Он повернул голову, наградив её суровым взглядом.
— Но заявления, что ты «не думаешь», что Ник убьёт мою жену, если мы позволим ему разгуливать на свободу — учитывая, что он сделал с Кико и наверняка сделал бы с Мири, если бы мы не добрались туда вовремя — не хватит, чтобы убедить меня, Эндж.
Нахмурившись, Энджел переглянулась с Ковбоем.
Ковбой скрестил руки с таким же хмурым выражением.
Затем он повернулся, всматриваясь жёсткими серыми глазами в лицо Блэка.
Прежде чем Энджел придумала, что ещё сказать, стеклянная дверь в конце комнаты открылась, и вошёл Декс, за которым следовали люди, перечисленные Ковбоем ранее. К ним присоединились ещё минимум пятеро членов человеческой команды Блэка, а также как минимум три дополнительных видящих из группы разведки Ярли. Энджел смотрела, как они проходят в комнату, и заметила, что большинство смотрело на лицо Блэка, даже пока они искали себе стулья из полированной стали.
Её вновь поразило осознанием, что они действительно это делают.
Они действительно собрали совещание по поводу того, нужно ли убивать Ника Танаку.
И Мири в этом даже не участвовала.
Она собиралась опять открыть рот, ещё раз попытаться достучаться до Блэка, пока он не перешёл к повестке дня — может, убедить его подождать, чтобы Мири присутствовала при разговоре…
Когда пол под её ногами задрожал.
Она протянула руку и схватилась за Ковбоя. Когда всё прекратилось, она ахнула. Все в комнате умолкли, глядя по сторонам на стены из матового стекла. Монитор, встроенный в столешницу, продолжал показывать полицию в снаряжении для разгона беспорядков и летящие пылающие бутылки где-то в Вэн Несс, в Мишн Дистрикте.
Энджел открыла рот…
Когда пол под её глазами снова задрожал, в этот раз ещё сильнее.
Толчок швырнул её на Ковбоя, который обхватил её за талию, прижал к себе и опустился ниже, возле стола.
Блэк присел рядом с ними вместе с Джемом, который опустился на секунду позже Блэка. Остальные в их группе продолжили стоять и упали, в основном хватаясь и валясь по разные стороны стола, глядя на раскачивавшиеся светильники.
Никто не произносил ни слова, пока земля продолжала трястись.
***
Кровать подо мной загрохотала.
Я чувствовала, как она трясётся. Вибрация была такой быстрой и сильной, что пронизывала меня до костей, словно пытаясь отделить их от плоти.
Моё сердце заколотилось сильнее, быстрее.
Однако я не могла открыть глаза.
Мой разум пытался осознать, что происходит, каталогизировать это каким-то образом.
Землетрясение. Ночные кошмары. Сонный паралич. Плохой сон. Землетрясение.
Землетрясение.
Я попыталась открыть глаза.
Свет заполнял всё перед моим мысленным взором. Столько света, что я растерялась, думая, что действительно открыла глаза. От резкого тошнотворного крена моё горло и грудь сдавило, когда я попыталась пошевелиться, сесть, свесить ноги с края кровати…
Всё потемнело.
***
Тряска сделалась такой сильной, что Энджел закричала, вцепившись в руку Ковбоя. Он держал её за спину и плечи, и они вместе стояли на коленях, наполовину забравшись под стол, зажатые между Блэком и Джемом с одной стороны, Ярли и Мэнни с другой стороны.
Когда пол не перестал ходить ходуном под её коленями, она начала задаваться вопросом, не нужно ли им уйти, попытаться выбраться из здания.
Но ведь всегда советовали этого не делать. В предупреждениях о землетрясении говорилось не выходить, в каком бы жилище вы ни находились, и уж тем более не пытаться выбраться из такого монстра из стали и стекла, каким являлось здание Блэка, стоявшее посреди финансового района в центре Сан-Франциско.
Это здание должно соответствовать всем требованиям.
И всё же Энджел слегка ахнула, слыша, как в соседних комнатах падают вещи, бьётся стекло, люди кричат друг другу по ту сторону стен из матового стекла.
