Я кивнула.
— Мы её переделаем, — сказала я твёрдо. — Полностью.
Блэк кивнул, но по его глазам я видела, что он услышал меня лишь наполовину.
Его разум тоже отправился туда.
Я ощутила от него импульс злости, смешанной с отвращением, когда он вспомнил, что мы увидели в квартире. Когда он действительно осознал, кто сотворил такое с Кико. Я чувствовала, как он соотносит это с тем, с чем только что докапывался до меня, и пытается уложить в голове две эти вещи. Я чувствовала, как он пытается осознать, что Ник сделал это с Кико.
Всматриваясь в его лицо, я поддела его рукой, послав импульс тепла.
«Эй».
Он хмуро посмотрел на меня.
Увидев выражение моего лица, он обнял меня рукой и привлёк поближе.
— Они уже должны были перенести большую часть наших вещей в квартиру на шестидесятом этаже, — сказал он ворчливо. — Завтра я поработаю над совершенствованием мер безопасности. Сегодня у нас живая охрана. Много охраны.
Выдохнув, я лишь покачала головой, не утруждая себя возражениями.
Я знала, что толку не будет.
В любом случае, я не уверена, что он такой уж параноик.
— Параноик, — пробормотал он, бросив на меня мрачный взгляд. — Gaos, Мириам. Нам нужно придумать ответный удар. То есть, прямо сейчас. Если мы не можем прийти к соглашению с Бриком, думаю, нам нужно нанести удар по твоему дяде в следующие несколько недель. Пока он не пришёл за нами по-настоящему. Такими темпами всё это начинает походить на начало войны. А значит, мне нужно попросить о многих одолжениях, и не только от людей в Штатах.
Взглянув на стоявших перед нами Люс и Декса, зная, что они услышали слова Блэка, я почувствовала, как стискиваю зубы.
Однако с этим я тоже не могла поспорить.
Затем двери издали сигнал, открывшись на шестидесятом этаже.
Декс и Люс отодвинулись, давая нам пройти. Я скомкала обёртку от тако, выходя из лифта и зная, что эти двое направляются на пентхаусный этаж, в офисы «Охраны Блэка». Декс, наверное, проработает ещё несколько часов.
Блэк, наверное, присоединится к нему после того, как проводит меня в нашу новую квартиру.
Из-за раскалывающейся головы, остаточного эффекта яда и того, что, чёрт подери, случилось на улице, я честно не была уверена, стоит ли мне присоединиться к ним.
Больше всего мне хотелось навестить Кико.
— Завтра, док, — пробормотал Блэк. — И ты сегодня не работаешь, ilya. Ты будешь спать. Я тоже скоро лягу.
Сжав моё плечо — ту сторону, которую Ник не покусал — он нежно помассировал мышцы, направляя меня по устеленному ковром коридору вправо от дверей лифта. Холо уже наложил повязку на укус, пока мы ехали обратно в лимузине. Блэк пытался загнать меня в лазарет, но я буквально послала его нафиг.
— Ничего нового, — пробормотал он, сжимая моё плечо ладонью.
Я обернулась и увидела, как дверь лифта закрывается перед Дексом и Люс, а затем светящиеся циферки начали расти, поднимая их через оставшиеся несколько этажей.
Я знала, что большая часть команды, которая отправилась в Мишн, теперь разошлась по своим комнатам, включая Энджел и Ковбоя. Некоторые уже уехали в другие здания в других частях города. Я невольно чувствовала, что никто из них не в безопасности, где бы они ни ночевали. Мой дядя нарушил этот пузырь защищённости вокруг нас, разбив в клочья последние иллюзии, будто мы могли от них защититься.
Полагаю, он прав. Я действительно наивна.
Я не думала, что он нападёт на нас так мощно, так скоро.
— Он не может допустить, чтобы мы заключили союз с вампирами, — тихо произнёс Блэк. — С его точки зрения, мы спровоцировали это, согласившись встретиться с Бриком.
— То есть, у него имеется кто-то здесь, — сказала я, поднимая на него взгляд. — С нами. Только так он сумел бы настолько оперативно послать сюда Солоника.
Блэк пожал плечами, золотые глаза посмотрели на меня.
— А в этом были какие-то сомнения, док?
Я нахмурилась, но не ответила.
