Наоко всё ещё всматривался в лицо вампира, пытаясь осмыслить, что скрывалось за пустым выражением, когда вампир повернулся обратно к двери.
Он затащил человека.
Наоко уже знал, что он привёл с собой человека — он это почуял.
Запах был слишком сильным, чтобы списать его на остаточный аромат на одежде мужчины.
В любом случае, Дориан обещал. Он обещал, что покормит его.
Дориан не нарушал своих обещаний.
— Она подойдёт? — спросил вампир.
Старший вампир вытащил девушку из тени возле двери, захлопнув за ними панель. Её огромные карие глаза уставились на Наоко. Они смотрели достаточно сконфуженно, чтобы указывать на то, что её немного одурманили, но всё же бояться она не перестала.
Наоко затвердел от одного взгляда на неё.
Она прекрасна.
Может, двадцать с небольшим, а может, и вовсе только-только вышла из подросткового возраста. Карие глаза, длинные черные волосы, высокие скулы, роскошное тело. Одета в зауженные джинсы и футболку с текстом песни на груди. На ногах красовались розовые кроссовки.
Она выглядела так, будто Дориан вытащил её из панк-клуба, а может, сдёрнул со скейтборда, пока она катилась по улице.
— Она подойдёт, Наоко? — спросил старший вампир. — Не отвечай слишком быстро, — в его голосе зазвучало лёгкое предостережение. — Не слишком жадничай, Наоко, каким бы голодным ты ни был. Ты можешь трахнуть эту, если хочешь, так что убедись, что она тебе по вкусу. Как я и говорил, мы убиваем, имея на то причины. Мы выбираем тех, которых мы забираем по какой-то причине. Мы не убиваем без разбору… как животные.
Язык Наоко разбух во рту.
Вопреки реакции его тела, аналитическая сторона его мозга не упустила другие важные намёки в словах вампира.
Дориан собирался выпустить его из клетки.
Или он собирался запихнуть женщину сюда, к нему.
В любом случае, дверь клетки откроется.
— Наоко?
После небольшой паузы молодой вампир кивнул.
— Она идеальна, — сказал он, говоря вполне искренне. — Совершенно идеальна.
Полные губы Дориана изогнулись в легчайшей улыбке.
Хоть это выражение было едва заметно, Наоко к тому времени знал вампира достаточно хорошо, чтобы знать, что он доставил ему неимоверное удовольствие своим одобрением.
— Ты не против, если я присоединюсь к тебе? — вежливо спросил Дориан.
Наоко посмотрел на него.
Он был так голоден, что невольно нахмурился.
Он не хотел делиться своим убийством.
Взгляд Дориана пробежался по его лицу. Он расстегнул ремень, снял его с пояса, сложил и убрал в ящик. Затем он сбросил туфли, всё ещё всматриваясь в лицо Наоко, и поставил их внизу гардероба.
— Не в поедании её, — пояснил Дориан после небольшой паузы. — Для этого у меня есть несколько других. Я не стал бы красть у тебя эту пищу, Наоко, когда ты прождал так долго. Эту неделю ты вёл себя хорошо.
Закрыв гардероб после убирания туфлей, вампир подошёл к нему и опустился на кресло с толстой обивкой, которое стояло лицом к железным решёткам клетки. Маленький узорчатый столик стоял возле кресла. Налив себе бокал вина, Дориан вскинул бровь и посмотрел в сторону Наоко.
— Кроме того, — добавил он. — Этим вечером я дважды поел. Другие, которых я принёс, могут быть всецело твоими, если пожелаешь. При условии, что будешь хорошо себя вести. Я не знал наверняка, насколько ты голоден.
Наоко озадаченно нахмурился.
Если Дориан не хотел кормиться с ним, чего он хотел?
Вампир ранее упоминал, что они поговорят.
Наоко не возражал и против этого, уже нет.
Вопреки клетке, вопреки всем играм разума, вопреки попыткам выработать у него стокгольмский синдром, с вампиром было на удивление легко говорить. А ещё он не врал ему, насколько мог сказать Наоко. Не пытался исказить его видение реальности, не запугивал его, не играл в психологические игры, которые Наоко презирал ещё при человеческой жизни.
