— Правда или Действие, ангелочек.
Если выберу Правду, мы немного душевненько поболтаем, а затем вернемся к пляскам и пьянкам. Но если другое…
Я смотрю на его импозантные, грубые черты.
— Действие.
Его рука сжимает мою сильнее, в то время как на лице расползается медленная, хитрая улыбка.
— Да будет так. — Дес опускает руку, взяв меня за ладонь, и магия скользит по моей коже, будто тысячи маленьких перышек.
Торговец предупреждал меня прежде, когда я впервые купила у него услугу. Теперь, наслаждаясь сиреной, он не будет спрашивать одни секреты.
Он добавит к ним секс.
Тогда он пугал меня этим. Но сейчас… будучи парой, секс будет идти под руку с занятием любовью.
С чувственным серебряным взглядом Дес тянет меня в сторону темных деревьев, которые граничат с поляной. На нас я ощущаю скрытные взгляды других фей, когда мы ускользаем, отчего краснею еще больше. Они прекрасно знают, чем мы займемся.
За спиной остается музыка с танцами, заменяясь на пугающе тихий лес.
— О чем ты думаешь? — интересуется Дес, его голос словно приятно обжигающий скотч.
О том, что прикосновения к твоей коже у меня подкашиваются колени.
— О том, что ты коварный дьявол, — говорю я иное.
Смех пронзает ночь, такой раскованный, самодовольный. Дес прижимает меня к ближайшему дереву.
— Ты также безумна, как и я, Калли. Мне известно, чего ты жаждешь — чего жаждет твоя сирена. — Он прижимается носом к моей шее. — Позволь показать.
Где-то между его нежными прикосновениями и соблазнительными словами на поверхность выходит сирена, отчего кожа начинает светиться. Я выгибаюсь навстречу к нему, запрокидывая голову.
Да.
Это все, чего хочу. Мы вдвоем под темным небом. Так примитивно. Так страстно. Я дотягиваюсь до штанов, пока он тянется за юбкой, собирая ее вверх. Наши руки проворны и быстры, движения резки и неуклюжи. Даже слышу свое неровное дыхание.
После наполовину снятой одежды, эта твердая, сладкая плоть надавливает на мою сердцевину.
— Моя возлюбленная, — бормочет он, щекоча щеку волосами, когда наклоняется ближе.
В воздухе появляется настойчивость в силе магии, которая требует, требует и требует нашего возбужденного азарта. Тени Торговца окутывают нас, затмевая наше окружение, пока не остаемся только он и я — единственная точка в темной вселенной, которой он правит.
Дес оборачивает нас крыльями, еще больше укрывая наши тела. На его шее выступают жилки, и с сильным толчком он входит в меня.
Одной рукой Десмонд берет меня за грудь, убирая ткань платья, и затем наклоняет голову, чтобы поцеловать горячими устами мою обнаженную кожу, пока пальцами я впиваюсь ему в плечи. Он выходит и входит в меня, и там, где наши тела соприкасаются, кожа становится жарче и влажнее. Движения издают скользкие, влажные звуки, когда мы сливаемся воедино.
— Мне нужно… сбавить ход, — срывается Дес.
Сила его толчков почти болезненна. Сливание не есть что-то сладострастное. Оно безумно, примитивно и взывает ко всем моим темным желаниям.
Я зарываюсь пальцами ему в волосы и наклоняю его голову в сторону. Минуты назад белые волосы красиво спадали вниз на лицо. Теперь они во власти моих прикосновений.
Я сжимаю волосы немного сильнее.
— Не хочу медленно. — Чары просачиваются в мой голос. — Я хочу все, что Король Ночи может дать мне… и хочу большего.
Со стоном Дес дает мне то, чего желаю.
Снова, снова и снова.
ГЛАВА 23
Я просыпаюсь от шороха дубов и прохладной росы на теле. Бедра болят от того, что спала на твердой поверхности. Запах влажной земли вбивается в ноздри.
Где это я?
Отгоняя сонливое состояние, усаживаюсь, вынимая из волос несколько листьев и сучков. Платье все еще слегка светится, а за спиной замечаю дерево, которое вчера осквернили мы с Десом.
Дес.