Я смотрела, как Блэк роется в кармане кожаной куртки и вытаскивает серую как сталь ключ-карту. Он уже оставил большую часть своего оружия с Дексом и Хавьером внизу, но всё ещё носил два пистолета в плечных кобурах, а также два на бёдрах, не говоря уж о двух мечах в перекрещённых ножнах за спиной.
Вспомнив, как он приставил этот клинок к горлу Ника, я сглотнула.
Он не убил Ника.
Он мог, но не сделал этого.
Я знала, что он наверняка сделал это для меня.
Я также знала, что возможно, это последнее помилование, которое получил Ник, и не только от Блэка.
— Не думай об этом теперь, док, — сказал Блэк, и его голос напоминал низкое рокотание в груди.
Мельком покосившись на меня и нахмурившись, он распахнул дверь внутрь и жестом показал мне заходить первой. Я пошла по бледно-зелёному ковру, войдя в длинную прямоугольную квартиру с диванами и креслами цвета ржавчины, а также кухней из белого мрамора. Деревянные шкафчики были такого же ржавого цвета, как комплект мебели в гостиной.
Вид выходил на противоположную сторону здания по сравнению с пентхаусом Блэка.
Через эти окна я видела здание Трансамерика и мост Золотые Ворота, но лишь вдали, его освещённые контуры едва виднелись на горизонте. Окна были не такими высокими и длинными как в пентхаусе Блэка, но помещение было впечатляющим и огромным, с полноценной гостиной, кухней, столовой со столом на восемь персон и коридором, который уходил вправо от меня и вёл, наверное, в спальню.
Планировка здесь не полностью повторяла квартиру Блэка; она была совершенно иной. Никакой опущенной гостиной, более низкие потолки, но кухня примерно на том же месте, пусть она и в два раза меньше нашей кухни. Столовая и гостиная располагались совершенно иначе, и здесь не было предметов искусства Блэка или его столешниц из вулканического камня. Но помещение было достаточно знакомым, чтобы я выдохнула и почувствовала, как что-то в моей груди расслабляется.
Больше всего мне хотелось в душ.
Услышав меня, Блэк обвил рукой мою талию и потянул к коридору справа.
Я обернулась, когда он стал на ходу скидывать мечи в ножнах, затем куртку, при этом так и не отпуская меня. Он с грохотом бросил мечи в коридоре, затем избавился от мотоциклетной куртки, не замедляя шагов.
Услышав падение всего этого, я обернулась и рассмеялась.
— Только с пистолетами так не делай, — пожурила я.
— Не буду.
— Туфли, — сказала я. — Что с твоими туфлями?
— Ботинками, док, — сказал он, целуя меня в щеку. — Сниму их в ванной.
Я кивнула, позволяя ему стянуть мою куртку. Он сдёрнул её с плеч, затем стянул с рук, продолжая подталкивать меня вперёд. Избавив мои запястья и руки от рукавов куртки, он бросил её на ковёр в коридоре. Я услышала стук девятимиллиметровых магазинов, оставшихся в карманах.
Обхватив меня рукой спереди, Блэк потянул меня вправо, когда мы дошли до конца коридора, и завёл в шалфейно-зелёную ванную комнату с белым плиточным полом и мраморными столешницами.
Заведя за дверь, он отпустил меня, затем начал раздеваться по-настоящему. Сначала расстегнув застёжки-липучки на плечевых кобурах, он снял оружие, быстро проверил его, затем положил пистолеты и кобуры на мраморную столешницу.
Затем он потянулся к поясу, не отрывая от меня взгляда.
— Прекрати наблюдать за мной и снимай свою бл*дскую одежду, док, — ворчливо произнёс он.
Он расстегнул ремень, наблюдая, как я снимаю ботинки и бросаю их один за другим на толстый шалфейно-зелёный коврик, затем тяну за лямки и избавляюсь от своих плечевых кобур. К тому времени, когда я сняла их, Блэк уже стягивал набедренные кобуры, затем скинул ботинки и отшвырнул их к моей обуви.
К тому времени от его боли у меня почти закружилась голова.
С этой болью смешивалось собственничество, которое я никак не могла упустить, и которое почему-то ударяло по мне сильнее боли. Это не просто собственничество; я ощущала в этом желание единения. Эта тяга, завлекающая меня в его свет, была такой интенсивной, что казалась почти органической.
