Ночь. Вот чем меня удручает это время, так это почти полным отсутствием нормального освещения. Ну вот что есть из средств разгона ночной темноты? Факелы, если находиться на открытом пространстве, да масляные фонари. Внутри же тех или иных помещений свечи. В большом количестве последние реально способны целиком и полностью разогнать тьму, но требуют периодического снятия нагара и замены. Вечер и часть ночи – на этот срок мало какая свеча рассчитана, право слово. А это значит что? Необходимость шевелить мозгами, да как следует. К счастью, они у меня имеются, равно как и запас знаний родом из грядущего. Не всегда подробные, но достаточные для того, чтобы шаг за шагом пройтись по знаковым вехам технического прогресса. Составить далеко идущий план, точнее планы. Ха, да они уже начинают воплощаться в жизнь.
Но здесь и сейчас… я стою, прислонившись к камню стены, смотрю то на переступающую с ноги на ногу Бьянку, то на тамплиеров-охранников. Стою и жду, предпочитая не говорить, а молчать, концентрируясь на мыслях и планах. Говорить банально не хочется, тут ведь у каждого свои предпочтения. Бьянка, к примеру, была б не против зацепиться языком за какую-нибудь отвлеченную тему. Более того, я бы ей ответил, да и против её беседы с кем-то из храмовников не имел бы ничего против. Но нет, молчат… считая, что сейчас не время и не место, чтобы отвлекать великого магистра Ордена Храма. Что ж, каждому своё, как говорили древние римляне и не только они.
Звук шагов… сразу несколько человек. Поворачиваю голову вправо и жду. Тик-так, тик-так. Слух автоматом выцепляет не только звуки шагов, дыхания Бьянки и охранников, но и едва слышное тиканье часов, подвешенных к поясу на короткой цепочке. А вот из-за поворота появляются… Мигель и компания, однако. У моего друга и соратника лицо всё из себя сосредоточенное. Особенно его видно в специфическом свете факелов, которыми освещают путь идущие чуть впереди Корельи двое солдат. Всполохи пламени, причудливо отбрасываемые тени, общая воистину готическая атмосфера здешних мест. Красота… с моей точки зрения. Только красота красотой, а дела сами себя не решат, нужно и самим к этому усилия приложить.
- Что скажешь?
- Всё готово, Чезаре, - лицо магистра Ордена Храма кривится в злобной гримасе, которую он и не думает скрывать. Вокруг все свои, а играть роль смысла не имеет. – Сейчас начнётся представление. Нашим друзьям и «друзьям» будут показывать, как воины Ордена умеют пресекать попытки проникнуть внутрь крепости даже в ночное время, когда врага обнаружить сложнее всего. Особенно кое-каких умельцев из числа встречающихся у османов.
- Не только у них.
- Но здесь главная опасность всё же с той стороны, - настоял на своём Мигель. – Шум будет большой, посольские непременно услышат.
- Они услышат шум, наши люди будут слушать и смотреть за ними.
- Верно, Бьянка, - согласился я. – Но только смотреть, мешать… не следует, даже если этого султаныша будут тупым ножом на мелкие кусочки кромсать.
Понимающие улыбки в ответ. Что Мигель, что Бьянка никакими иллюзиями давненько так не страдали, а в политике являлись сторонниками самых жёстких и циничных методов. Особенно если это касалось османов, мавров и прочих ни разу не европейцев. Прививка практически всему ближнему кругу определённого взгляда на мир прошла вполне успешно и это есть хорошо. Тем паче изначальный материал способствовал.
Меж тем началось. Тот самый шум, который поневоле появляется при тренировочном, но всё же проникновении в крепость. И не только шум, а ещё и чисто зрительные эффекты. Такие как беготня людей с факелами, освещённость сверх обычного пары участков крепостной стены и всё в этом духе. Как раз то, что доктор прописал для введения османов в заблуждение. Если уж на такое не купятся, то я и не знаю, что может заставить их активизироваться.
