шли вразрез со всем, чему меня учили дома, а это смущало еще больше.
А еще оставался непонятным важный момент.
– Но зачем тогда? Зачем вы попросили меня в награду? Вы могли попросить что-то, что вам действительно нужно.
– Что, например? – хмыкнул он и обвел взглядом гостиную. – У меня все есть. Даже больше, чем мне нужно.
– И все равно не понимаю, – я покачала головой, чувствуя, что в действиях генерала обязан быть какой-то мотив или тайный смысл. – Вы думали, что я шептунья? В этом все дело? И что вы будете делать со мной теперь, когда это оказалось не так?
Шелтер вдруг склонил голову набок и улыбнулся непривычно искренне.
– Тебе даже на секунду не приходит в голову мысль, что я мог сделать это из сострадания? Что я мог просто пожалеть тебя?
Наверное, мне не удалось скрыть удивление и последовавшее за ним сомнение, потому что улыбка генерала превратилась в едкую усмешку.
– Простите, генерал Шелтер, но вы не похожи на человека, способного на сострадание и жалость.
– Неужели? Ты знаешь меня… Сколько? Одну прогулку по лесу и один совместный ужин, не считая сегодняшних наших посиделок? И уже такие категоричные выводы?
Вопрос прозвучал резко и как будто… обиженно? Нет, мне, должно быть, почудилось, потому что быть такого не могло. И все же я виновато опустила взгляд в пол.
– Я видела, как вы застрелили того солдата, генерал, – сказала, словно оправдываясь. – Он просто отвлекся на секунду, а вы убили его, не дав шанса оправдаться.
– Ах вот оно что, – насмешливо фыркнул Шелтер. – Ты Торреса пожалела. А ты не заметила, к чему привела его невнимательность?