Небольшая, светлая, несмотря на серые стены, комнатка, с двумя односпальными кроватями у противоположных стен, две прикроватных тумбочки, комод и детская кроватка. На моей тумбе рядком стоят пузырьки, у самого изголовья кровати стул.
Что, чёрт возьми, происходит? Я спустил ноги на пол, рёбра моего рвения двигаться не оценили и я, плюнув на всё, завалился обратно, пережив ещё одну вспышку неприятных ощущений, со стороны моих многострадальных боков.
Надо подумать. Вчера Ли пришел в камеру и отмутузил. Потом…потом пришла Ася? Да она пришла и остановила «избиение младенцев», затем…. Затем они говорили… о чём они говорили? Выращенные, неожиданно вспыхнули в мозгу слова Ли. Он говорил, что я выращенный. А точнее, что меня вырастили, чтобы деморализовать Асю. Почему я мог это сделать? Выращенный. Не может быть. Нет! Я не могу быть выращенным, я нормальный человек… «Выращенному нужна только цель, ему не нужны родные», «Командир им мама с папой» зазвучали в голове слова Вано. У меня была цель. Одна единственная, за которую я был готов отдать всё, вплоть до своей жизни. А вот близкие мне были не очень-то нужны, я даже Айю был готов видеть, как временное дополнение в своей жизни. Мелиса говорила «полюбишь» да не в состоянии я никого любить! Я в отчаяние схватил себя за волосы, не обращая внимания, на неприятные ощущения, от движения. Выращенный. Нет, не может быть! «Но тебе же стало всё равно, когда ты уверился, что с девочкой будет всё хорошо» сказал внутренний голос. Да. Мне даже стало плевать на избиения. Неужели… в душе стало так тоскливо. В дверь поскреблись и не дождавшись моего ответа вошли.
Это оказалась Ася. Девушка зашла в комнату и примостилась на краешке стула:
— Как ты? — обеспокоено спросила она.
— Живой, — резче чем следовало ответил я, она не виновата, что я пустышка, робот для выполнения приказов.
— Я хотела бы поговорить на чистоту.
— Не боишься ко мне без цепных псов то приходить, к несвязанному, а то как кинусь, — я говорил всё что-то не то и тут же себя обругивал, но горечь плескалась во мне, переливаясь через край, обижая того человека, что был рядом, пусть и не виноватого. Из вчерашнего разговора мне стало ясно, что присутствие Ли было скорее его желанием, нежели опасением за свою безопасность Аси
— Уж с тобой то я и сама справлюсь, — фыркнула она, ничуть не обидевшись, скорее наоборот как-то расслабившись.
Я с кряхтением, достойным столетнего старца, сел. Негоже это с девушкой, с предводителем повстанцев разговаривать, развалившись на кровати.
— Где ты нашел Хоуп? Я знаю, что ты её нашел. Где и когда? — её глаза были серьёзными и… жадными, что ли, она жаждала узнать, для неё это было важно. Что ж.
— Я нашел её полтора года назад, в развалинах какой-то деревни. Она лежала под обломками дома. Везучая девчонка, — нежно улыбнулся, вспоминая малышку, — настоящая надежда. Надежда на лучшее, — не громко произнёс я, уплывая в воспоминания, перед глазами встало то как я раскидывал брёвна, — она оказалась между несколькими брёвнами, словно в закрытой колыбели, именно благодаря этому не замёрзла…
— Почему ты не оставил её, не сдал в Лагерь? — вопрос хлестнул, приводя в себя.
— Я не могу бросить человека в беде, — глаза сузились, заставляя лицо налиться свинцовой болью, да и чёрт с ней, — я не такое дерьмо, чтобы бросить замерзать маленького ребёнка.
— Лагерь? — никак не прореагировала на мою ярость собеседница.
— Я что псих? — я уже орал.
— Так поступил бы любой нормальный член Общества, — каким-то деревянным голосом произнесла девушка.
— Значит я не нормальный, — зло взмахнул рукой, от чего рёбра взвыли болью, заставляя поморщится, — даже исключая тот момент, что окажись я в Лагере меня самого бы загребли, я бы и сейчас не пошел туда, даже найдя повстанца, — злость улеглась так же быстро как вспыхнула, — не по-человечески это.
— Принципиальный, — с лёгкой улыбкой кивнула головой Ася.
