— Вставай, — дергала она меня за рукав, пытаясь поднять, но куда там. Она, с её бараньим весом, могла с тем же успехом пытаться сдвинуть гору, всё-таки я был значительно выше и раза в два тяжелее, — Ноун! Что ты её хоронишь раньше времени! — она выдохнула, поняв, что силой меня вытянуть из комнаты не удастся, — Ноун, у меня есть некие мысли как можешь девочке помочь ты, — ласково, почти заискивающе продолжила она. Я вздрогнул и поднял на неё полный отчаянья, недоверчивый взгляд. Обрадовавшись, что смогла привлечь моё внимание, она легонько потянула мою руку, — да — да, пойдём, у меня есть некоторые мысли.
Я последний раз крепко прижал к себе спящую малышку и положил её в кроватку. Видимо дела плохи, если я туда-сюда тягаю ребёнка, а она даже не просыпается, значит нет сил.
— Надеюсь, ты сейчас можешь хоть что-то воспринимать, — недовольно бормотала знахарка, разливая по чашкам травяной чай, подозреваю, что успокоительный, — прям левретка нервная, а не мужик.
— Кто — кто? — не понял я.
— Левретка, это такая собака раньше была, всего боится, трясётся и всё время писается, от страха.
— Спасибо.
— Да на здоровье! У малышки проблемы с печенью, она не вырабатывает один фермент. Получить его можно только синтетическим путем. Есть идея, бредовая, но лучше нам не придумать. Надо тебя пристроить в какую-нибудь медицинскую лабораторию, и ты оттуда будешь таскать лекарство.
— О это легко устроить! — притворно восторженно воскликнул я.
— Легче, чем ты думаешь, — раздраженно отмахнулась она, — одна сложность, во времени. Ладно, месяц я её продержу на травах, но за этот месяц ты должен раздобыть приличное количество лекарства, чтобы продержаться до твоего следующего визита. Вряд ли тебе дадут ездить сюда чаще раза в месяц.
— Что за лекарство?
— Это лекарство колют, когда у человека не функционирует какой-то из органов. Точнее мне даже нужно не само лекарство, а его компонент.
— А! Ну, всё понятно, остались мелочи, прийти, устроится, стибрить, и сделать так, чтоб тебя не замели. Как два пальца об асфальт, — сарказма мне было не занимать, да и как иначе? Это был совершенно не реальный план.
— Ехидничаешь? Уже хорошо. Устроить тебя в лабораторию не проблема.
— Да? Кто ты такая Мелиса Мгалишвили? — недоверчиво сощурившись, тихо произнёс я
Она лишь хмыкнула.
главы 7 — 9
7
— Ладно уж, коль скоро ты так сегодня нанервничался, расскажу тебе сказку, — сказала она, грея руки о кружку с чаем, — уже много поколений моя семья занимается знахарством. И моя мама, и моя бабушка были травницами, так что сам понимаешь, это у нас в крови. Я росла обычным ребёнком, ходила в школу, проходила тесты на профессию. Тогда мы жили в черте села, а моя мама работала на ферме. Отец умер, когда я была совсем маленькой. Естественно на тестах, основной профессией была медицина, я не спорила, мне это было интересно, единственное, на чём настояла мама, чтобы я училась на фельдшера, а не на врача, — увидев мой непонимающий взгляд, пояснила, — фельдшер, это тот, кто работает при поселковых больницах, а врачи это те, кто трудятся в Лагерях. Есть ещё исследователи, они уже находят своё применение в лабораториях. Так вот, я выучилась, получила распределение, создала ячейку и родила сына. Рожать, правда, приезжала сюда, по настоянию мамы, она боялась, что что-то может пойти не так, но всё прошло отлично. Когда моему сыну было три года, случилось горе. Моему супругу на работе стало плохо и его забрали в больницу. Уже на следующий день я получила справку о том, что я вдова, — она тяжело вздохнула, было видно, даже прошедшие годы не сильно облегчили горечь утраты, — я расспрашивала сослуживцев любимого, не веря, что молодой и здоровый мужчина может умереть, вот так, неожиданно. Теперь по имеющейся информации я подозреваю, что у него случился инфаркт и произойди это дома, я бы смогла его спасти. Но Общество не лечит людей, разве что от мелких бытовых травм. Мать, узнав о случившемся, уговорила меня вернутся. Слава богу, у вдов с рожденными детьми, тогда была возможность переехать к родственникам. Меня взяли фельдшером, в местную больничку, так там по сей день и числюсь. Мама учила меня распознавать травы, она тогда уже давно лечила, но из-за отсутствия образования ей иногда было сложновато. Она много читала, чтобы правильно диагностировать болезнь, — женщина махнула рукой на книги, — это всё осталось ещё от неё.