Я расстёгивала ремень, распахнув рубашку на плечах до самого лифчика, когда Блэк обхватил моё лицо ладонями и притянул для поцелуя.
Он крепко поцеловал меня, используя язык, и я слегка ахнула ему в рот, ощущая его реакцию на мой свет, на слабые отпечатки Ника, на порезы на моих губах и языке.
Он оборвал поцелуй ровно настолько, чтобы самому ахнуть, затем застонал и дёрнул меня ближе, вжимаясь всем телом. Я ощущала там облегчение, но в то же время страх, своеобразное озарённое понимание всего, что этой ночью могло пойти не так.
Ощущая ход этих мыслей в его разуме, я поймала себя на том, что обдумываю те же мысли. Я подумала об оружии, о вампирах, разрывающих горла, о бомбах.
Мы все могли умереть.
Ник мог убить меня.
Он легко мог убить меня.
Почему он меня не убил?
— Прекрати думать о Нике, — прорычал Блэк, отстраняясь от поцелуя ровно настолько, чтобы расстегнуть брюки. Его челюсти напряглись, он всматривался в моё лицо, пока сдёргивал штаны по бёдрам и ногам.
Я слегка закатила глаза, но его свет бил по мне так сильно, что я ощущала, как к коже приливает румянец. И я знала, что мои попытки отмахнуться от его реакции были жалкими. Мои глаза не отрывались от его лица, пока я избавлялась от своих штанов, наступила на штанины и приподняла колени, чтобы сдёрнуть их окончательно. Я смотрела, как он наблюдает за мной, пока я скидывала свою чёрную рубашку. Я уставилась на его руки и грудь, пока он стягивал свою рубашку через голову.
Я потянулась к застёжке лифчика, когда Блэк обхватил меня за талию и дёрнул к себе.
Его свет скользнул в меня, и я прерывисто ахнула, вцепившись в его руки.
Боль рябью прокатилась по мне, заставляя закрыть глаза и лишая равновесия.
— Я целуюсь так же хорошо, как он, док? — ворчливо спросил он. — Ник?
Закрыв глаза, я видела крылья.
Они обернулись вокруг меня, окружили жаром, светом, присутствием Блэка. Я едва могла дышать, когда они сжались так крепко, хотя я и расслабилась в них.
Когда я вновь подняла веки, его золотые глаза светились.
Я уставилась в них, затерявшись в их глубинах.
По обе стороны от нас я почти видела крылья, даже с открытыми глазами.
Моя боль усилилась настолько, что какая-то часть меня словно разрывалась на части. Ахнув, я опустила взгляд, пытаясь дышать, перевести дух, и осознала, что Блэк уже усадил меня на мраморную столешницу, обхватил ладонью мою задницу и расположил член между моих ног.
— Бл*дь, ты собираешься мне отвечать? — грубо поинтересовался он. — Или я не хочу этого знать?
Вспомнив, что дразнение на эту тему в прошлом закончилось не очень хорошо, я подняла взгляд и серьёзно посмотрела ему в глаза.
— Я люблю то, как ты целуешься, Блэк. Я совершенно обожаю это.
— Я не об этом спрашивал, бл*дь.
— Это по-другому, — сказала я, отказываясь врать ему. — По-другому, понятно? С тобой всё лучше, потому что твой свет делает всё в разы лучше… потому что мы связаны, и я едва могу оставаться в своём теле, когда мы целуемся. Ник целуется иначе. Я не могу сравнивать чисто физический аспект, потому что всё по-другому. Целоваться с тобой лучше. Точка…
— То есть, мне нужно поработать над моими бл*дскими поцелуями, — прорычал он. — Понял.
Нахмурившись, я покачала головой.
— Я этого не говорила.
— Если ты думаешь, что меня устроит слышать от своей жены «вы оба целуетесь одинаково хорошо, просто по-разному», то ты вообще меня не знаешь, — он стиснул челюсти, глядя на меня. — Однако я оценил твою честность.
Он закрыл глаза, войдя в меня и принимаясь двигаться.
Он уже удлинился — прежде, чем я успела перевести дыхание и относительно взять свой свет под контроль.
Мною завладело облегчение, когда он обхватил меня руками (крыльями?), привлекая всё своё тело ближе, прижимая меня к себе, прижимая себя ко мне.
Я открыла свой свет, и он хрипло застонал, почти захрипел.