— Почему тебя так интересует эта девочка, или ты просто ко всем детям неровно дышишь? — в конце концов я хочу понимать, что эта странная девица не задумала ничего касательно дочери.
— Это моя дочь, — она сказала это спокойно, глядя мне в глаза. Но чёрт подери…
— Что?! — подскочил я на кровати, больно стукнувшись спиной о спинку, когда до меня дошёл смысл её слов.
— Хоуп моя дочь. Нет я не выжила из ума, — видимо это чётко отражалось на моём лице, — полтора года назад на наше поселение напало Общество. Я была в лесу, а когда добежала… в общем дом взорвали у меня на глазах… порывалась пару раз вернуться, но мальчишки убеждали, что дом разрушился и там в принципе никто не мог выжить, а если и выжил… ребёнок… в мороз… в общем понимаешь, — по её щеке скатилась слеза, отголоском той боли, — надо было вернуться, но я тогда немного не в себе, наверное, была…
— А ты уверена? — нет совпадение колоссальное, до смешения, но дети меняются, она её полтора года не видела, как может узнать?
— Хоуп с рождения была очень похожа на своего отца, — грустная улыбка коснулась губ девушки, — это, во-первых, а во-вторых, она не так сильно изменилась. Нет, конечно, мы проведем генетическую экспертизу, для успокоения всяких, — она помахала рукой, — но я не сомневаюсь, что это она, как не сомневаюсь…в общем, я уверена — это так. А где ты был последние два года?
— Не помню, — слова Аси настолько деморализовали, что я рассказал всё, хотя по чести говоря я и не собирался делать из этого тайну, слишком я для этого был не подготовленный, — я пришел в себя за несколько дней до того, как нашел Хоуп, — Девушка недоверчиво посмотрела на меня, — ну вот такое чудо! — буркнул я, — пришел в себя, в полуразвалившемся центре, выбрался и нашел девочку. Не хочешь не верь! — когда я, сейчас, слышал себя, мне это показалось полнейшим бредом. Да я б сам в это не поверил. Особенно в свете последних событий.
— А что было до этого? — осипшим голосом спросила собеседница.
— Не помню. Ничего не помню, — безжизненно пробормотал я.
— А откуда твоё имя?
— Сам придумал. Ноунейм — безымянный. Ноун Бизи. Чем не имя?
— А документы?
— Послушай, — я развернулся к ней, желая как-то резко ответить, но у девушки был настолько несчастный вид, что хлёсткие слова куда-то задевались, — вы же говорили с Мелисой? Я пришел к ней с Хоуп, она пошантажировала старосту и выдала меня за без вести пропавшего сына. Вот и всё. Просто стечение обстоятельств. Мне повезло. До этого почти год не везло, мы с Хоуп скитались, один раз убегали от комиссии, собственно после этого нас и нашла знахарка, — как-то неожиданно навалилась усталость и глаза стали сами собой закрываться, — потом дочка заболела, и надо было доставать лекарства, с помощью Мелисы устроился в медицинский центр…
— Почему ты мне не помог, тогда? — тихо спросила она. Как ни странно, вопрос не удивил. И хотя я знал, что стекло в комнате для допросов было непрозрачным, я так же был совершенно уверен, что наши взгляды всё же встретились. Мистика, сказка, бред — называйте, как хотите.
— Я не мог. У меня был выбор или помочь тебе и оказаться вне закона, или продолжить работать в центре, но добывать лекарство для Хоуп. Я выбрал её.
Ася задумчиво склонила голову, а потом посмотрела на меня:
— Логично, правильный выбор. Мне было кому помочь, а у неё был только ты, — эти ей слова доходили до меня словно через дрёму, потом я и вовсе отключился.
Проснулся, так, как и был, сидя, но укрытый пледом. Тело стенало ещё больше чем после первого пробуждения, потому что сейчас я ещё и спал в неудобной позе. За окном серели сумерки, а в комнате, на тумбе, у соседней кровати, неярко горел ночник.
— Мелиса? — позвал я, голос сипел, а пить хотелось нестерпимо.
— Проснулся, — послышалось сбоку, а через секунду, на край кровати присела знахарка, держа в руках стакан с водой, — на, попей.
Я благодарно, большими глотками осушил кружку, жить стало значительно легче.
— Как Хоуп?
— Отлично, спит сейчас. Ей вкололи лекарство. Завтра будет бодра и весела.
