Палец опустился на последнюю кнопку, и девушка убрала план полета в сторону. Конечно, женат. У арабов принято рано жениться.
Скорее всего, у него уже есть дети. Эта страна платит большие деньги за ранний брак своим гражданам. Дает им жилье, обеспечивает бесплатной медициной, они имеют столько льгот, что кажется, они живут в сказке. В арабской сказке. И только приезжим в ней нет места.
В кокпит забежала стюардесса. Она улыбнулась Вирджинии:
— Что вы любите, мисс, чай или кофе? Что вам принести на обед?
Курицу или баранину?
Вирджиния улыбнулась в ответ на вкусные слова:
— Кофе, конечно. А на обед, — она задумалась. Если ее капитан араб, это значит, что он предпочитает баранину, в таком случае, у нее выбор не большой, — курица подойдет.
Стюардесса кивнула и повернулась, чтобы выйти, но чуть не столкнулась в дверях с Саидом. Вскрикнув от неожиданности, она сложила ладони на груди и опустила голову, потупив взгляд в пол:
— Здравствуйте, капитан.
Стюардесса не смотрела ему в глаза. Да в них вообще лучше не смотреть. Кроме надменности ничего нельзя увидеть. Но Вирджиния пристально наблюдала за ним: он нахмурил брови и молча сел в свое левое кресло. Игнорируя стюардессу, которая вылетела отсюда сразу, как выход стал свободным, игнорируя ее саму. Восточный аромат дал о себе знать и тонкой ноткой коснулся ее обоняния.
— Я вбила маршрут, — произнесла Вирджиния, пытаясь привлечь его внимание, — погода сегодня летная. Даже удивительно, что небо не разразилось бурей.
Он проигнорировал и ее слова, одел наушники и вышел на связь с диспетчером.
Вообще-то диспетчер — ее работа. Или ее работа теперь пить кофе и есть курицу?
Она взяла чек — лист и прикрепила его на штурвал. Если капитан будет так и дальше молчать, то полет пройдет в самой жуткой обстановке. Разве можно так поступать в кокпите, когда за спиной более трехсот человек? Нет! Здесь религия должна уйти на второй план!
— Пройдемся по предполетной подготовке, — произнесла она, начиная зачитывать чек — лист.
Ее слова заставили Саида опустить наушники и посмотреть на девушку. Она зачитывала этапы подготовки самолета и сама проделывала всю работу. Его работу. Или ее работу? Он не сказал ей, что сегодня она будет лишь только следить за приборами и выходить на связь с диспетчером. Если диспетчер не упадет от звука женского голоса, слыша его из кокпита. Но он не даст ей управлять самолетом.
Никогда! Разве женщина может делать это?
Вирджиния удовлетворенно кивнула, сказав последние слова, и включила аэронавигационные огни. Она будет работать. Даже больше, чем он думает.
Он молчал, потом отвернулся и занялся своей работой — проверил кнопки пожарной тревоги, нажав на каждую. Те вспыхнули красным цветом и закричали резким звоном.
Арабов поймут лишь арабы. Девушка отказывалась это делать на протяжении всей своей жизни в Дубае. Она с ними старалась не связываться. Куда проще выходцы из Египта и Сирии, Ирана или Ливии. Они тоже мусульмане, но без пафоса. Саид сейчас превзошел всех арабов аравийского полуострова. И наверно, всего мира.
Он говорил с диспетчером на арабском языке, а она не улавливала ни слова. К ее сожалению, диспетчер оказался тоже арабом. И хотя эта речь плавно, как золотая вязь, касалась слуха, сейчас она раздражала.
Молчаливая игра длилась до самого запуска двигателей. Вирджинии казалось, что она должна угадывать слова и действия своего капитана. Наконец Саид произнес одну фразу для нее. Но даже эта фраза стала приказом:
— Твоя роль в сегодняшнем полете— следить за приборами и выходить на связь с диспетчерами.
Она так и думала, когда узнала, кто ее капитан. Ничего удивительного. Между ними расстояние два метра, а кажется — целая вселенная.
— Хорошо, — покорно прошептала она. Арабы любят покорность.
Потерпеть всего лишь один рейс. Ей ведь это ничего не стоит. А потом она полетит с другим капитаном— испанцем, португальцем, немцем, да пусть хоть с индусом — с любым из них лучше, чем с Саидом.
Она посмотрела на него: его взгляд был устремлен перед собой. Он плавно выруливал самолет к взлетной полосе. Остановив его, взглянул на нее. Их взгляды пересеклись в том самом молчании.
Хотелось ненавидеть его, но она боялась даже подумать об этом— он читал ее мысли.
