Что творилось со мной я объяснить не мог, откуда-то из живота поднялась ярость, слепая и безудержная. Как ей помочь? У меня нет оружия и я не знаю, как попасть в эту пыточную, от бессилия я саданул кулаком в стену. Именно в этот момент воздух колыхнулся, и я понял кто-то открыл дверь и вошел в комнату. Оборачивался медленно, не зная, что меня ожидает, ярость поутихла, давая места расчёту. В голове крутились мысли о том, как использовать ножки стола вместо оружия, куда надо сдвинуться, чтобы быть в более выгодном положении, ноги сами начали медленно двигаться, занимая правильную позицию.
— согласен, дрянь она последняя, — совершенно спокойно, не замечая моего состояния промолвил мужчина, заходя в помещение, на нём была темная форма солдата, — эти повстанцы совсем страх потеряли! Убили Маркуса! Здесь! Из какого отряда? — спросил он меня, оглядывая мою обычную одежду, я был не на смене, а потому не переоделся.
— служба обслуживания лабораторий, — разлепив губы с трудом вытолкнул я из себя
— Колбочки моешь? Такой детина? — брови незнакомца поползли вверх, — они что совсем уже очумели?
Я пожал плечами:
— Позвольте идти?
— Да, конечно, — обескуражено пробормотал мужчина, — я тебя к себе заберу, нечего такие ресурсы разбазаривать, — крикнул он вдогонку.
Я как зомби шел к комнате отдыха. Этот разговор отвлек меня и сейчас я мог соображать рационально. Если я сей момент кинусь защищать эту девушку, меня повяжут, не надо быть дураком, она вон с оружием, небось, была, когда пробралась сюда и её повязали. А мне нельзя было рисковать собой, у меня была Хоуп. Кто будет доставать ей лекарства, без которых малышка умрет? Кулаки сами сжимались и разжимались, моё глупое сердце требовало бежать, искать ту комнату и спасать девчонку, но разум твердил о Хоуп, и я знал, что это правильнее. Нечестно по отношению к пленнице, но я не мог придать дочь из-за какой-то незнакомки.
Я кое как добрёл до комнаты отдыха и несколько часов провалялся на кровати, тупо уставаясь в потолок, меня не оставляло ощущение, что мир рухнет мне на голову если я не спасу эту чёртову пленницу. Но я не могу! В сотый раз твердил я про себя, легче только от этого не становилось. Ещё гаже почувствовал себя, когда, тем же вечером, я встретил Айю, которая издалека, нестерпимо напомнила мне ту девушку. Приятельница звала к себе, преданно заглядывая в глаза, а меня внутри просто скручивало от боли. Я согласился, пытаясь отвлечься, но не вышло. На удивление, не смотря на страстные ласки и даже механическое исполнение своих обязанностей организмом, никакого удовольствия я так и не смог получить, разрядка конечно была, но она оказалась мгновением вспышки в вечной темноте. Права была Мелиса, соитие без чувств не давало ничего, только пустоту, сейчас я почувствовал это в полной мере. На следующий день я малодушно избегал девушку, понимая, что сейчас ей будет горько и обидно, но лучше так, чем через несколько месяцев объявить ей, что у нас нет и быть не может будущего.
11
Неделя прошла как в тумане. Я сменил время приёма пищи, чтобы не встречаться с Айей, и все свободные часы просто лежал на кровати, стараясь ни о чём не думать, мне было сложно общаться со знакомыми, шутить и смеяться особенно от того, что внутри меня была, сильнее чем обычно, подавляющая каша из мыслей и чувств. Меня и так-то нельзя было назвать позитивным существом, а после той, недолгой, заочной встречи, я и вовсе чувствовал себя висельником. Начали снится странные, непонятные сны, от которых к утру оставалось только чувство непонятной тоски и горечи. Я множество раз порывался найти пленницу, но разум останавливал, объективно намекая, что скорее всего её уже нет в живых. Низко? Да. Мелочно? Ещё как! Мне было противно от того, что я позволял себе, так себя вести, но как не метался мой мозг, я должен был выбрать и раз за разом выбирал дочь. Мне начало беспрестанно мерещиться пение, как то, которое я слышал, когда нашел Хоуп. Хотелось выть и лезть на стену.
Мою беспрестанную рефлексию, в один прекрасный день прервал вой тревожной сирены. Отдыхающие охранники кубарем посваливались со своих кроватей и ринулись в помещение выдачи оружия. Я же вскочил и озирался по сторонам не зная, что делать. Наша комната отдыха была далеко от входа, поэтому пользы от меня было не много. В коридорах слышался топот ног и в конце концов, я решил покинуть помещение и поинтересоваться, что же там происходит, потому что любопытство пересилило нежелание путаться под ногами. Страха или какого-либо опасения за свою жизнь не было, хотя возможно и зря.