— Ты знаешь? — без конкретики поинтересовался я, может она уже располагает большей информацией.
— Знаю, конечно, — усмехнулась Мелиса, — я много чего знаю.
— Ну это мы уже проходили, — растянул я непослушные губы в подобии улыбки, — теперь и чем предводителя повстанцев пошантажировать у тебя есть.
— Да не только её, — рассмеялась знахарка.
— Даже так? — я попытался поднять непослушную бровь, гримаса, наверное, получилась комичная.
— Ничего пока не скажу, не моё это дело — припечатала знахарка, — а то что Хоуп её дочь и без тестов видно, они похожи. Надо же как интересно, одновременно и похожа, и не похожа на мать.
Я протянул руку и Мелиса помогла мне встать и доковылять до кроватки. Хоуп сладко спала, посасывая пальчик и улыбалась во сне. И ведь правда девчушка была похожа на Асю, но черты сплетались так, что она была одновременно похожа и на неё и ещё на кого-то. На кого я не мог сообразить, но кого-то она мне точно напоминала.
Так же напоминаю, что автору необходимо видеть отклик, буду неописуемо благодарно за ваши отзывы и мысли! они помогают писать!
Глава 17-20
17
Похоже утренние посещение меня Асей становилось традицией. Сегодня, не успев открыть глаза, я увидел ноги в плотных военных штанах, продирая глаза пытался поднять взгляд, а это было ох как неудобно, потому что во сне я умудрился перевернуться на живот, а может и удачно, потому что природа, она же такая, даже в покалеченном туловище, а тут по утрам женские ножки пусть и в широких брюках, это ух. Это ведь в голове предводительница повстанцев вызывала кучу эмоций и противоречивых ощущений, а во всем остальном, я не мог не признать, что она была очень симпатичной девушкой, точно на мой вкус.
— Доброе утро, — просипел я, — если оно конечно доброе.
— Почему нет, — и, о чёрт, я увидел, как она залилась румянцем. Та женщина, что готовилась расстрелять кучу народу краснеет? Интересное дело.
— Ну я не знаю, может я пока спал оказался замешанным в какое-то политическое действо, — говорить всё же было не удобно, и я с трудом устроился на боку, немного подтянув колени к животу, надеясь, что собеседница не заметит, что я оценил её обтягивающую маечку. А я ох как оценил. Она была чёрная, как и брюки, но в отличии от них туго облегала все изгибы. А девушка похоже нервничала и это мешало ещё больше, потому что её грудь часто вздымалась, рисуя в воображении картинки о том, какая она может быть на ощупь, как это, проводить ладонью по твёрдым бугоркам сосков…
Дверь открылась резко, заставив меня вздрогнуть. Сколько я так пялился на девушку?
— А вот и папа проснулся, — произнесла Мелиса, входя в комнату. Хоуп на её руках заерзала, загомонила.
— Как ты себя чувствуешь? — отмерла Ася.
— Твоими молитвами, — выкать женщине которая оказалась матерью моей дочери было как-то странно.
Да Хоуп была и останется моей дочерью, даже если прямо сегодня обнаружится её биологический отец. Она моя дочка и всё, никому её не отдам. Я готов делить её с женщиной, всё же мама девочкам нужна, но чужой мужик… Мелиса дала мне девочку на руки, малышка долго всматривалась в меня, потрогала своей ладошкой мою бороду и звонко засмеялась:
— Ёсик, — выдала она и снова потрогала бороду.
— Ёжик, — хмыкнул я и поцеловал девочку.
Ася медленно подошла к нам и присела на краешек кровати. Хоуп посмотрела на неё и теснее прижалась ко мне. Девушка нерешительно протянула руку к крохе, от чего та моментально скуксилась и повела ротиком, словно собираясь зарыдать. Ася нервно отдернула ладонь и засунула её под ногу, будто боялась, что своенравная конечность вновь потянется к малышке.
— Ну-ка подруга, — встала передо мной знахарка, — кому-то, по-моему, пора на горшок, — произнесла она, забирая у меня девочку, — а тебе надо побольше с ней общаться.
— Но его же она не боится, хоть и не видела давно.
— Его образ у неё в голове остаётся, твой только появился.
Они видимо продолжали уже начатый разговор. Мелиса отвернулась, устраивая малышку на ночной вазе, а Ася повернулась ко мне:
— Так как самочувствие?
— Да, восстанавливаюсь потихоньку, твой дружок хорошо поработал.