Ждать – вот что самое сложное в такой ситуации. Те моменты, когда успел сделать всё возможное и остаётся лишь выжидать, пока свой ход сделает противник. Ну же, давайте, вам все условия предоставили для того, чтобы одним махом избавиться от неугодного и опасного для власти Баязида II его сына, а заодно использовать тело представителя Дома Османа в качестве козырной карты на переговорах. Скандалы то, они никому не нужны, особенно такие. Особенно Борджиа по причине тщательно выстраиваемой репутации семьи, выполняющей букву заключённых договорённостей и даже словесных.
Несколько выстрелов… Холостые заряды, само собой разумеется, но для пущей важности хватит и их, посольству османам приходится ориентироваться исключительно на наблюдение с немалого расстояния. Близко из никто к месту событий не подпустит. Более того, она де-факто вообще изолированы в выделенном для них секторе, за пределы коего они ни ногой. Стоп, а это кто у нас появился и шепчет что-то Корелье? Знакомая личность, один из тех, кто контролирует наблюдателей на посольскими, Гвидо Мориони вроде бы. Хотя не поручусь за верность имени. Слишком много людей, а память, как бы хороша не была, всё ж не идеальна. Идеал, он вообще недостижим, хотя к нему всегда следует стремиться. Ну да не о том сейчас речь.
- Селим заколот, - радостно скалится Мигель, довольный, аки ростовщик, только что «выпотрошивший» клиента до последней монетки. – Заодно удавили и зарубили часть слуг и нескольких янычар, чтобы всё было совсем достоверно. Раненые тоже есть.
- Ай как хорошо! Ну просто прелесть какая гадость вот-вот обрушится на головы великого визиря и Ахмед-паши. Ещё лучше от понимания, что сами они об этом даже не представляют.
- Зато представляют те, кто видел это, - аж замурлыкала от предвкушения Бьянка. – Ведь рядом с нашими наблюдателями были другие, да? Они не отказались… посмотреть?
- Не отказались, - эхом прозвучал голос Корельи. – Испанец, госпитальер, Фабрициод’Арранте и Никколо Макиавелли и так готовы были поверить, даже никого из доверенных не послали. Флорентийский змей и вовсе жалеет, что сам до такого не додумался. Только…
- Что?
- Теперь все в Османской империи и не только будут знать, что мы любим и умеем смотреть и слушать даже сквозь стены, если находимся в собственных замках и дворцах.
- Ничего, Мигель, это того стоило. Да и не сразу всё всплывёт на поверхность. Сначала мы как следует используем запутавшихся в паутине собственной не слишком удачной интриги. Потом… видно будет.
- Тогда пришла пора поговорить с тем, что осталось от посольства.
- Точно так. Двинулись.
Тот сектор крепости, в котором располагалось посольство Османской империи, охранялся сразу двумя силами. Вовне находились итальянские солдаты, в задачу которых входило обеспечивать как безопасность посольства от угроз извне, так и безопасность этого самого «извне» от представителей посольства. Верить османам – это никак не мой стиль жизни. Подобного рода доверчивые создания жили недолго и нехорошо или же долго, но ещё хуже.
- Внутри, как я понимаю, неспокойно, Доминик?
Главный среди охранников солдат, а точнее тамплиер в чине младшего рыцаря, лишь усмехнулся, тем самым подтверждая очевидное. Затем произнёс:
- Не знал бы истину, мог и поверить. Кровь, мертвецы, раненые… Крики боли и гнева, плач наложниц, которых покойный султанов сын сюда с собой привёз. Но это хорошо, одним врагом у королевства меньше стало, Ваше Величество.
- Скоро будет ещё двумя меньше.
- Прикажете сопровождать?
- Половина пусть останется снаружи. Ты тоже. И если что – не медли. Османы хоть и предсказуемы, но порой даже их души потёмки.
Нам же осталось войти и начать эндшпиль пусть короткой, но весьма напряжённой партии. Той, в которой мы сумели-таки предсказать нестандартный ход врага и верно на него среагировать. Главное не забывать об осторожности. Она ж штука такая, едва стоит про неё позапамятовать как сразу р-раз, и вот уже ты пополнил ряды тех, кто «отправился в рай для людей без головы» или «помер от совершенно естественных причин вроде кинжала в спину». Того самого, что прерывает жизнь вполне естествненым образом. Проверено, пусть и не на себе!