Наоко докатился уже до того, что даже предвкушал их разговоры, хотя он не был слеп и видел, что происходит.
Он знал, что вампир обрабатывает его.
Он знал, что клетка, доброта, контролируемое кормление, попытки сформировать зависимость, завоевать его доверие, обучить его вампирским законам, даже вампирской этике — всё это часть одного и того же психологического поводка.
Они пытались контролировать его.
Брик наверняка хотел взять его под контроль, особенно после той сцены в ночном клубе возле центра. Он, скорее всего, приказал Дориану найти способ успокоить его.
Военный разум Наоко понимал это.
Та же часть его даже питала к этому уважение.
Черт, да он сам проделывал такое в допросах, где на кону стояло очень многое. Как-то раз его обучали этому самому дерьму. Он знал, как вести такую игру.
Он знал, что в этот раз они пытаются сломать его мягко, а не сурово.
Он знал, что разговоры с ним и завоевание доверия — это фундаментальная часть.
Он знал, что привязанность, подарки, постепенное дозволение свободы, разговоры по душам, обучение вампирской биологии, вампирской культуре, вампирской истории… всё это часть одного целого.
Он также знал, что мягкий подход обычно эффективнее.
Однако в этот раз у него не возникало ощущения, что вампир нацелен именно на разговоры.
Возможно, это всё ещё мягкий подход, но это нечто новое.
Всматриваясь в лицо вампира, он, наконец, просто спросил.
— Если ты не хочешь есть её, тогда… присоединишься ко мне в чём?
Вампир выдержал его взгляд, отпив большой глоток вина. Он ничего не сказал, но взгляд его глаз сделался более жарким, более хищным.
Наоко почувствовал это, не зная, как именно он это ощутил.
Он почувствовал достаточно, чтобы понять — как минимум, на примитивном уровне.
Его разум последовал, сообразив, что говорил ему вампир. Или о чём просил. Или выдвигал теоретический вопрос, может быть.
Часть с разрешениями Наоко всё ещё понимал не до конца.
Когда молчание затянулось, Наоко почувствовал, что его грудь сдавило уже в другой манере. Он уставился на вампира почти в неверии, наблюдая, как другой открыто оценивает его реакции по мере того, как в его разум просачивается понимание. Наоко посмотрел на женщину, затем обратно на Дориана.
Он говорил о том, чтобы трахнуть её? Или трахнуть его?
Или трахнуть их обоих?
Он почти уверен, что знал ответ и на этот вопрос.
Однако опять-таки, он не знал, откуда именно ему это известно.
Но как только он осознал это, информация странным образом ударила по нему, скорее сбивая с толку, нежели вызывая отвращение или даже пугая.
Он знал, что вампиры фактически бисексуальны.
Судя по тому, что он заметил, они все такие… что не так уж отличалось от видящих, если верить его познаниям и словам Мири. Она сообщила ему практически будничным тоном, что Блэк был с мужчинами. Очевидно, Блэк много раз был с мужчинами, хотя это по большей части происходило на Старой Земле и, возможно, не по обоюдному согласию.
В то время эта информация удивила Наоко.
Возможно, она даже шокировала его, учитывая то, как он воспринимал Блэка — хотя Наоко как человек не особенно был гомофобом. Большую часть жизни, пока он рос в Сан-Франциско, у него были друзья-геи.
У него были геи-соседи по комнате, геи-начальники, геи-коллеги, геи-одноклассники.
Блэк удивил его сильнее, потому что…
Ну, потому что это Блэк.
Теперь же Наоко реагировал на бисексуальность Блэка лишь пожатием плеч.
Будучи человеком, Наоко говорил себе, что эти отличия мало значат для него. Теперь они по-настоящему значили для него ещё меньше.
И всё же он ничего не знал об этом.
Он также не знал, что это означало для него.
Теперь он более бисексуален просто потому, что его обратили? Он начнёт искать этого, жаждать этого, как он жаждал женщин? Или это проявится просто как безразличие? Он просто перестанет заботиться о том, какого пола его партнёры по сексу?
Он начнёт замечать мужчин так, как замечал женщин?
Странная мысль.