Она смотрела на сами стены, зная, что ей стоило отвернуться при виде того, как их поверхность покрывается рябью от движений земли.
Затем… постепенно…
Толчки начали стихать.
Энджел стояла на коленях, тяжело дыша, и ждала, когда рокот стихнет.
Здание продолжало слегка покачиваться под ней. Может, из-за подземных опор, которые делались в некоторых больших зданиях, а может, это просто отголоски или фокусы её сознания.
Но земля вновь казалась твёрдой.
Блэк первый поднялся на ноги.
Используя стальной стол как опору, чтобы встать, он обошёл Джема, склонился над столом и набрал код на сенсорной панели, встроенной в стальную поверхность.
Энджел не понимала, что он делает, пока он не заговорил.
— Эверс? — Блэк не ждал ответа. — С ней всё хорошо?
— Кросс сейчас внутри, сэр, — ответил женский голос. — Венделл снаружи, со мной. Мы ничего не слышали из её комнаты, и ключ-карта не срабатывала во время самых сильных толчков…
Энджел видела, как Блэк стиснул челюсти.
Несомненно, он запоминал эту деталь о кодовом доступе на будущее.
— Я останусь на линии, пока он не вернётся, — сказал Блэк. — Если только ты не можешь сразу же меня соединить…
Раздался мужской голос, невнятно прокричавший что-то на другом конце.
Затем женский голос вернулся на линию.
— Сэр? — её голос утратил профессиональный тон, в нем зазвучала паника. — Сэр, вам лучше спуститься сюда. Сейчас же. Она пропала, сэр. Ваша жена. Она просто… пропала.
Её голос дрожал от страха.
— Я не могу это объяснить, сэр. Мы были здесь всё время…
Но Блэк её уже не слушал.
Он даже не стоял у монитора, а уже направлялся к двери.
Его лицо ожесточилось и превратилось в маску.
Энджел вскочила на ноги, чтобы последовать за ним, но он вдруг резко остановился, держа ладонь на дверной ручке. Он повернулся лицом ко всем ним.
— У кого-нибудь есть для меня пистолет? Я свой в комнате оставил.
Ковбой шагнул вперёд вместе с Дексом. Энджел услышала шорох кожи и винила, когда из кобур достали ещё минимум шесть пистолетов. Видящие и люди шагнули к нему, без слов предлагая своё оружие. Окинув их одним беглым взглядом золотых глаз, он взял глок у Декса, посмотрев ему в глаза.
— Прочешите тут всё. Пошли столько команд, сколько нужно. Всё проклятое здание.
Декс уже кивал.
— Понял, босс. Просто спускайтесь. Мы этим займёмся.
Блэк посмотрел на Ковбоя, затем на Энджел.
— Вы двое со мной, — сказал он.
Он не дожидался их ответа.
Он даже не дожидался их кивка.
Он уже вышел за дверь, направляясь к лифтам.
Энджел взглянула на Ковбоя, но её бойфренд уже перешёл на бег, чтобы последовать за ним.
Глава 28
Раздираемый противоречиями
Наоко ощутил, как здание начало трястись.
Поначалу он подумал, что это какая-то защитная система — какой-то безумно дорогой, скорее всего экспериментальный, вероятно незаконный, высокотехнологичный протокол против проникновения, который Блэк внедрил в своём здании после возвращения с острова Мангаан.
Когда это началось, Наоко застыл, слившись с тенью припаркованного вертолёта. Под его пальцами на двери свинцово-серого корпуса был выгравирован чёрный орёл.
Он стоял на вертолётной площадке, балансируя на покрытии, которое так и шло рябью, и смотрел по сторонам с настороженным и озадаченным удивлением. Даже определив, что это, должно быть, естественный феномен, что он переживает ещё одно из знаменитых землетрясений Сан-Франциско, он наполовину ожидал, что металлическая дверь, ведущая к бетонным лестницам в здание, вот-вот распахнётся.
Он ждал этого.
Он ждал, что появится Декс и полдюжины людей Блэка с транквилизаторами и тазерами, одетые в чёрную броню и инфракрасные очки.
Наоко ждал, выпустив клыки. Кровь лихорадочно пульсировала по его венам, пока земля тряслась под его ногами, грудью, ступнями и руками как злой гавайский бог.
