Я напрягла память, но не смогла понять, о чем он говорит. Все события того дня и вечера превратились в моей голове в кашу, перед глазами вставали только отдельные фрагменты: убийство солдата, встреча с варгами в лесу, как Шелтер нес меня на руках…
– Сколько рядовых было с нами до того, как Торрес отвлекся? – снова требовательно спросил Шелтер, не дождавшись моего ответа. – Я тебе напомню: двое были ранены, ими занимались Этьен и Малик. Двое караулили сиранцев: Торрес и Велс. Калеб и Хофф прямо перед этим вытащили Гора из машины, на которую упало дерево. Умеешь считать, Мира? Сколько получается?
– Восемь, – испуганно выдохнула я, чувствуя, что зря завела этот разговор: генерал злился.
– А потом осталось четверо. Одного застрелил я, одного так и не смог спасти Этьен. Еще двое погибли от рук сиранца. Торреса он просто ударил, а Велса сразу застрелил. А потом и Гора. Бедный парень… Выжил в той машине, и погиб пару минут спустя от пули. Из-за того, что Торрес отвлекся. И ладно бы отвлекся на что-то дельное. Нет, он отвлекся на тебя. Думаю, останься ты на одну ночь в его власти, сочувствия к нему у тебя бы поубавилось. За ним и раньше водились подобные грешки, но нет в армии Магистрата закона, по которому я мог бы наказать рядового за несдержанность в отношении побежденных женщин. Если это не мешает делу. Но он отвлекся – и двое погибли. Два хороших парня, два старших сына, между прочим. Глупо и бессмысленно, в ситуации, когда они считали, что все под контролем их товарища. Что я должен был сделать, по-твоему? Выпороть его? И ждать, когда он снова подведет остальных и погибнут другие? Ты сама могла погибнуть, если бы не реакция Морана, повалившего и прикрывшего тебя.
От его резкого тона и ставшего громким голоса у меня перехватило горло, а к глазам подступили слезы. Я вспомнила, как рядом со мной упал тот помятого вида солдат, и подивилась, что совсем не думала об этом потом. Словно моя память решила затянуть неприятные эпизоды туманом. Только убийство Торреса не смогла стереть – слишком ярким оно оказалось.
– Я не святой, милая, – неожиданно тихо и спокойно добавил генерал. – И прозвище свое заслужил. Но никогда и ни с кем я не был бессмысленно жесток. Ни одной жизни я не отнял ради собственного удовольствия. И сожалений у меня куда больше, чем ты можешь себе представить. Доброй ночи.
Глава 12
После разговора с генералом мне о многом предстояло подумать, чем я и занималась добрую половину ночи, вместо того чтобы спать. Однако на удивление на следующее утро проснулась рано и достаточно легко. Страх улетучился. Переваривая слова Шелтера, прокручивая в голове нашу беседу и все его поведение снова и снова, я все больше убеждалась, что он не играл, не притворялся и не давал пустые обещания. Можно наконец успокоиться: никто не собирается насиловать меня по ночам ради собственного извращенного удовольствия.
Следом пришло запоздалое понимание: он ведь спас меня. То есть поняла я это еще вечером, но полностью прочувствовала и испытала благодарность только утром. Если бы не вмешательство генерала, я бы последние три ночи делила постель с Драгзом (Магистр особого интереса ко мне не проявил). И от одной мысли об этом хотелось помыть руки и прополоскать рот.
Подумав еще немного, я пришла к выводу, что генерал пытался помочь мне с самого начала. То, что я приняла за прилюдное унижение, когда он назвал меня старой и усомнился в невинности, вероятно, было лишь попыткой оставить меня дома. Попытка провалилась, но ведь он ее предпринял.
«Впрочем, мог бы дать мне сбежать в ту ночь, – напомнила я себе. – И через многое мне не пришлось бы проходить».
А главное, тогда я еще могла вернуться домой. Теперь же… Теперь, чем больше времени проходило, тем больше косых взглядов мне стоило ждать в Оринграде. Кто поверит, что мне удалось сохранить себя в неприкосновенности? Пожалуй, в дальнейшем только брак с вывешенной простыней сможет спасти мою репутацию.
