Если мои слова достучались до Ника, я этого не видела.
Его черты теперь оказались так близко ко мне, так близко, что моё сердце загрохотало в груди, пока я смотрела на него, всматривалась в слабые отсветы в этих хрустальных глазах. Я видела, как он смотрит на мои губы, пока его лицо находилось всего в паре дюймов от моего.
Я собиралась вновь заговорить с ним, когда он опустил голову. Не успела я издать и звука, или полностью осмыслить, что он делает, как Ник уже вжался в меня всем телом и вонзил клыки в моё горло.
Я закричала.
***
Мой крик умер ещё до того, как я полностью сделала первый вдох.
Я ощутила, как яд попал в мою кровь, и мой разум утратил связность, разлетевшись на куски как горсть гальки, брошенная на поверхность неподвижного озера.
Руки Ника сомкнулись вокруг меня ещё крепче, и я ощутила в нём прилив удовольствия, который заставил меня ахнуть, когда он ввёл ещё больше яда в мою кровь.
Затем я услышала, как он пьёт, издаёт низкое рычание, прерывисто вдыхает, не отрываясь от меня. Его губы и язык приласкали мою кожу, и он издал тихий звук прямо перед тем, как крепче обхватить меня рукой и вжаться членом между моих ног. Прислонив меня к окну возле пожарной лестницы, он вонзил клыки ещё глубже…
Моя голова запрокинулась.
Я издала хрип, колени как будто утратили способность удерживать меня в вертикальном положении.
Его пальцы сжались в моих волосах.
Я чувствовала, как разум Ника плавает во мне — не как видящий, даже не так, как это было с вампирами у Шипрока. Вместо этого данные ощущения напоминали движения Ника — тёмное жидкое присутствие, безмолвно окружившее меня прежде, чем я успела что-либо осознать. Я попыталась вырваться из его рук, ощутив, как он проникает глубже в моё сознание, но я чувствовала себя кроликом, бьющимся в проволочных силках.
Ник помедлил ровно настолько, чтобы поднять голову.
Прежде чем мой разум осознал эту перемену, он уже целовал меня в губы, сосал мой язык, покусывал его клыками, углубляя поцелуй и прижимая меня к подоконнику всем своим весом. Это шокировало меня. Не только тот факт, что он меня целовал, но и сам поцелуй. Он шокировал меня, как шокировал тот наш первый поцелуй в моей старой квартире в Ричмонде.
Та ночь в моей квартире развивалась совсем не так, как я ожидала.
Ник целовался не так, как я ожидала.
Он целовался намного лучше, чем я ожидала.
Ник издал тихий рык, крепче вжимая меня в окно и снова целуя.
В его сознании замелькали образы — той ночи и последующих ночей, когда он вспоминал тот поцелуй, вспоминал свои руки на мне и хотел трахаться, когда он дрочил и хотел оттрахать меня, хотел заявиться ко мне на порог.
Всё это нахлынуло на меня волной чувства вины, а боль врезалась в моё нутро.
Он смотрел, как я вспоминаю, и вспоминал вместе со мной. Я чувствовала, как это возбуждает его, и Ник схватил меня за волосы, снова целуя в губы. Я издала невольный звук, и он крепче стиснул меня, подняв голову и всмотревшись в моё лицо.
На мгновение впившись взглядом в моё лицо, он улыбнулся.
Его пальцы легонько смахнули волосы с моих глаз, затем он опустил рот обратно к моему горлу. Я буквально слышала, как удлиняются его клыки…
Когда в темноте позади нас раздался громогласный рёв.
— Отпусти её, — прорычал он. — Немедленно.
Ник застыл, всё ещё обхватывая мою шею руками.
Не отпуская меня, он повернул голову, и я проследила за его взглядом поверх плеча.
Там стоял Блэк.
Его появление шокировало меня, и не только потому, что я вообще его не почувствовала. Его золотые глаза сверкали ярче обычного, не совсем светились, но почти. Он тяжело дышал, лицо выражало столько ярости, что напоминало маску.
Тогда-то я увидела меч, касавшийся горла Ника самым кончиком.
— Отпусти её, — голос Блэка опустился до гортанного рычания, угрожающего животного рыка, рокотавшего в груди. — Бл*дь, я убью тебя, Ник. Не думай, что я этого не сделаю.
Ник медленно отпустил меня, улыбаясь Блэку через плечо.