Этот вампир вообще делал ему непристойное положение?
Или просто сообщал о новом положении дел?
Как бы ни выбивали его из колеи возможности, вызванные молчанием Дориана, намёки, которые Наоко читал в этом молчании, а также то, что это могло значить лично для него, он невольно подумал об этом в свете его заточения.
В основном он думал о том, как может использовать это себе на руку.
Если он нравился Дориану, даст ли это ему власть над вампиром?
Дориан рассмеялся, застав его врасплох.
Подняв взгляд, Наоко увидел, что другой вампир понимающе улыбается ему. Словно он увидел тот самый момент, когда разум Наоко переключился с шока на стратегическую оценку.
— Не дурачь себя мыслью, что ты можешь воспользоваться этой возможностью и опять свернуть мне шею, Наоко.
Наоко напрягся, инстинктивно стиснув решётки клетки.
Дориан лишь улыбнулся, поразив его настоящей улыбкой, вопреки промелькнувшим клыкам. Вампир продолжал ласково смотреть на него, и эта улыбка постепенно просачивалась в его глаза.
— …Как бы я ни увлёкся моментом, я бы на твоём месте не стал даже пытаться, — весело предупредил он. — Ты один раз застал меня врасплох. Не ожидай, что это повторится… по крайней мере, не в ближайшее время. Теперь я знаю о тебе больше.
Наоко фыркнул.
Он осознал, что всё ещё настороженно смотрит на старшего вампира.
Он не мог определиться, то ли он должен быть испуган, заинтригован, возбуждён или просто выбит из колеи.
Дориан, похоже, позволил ему самому решить в этом вопросе.
— Ты готов выйти из клетки, Наоко? — спросил Дориан.
После секундного колебания Наоко кивнул.
— Готов, — сказал он.
Глава 12
Открыть дверь пинком
Наоко был голоден.
Не просто голоден… он умирал от голода.
Он, бл*дь, умирал от голода.
Его рот опустился к обнажённой шее под ним, но он не успел даже поцеловать её поверхностью своих губ…
Вампир стиснул его плечо, сдерживая его.
Пальцы другой руки зарылись в волосы Наоко, отстраняя его ещё сильнее, не давая ещё раз укусить лежавшую под ним женщину. Уставившись на эту пульсирующую, выступающую вену, прямо на самую толстую её часть, чуть выше следов укусов, которые он оставил на ней ранее, Наоко издал низкий стон, зародившийся в груди раздражённым и наполовину умоляющим молчанием.
Дориан оставался непоколебим.
— Ты получишь больше через минуту, Наоко. Успокойся.
Наоко издал очередной невольный рык.
Это не был полноценный протест, но очень близко к нему.
Как минимум, это была мягко озвученная жалоба.
Отвлекая свой разум от крови, от кричащей нужды, исходившей из его горла и клыков, он вместо этого двинул нижней частью туловища, вгоняя свой член в женщину. Она ахнула, когда он грубо вошёл глубже, приподняла бедра, чтобы встретить его, сжала руками его талию. Её ноги обхватили его туловище, обвили его ноги, затем стиснули ещё крепче, когда он вновь вдолбился в неё.
Она издала тихий стон, побуждая его войти ещё глубже на французском.
Её светлые глаза смотрели на него, умоляя.
Выражение, которое он видел там, усиливало голод в его груди и горле.
— Ты ей нравишься, Наоко, — пробормотал вампир, массируя его плечо. — Ты ей очень нравишься, юный брат.
Наоко задрожал, когда вампир стал целовать его спину и позвоночник, используя язык, покусывая его зубами, пока Наоко продолжал трахать женщину. Сочетание этих ощущение сделало его член твёрже, его тело с большей силой вминалось в неё.
И это также усиливало голод.
Он уставился на веер её волос, высокие скулы, полные губы. Теперь он ощущал запах её крови всюду вокруг себя, не только из укуса на её шее.
Его клыки удлинились, и он снова зарычал, в этот раз ещё громче.
— Не кончай, — предостерёг его Дориан.
Наоко издал очередной протестующий рык, полный протеста.