— Но ты не сказала, как мне это поможет устроится в лабораторию, — только и смог сказать я. Мне было жаль Мелису, но я никак не мог помочь ей исправить прожитую жизнь. А Хоуп, она жила сейчас и мы ей можем помочь.
— А это, мелочи. Как-то раз ко мне привели рожденного мальчика, обследовав его, смогла сказать, что у ребёнка нарушение работы мозга. Родители на стали мучатся и решили отправить его в Лагерь, рассудив, что это может дать ему шанс на счастливую жизнь. Но случай оказался интересный и вместе с бригадой Лагеря к нам приехал какой-то светила исследователей. И всё бы было отлично, если б не приключился у него в нашей глуши разрыв аппендицита, везти его куда-то времени не было. Тут две фельдшерицы, два дня после колледжа, да я. В общем прооперировала я его, жизнь спасла, обязан он мне, говорил, что готов отблагодарить чем угодно. Остаётся надеяться, что он возьмёт моего сына лаборантом, — подмигнула она.
— но если не получится…
Она скорбно покивала головой, давай понять, что с пятидесятипроцентной вероятностью, это билет в один конец, но это было хоть что-то, всяко лучше того, что придумал я.
На следующее утро, я быстро собрался, получив запечатанный конверт и адрес, отбыл до ближайшего города. Сбегавшая к старосте знахарка сказала, что пока я буду добираться, туда дойдёт разрешение о путешествии на поезде и упредила конверт не вскрывать. Размышлять, что она там написала, я не стал, а просто доверился, этой таинственной женщине.
Дорога заняла мало времени, пешком бы я потратил не один день. Даже светило науки принял меня быстро, хотя мне почему-то казалось, что я сутками буду жаться у ворот, ожидая благостного разрешения. Он читал адресованное ему послание и искоса поглядывал на меня:
— Значит желаете трудиться в лаборатории?
Я сдержано кивнул.
— ну что ж, я могу Вам помочь. Если будете трудится хорошо, и я буду вами доволен, то сможете передать матери, что я не буду считать это услугой. Это опять будет моей выгодой, — он хищно улыбнулся, — сейчас Вас проводят в жилой блок.
На следующий день меня гоняли по врачам и всевозможным тестам, я старался ни вникать, в противном случае из глубины души начинала подниматься отрицание всех этих процедур, да такое сильное, что голову заполняло желание бежать со всех ног, куда глаза глядят и я с трудом подавлял его, из-за этого пришлось переделывать несколько тестов, результат получался нечитаемый, от того что адреналин в крови зашкаливал.
Вечером меня снова вызвал к себе светоч:
— почему вы хотите быть лаборантом, — сквозь зубы поинтересовался он.
— Мать сказала, что это будет лучшей работой для меня, так как мне приходилось помогать ей и она говорила, что я очень хороший помощник, — ложь давалась с трудом, я говорил, что первое приходило на ум, запоздало сообразив, что она фельдшер, а меня без обучения до медицины никто бы не допустил, — у нас заболела одна фельдшер и я помогал делать анализы, — постарался выкрутится я ещё до того, как мне задали соответствующий вопрос, причём ведь почти не соврал.
Мужчина постучал ухоженным ногтем по столу:
— Ваши профессиональные тесты говорят о другом.
Вот тут уж правда точно была спасением.
— у меня была травма головы и этот период времени я плохо помню, — или не была, подумал я, глядя как мой собеседник нахмурился, — но забывчивостью я не страдаю, — попытался я заверить его, — я просто не помню один период своей жизни, небольшой.
— Что ж, — скривил он лицо, от чего его губы стали похожи на куриную гузку, — я конечно попробую что из вас получится, но только попробуйте ошибиться, и отправитесь обратно, в своё село… за коровами убирать. Скажу прямо, если бы вы не были сыном Мелисы, Ваше бы дорога была немного другой.