Я оглядываюсь вокруг и не вижу его. Потираю виски, пытаясь вспомнить сквозь похмелье, как закончилась ночь, и почему осталась одна. И где-то вдалеке слышу хруст веток.
Каковы шансы, что это мой Король Ночи?
Нулевые, шепчет мне разум.
Я встаю, стараясь не издавать ни звука. Не то, чтобы у меня хорошо получается — очень сложно оставаться незамеченной в темном лесу и в светящемся платье.
Я начинаю выискивать следы. Думаю, что могу выяснить дорогу назад в покои: мне просто нужно выбраться из леса.
Еще один хруст, от которого подпрыгиваю. Кто-то следит за мной? И где Дес?
Как только убеждаюсь, что направляюсь в правильную сторону, мне кажется, что все больше углубляюсь в лес, нежели иду в сторону Священных Садов.
От напряжения массажирую лоб. Я иду в другую сторону? Запах костров кажется сильнее, чем в месте, где проснулась… но тут не слышно музыки, смеха, любых звуков с праздника. Я совершенно одна.
Позади меня хрустят листья. Я напрягаюсь…
Возможно, я не одна.
Медленно оборачиваюсь назад. Вдалеке стоит широкоплечий мужчина с копной белых волос.
— Дес! — Я мгновенно расслабляюсь и направляюсь к нему, сначала спокойно иду, но затем, когда тот не приближался ни на сантиметр, я бегу. — Дес!
Прежде чем мне удалось бы добраться до него, он исчезает. Это останавливает меня на полпути.
Он идет за тобой… шепчут деревья.
— Дес!
Я чувствую, как к горлу прижимается метал, и боковым зрением ловлю белый локон Деса.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я.
Если таким образом он хочет меня тренировать… Но это не тренировка. Нет. Я ощущаю злое намерение в грубой хватке, и то, как лезвие упирается мне в горло, будто хочет разделить мою кожу на слои.
Мягкие губы касаются моей скулы.
— Бойся меня, смертная, — шепчет он, — я буду твоей погибелью.
Дес поцелуем прижимается к щеке, и затем проводит лезвием по горлу.
***
Я просыпаюсь с задыхающимися воплями, держась за шею.
Не мертвая. Просто сон. Всего лишь сон.
Дес сжимает меня в объятиях.
— Калли, — говорит он, видя, что я проснулась, отчего в словах слышно облегчение. — Калли, Калли, Калли, — бубнит Дес, кажется, успокаивая больше себя, чем меня.
Мы с Торговцем укрыты простынями, и оба голые. Немного отталкиваюсь от него, чтобы посмотреть в глаза. Сейчас он понятия не имеет, что я пытаюсь развидеть в нем угрозу. Это лезвие ощущалось так реально.
Я сглатываю. Это был всего лишь кошмар.
Пячусь, вздыхая с дрожью. Последнее из воспоминаний уходит прочь.
— Я в порядке… все хорошо.
Ранний солнечный свет льется через окна, заставляя проснуться все цветы в комнате. В какой-то момент ночью мы пробрались к себе в покои, чтобы закончить то, что начали в лесу.
Я ложусь обратно и растягиваюсь на кровати, наклоняя вместе с собой Деса. С неохотой он позволяет мне, пристраивая меня сбоку.
Я еще не готова проснуться, но и не думаю, что засну вновь.
— Расскажи мне секрет.
Он играет с прядью моих волос, ничего не говоря долгое время.
Наконец, он…:
— У моей матери был такой же цвет волос.
— Правда? — переспрашиваю я, наклоняя голову, чтобы взглянуть на него.
Он нежно убирает локон назад.
— Когда-то, — говорит Дес, где-то утерянный в мыслях, — когда я чувствую себя в особенности суеверным, думаю, что это не совпадение.
Не знаю, что он этим имеет в виду, но от признания у меня по рукам пробегаются мурашки. Дес говорит про женщину, которая вырастила его, про писца, в чьей смерти он винит отца.
— Расскажи мне о ней… о матери.
Дес прижимает меня ближе.
— Что ты хочешь знать, ангелочек?
Я рисую круги на его груди.
— Что-нибудь… все.