Короля Италии со свитой и охраной, само собой разумеется, пропустили без тени возмущения. Логично, ведь именно на это и делался расчёт. А декорации то, декорации! Разгром, пятна крови, суетящиеся слуги и парочка лекарей в придачу. Откуда-то издалека слышатся женские рыдания, вполне может быть, что и искренние. Многие гаремные обитательницы из числа имеющих супругом какую-то уж совсем высокопоставленную личность вполне довольны своим бытием. Особенно если с самого детства считают подобное абсолютно естественным, включая и ситуацию «женщина есть существо низшее и во всём подчиняющееся мужчине», как и гласят священные книги этой ветви авраамизма. Впрочем, как и другие две, но не суть.
Хорошо играют свои роли, ой хорошо! Это я про полностью посвящённых в случившееся. Что же касаемо тех, которые посвящены не были, то их судьба в большинстве своём была печальна – они стали заранее запланированными жертвами, погибшими от рук «сербских мстителей».
- Его Величество Чезаре, король Италии, прибыл сюда, узнав о свершившемся несчастье, - нарочито печально и торжественно произнёс Корелья. – Он желает выразить соболезнования случившемуся и сделать это в личной беседе с великим визирем Османской империи Коджой Дамат Давуд-пашой и бейлербеем Анатолии Херсекли Ахмет-пашой.
- …ожидают вас, - после витиеватых таких изречений произнёс наконец через переводчика один из чинов посольства, изображающий из себя чудом выжившего и баюкающий забинтованную руку.
Ожидают, это верно. Только вот получат несколько иное, ни разу не запланированное, способное повергнуть обоих в глубочайшую депрессию. Сейчас же мои бойцы, причем не абы какие, а очень высокого по местным меркам уровня, берут под свой контроль всю территорию, где расположились посланники империи и лично Баязида II. Случись что, тут и до клинков может не дойти – как ни крути, но у каждого по два пистолета за поясом, а стрелять быстро и метко народ успел научиться. Это вам не метательные ножи, которые против даже средненькой брони пасуют, а металлические шарики солидного калибра, проламывающие доспех на близком расстоянии. Да, я ни разу не оговорился, ведь пистолет пистолету рознь, даже этого уровня развития, дульнозарядно-колесцовые. Разные они были, в зависимости от предназначения. Имелись малые, облегчённые, а были и такие, где ставка делалась именно на пробивную способность. Отдача, конечно, не приведи боги, зато и результативность хороша.
Будут ли рыпаться сами османы, когда поймут, в какую кучу свежего, собственными усилиями отложенного дерьма вляпались? Нельзя исключать. Тогда почти все тут и лягут, за исключением двух ключевых фигур, великого визиря и анатолийского бейлербея. Зато есть полная уверенность, что ни один из этой весьма недружной парочки не станет пробовать на себе сомнительные радости суицида. Фанатизма в обоих нет, да и мазохизма не проглядывает. Напротив, оба готовы цепляться за жизнь до последнего, а уж за жизнь хорошую тем паче.
Оказавшись в просторной комнате, где расположились, каждый на своём месте, Давуд-паша и Ахмет-паша, с ходу удалось подметить напряжённость атмосферы. Оба, осман и босниец-ренегат, заметно напряглись, стоило им лишь взглянуть на меня, Мигеля, Бьянку. Прикладным лицемерием мы здесь и сейчас страдать не собирались, смысл страдать фигнёй и на горизонте не просматривался.
Инстинкт самосохранения и звериное чутьё – вот чего в избытке хватало тем, кто долгие годы подвизался при азиатских дворах и при этом оставался в живых, тем или иным способом проскальзывая сквозь чуть ли не постоянные смерти близ тронов восточных деспотов. В игре, где правил либо просто нет, либо они меняются по первому капризу очередного властителя. Мда, чутье… без него там действительно не выжить. Хотя и с ним мало кому удавалось, следовало признать.