— Он тебе не верит. Ты солдат Общества.
— Ну, знаешь ли, у меня как-то выбора особенно не было, кем быть. В повстанцы не звали, — это было ерничание, чистой воды, я об этом даже не думал, когда ехал на призывную базу.
— А зачем ты туда вообще пошел? Тебя же могли бы убить, кто бы тогда позаботился о Хоуп?
— Не могли!
— Могли! — мы уже разговаривали на повышенных тонах, и травница на нас неодобрительно косилась, но мы похоже уже были не в состоянии остановится.
— А я говорю, не могли!
— Ну, тогда же смогли… — договаривала она почти шепотом. Ясно было, что сболтнула лишнего и уже каялась о сказанном
— Тогда? — я поднял бровь и скрестил руки на груди, чтобы это сделать мне пришлось побороться с собой и перетерпеть боль, потому что ребра не радовались никакой активности.
— Я, пожалуй, пойду, — знахарка подхватила Хоуп и выскочила из комнаты.
— Ну… э…
— Когда тогда? Ты что знала меня раньше?
Девушка сидела передо мной, краснела, бледнела, смотрела на свои руки, пытаясь пристроить их то между коленей, то тёрла штаны, а я ждал. Похоже она не планировала меня посвящать в эту историю, или планировала значительно позже, ну что ж она сама спутала свои карты.
— Возможно и так… я думаю, что ты Герман… — Герман, именно это имя прозвучало тогда, перед казнью, именно его кричала не своим голосом Ася, перед тем как свалится в обморок. Кто он?
— Герман? Кто это, Герман?
— Ну это длинная история, — как можно беззаботнее завела девушка.
— Я никуда не тороплюсь.
— В общем мы росли в одном селе. Герман был главным красавцем школы, душой компании, — неужели он, то есть я её детская любовь? — в тебя были влюблены все девчонки, — взгляд Аси заволокло пеленой воспоминаний.
— А ты? — я всё же решился тихо задать вопрос.
— П-ф-ф, — фыркнула она, — кто был ты и, кто я. Ты звезда школы, а я немая девчонка, младше на несколько лет.
— Немая?
— Ах да, ты же не помнишь, — спохватилась она, — да я онемела, когда умерли мои родители, в девять лет. А потом ты ушел в армию, — она помолчала, — вернулся уже не ты, израненный, умирающий…Вот здесь, — она коснулась моего живота, — было сплошное месиво. Твоя мама, тётушка Ирма, была знахаркой, она тебя выходила, но остались шрамы, много шрамов, — она невидящим взором уставилась мне повыше пупка. Так вот что они там искали и находили лишь рельефный пресс. Какая-то мысль мелькнула, но я не успел её понять, — Тётушка Ирма была похожа на Мелису, такая же мудрая и спокойная. Я иногда смотрю на неё и вижу твою мама. А потом мы создали ячейку…
— Мы встречались?
— Нет. Просто мне исполнилось двадцать пять и комитет выбрал тебя моей парой. мы год прожили вместе, а потом ты исчез. Я не смогла там, без тебя и пошла искать. Пока шла познакомилась с Карой, а потом мы попали в Лагерь. Нас спасли повстанцы. Я познакомилась с врачом — Риши, он сказал, что ты его друг и живёшь в поселении повстанцев, — она встала и нервно заходила из угла в угол, — ты был рад меня видеть, — наконец выдавила она из себя, — тогда ты тоже твердил что с тобой ничего не случится, переживал что меня убьют. А вышло наоборот. Я до сих пор помню твои глаза полные боли, как кровь заливала твою футболку, — из глаз девушки покатились слёзы, а у меня в сердце что-то защемило. Как я могу смотреть, когда она плачет? Это были обычные слёзы, не истерика, но я видел, что они изливаются откуда-то из глубины души, оттуда куда нет никому допуска. Рывком вскочил кровати, в один шаг преодолел расстояние разделяющие нас и заключил её в объятия желая успокоить, — как ты мог! Как ты мог меня оставить там! — тихо всхлипывала она, а я лишь теснее прижимал её к своему ноющему боку и молил про себя лишь об одном. Что бы она не плакала, от этого было нестерпимо тошно, хоть в петлю лезь. Так мы и стояли пока Ася не успокоилась, только тогда я разжал руки. Она уже спокойно прошлась по комнатке, — вот собственно и всё.