— я очень благодарен за этот шанс.
— Ну да, ну да, — задумчиво покивал он, — завтра приступайте, но имейте ввиду, я буду пристально следить за Вами. Свободны.
На следующий день мне дозволили сверх интеллектуальную работу — следить за частотой пробирок. Это и отдыхом то сложно было назвать, занятие было совершенно никчемным, даже если б я валялся на кровати от меня бы, наверное, было больше пользы. Я следил за тем, что агрегат забирал из ящика грязные пробирки, мыл их и выставлял в штатив.
Как я выяснил на следующий день, допуск у меня был примерно такой же серьёзный, как и работа, попасть я мог разве что в сортир, душевую, столовую, да спальную комнату. Через неделю хотелось вол ком выть, от безделья, отсутствия физической нагрузки и что самое важное без возможности раздобыть тот компонент, название которого написала мне на клочке бумаги знахарка. Конечно я заучил его наизусть, после прохождения тестов, как и учила меня Мелиса, но бумажку, повинуясь какому-то странному чувству, спрятал в медальон, который мне выдали. В него была вложена микрокарта с моими данными, содержащая информацию об имени, роде занятий и биологические показатели, документы у меня изъяли.
18/08
От нечего делать я попытался наладить отношения с окружающими. Если всю предыдущую неделю я максимум что здоровался с окружающими, то теперь стал вступать в беседы с теми, кто казался мне симпатичным или интересным, через пару дней вокруг меня сложилась небольшая компания, единственное что удручала состояла она в основном из военных и охраны, людей, работающих с медициной, среди них почти не было, а мне нужен был доступ к препаратам, это я помнил чётче всего. Но провидение сжалилось надо мной, я в последнее время сам себе казался слишком везучим, это не могло не пугать, но так или иначе, обнаружив что с работой мартышки я справляюсь, мне вменили следить за порядком в лабораториях. Я проверял наличие нужных химических веществ, в соответствии со списками, наличие необходимой тары, типа всяких колбочек, баночек и скляночек и порядком в вверенных мне лабораториях. Потратив пару дней на изучение всего, что имелось на складе, а также проверив как идёт учет и списание стеклянной и пластиковой тары, я раздобыл большой пластмассовый бутылёк и начал собирать необходимый препарат. Вместе с тем подал заявку на поездку домой. Согласование займёт неделю не меньше, а у меняя поджимали сроки.
Общаясь с коллегами, я замечал странности в своём характере, которых раньше не было, или на них просто не было времени? При условии того, что значительно комфортнее мне было в одиночестве, и общение с кем-либо мне не сильно требовалось, но оказавшись в компании людей я тут же становился её центром, я шутил, непонятно откуда взявшимися в моей голове, шутками, смеялся и веселился, хотя сказать, что это какое-то внутреннее состояние, не мог. Похоже я был актёришкой, не хуже Мелисы, чего даже заподозрить в себе не мог. Всё чаще я задавался вопросом: «Кто же ты такой Ноун Бизи?» Кстати моё имя сократилось до короткого Бизи, иначе меня никто и не называл, хотя мне было всё равно. Да, я отзывался на это имя, но не чувствовал его родным. Иногда ночами, лежа в кровати и глядя в белый, без теней потолок, я пытался примерить к себе знакомые имена, но ни одно не вызвало в душе хоть каких-то эмоций.
8
Хотя я переживал, билет мне дали без лишних вопросов, и я смог отвезти лекарство знахарке и своей дочери. Девочка за эти три с половиной недели почти исчезла, ребёнок исхудал, желто-серое личико уже давно покинула улыбка, а огромные зелёные глаза вымучено созерцали окружающий мир. Отпуск у меня был не велик, всего двое суток, но даже з это время я увидел результат от лекарства, сделанного Мелисой, на щеках появился намёк на румянец, температура нормализовалась, появился аппетит. Целительница обещала, что в следующий раз я увижу, бодрого и здорового ребёнка, который даже возможно будет стоять на своих ножках, она говорила, что по возрасту дочке уже положено вставать.