Когда я уже подходил к коридору, ведущему к главному выходу, здание сотрясло несколько взрывов, посыпались пластины, закрывающие стены и потолок, начали мигать лампы дневного освещения, задрожал пол, где-то справа послышался грохот обрушения. Вот когда стало страшно. Я как истеричная барышня рухнул на пол, прикрывая голову руками. Мне на мгновение показалось, что я снов там, в лаборатории, в которой пришел в себя, накатила паника, как я не завизжал, не знаю, желание было нестерпимое. Только через пол часа я рискнул встать, ноги подрагивали, голова сильно болела, и я пошатываясь побрёл вперёд, не очень соображая куда я иду. Очень быстро в коридорах появились командиры, распределяя, сотрудников в столовые или комнаты отдыха.
Меня загнали в столовую, и я плюхнулся на ближайший свободный стул. В голове продолжал верховодить туман, соображал я очень туго. Ужас от взрывов не отпускал меня. Очень скоро в столовой появился тот самый капитан, с которым я столкнулся пару дней назад. Он запрыгнул на стол и зычным голосом начал.
— Внимание! Дорогие друзья! У нас случилось форс-мажорное обстоятельство! На наш мирный и спокойный исследовательский центр напали повстанцы. Они уничтожили огромное количество важнейших исследований, от которых зачастую зависела жизнь больных людей в Лагерях. Все вы прекрасно знаете, что Общество делает всё что возможно, чтобы как можно больше людей смогло вернуться к нормальному образу жизни. Сейчас наша аварийная бригада пытается подсчитать убытки, — народ загомонил, выражая своё недовольство повстанцами, — В некоторых секторах разгромлены спальни, так что временно придётся потеснится. А также в связи с тем, что ближайшее подкрепление невелико, нам поступило указание, набрать желающих в специальный отряд. Необходимо изничтожить эту язву на тела Общества! — некоторые мужчины повскакивали с мест, поддерживая эту идею, — так же комитетом по кадрам, в центре, будут ещё раз изучены результаты ваших тестирований и тех, у кого были обнаружены склонности к военной карьере, так же переведут в отряд. Пока прошу оставаться на местах, в ближайшее время, вас распределят по комнатам и сообщат ваш рабочий график.
Я слушал его, ковыряя ботинком идеально ровный пол. Что делать! Я огромным усилием удерживал рвущуюся наружу панику. Я отлично помнил, что у меня в тестировании карьера военного стояла на первом месте. Меня ушлют из центра, и я не смогу доставать лекарство для Хоуп! Сбежать? Один я всё равно не смогу справится с её недугом. Надо раздобыть все запасы лекарства, которые только смогу найти!
Как только командир покинул столовую я постарался незаметно выскользнуть в коридор, хотя это уже было не так важно. Очень сомневаюсь, что камеры и система наблюдения выстояла, что-то подсказывало мне, что её то повстанцы, уничтожили одной из первых, чтобы усложнить связь центра с крупными городами, а всё, что гутарил нам мужчина, было чистой воды самодеятельностью или резервным приказом, поступившим задолго до вторжения непрошенных гостей.
31.08
Я, весь обратился в слух, встретиться с кем-либо мне не хотелось, и медленно двинулся в сторону склада. Бродил я долго, не единожды сворачивая в ненужные мне переходы, только потому, что слышал голоса людей или шорох чьих-то шагов. В какой-то момент разрушений стало значительно больше, оставалось только молится, что склад не пострадал, но мои молитвы не были услышаны, открыв последнюю дверь в коридоре я обнаружил груду бетона, перекрывающую дальнейший проход. Я сдавленно вздохнул и закрыл глаза, отчаянье накатывало. Но тут, перед внутренним взором предстало изображение, как и где были расставлены препараты. Нужное мне лекарство стояло в правом, дальнем углу, значит, раз обвал был у дверей, то лекарство могло не пострадать. Со скоростью бульдозера я стал разгребать верхний правый угол обвала. Он поддавался легко, значит я правильно рассчитал и взрыв был, с другой стороны. Чувство дежавю не оставляло меня, заставляя слабеть руки и задыхаться от безысходности, но я держал себя в руках изо всех сил, не хватало только ударится в панику. Уже через двадцать минут работы рука махнула по воздуху, камни закончились, и я удвоил усилия. Ещё через десять минут у меня была нора, сквозь которую я с трудом, но мог протиснуться.