- Великая печаль… Страшное бедствие постигло Дом Османа, - возведя глаза к потолку и перебирая чётки, чуть ли не возрыдал великий визирь, таки да рискнув начать заранее подготовлённую «арию страдальца». – Селим, сын великого султана, пал от рук убийц, проникших сюда…
- А если перейти от этих лживых слов к истине, о малопочтенный Коджа Дамат Давуд-паша? – неожиданно для визиря прервал я его причитания, рассчитанные исключительно на публику. – Смерть Селима нужна была не нам, а вам. Собственно, эта нужда и привела к убийству сына султана, но вовсе не «проникших сюда убийц», а от тех, кто и без того здесь присутствовал.
- Я и мой друг, почтенный бейлербей Ахмет-паша не понимаем этих слов, что звучат от самого короля Италии.
Не понимаете? Ну-ну, вот прямо взял и с ходу поверил. А что ж тогда подобрались, как волки перед прыжком, разве что прямо клыки не оскалили? В глазах великого визиря мелькает откровенный страх, что же до Херсекли Ахмет-паши, то он посматривает в сторону второго выхода из комнаты. Зря посматривает, тем путём тоже не скрыться. Да и куда вообще можно улизнуть из мощной крепости, к тому же заполненной нашими солдатами, получившими чёткие и однозначные приказы. Думаю, и сам бейлербей Анатолии это вполне осознаёт, просто не хочет так уж сразу бросить искать выход из безвыходной ситуации.
- Понимание – это жизненно необходимое явление. Именно поэтому я и хочу его вам подарить. И начну с того, что как это помещение, так и большая часть других, занимаемых вашим посольством, просматриваются и прослушиваются. Вы, как сделавшие своей столицей бывшую столицу Византийской империи, должны были если не видеть, то слышать о тайных ходах, слуховых и зрительных отверстиях, которые пронизывали большинство дворцов византийской знати. Так вот, здесь, пусть и на скорую руку, было создано нечто похожее. Всё же Константинополь был Римом вторым, Восточным, а первый, он же Вечный Город – оттуда всё пошло, а значит и сохраниться было обязано. В том числе и знания, как быстро и надёжно сотворить средство видеть и слышать своих врагов.
- Шайтан…
- Как? – это уже прошипел Херсекли Ахмет-паша, пытающийся хоть немного сохранять хладнокровие, в отличие от великого визиря, готового плеваться огнём и ядом… если б только мог.
- Не скажу, что это было легко, но вот непринуждённо точно. А вдобавок представители Испании, Ордена госпитальеров и ещё кое-кто из заинтересованных сторон тоже слышали и слушали. Порой и смотрели, пускай и в не самые удобные отверстия в стенах.
- И выдать смерть султанского сына за итог нападение мстящих за свои унижения сербов тоже не получится.
- Совсем не получится, - дополнила Бьянка слова Корельи, с нескрываемым торжеством взирая на потерявших почти всю свою важность и напыщенность османов. – Весь этот шум который вы слышали, и суета, которую видели… Это обман. Андреа Лоредан, Янош Корвин и другие наблюдали и наблюдают за тем, как доблестные солдаты короля Италии показывают свои умения проникать в крепости под покровом ночи, а также пресекать подобное. Теперь смерть Селима из Дома Османа ударит не по нам, а по вам самим. Мы можем обвинить вас, великого визиря и бейлербея Анатолии, женатого на дочери самого султана в коварном убийстве. И нам поверят.
- Султан, хоть и знает… Он ведь знает, да? – ухмыльнулся Корелья, глядя на даже не бледного, а серого Давуд-пашу. – Всё равно Баязид окажется вынужденным покарать убийц своего сына. Вас двоих и других, простых орудий в руках столь важных персон.
Бах! Это один из бойцов разрядил один из пистолетов. Пуля же, попав прямо в голову схватившегося за клинок одного из янычаров, разнесла черепушку особо борзого фанатика так, что мало не показалось. Калибр, однако! Плюс отсутствие шлема, что неудивительно в данных декорациях.
- Кто пошевелится – будут убиты! – взревел Корелья, словно бешеный бык с о знамён Борджиа, на корявом османском, ибо только эти слова специально и выучил. – Замрите и будете жить!
Меньшая часть присутствующих и впрямь замерла. А вот янычары… Этих угрозой смерти не прошибить. А вот жеста от Херсекли Адмет-паши им вполне хватило. Очередное подтверждение того, кто именно главная фигура в сём посольстве.