Внутренний голос слабо попытался напомнить, что я хотела уехать из родного города, хотела оставить оринградские традиции в прошлом – и моя мечта сбылась. Но я велела ему заткнуться. Что-то пока не очень мне нравилось вынужденное путешествие. Пусть даже Шелтеру хватало развлечения в виде вечерних чтений вслух, он не будет возиться со мной постоянно. Спас, привез домой, велел кормить и не обижать – и на том спасибо, конечно, но дальше барахтаться придется самой. А лакей Глен уже дал понять, что беззаботной моя жизнь в доме генерала не будет. И как только подтвердится, что я никакая не особая гостья, он вернется к своим комментариям, в этом я не сомневалась.
Однако утром произошло то, что обещало отложить на неопределенный срок новые оскорбления со стороны наглого лакея. Утром приехали… мои вещи.
На три больших чемодана, пару чемоданов поменьше и несколько шляпных коробок я молча смотрела долгую минуту, не зная, как реагировать, когда Глен – заметно пристыженный и нешуточно напуганный – принес и поставил их у двери, после чего удалился с тихим извинением.
– Откуда это все взялось? – пробормотала я вслух, просто чтобы убедиться в реальности происходящего.
Потом для верности еще и ущипнула себя за руку. Нет, я не спала.
Сдвинуться с места меня заставил стук в дверь и появление горничной Марии. Не дожидаясь моего разрешения, девушка вошла и принялась возиться с чемоданами, щебеча о том, что ее послала госпожа Холт.
– Помочь вам вещи разложить, может, что-то почистить или погладить нужно. И давайте я помогу вам переодеться! Как вы, должно быть, рады возможности наконец сменить платье. Для дамы вроде вас наверняка ужасно несколько дней ходить в одном и том же наряде, каким бы красивым он ни был. И давайте я заберу зеленое платье, оно точно нуждается в чистке после такого долгого ношения.
Я заявила, что переоденусь без посторонней помощи. Возможно, получилось немного нервно, но я была слишком взволнована и сбита с толку, чтобы соблюдать спокойствие. Взяв свежее белье и первое подвернувшееся под руку платье, я скрылась в ванной комнате – единственном месте, где могла запереться и на какое-то время гарантированно остаться одна. Там я смогла выдохнуть и немного подумать о случившемся.
Итак, откуда могли взяться вещи? К тому же – как я тут же выяснила – аккурат моего размера. В столице Магистрата я знала всего несколько человек: самого Великого Магистра, господина Драгза, Риталя Морана и Мег. Первых двоих я могла легко вычеркнуть, поскольку никто из них не стал бы присылать мне вещи. Моран мог бы. Теоретически, он даже мог определить на глаз мой размер, но он никак не мог знать, что мне нужна одежда и что она должна прийти как «мой» багаж.
Остается Мег, а она могла купить и прислать мне несколько чемоданов одежды только по распоряжению генерала и за его счет. Получалось, что Шелтер продолжал оберегать мою репутацию в глазах собственной прислуги.
– Надо бы сказать ему спасибо, – пробормотала я, ловя в зеркале взгляд собственного отражения.
Сегодня это отражение, к слову, выглядело повеселее, чем накануне. Глаза ожили, но теперь на лице была написана озадаченность. Пришлось прогнать это выражение, чтобы не выдавать себя Марии. Та и так бросала на меня чересчур подозрительные взгляды, когда я вернулась в спальню. Полагаю, потому что уже успела разместить в шкафу и комоде одежду и профессиональным глазом определила, что абсолютно все вещи совершенно новые.
К счастью, ни вопросов, ни комментариев я от нее так и не услышала. Она лишь забрала у меня вещи, которые я носила эти пару дней, и, присев в быстром книксене, поторопилась удалиться.
Я же отправилась искать генерала, чтобы поблагодарить за заботу. Так или иначе, а это казалось мне правильным. К сожалению, выяснилось, что мы с ним разминулись: пока я занималась внезапно свалившимся на меня багажом, он успел позавтракать и уехать по делам.
По моей просьбе завтрак снова накрыли на террасе. Здесь было чудо как хорошо: тень, легкий теплый ветерок, шелестящий листвой, запах цветов, красивый вид, пение птиц. Я вслушивалась в их щебетание, в глубине души надеясь услышать и печальную мелодию, что сначала показалась мне пением ветра в трубах. И, конечно, помимо воли я прислушивалась и к самому ветру, надеясь снова услышать мистический шепот, предсказывающий судьбу.