— Как требовательно, — произносит он с любовью. Его тон отрезвляет, когда Дес начинает говорить вновь. — Ее звали Ларисой, я очень сильно любил ее…
Чувствую, как что-то в горле поднимается. Дело не столько в том, что он говорит, сколько в том, как он это подает, будто его мать лично усеяла его небо звездами.
Грудь подымается и опускается, пока он нервно сглатывает.
— Всегда существовали только я и она, с тех пор, как себя помню.
Замечаю, как Дес беспрепятственно обходит любое упоминание об отце.
— Она была моим стражем, учителем, близким другом, которому мог доверить все. Возможно, так не должно было быть… уверен, что она не хотела быть для меня единственной, но в Арестисе… мы с матерью были изгоями.
Я перестаю двигать по нему пальцами.
Дес — изгой? В Потустороннем-то мире?
— Даже по стандартам Арестиса, мы были бедны, — продолжает он. — Мы не могли позволить себе комнату, поэтому и жили в пещерах, которые я тебе показывал. И под одной крышей с матерью, мне приходилось жить, соблюдая два строгих правила: первое — я никогда не должен был использовать свою магию, и второе — я должен был контролировать свой характер.
Не знаю, как Дес рассказывает мне эту историю, но его глаза где-то далеко. На этот раз он не излагается деликатно.
— Конечно же, я пытался как-то обходить оба правила.
Торговец искажал смысл слов, ради выгоды? Как ужасно.
— Я не мог использовать магию, поэтому учился торговаться с иными существами на их желаниях.
Так вот, как Дес пришел к этим делам. У меня никогда не было шанса против него.
— Существуют несколько вещей, по которым тебя изгоняют в Потустороннем мире, становление бедным и слабым одни из них. И, пока рос, люди думали, что моя мама была писарем, потому что могла совладать только с ничтожной силой магии, а сын не мог совладать вообще.
Сердце стало биться с болью. Я не ожидала такого, когда хотела услышать о матери.
— Слабость и бедность сделали нас мишенями, — продолжает Десмонд. — К матери беда пришла в виде плохих мужчин. Было несколько фейри, которые пропали без вести после того, как столкнулись с матерью. Она ни слова не проронила о том, что случилось, да и я момента спросить не находил… но, не сомневаюсь, что она сделала что-то с ними.
— А что насчет тебя? — интересуюсь я.
— А что я? — отвечает вопросом Дес.
— Как ты справлялся, будучи мишенью для остальных?
Дес улыбается, но немного ехидно.
— Никак, ангелочек. Я просто обходил правило номер два.
Дес должен был контролировать характер.
— Дети фейри любили больше всего потешаться над уязвимостью, — говорит он. — Мать не была в силах прекратить эти запугивания со стороны, но и никогда не желала, чтобы я не смог защитить себя. Поэтому она учила меня, как драться и как не смешивать эмоции с дракой.
Кем была эта женщина, которая с богатого гарема опустилась до скромного писаря? Кто научил ее контролировать силы и характер сына, но еще и обучать его?
— Не понимаю, — говорю я, — почему скрывать изначально свою силу?
Дес кладет руку мне на спину.
— Этот вопрос на другой раз. А на сейчас, я скажу тебе одно: матери с неудачными судьбами, жестокие отцы и одинокое детство. Ты и я, ангелочек, разделяем те же трагичные жизни.
ГЛАВА 24
— Тебе придется вытащить меня отсюда, — говорю я Десу.
Мы сидим в просторном атриуме вместе с другими гостями Солнцестояния; все попивают чай, едят фрукты, орехи и завтракают сладкой выпечкой, пока лучи солнца играют бликами на стекле окон. Я облокачиваюсь на спину стула, закидывая ноги на край стола, прежде чем осознать, что одета в платье.
Упс. Поэтому я обычно не надеваю платья. Они сокращают круг действий, и к тому же корсаж стягивает весь живот.
Я оттягиваю его, пока смотрю на окружающих нас фей. Мы с Десом сидим за частным столом; его стража и знать Ночного Королевства сидят за столами вокруг нас. Далее — члены Царств Флоры и Фауны.
В целом все выглядят немного утомленными. Улыбки ленивы, прикосновения небрежны, разговоры тихие, некоторые феи даже скрыли зевок, прикрываясь рукой. Единственными здесь отстраненными выглядят Мара и Грин Мен. Они сидят на возвышенном столике в конце комнаты, выглядя одинокими.