Он смотрел на единственную дверь в главное здание и ждал.
Никто не пришёл.
Когда толчки усилились, его колени согнулись, опустив его ближе к полу. Он легонько балансировал, наполовину присев на взлётной площадке. Его пальцы коснулись фюзеляжа вертолёта, но в остальном он не шевелился.
Его взгляд ни на секунду не отрывался от той металлической двери.
Наконец, толчки замедлились.
Затем, ещё более постепенно…
Всё прекратилось.
Несколько секунд Наоко оставался на прежнем месте, присев у низа фюзеляжа вертолёта. Он посмотрел на небо, заметив тонкую полоску месяца, наполовину скрытую серебристыми и чёрными облаками. Своим вампирским слухом он издалека слышал голоса. Он слышал сигнализации в машинах, сработавшие из-за глубинных толчков земли.
Голоса, которые он слышал, переговаривались встревоженно.
Там всё ещё звучал страх, но Наоко уже слышал попытки нормализовать только что случившееся.
«Что думаешь? Шесть баллов? Мне показалось мощным…»
«Как минимум 5,8. Но я думаю, даже больше — зависит от того, где был эпицентр…»
«Чёрт, стеклянный стол разбился…»
«Ты улицу видела? Там куча повреждений…»
Ещё дальше Наоко слышал резкие, более ожесточённые звуки беспорядков. Он слышал скандирование, крики, угрозы, звон бьющегося стекла, рёв вспыхивающего бензина и спирта.
Он чувствовал, как землетрясение успокоило эти беспорядки на несколько минут.
Земле начхать на политические разногласия. Она бунтовала против животных, живущих на ней, отвлекая их друг от друга и от их жалких разногласий, заставляя их посмотреть в лицо своей смертности, бессилию, отсутствию контроля.
Теперь, в свете отголосков эти беспорядки лишь усилятся.
В конечном счёте, люди не так уж сильно отличались от любого другого животного. Они выли, с лаем кидались на луну. Они рычали, когда испытывали неуверенность или страх.
Они паниковали, когда земля делалась жидкой под их ногами.
Теперь же им нужно вернуть себе контроль.
Чарльз, конечно, это подстегнёт. Его цепные псы в округе будут действовать как его глаза и уши, контролируя разум и свет людей.
Наоко нахмурился, бесшумно поднимаясь на ноги.
Он посмотрел по сторонам, ища урон, нанесённый толчками. Армейский вертолёт, за которым он прятался, выглядел нетронутым, его лопасти всё ещё слегка вибрировали от отголосков земных толчков. Само здание выглядело по-прежнему.
Если не считать одной-единственной вьющейся трещинки на белом квадрате цементной вертолётной площадки, Наоко вообще не видел значимых изменений. Трещина сформировала зазубренный раскол на чёрном орле, изображённом на большом белом квадрате. Сам символ образовывал своими изогнутыми крыльями почти ровный круг, обозначая цель, куда приземлялся вертолёт.
Наоко отошёл от безмолвной чёрно-серебристой птицы.
Он начал шагать к металлической двери.
Землетрясение теперь могло даже помочь ему.
Чем бы они ни занимались внутри, землетрясение таких масштабов послужит отвлекающим фактором. А ещё, если теперь Наоко спровоцирует какие-то сигналы тревоги, они могут списать это на землетрясение. Как минимум из-за землетрясения они будут медленнее реагировать.
Он уже проделал половину пути до двери, когда в здании взвыл сигнал тревоги.
Громкий завывающий звук заставил его на мгновение застыть.
Это напоминало сирену воздушной тревоги.
А может, на предупреждение о цунами, которое несколько раз в неделю тестировалось в Сансет Дистрикт и Ричмонде, где жили он и Мири.
Он прислушивался к нарастающему, завывающему звуку, не вздрагивая — такие вещи уже не причиняли ему боли; его вампирские органы чувств естественным образом притуплялись и обострялись, адаптируясь под изменение мощности света и звука, и для этого не требовалось усилий воли — но причина вызывала у него любопытство. Он опять гадал, не распахнётся ли металлическая дверь ещё до того, как он войдёт в здание, и стоит ли ему ожидать, что сюда хлынут люди и видящие Блэка с оружием наизготовку.