Легенду, рассказанную генералом Шелтером, я гнала прочь, но она все равно продолжала звучать у меня в голове, переплетаясь с воспоминаниями из детства.
– Да нет, бред все это, – сказала я себе тихо, любуясь бабочкой, порхающей над кустом незнакомых мне мелких белых цветов. Замысловатый рисунок на ее крыльях переливался в лучах солнца всеми цветами радуги.
А если нет? Что если мой – как и мамин – шепот действительно обладает какой-то силой? Возможно, мама и сама об этом ничего не знала, потому и меня не научила, и себя от болезни не спасла. Но ведь шепот всегда слышен только в том ветре, что дует со стороны Красной Пустыни. Это не может быть простым совпадением.
Мне вспомнилось, как еще в моем детстве Анна Кроули говорила маме, что та словно приворожила шоколадом весь город.
– Кто его хоть раз попробует, тот обязательно снова возвращается, – со смехом говорила она. – Как ты это делаешь?
– Просто готовлю от души, – отвечала мама с улыбкой. – И когда готовлю, желаю всем счастья и добра. Возможно, они чувствуют это, когда едят его или пьют?
И меня она всегда учила делать то же самое. Возможно, поэтому клиенты и не разбежались, когда вместо мамы в кафе стала готовить только я. Потому что я делала то же самое: заговаривала шоколад так, что люди чувствовали себя счастливее, когда покупали его в нашей шоколаднице? Звучало дико и немного нездорово, но некоторая логика в такой версии была.
Тогда что мне мешает попробовать сейчас использовать гипотетическую силу шепота, чтобы освободиться?
Я еще долго сидела на террасе, слушая пение птиц, попивая остывший чай и продумывая, как заставить генерала Шелтера вернуть меня домой.
* * *
– Генерал Шелтер?
Я подкараулила его в главном холле и окликнула, едва он успел войти. Даже фуражку снимал, уже оборачиваясь и ища меня взглядом. Он снова был в военной форме, в более скромном мундире, в котором я видела его чаще всего. И, к счастью, сегодня генерал вернулся достаточно рано: солнце еще не успело опуститься к горизонту.
– Мира? – как будто удивился он.
Кажется, Шелтер никак не ожидал, что я стану сама искать с ним встречи. Темные глаза скользнули по мне от макушки до пяток, оценивая внешний вид. На мне по-прежнему было платье, которое я наугад выбрала утром: темно-синее и, слава Тмару, закрытое, с длинным рукавом. Оно, конечно, выглядело не так соблазнительно, как нарядное зеленое, но было по-своему красивым, даже элегантным. И я чувствовала себя в нем гораздо спокойнее и увереннее.
– Я вижу, твои вещи наконец приехали, – заметил генерал удовлетворенно, отдавая фуражку появившемуся словно из ниоткуда Глену.
Тот недовольно зыркнул в мою сторону и поспешно удалился. Я заговорила только тогда, когда в огромном холле, размером почти с наш городской храм Тмара, мы с генералом снова остались вдвоем.
– Да, и я очень благодарна вам за это, – с чувством произнесла я, улыбаясь хозяину дома почти без принуждения.
– Пустое, – отмахнулся он.
– Нет, не пустое, – возразила я серьезно, заставляя себя смотреть ему в лицо, но опасаясь смотреть в глаза. Поэтому я фокусировала взгляд то на бровях, то на серебрящихся сединой висках. – Для меня это важно, вы и сами знаете, потому и сделали так, как сделали. А я наговорила вам вчера всякого вместо того, чтобы поблагодарить за доброту и за спасения из дворца Магистра и от власти Драгза. Вы… думаю, вы до конца не осознаете, что для меня значило бы остаться там.
– Почему же, – возразил Шелтер, приближаясь ко мне с настороженным выражением на лице.
Видимо, начал подозревать неладное, поэтому я смущенно опустила взгляд, боясь, что через него он читает мои мысли.
– Ты рассказала мне достаточно о традициях и верованиях своей родины, чтобы я понял.
– Тогда вы поймете и мое желание вас отблагодарить. Как умею.
– Звучит интригующе, – хмыкнул он, заставляя меня смутиться еще сильнее.