Обратно центр я вернулся воодушевленный, всё не зря, я смог помочь Хоуп, как долго получится это делать я не знал, но уверял себя, что продлится это долго, пока смогу работать. На волне этого приподнятого я улыбался чуть ли не всем людям, встреченным мной в коридорах. Но войдя в лабораторию я резко остановился, будто налетел на невидимую стену. Спиной ко мне, у стола, стояла девушка. Её русые с золотым отливом длинные волосы, были собраны в хвост, белый халат облегал ладненькую фигурку. Что происходило я и сам не мог понять, воздуха сделалось до безумно мало и приходилось открывать рот чтобы вздохнуть ещё чуть-чуть, в груди закололо. Может это тот самый инфаркт, который убил мужа знахарки? Мелькнула в голове странная мысль. Сколько я так простоял, силясь шевельнутся? Что со мной происходит при виде обычной девушки. Обычной? В голове творилась каша. И тут она повернулась…
23.08.
Мир мгновенно встал на место, приятное, умное лицо и округлые формы — красивая девушка, несомненно вызывающая интерес, но тот шквал эмоций, который готовился меня захлестнуть куда-то исчез. Я прочистил горло и поздоровался. Её взгляд скользнул по мне, изучающе и…заинтересовано? Нет конечно природа меня не обделила внешними данными, но надо сказать я как-то не размышлял о женщинах в таком ключе — привлекаю ли я их внимание. Нет, конечно о женщинах я размышлял, но они меня интересовали больше в физиологическом плане, я ж здоровый мужчина. Моя «здоровость» заинтересовала меня в ту пору кода я жил у знахарки, спокойная жизнь позволила думать о чём-то другом, кроме выживания, от мук непонимания меня спас один из медицинских фолиантов, что хранился в свободном доступе, в гостиной. Я принял как данность особенности мужского организма и помышлять о каких-то отношениях с женщиной, кроме мимолетных не начал. Но сейчас, даже после исчезновения намечающейся эмоциональной бури, эта странная мысль просочилась в мою голову.
После минутной паузы девушки тоже поздоровалась, ещё раз окинув меня взглядом и хитро улыбнувшись, она отвернулась обратно, к столу, мне же пришлось ещё какое-то время собирать мысли в кучу, вспоминая какого черта я вообще сюда явился. Да эта встреча меня явно заинтересовала, немного выбила из калии, но что самое странное, заставила размышлять о милой незнакомке. Раньше меня не посещали столь длительные размышлениях о любых особях женского пола, кроме Хоуп, но понятное дело о ней я думал совсем по-другому.
Следующая встреча случилась через пару дней, заставляя подумывать, что её мы искали оба. Девушка улыбнулась и мелодичным голосом произнесла:
— Привет.
— Привет, — медленно произнёс я, но меня захлестнуло, какое-то разочарование, нет голос был приятный, и чего я ещё ожидал не знаю, но ощущение «не оно» стойко не покидало меня, — Бизи. Ноун Бизи, — прочистив горло представился я, посылая странные ощущения куда подальше.
— Айсиля, — улыбка собеседницы стала ещё шире, но щеки залил нежный румянец, — можно просто Айя.
— Очень приятно Айя, — протянул свою руку и тепло сжал её ладошку в своей. Девушка не торопилась подавать мне руку, я практически сам взял её, но мне не терпелось коснуться её, разочарование к сожалению, не исчезало.
— ещё увидимся, — девушка после моего прикосновения ещё больше покраснела, опустила глаза и шмыгнула в коридор за моей спиной.
— Айя, — попробовал я, на языке имя, даже в нём мне чувствовалось, что что-то не так, не правильно.
В тот же вечер я столкнулся с девушкой у комнаты отдыха, якобы случайно, и я бы даже поверил, если б не знал, что у медиков комната отдыха чуть ли не в другом корпусе.
— Ноун, а что ты будешь делать? — видимо собравшись с духом спросила она.
— да что тут можно делать, — хмыкнул я. Спектр занятий, тут был не велик: есть, спать, общаться со знакомыми, сейчас у меня появилась возможность бывать в тренировочном зале, куда ходили мои знакомые, охранники.
— а может пойдём… прогуляемся… тут есть садик… точнее зимний сад… точнее это лаборатория, но там можно гулять по вечерам, — девушка нервничала, то говорила медленно, то тараторила, явно опасаясь услышать отказ от меня.