Оказавшись в неосвещенном помещении, я увидел, что в стене зияла дыра, она выходила на какую-то неосвещенную лестницу, но узнавать, что там, мне не было никакого интереса. Я на ощупь прошелся рукой по ряду склянок, некоторые лопнули, я ощущал пальцами трещины на стеклянных пузырьках, одна рассыпалась от моего прикосновения. Необходимый мне препарат спасло то, что я сильно им дорожил и задвинул в самый угол. Открыв заветную бутыль, я понюхал медикамент, да это он, и сунув вожделенную вещицу за пазуху я выбрался обратно. Наскоро закидав камни обратно, чтобы скрыть, хоть как-то, мой лаз. Я быстрым шагом пошел по проходу в направлении ближайшей комнаты, где собрали людей после нападения повстанцев. Осталось дело за малым, отвезти всё Мелисе. Этого лекарства им должно было хватить на полтора месяца.
Моя вылазка прошла незамеченной, по крайней мере мне никто ничего не сказал, никуда не вызвал и вообще. На следующий день нас по нескольку человек вызывали к считывающим аппаратам и просили микрокарту, на которой хранилась вся информация. Результат я и так знал, мне поведали, что я записан в резервные войска, а также сообщили, что через пару дней я смогу съездить, повидаться с родными, но говорили таким тоном, будто предлагали попрощаться.
Накануне моего отъезда мена нашла Айя. Она заглядывала в глаза и спрашивала:
— Тебя ведь оставили в центре? Правда?
Что я мог ей ответить? Мотнул отрицательно головой и уставился в пол. Не мог же я ей сказать, что это расставание, с ней, доставит мне радость. После встречи с той пленницей я спокойно смотреть на Айю не мог, меня накрывала лавиной вины, то ли к девушке, то ли к пленнице, я так и не смог понять.
А вот Мелиса узнав почему я так рано приехал вся сжалась и словно бы превратилась в старуху, таким беспомощным стал её взгляд.
— да что ты меня хоронишь! — вскипел я, поняв причину её отчаянья, — куда мне умирать, мне ещё лекарство для Хоуп раздобывать! Вы только продержитесь! Я сбегу, как только появится возможность, а может получится разграбить какой-нибудь медицинский склад.
Знахарка взяла себя в руки и улыбнулась:
— конечно сынок, как же ещё.
Два дня я пробыл дома, но эти дни в отличии от предыдущих выходных были тяжелыми и гнетущими. Я судорожно думал, когда лучше делать ноги и как потом жить, даже пытался это обсудить с Мелисой, но она грустно улыбалась, кивала, поддерживая мои идеи и молчала, чем злила меня безмерно. Сама же знахарка ходила словно на похороны собиралась, потерянная и поникшая, но стоило ей заметить мой взгляд как старательно нацепляла фальшивую улыбку. А перед моим отъездом, когда я уже стоял в дверях не выдержала и кинулась ко мне на шею:
— Ноун! Умоляю! Береги себя! Вернись! А со здоровьем Хоуп я попробую что-нибудь придумать. Только вернись, за это недолгое время вы стали моей семьёй! Сыном, которого я потеряла и внучкой, которой у меня не будет. Я не смогу без вас жить, вы стали смыслом в моём пустом существовании, — она бессильно опустила руки и отошла, — вернись… — шепотом попросила она.
— Не пори чушь! — злобно рыкнул я, — нету у меня других вариантов кроме как вернуться. У меня Хоуп и ты, — добавил чуть мягче, — да и сроку у меня не много, — вздохнул тяжело, — два месяца так? — знахарка ели заметно кивнула, — значит жди меня через два месяца с лекарством или чуть раньше, но только с идей, — ободряюще улыбнулся и закрыл дверь, покидая дом.
Если бы, знал, что больше никогда не вернусь сюда, постарался бы запомнить каждую деталь, ведь это не хитрое здание действительно стало мне родным очагом.
02.09
12
Возвращаться обратно в центр мне было не нужно, комитет по транспорту позаботился, чтобы обратный билет у меня был на сборочный пункт. Переживал ли я? Боялся? Об этом я размышлял, пока за окном мелькали сады ферм, леса и редкие промышленные города, по итогу мог уверенно сказать, что нет, не боялся. Где-то внутри это воспринималось чем-то обычным, повседневным. Меня больше тревожило лекарство, как его раздобывать, когда я свалю из армии? Придётся опять менять документы, а боюсь таких «добреньких», как староста может и не встретится. Не успеем мы на них быстро набрать компромат, чтобы поприжать и заполучить вожделенную карточку с данными. Уйти в лес тоже не вариант. Нужна или лаборатория, или производство этого лекарства. Где его могут производить? Подобная информация была разве, что в комитетах крупных городов. Бежать туда? Нужен был чёткий план. И ещё меня не оставляла надежда найти разгромленный Лагерь, где можно было бы поживится. Мысли о том, что там будет всё украдено до нас, меня почему-то не посещала.