– Я кое-что для вас приготовила. И если вы пройдете на террасу и подождете меня там пять минут, я покажу, что именно, – на одном дыхании выпалила я, сцепляя перед собой руки в замок так, что пальцы побелели. И это наверняка не укрылось от его взгляда.
– Думаю, пять минут – не самая большая цена за мое любопытство. Только не опаздывай.
Я заверила, что буду точно в указанный срок и почти бегом направилась в кухню, надеясь, что он действительно пойдет на террасу. И что я уложусь в назначенный мной же срок. Ведь у меня почти все было готово.
Готовиться осуществить задуманное я начала сразу после завтрака. Бедная кухарка – Галия, как я выяснила, – едва не упала в обморок, когда я начала расспрашивать, могу ли воспользоваться кухней и есть ли у нее нужные мне ингредиенты. Впрочем, через пять минут беседы она поняла, что на кухне я не новичок, а потом ее и вовсе одолел профессиональный интерес. Оказалось, что варить густой горячий шоколад она не обучена, умеет только заваривать обычный какао, поэтому я обещала дать ей несколько уроков, если она пустит меня похозяйничать на кухне сегодня и поделится нужными продуктами. Сошлись на том, что я буду готовить под ее присмотром и объяснять все, что делаю.
Однако мне очень нужно было приготовить горячий шоколад в одиночестве, чтобы никто не помешал мне шептать. Поэтому я приготовила несколько вариантов напитка просто для вида и угостила им саму кухарку и другую прислугу, даже пожилому садовнику, с которым познакомилась еще накануне во время прогулки, отнесла чашку. Тот в благодарность насобирал мне целую миску крупной красной клубники, которая в этих краях, как оказалось, уже начала плодоносить. Уж не знаю, магия тому причиной, другой климат, особый сорт или какие-то секретные техники господина Юнта, но ягода оказалась не только красной, но и очень сладкой, и у меня тут же родилось небольшое дополнение к плану.
На мое счастье Галия прекрасно понимала, что готовить шоколад надо непосредственно перед подачей, а провозившись со мной несколько часов на моих «пробных» порциях, была вынуждена вернуться к своим делам. Поэтому шоколад для генерала я готовила уже самостоятельно. И хотя кухарка возилась поблизости, мне это не мешало тихо нашептывать ковшику свое желание: освободиться и уехать домой. Текст желания я придумывала весь день, поэтому сейчас нашептала его быстро и легко. После чего разлила шоколад по чашкам, добавила в порцию Шелтера несколько дополнительных специй, водрузила миску с клубникой и две чашки шоколада на поднос, добавила сюда же два стакана с чистой водой и поторопилась на террасу. Сердце стучало в ушах, во рту пересыхало, а руки дрожали, но в груди горел огонек надежды – и это было самое главное.
Конечно, в обозначенный срок я все равно не уложилась: очень уж велик был дом генерала, а с нагруженным подносом не побегаешь. Но Шелтер все равно меня дождался.
Он стоял у самой ограды террасы спиной к дому и к двери, из которой я появилась, то ли любуясь садом, то ли просто глядя куда-то вдаль. Руки его были сцеплены в замок за спиной, плечи как всегда расправлены. Я внезапно поймала себя на том, что застыла на полпути к небольшому плетеному столику, за которым завтракала два дня подряд, любуясь генералом: его горделивой осанкой, крепким телом и сидящей точно по фигуре черной формой. Тряхнула головой, чтобы отогнать наваждение и все-таки поставила поднос на столик.
Только тогда Шелтер заметил мое появление и оглянулся, скользнул взглядом по подносу и со вздохом констатировал:
– Шоколад. Кто бы сомневался.
Мне почудились в его тоне нотки разочарования. Интересно, чего он ждал? У меня не хватило фантазии вообразить.
– Я не оставляю надежды убедить вас в том, что это вкусно, – обезоруживающе улыбнулась я, жестом приглашая его присесть.
Генерал неожиданно послушно сел в предложенное плетеное кресло, взял чашку, осторожно понюхал содержимое, пригубил и вернул ее на стол без каких-либо заметных эмоций. Садясь в кресло напротив него, я напомнила себе, что и не жду его одобрения. Главное – чтобы он все выпил.