Никто не пришёл.
Наоко осторожно пошёл вперёд, готовый бежать.
В худшем случае он перемахнёт через край здания и спустится обратно тяжёлым способом. В идеале не уворачиваясь от пуль, не схлопотав дротик с транквилизатором и не рухнув на тротуар внизу.
Он уже почти дошёл до двери, когда…
Сирена стихла.
Это произошло так внезапно, что Наоко опять застыл.
Он стоял там, прислушиваясь к тишине.
Когда эта тишина не нарушилась, он сделал последний шаг и дотянулся до ручки двери. Он только-только коснулся пальцами полированной металлической поверхности, когда…
Кто-то ахнул.
Звук донёсся с расстояния менее дюжины ярдов.
Женщина.
Раньше там никого не было. Никто не делил с ним крышу.
Он был в этом уверен.
По крайней мере, никто здесь не дышал — никто, кто мог бы так ахнуть. Здесь не было никого с сердцебиением. А теперь он слышал это сердцебиение, гулко пульсирующее за изогнутыми рёбрами груди, гоняющее кровь по её венам мощными импульсами, прямо под самой кожей. Голод нахлынул на него болью, заставив его затвердеть, а клыки — удлиниться настолько, что их острые как бритва кончики легонько прикоснулись к губам и языку.
Наоко не думал.
Ну, он не думал ни о чём, кроме этого — кроме того, чего хотело тело.
Этой ночью он недостаточно кормился.
Учитывая, чем он занимался всю ночь, он кормился далеко не достаточно.
Слегка присев, он скрылся в тени у стены, затем немедленно последовал вдоль поверхности из цементных блоков в сторону звуков сердца и тех вздохов. Он завернул за первый угол и сошёл с покрытия вертолётной площадки.
Его туфли опустились на гравий.
Он вновь полностью остановился.
Теперь он её видел.
Она лежала на земле у стены, растянувшись на спине. Её кожа выглядела бледной, и ох, сколько же её было. Темные волосы обрамляли её лицо, разметавшись вокруг плеч и головы.
Она была совершенно обнажённой.
Он моргнул.
Уставившись на неё, он не поверил своим глазам.
Затем он во второй раз посмотрел на её лицо, на эти высокие скулы, полные губы, длинные тёмные ресницы, почти чёрные волосы… и та боль и голод в нём накатили до боли мощно… так мощно, что у него закружилась голова. В те доли секунды это желание ревело в его сознании громче сирены воздушной тревоги, которая отключилась несколько секунд назад.
Это была Мириам.
Он понятия не имел, как или почему это она.
Это не имело значения.
Это была она.
Он сделал ещё один шаг по направлению к ней.
Как и ранее той ночью, когда она кричала его имя, когда она бежала за ним в темноту, как будто не понимая, что ему пришлось сдерживаться, чтобы не осушить её на месте… сам факт её присутствия перед ним на мгновение парализовал Наоко.
Воспоминания вновь попытались нахлынуть, сбивая его с толку.
С теми воспоминаниями шла боль — другая боль, не боль голода.
Он смотрел на неё и осознал, что задыхается без воздуха, борется с той болью в груди, как тогда в клетке с Дорианом… как это так часто случалось с Дорианом после. В своём сознании он слышал, как она смеётся, видел, как она запрокидывает голову, и её глаза отражают солнечный свет. Он видел, как она сидит напротив него в их любимом ресторанчике в Джапан-тауне, куда они бессчётное количество раз ходили на ланч.
Они на протяжении многих лет почти каждый день вместе ходили на ланч — иногда с Энджел, иногда нет. Это продолжалось почти всё то время, что он работал в Северном участке, а она держала офис на противоположной стороне улицы.
На глаза навернулись слезы, шокировав его, затем сбив с толку.
Он уставился на неё, и эта боль сокрушала его грудь.
Когда он вновь смог видеть, её глаза открылись.
Те гигантские глаза орехового цвета уставились на него, и там было больше зелёного и золотого цвета, чем он помнил.
Блэк каким-то образом изменил даже её глаза.