— Не нужно жадничать, Квентин, — сказал он. — Я всего лишь хотел попробовать её на вкус.
— Отойди от неё. Немедленно.
Ник легко развернулся, повернувшись так, что меч проследовал за его горлом. Затем он оказался лицом к Блэку, шагнув ближе к нему и дальше от меня.
— Должно быть, для тебя это такое облегчение, Блэк, — сказал Ник. — Что я мёртв и всё такое.
В отличие от меня, слова Ника не повлияли на Блэка.
— Впаривай это дерьмо кому-нибудь другому, Наоко, — прорычал Блэк. — Как мне кажется, ты вполне наслаждаешься своим новым положением…
— Если жизнь даёт тебе лимоны, сделай лимонад, и всё такое, — Ник улыбнулся.
Теперь я приходила в себя, хоть и чувствовала яд, раздирающий мои вены. Моя ладонь взлетела к шее и плечу, и я вздрогнула, закрыв глаза от прилива боли в открытой ране, которую нащупала там.
— Блэк, — произнесла я, задыхаясь. — Будь осторожен. Будь очень осторожен, бл*дь.
— Иди назад, Мири, — сказал Блэк, не отводя взгляда от Ника. — В сторону Джема. В сторону лестницы.
Я посмотрела вправо и увидела Джема, стоявшего там наготове. Его взгляд не отрывался от Ника и Блэка, но он протягивал мне руку и жестом звал подойти поближе.
— Делай, как он говорит, Мири.
Я чуть сдвинулась в сторону, всё ещё пытаясь перевести дыхание, всё ещё борясь с ядом, вибрировавшим в моих лёгких, моей коже, моих мышцах. От него мои конечности тряслись, как от двойной дозы адреналина, смешанной с каким-то транквилизатором.
Почему-то от этого эффекта сложно было оставаться в своём теле. Такое чувство, будто я плыла, будто какая-то часть меня находилась больше в Барьере, нежели здесь, на Земле. Я пыталась заземлить себя, утянуть обратно, но не могла это сделать. Мне даже сложно было идти по прямой.
Это походило не столько на опьянение, сколько на очень плохое самочувствие из-за лихорадки.
Я стиснула винтовку, которая всё ещё болталась за моей спиной, опёрлась на окно для равновесия и ещё немножко подвинулась к Джему.
Я почти дошла до него, когда в моём сознании раздался другой голос.
«Ilya… Это ты?»
Я остановилась, стиснув кирпичную стену.
Ещё одно присутствие омыло меня как дурной сон, заставив закрыть глаза. Оно оставило меня задыхаться, моя кровь хаотично пульсировала в венах.
«Дорогая девочка… моя шоколадка…»
Я задохнулась. Мое сердце ёкнуло в груди, дыхание перехватило.
«Это действительно ты? Моя прекрасная Мириам, после всего этого времени?»
Джем рядом со мной схватил меня за руку.
Какая-то часть меня потянулась к Блэку, но он казался далёким, недостижимым.
Мой свет тянулся к нему…
«Di'lanlente o' kitre-so’h, — горячее облако боли выплеснулось из света Солоника, ударив по мне и заставив меня отпрянуть. — Твой свет так сильно изменился. Очень, очень сильно, ilya. Gaos…»
Я чувствовала, как мой свет пытается бороться с ним, отстраниться от него всеми возможными путями. Однако я не могла от него отдалиться. Это повторение Бангкока: он вторгался в мой свет, а я не в состоянии от него отгородиться. В этот раз виной тому вампирский яд и конструкция, а не мой поломанный свет, но эффект был бы тем же.
Я не могла от него отгородиться.
Меня всё сильнее и сильнее охватывало отчаяние, но это всё равно что бороться с дымом.
Я вновь попыталась потянуться к Блэку, найти его, но и это мне не удавалось.
Я оказалась в ловушке в этом аморфном, похожем на дым состоянии — между Солоником, ядом Ника, самим Ником, конструкцией дяди Чарльза, возможно, стрессом, потерей крови, разделением с Блэком. Какой бы коктейль ни влиял на мой разум и свет, я затерялась там, будучи не в состоянии затащить себя обратно в тело.
Солоник продолжал говорить со мной.