— Я хочу, чтобы ты подождал меня, — сказал Дориан, стискивая его волосы и бормоча ему на ухо. — Теперь я трахну тебя, Наоко. Если только ты не возражаешь?
Наоко застыл на середине толчка.
Он нависал над женщиной, слушая её дыхание, слушая её сердце, колотившееся в груди и горле, её жалобное хныканье из-за того, что он остановился. Она впилась ногтями в его спину, призывая его продолжать.
Её желание ненадолго отвлекло его.
Однако не очень надолго.
Руки вампира не отрывались от его тела, массировали мышцы спины, массировали плечи, руки. Длинные пальцы помедлили, чтобы сжать его волосы и вновь запрокинуть голову.
Наоко осознал, как он, должно быть, выглядит, с точки зрения вампира.
Он был покрыт кровью и каким-то маслом.
Когда вампир полил этим маслом его и женщину, он знал, для какой цели это, наверное, делается. Его охватило смятение, когда он понял, что знал и отбросил это в сторону — возможно, желая посмотреть, что на самом деле сделает вампир.
Подумав об этом сейчас, он толкнулся в женщину — в этот раз невольно.
Он продолжал игнорировать этот факт, пока раздевал её, а затем и вовсе забыл обо всём, как только он избавил её от всей одежды, и Дориан впервые позволил покормиться от неё. Наоко вновь позволил этому вылететь из головы, как только вставил в неё свой член.
Он сказал себе, что вампир просто хочет посмотреть.
Он сказал себе, что вампир получал кайф, наблюдая, как он кормится и трахается.
Где-то в закоулке своего сознания он знал, что вампир захочет не только наблюдать за этими двумя вещами. Он чувствовал, что какая-то его часть знала всё это время, и что он в некотором роде подыгрывал. Не совсем красуясь перед другим мужчиной, но осознавая, что это делает с ним. Он осознал, что уделяет внимание, что из его действий нравится Дориану больше или меньше.
Может, он испытывал его, пытался определить, что означало то первоначальное предложение.
Может, он даже играл с ним в какой-то осторожной, пробующей манере.
Не только любопытство заставляло его дёрнуть за эту ниточку и посмотреть, что произойдёт. Его это возбуждало. Он получал удовольствие от знания, что вампир наблюдает.
Не просто наблюдает — Дориан в той или иной мере режиссировал происходящее.
— Наоко?
Теперь вампир массировал основание его позвоночника, буквально заставляя Наоко расслабиться. В процессе он также вгонял его глубже в девушку.
— Будет больно? — невольно выпалил он.
Дориан улыбнулся.
Наоко этого не видел. Он смотрел на женщину, невидящим взглядом сосредоточившись на её лице. Но он слышал улыбку. Он буквально ощутил её.
— Прямо сейчас? — размышлял Дориан. — Очень сильно сомневаюсь, — выразительно помедлив, Дориан ласково потянул Наоко за волосы, крепче стиснув их рукой. — Я не собирался спрашивать, Наоко. Хочешь ли ты этого. Но я практически уверен, что ты хочешь. Я ошибаюсь?
Наоко уставился на девушку.
Он сглотнул.
Глядя в эти тёмно-карие глаза, совершенно лишённые страха и понимания происходящего, он осознал, что какой-то его части недостаточно этого. Трахать людей недостаточно. Он знал это даже тогда, когда ходил охотиться с Люсией.
Он также осознал, что играл с приоткрытой дверью, которая внезапно раскрылась очень, очень широко, как от пинка.
Теперь он не был уверен, что хотел входить в эту дверь.
— Что насчёт Люсии? — его голос прозвучал грубо. — Если ты хочешь, чтобы я трахнул вампира, хотя бы с ней…
— Люсия вгоняет тебя в скуку, — просто ответил Дориан.
Наоко нахмурился.
Обдумывая слова вампира, он покачал головой, но не совсем в знак отрицания — скорее, он хотел ответить нет. Он чувствовал правду в словах вампира. Закрыв глаза, он попытался отрицать эту правду перед самим собой, но поморщился, ощутив это ещё сильнее и вспоминая свои последние несколько ночей с вампиршей.
Откуда Дориан это знает?
Откуда он вообще может такое знать?
Он даже тогда следил за ними двоими?