Отметившись о прибытии и получив форму, отправился в отряд, к которому был приписан. Частично тут были старые знакомые, ребята из охраны, встретившие меня похлопыванием по спине и словами, что давно пора бросать мензурки мыть. Они частенько этим подкалывали пока я работал в центре, на что я не вёлся. Что толку, если я сам туда стремился? Сейчас же, я с трудом сдерживался, чтобы не ответить резко, что-что, а вот находиться здесь мне было, мягко говоря, не интересно и проку от этого я не видел. Остальная половина ребят, мужчинами назвать их у меня язык не поворачивался, настолько они были молоды, мне были незнакомы, охранник из центра сказал, что они кадровые военные, прямо из учебок.
Нашим командиром оказался всё тот же мужчина, из центра, что толкал речь, стоя на столе и тот, что застукал меня в комнате наблюдения:
— Я же говорил, что найду тебе толковое применение, — похлопал он меня по спине, после вечерней поверки, — завтра посмотрим на что ты годен, — я с трудом удержал позитивное выражение лица, когда его рука коснулось моей спины, хотелось схватить его за грудки, приложить его спиной к ближайшему деревцу и доходчиво объяснить, где я видал эту его «помощь» и насколько сильно она мне была нужна.
База располагалась в лесу, здесь стояли большие палатки, в которых располагались и спальни бойцов, и полевая кухня и, даже небольшая, походная, больница. Чуть поодаль большая поляна с прикрепленными к деревьям мишенями. Это я выяснил, прогулявшись после ужина. Обычный полевой лагерь, я вроде такой ещё не встречал, но чувство, что всё по уму и так и должно быть, меня не оставляло и я решил не вникать.
На следующий день были тренировки. Вот они заставили меня немного отвлечься от проблем с лекарствами, сначала было стрельбища, а потом спарринги, давно я с таким удовольствием не разминался, весь кайф сломал тот самый командир:
— Подойди-ка сюда, — позвал он меня, когда я ринул оземь своего очередного противника, — чем ты говоришь занимался пока не попал в центр?
— Разным, — буркнул я, засунув руки в карманы.
— А если без кокетства? Ты военный, это точно, не будь я Ибрагим Гонсалес!
— Я не помню, — этот поворот беседы мне совсем не нравился. Во-первых, я сам такого в себе не подозревал, а во-вторых если это правда что-то мне не кажется, что меня за это по головке погладят.
— В смысле?
— Я не помню большой период своей жизни — потеря памяти. — решил я рассказать урезанный и переделанный фрагмент своей биографии, — долго скитался, пока на деревеньку, в которой я тогда жил не напали повстанцы, от контузии я вспомнил где вырос и родителей, в общем кусочек из детства. С большим трудом нашел тот дом. Оказалось, что отец давно погиб. Мать помогла восстановить документы и посоветовала устроится лаборантом. Я не помню результатов своих тестов по профессии и кем был после этого. У меня из жизни нет серьёзного куска воспоминаний. Так что меня это не сильно заботило. Просто хотелось спокойно жить и приносить пользу Обществу.
Ибрагим кивнул, хитро на меня посматривая:
— Ну что ж, примем за правду, но раз такой сноровисты то получишь в ведение отряд. Как показывает сегодняшняя практика, уменье не пропьёшь.
05.09 (немного откорректировала и добавила)
Я потом не раз себя корил, что так расслабился и показал на что способен. Хотя откровенно говоря я не ожидал от самого себя такой прыти, сказалось, то, что с того момента как я себя помнил мне по серьёзному не приходилось держать в руках оружия или с кем-то вступать в схватку. Но сделанного не воротишь, не прошло и недели как оседлая жизнь закончилась, и наша база двинулась «на встречу к приключениям» как я это назвал, болтая с сослуживцами, а ещё через неделю мой отряд направили на первую вылазку, хотя отрядом это было назвать трудно, желторотые мальчишки, которые и оружие с трудом то держали. Мне каждого из них хотелось пристукнуть, потому что по лесу они шли или раззявив рты и ловя мух, или трендели так, что и слышно их было за версту, мои окрики, точнее злобное шипение, спасало ситуацию на считанные минуты, а потом начиналось всё снова-здорово. Не удивительно, что повстанцы нас нашли, не успев мы и часу отойти от базы.