«Моя маленькая ilya выросла, — его желание ударило по мне с физической силой, душа меня. — Твой дядя рассказывает мне всякое, прекрасная сестра. Он говорит мне, что начал тренировать тебя. Он говорит мне, что ты умна, быстро учишься, что твой свет принадлежит старой душе…»
Его боль усилилась, пока он ощупывал мой свет, пытаясь вновь познакомиться с ним, почувствовать то, о чем говорил ему мой дядя.
«Я бы очень хотел поговорить с тобой, ilya, теперь, когда ты поистине моя сестра. Я бы научил тебя стольким вещам. Вещам, которым твой щенок-муж и эти изменники-видящие не могут тебя научить. Вещам, которым не может научить тебя дядя…»
Я ощутила, как в свете Блэка поднимается ярость.
Голос Солоника сделался более холодным, более смертоносным.
«Мне сказали, что ты взяла этого ребёнка в супруги, ilya. Признаюсь, я отнюдь не обрадовался этим новостям. Я отнюдь не обрадовался, что ему разрешили привязать тебя к нему вопреки тому, что он так молод. Я сказал твоему дяде немало злых слов на этот счёт, ilya…»
Я чувствовала, как Джем пытается вытолкнуть его из моего света.
Свет Блэка обернулся вокруг меня, но его вновь вытеснили.
Я чувствовала, как внимание Блэка разделилось между Ником и Солоником, когда Ник повернулся и уставился на меня кровавыми глазами, хмуро поджав губы. Я впервые осознала, что мой разум всё ещё связан с ним через яд.
Ник тоже слышал Солоника, так же ясно, как Джем и Блэк.
Может, даже ещё отчётливее.
Я постаралась вытолкнуть Солоника, но это всё равно напоминало попытки оттолкнуть дым.
В своём сознании я видела их всех.
Кроваво-красные глаза Ника, смотрящие на меня с другого конца пожарной лестницы.
Я видела его при нашей последней встрече на острове Мангаан — он смеялся над словами Энджел, пока мы трое катались на досках на главном пляже между плавательными бассейнами. Я видела, как Ник дрейфовал на спине и удовлетворённо вздыхал, глядя в синее небо, говоря о тако и маргаритах на ужин в островном ресторане Блэка.
Я видела лицо Энджел, когда мы вернулись из Европы, затем позднее той же ночью. Её глаза переполнились слезами, пока мы сидели в её с Ковбоем квартире на Калифорния-стрит, пили текилу за Ника и пытались убедить друг друга, что он всё ещё может быть жив.
Золотые радужки сменили светло-карие глаза Энджел.
Лунный свет заливал худую мускулистую грудь. Глаза Блэка светились, пока он лежал подо мной в Санта-Круз. Его искренний смех, когда он показал мне мои светящиеся радужки, поднеся мою же ладонь к моему лицу.
Затем я увидела Джема, который пристально смотрел на Блэка, и черты его красивого лица побелели от страха.
Я чувствовала, что он знает что-то, неизвестное мне. Знает, что на самом деле значат эти светящиеся радужки.
Боль рябью прокатилась по мне. Боль, которой я не понимала.
«Ilya… ты всё ещё там, ilya?»
Я видела Солоника и его фиалковые глаза надо мной.
Я ощущала его горячую кожу, пока он потел надо мной в том сыром подземном помещении в Бангкоке, в той комнате, которая пахла мной, им, пад таем и кислым пивом. Я помнила, как он говорил, что заберёт меня с собой в Россию, что я никогда больше не увижу Блэка…
«Ilya… — его голос смягчился, притягивая меня. — Ilya, пора вернуться домой. Твоя семья скучает по тебе, ilya. Не позволяй этому щенку диктовать тебе, кто ты есть. Не позволяй ему сбить тебя с толку…»
На мои глаза навернулись слёзы.
Нежданные, жестокие слёзы покатились по моим щекам, сопровождаемые ослепляющей болью в груди. Я чувствовала, как они притягивают меня — Чарльз, Солоник, лица видящих, которых я не знала и никогда не видела прежде.
Мой отец.
Та боль сделалась изнурительной.
Я чувствовала все те годы одиночества. Всё то время, что я провела одна, ожидая, когда же кто-нибудь вернётся ко мне, когда же кому-нибудь будет не всё равно. Все те годы после смерти Зои я терпеливо ждала, думая, что однажды моя семья вернётся, вернутся братья моего отца, сестры, братья и кузины моей матери.
Но они не вернулись.
Они оставили меня одну, и после войны я обзавелась новой семьёй.
Ник и Энджел стали той семьёй.