Я не помню, чтобы кто-то из нас говорил.
Я не помню ничего после того, как тот свет сделался ярче.
Какая-то часть меня открылась под ногами, и я ощутила, как наши света крепко соединяются друг с другом, почти до боли, но какая-то часть меня хотела сделать связь ещё крепче, ещё теснее. Я сосредоточилась там, сосредоточилась на нём, когда эти крылья спустились по моей спине до ног, и я вновь ощутила хвост, как в Санта-Круз.
Я вскрикнула, когда он тоже оказался во мне.
В каком-то смутном уголке сознания до меня дошло, что мы всё ещё не говорили об этом.
Мы не обсуждали ничего — каким странным стало всё между нами, каким странным становился наш секс, крылья, хвост, как сильно менялся мой свет, каким иным он ощущался даже сейчас.
— Я вижу воронки, — Блэк хрипло вздохнул и зашептал мне на ухо. — С тобой, Мири… Я вижу туннели света. Я вижу…
Он ахнул, когда боль в нём усилилась, заставляя нас крепче обхватить друг друга. Его глаза закрылись, и я чувствовала, как он пытается найти слова, какую-то возможность показать мне.
— Я вижу другие миры, — сказал он, сжимая пальцы в моих волосах. — Я вижу другие миры, Мири… туннели света…
Он держал моё лицо и волосы в ладонях.
Это не было бы странным.
Это вообще не было бы странным…
… но другие его части обхватывали мою задницу и спину.
Другие его части обвивали мои ноги и руки, дёргая меня ближе к нему, привлекая его глубже в меня. Я чувствовала, как он трахает меня в задницу и киску, другие его части шире разводили мои ноги, чтобы он мог войти глубже; стискивали мои бедра и под коленями, чтобы он оставался глубже во мне. Я застонала ему в шею, ослабевая в его объятиях, когда он прижал меня к себе, и какая-то часть меня притягивала его ещё сильнее, требовала большего.
Я бормотала что-то ему в губы, пока он целовал меня, ощущала, как его зубы впиваются в мою шею с противоположной стороны от укуса Ника.
Я открылась ещё сильнее, когда моя боль усилилась, и Блэк перенёс свой вес, толчками вжимая меня в зеркало возле раковины. Я услышала треск стекла, когда он принялся трахать меня ещё жёстче, и вот мы уже наполовину лежали на столешнице. Он стонал, разноцветные крылья обхватывали меня всё крепче, пока я не смогла видеть ничего кроме них.
Боль сделалась такой сильной, что я не могла издать ни звука.
Я даже не могла сказать, моя это боль или его. Я каким-то образом затерялась в нём, просто… затерялась. Может, даже хуже, но мне всё равно.
Бл*дь, мне было совершенно всё равно.
Что бы он ни делал, я лишь хотела, чтобы он делал это ещё сильнее, уничтожил нас обоих этим, если сможет.
В какой-то момент нам нужно об этом поговорить.
В какой-то момент нам нужно перестать притворяться, что этого нет.
Пока что я чувствовала, что ни один из нас не желает это обсуждать. Я ощущала наше нежелание делать что-либо, что заставит нас посмотреть этому в лицо, и уж тем более остановиться.
Я знала, что это как-то связано с тем, что тревожило Джема в глазах Блэка.
Я знала, что это как-то связано с теми особенностями Блэка, о которых ни один видящий нашей команды не хотел рассказывать Чарльзу. Блэк не хотел, чтобы это знал кто-либо, кроме меня.
Даже теперь Джем, наверное, пытался ограничить количество видящих в нашей команде, которым известна эта информация. Я слышала, как Блэк спорил с ним в Барьере на эту самую тему, пока мы ехали в лимузине на Калифорния-стрит.
В основном, Джем спорил, а Блэк увиливал или отвечал отказом.
Джем хотел стереть память Ковбою и Энджел.
Он хотел стереть каждого человека в нашей команде, который мог увидеть свечение глаз Блэка, свечение моих глаз, и вообще любого, кто заподозрил, что Блэк — не обычный видящий. Он также хотел стереть видящих, которым они не доверяли, так как недостаточно их знали.
Блэк ответил отказом.
Когда Джем стал настаивать, Блэк снова отказал и потребовал, что Джем оставил разум «его» чёртовых людей в покое… и разум его видящих тоже, если на то пошло.