Я уже собираюсь спросить Деса, что случилось с отношениями правителей Флоры, как вдруг, из неоткуда, материализуется тренировочная броня, падая шлепком на стол. Она задевает и проливает сливки с оставшимся в кружке кофе, а большая часть шлепается прямо в тарелку с медом.
О боже, пожалуйста, скажите мне, что у меня галлюцинации.
— Дес, серьезно?
Это привлекает внимание с других столов.
Десмонд вытягивается, вообще не беспокоясь о лишних взглядах, отчего из-под края облегающей футболки показывается один из кубиков пресса.
— Тренировка начнется через полчаса, — предупреждает он.
Ты, должно быть, пошутил.
— Эксплуатирующий фашист, — бубню я.
— Что это значит? — спрашивает он.
— Ничего.
***
Часом позже я стою уже в броне, с кинжалами по бокам и мечом в руке. Мы занимаемся в одном из садов рядом с огромным кедром, в котором находятся наши комнаты. Дерево нереальных размеров возвышается над нами, вокруг которого обвита лестница со спускающимися и поднимающимися фейри. В садах на трельяжах растут глицинии и розы, а под ними густыми кустами раскидываются сирень и вереск. Что ж, тут миллиард разнообразных цветов, которые я знаю и не знаю.
Я ступаю на гиацинт, когда пячусь назад от Деса.
— Ты думаешь, что это хорошая идея — тренироваться здесь? — говорю раздраженно. — Мы уничтожаем сады королевы.
Дес шагает ко мне с мечом в руках и ухмыляется, спрыгивая с камня, пока направляется вперед.
— Не притворяйся, что у тебя это выходит случайно.
Ладно, я и впрямь не была осторожна, чтобы не задеть цветов; может, мне немного горько от того, как Мара собственнически относится к Десу.
— И нет, — добавляет он, — королева не против того, чтобы мы тут тренировались, растаптывая цветочки и уничтожая все вокруг. Единственное место, о котором она беспокоится — кроме ее кедровых домов — это священная дубовая роща.
А также известное, как место, где мы с Десом занимались сексом.
Я осматриваю окраины сада, где заметна часть дубовой рощи. В свете дня можно увидеть, как обширный лес окружает территории дворца. Мне никогда не узнать, почему именно обычные дубы удостоены защиты.
Дес сильно замахивается на меня. Я визжу, прыгая назад, чтобы уклониться от удара.
— Высвободи сирену. — Указ исходит из ниоткуда.
— Зачем? — тяжело пыхчу я, под другим выпадом его меча.
— Мне кое-что любопытно.
Я замахиваюсь лезвием над ним, но тот отпрыгивает прежде, чем у меня бы удалось ударить.
— Оставь ее, — говорю я. Вчера у нее был напряженный вечер. Даже злые сучки, как сирена, нуждаются в отдыхе.
Торговец исчезает. Моментом позже его дыхание овевает мою щеку. Я становлюсь неподвижной, вспоминая сегодняшний сон.
— Мы можем решить это простым способом… — Он убирает волосы с моего плеча, губами лаская кожу, — или более интересным путем.
Он не представляет, какой сейчас эффект производит на меня. Ничего не будоражит сирену, как страх и возбуждение, что сейчас и ощущаю.
— Я могу медленно раздеть тебя и уложить на траву, — произносит он на одном дыхании. — Потом раздвину твои ноги и подарю тебе самые божественные из поцелуев.
Румянец обжигает щеки. Рука скользит вниз по моему торсу.
— Я бы смаковал эту сладкую киску, пока ты бы не почувствовала наступление экстаза, но и не дал бы им насладиться, — говорит Дес. — Пока ты не обхватишь меня ножками и не заумоляешь похоронить меня в себе.
Я отталкиваюсь от него, тело кричит от внезапно возникнувшего расстояния между нами. Сирена колотит по стенам клетки, пока я теряю над ней контроль.
— Возьму тебя прямо здесь, где все могут увидеть нас, как и сами делали мои предки.
Божечки, как грязно.
Он обходит меня, вставая спереди, уголок рта изгибается вверх.
— Я бы хотел, чтобы они увидели нас, как заявляю на тебя права.
Да пошло все. Я сдаюсь.