Затем пришёл Блэк, и он тоже стал семьёй.
Боль в груди стала такой сильной, что я не могла дышать.
Я помнила своего отца в той боли. Я ощущала там Блэка. Я ощущала Блэка, Энджел… Ника… мою маму… Зои. Я так сильно чувствовала свою сестру Зои, словно она стояла прямо передо мной. Я чувствовала своих бабушку и дедушку, кузин, дядю Чарльза, тётушек мамы. Я видела все эти лица вокруг меня и едва не теряла сознание от боли в груди. Такое чувство, будто человеческая часть меня боролась с частью видящей, отвоёвывая контроль.
Но я не была ни тем, ни другим. Я была ими обеими одновременно.
Я — нечто иное.
Я — косатка, выпрыгивающая из воды под тремя сияющими звёздами.
Последовала резкая вспышка света.
Затем, на протяжении долгого времени…
Не было вообще ничего.
***
Я открыла глаза.
Надо мной нависали лица.
Они находились так близко, что я вздрогнула и отпрянула, крепко ударившись обо что-то головой и вздрогнув от боли. Несколько долгих секунд я могла лишь щуриться на них, моргая от боли, пытаясь узнать черты, которые проступали в тени.
Я увидела, как они спорят, ещё до того как услышала их.
Я видела, как искажаются их лица, шевелятся губы, хмурятся лбы, пока они мрачно и сердито смотрят друг на друга. Их страх ударил по моему свету — страх, злость, тревога. Они спорили снова и снова, пытаясь справиться со своими эмоциями.
Мой свет узнал их прежде, чем разум успел сообразить.
Я ощущала вокруг себя знакомые света, и каким-то образом это меня успокоило.
Каким-то образом это позволило мне сделать первый настоящий вдох.
Как только это случилось, звук включился обратно.
— Док! Эй, смотри! Блэк! Её глаза! Её глаза открыты! — женский голос, такой знакомый. — Блэк, заткнись и смотри! Она очнулась!
Энджел.
Энджел была здесь.
Она стиснула мою руку через чёрную рубашку, в которую я была одета. Она источала свою особенную частоту света, улыбалась мне, и в её светло-карих глазах светилось беспокойство и облегчение.
— Мири, эй. Ты в порядке?
Я моргнула один раз. Моргнула ещё раз.
Когда я в следующий раз открыла глаза, там очутился Блэк. Его свет окружил меня — а может, я просто вновь осознала его присутствие. В любом случае, он окутывал меня с физической силой, притягивая меня к нему с такой настойчивостью, от которой в горле вставал ком, а грудь болела. Вопреки разряду, который я там ощущала, я расслабилась в этой тяге, ощущая неописуемое облегчение.
Беспокойство клубами исходило от него, пока он смотрел на меня.
Его пальцы прикоснулись к моей щеке и лбу, убрали волосы с глаз, погладили щёку и подбородок.
«Мири, — мягко осмелился он. — Мириам, дорогая… ilya. С тобой всё хорошо?»
Я кивнула, открывая глаза и поднимая на него взгляд.
Странно, как одно и то же слово из его уст могло звучать совершенно иначе.
Ещё больше облегчения омыло меня, пока я всматривалась в его золотые радужки.
«Я люблю тебя, — сказала я ему, затем протянула руку, приласкала его подбородок и шею. Мои пальцы касались мягко, почти робко. Я видела реакцию в его глазах и гладила его шею. — Я люблю тебя, Квентин. Только тебя. Я хочу остаться с тобой. Пообещай мне».
Блэк замер совершенно неподвижно, глядя на меня сверху вниз.
Затем его глаза медленно наполнились слезами, шокировав меня своей яркостью, и я ощутила, как из его света выплёскивается почти агрессивная волна, смешанная с жаром, от которого мои глаза закрылись. Когда я вновь подняла веки, он кивнул, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в лицо, затем в губы.
«Ты никуда не пойдёшь, ilya, — послал он хрипло. — Но если ещё раз вот так убежишь в гнездо проклятых вампиров, я тебя публично отшлёпаю».
Я кивнула, вновь ощущая прилив облегчения.
Почему-то просто услышав от него, что мне не нужно отправляться к Чарльзу, я успокоилась.
Я посмотрела на остальные лица вокруг и увидела, что они смотрят на нас, хоть и дали нам с Блэком некоторое пространство. Их глаза и света оставались настороженными, пока они смотрели на нас обоих.