— Не выходи на связь с салоном, не хочу, чтобы мои пассажиры выпрыгнули из самолета, — произнес он, не отводя от нее глаз, как хищник.
Девушка промолчала, стиснув зубы, и отвернулась. Она и не хотела ничего говорить в салон, она вообще ничего не хотела говорить при нем. Он заговорил сам, приветствуя пассажиров на двух языках. И арабская речь, как и запах востока, ему шла больше.
– “Arabia Airline” 1-7-6, взлет разрешаю, — английская речь диспетчера в наушниках заставила Вирджинию вздрогнуть и вспомнить, что она не в пустыне, а в самолете.
– “Arabia Airline” 1-7-6, взлет разрешили, — повторила она и снова посмотрела на Саида. Он положил микрофон и кивнул, выводя самолет на взлетную полосу, но не торопясь запускать двигатели на взлетный режим. Его рука спокойно лежала на РУДах, и Вирджинии захотелось коснуться ее, чтобы подтолкнуть к взлету.
Почему он медлит? Она проследила за его взглядом в лобовое стекло и выдохнула весь воздух с единственным словом:
— О Боже!
Черная взлетная полоса заканчивалась разноцветной радугой.
Четкой, как линия горизонта, и яркой, как арабское солнце в пустыне. Вирджиния никогда не видела радугу в Дубае. Никогда. Она прожила здесь 24 года, и это ее первая радуга в городе, где дождь льет пару раз в год, а черные тучи бывают зимой лишь временами.
— Какая красота, — прошептала она, уже забыв про взлет. Хотелось стоять здесь до тех пор, пока радуга не исчезнет.
— Аллах благословляет нас, — произнес Саид и улыбнулся, смотря на Вирджинию. В ее глазах отражалась та самая радуга. Она кивнула, переводя зачарованный взгляд на него, и застыла. Саид улыбался.
Она впервые видела его улыбку. Хотелось, чтобы он делал это всегда. И одновременно хотелось, чтобы он не делал этого никогда.
Ему очень идет улыбка.
— Машаалах, — произнес он и отклонил РУДы от себя, заставляя двигатели вращаться быстрее, а самолет — катиться вперед.
Ей хотелось и дальше любоваться разноцветными переливами, хотелось знать, где конец у радуги, но она взяла себя в руки. Она должна следить за приборами. Опустив глаза и нахмурив брови, Вирджиния следила за показаниями скорости.
— Где кончается радуга? — произнесла она, боясь пропустить рубеж прерванного взлета.
— Я не знаю, — прошептал Саид. Он смотрел вперед, держа штурвал руками, ожидая команды на подъем. Ему хотелось взять телефон и заснять многоцветное чудо. Когда он еще увидит такое в Дубае?
— Прошли рубеж прерванного взлета! — крикнула Вирджиния, и теперь все внимание Саида устремилось на панель перед ним— он проверял ее слова. Разве женщине можно доверять? Но женщина оказалась права, — отрыв.
Саид потянул штурвал на себя легко и плавно, отрывая нос самолета от земли.
Вот теперь Вирджиния посмотрела в окно, в надежде увидеть, как они пролетят сквозь радугу.
— Полный отрыв, шасси убрать, — голос Саида заставил вновь переключить внимание на панель. Взлет— слишком серьезный момент, чтобы позволить себе отвлекаться.
Она протянула руку к рычагу шасси и подняла его вверх. Грохот снизу под кокпитом тут же дал о себе знать — шасси убрались.
– “Arabia Airline” 1-7-6, работайте с Радар — контроль, всего хорошего, — зашуршал голос диспетчера, заставляя Вирджинию вслух произнести:
– “Arabia Airline” 1-7-6, работаем с Радар — контроль, — она перевела частоту на Радар и снова заговорила, — Радар, это “Arabia Airline” 1-7-6, пересекаем 3500 футов в наборе до эшелона 70.
Радуга? Она уже почти забыла о ней. Теперь все ее внимание было направлено на показания скорости, высоты и тангажа.
– “Arabia Airline” 1-7-6,— голос другого диспетчера, — вижу вас, набирайте эшелон 190.
— Вас поняла, набираем 190,— Вирджиния выдохнула, но теперь голос Саида заставил опять набрать в легкие воздух:
— Закрылки убрать.
Левой рукой она потянула рычаг вверх:
— Закрылки убраны.
Вот теперь она посмотрела в окно. Нет радуги. Они пролетели ее.
Остались лишь тонкие облака и легкая турбулентность. Жаль, она никогда не видела конец радуги… Она вообще редко ее видела. Пару раз, когда прилетала в Лондон к бабушке.
Саид знает, он смотрел в окно, поднимая самолет ввысь, но она не будет разговаривать с ним. Он ясно дал понять ей, что не намерен терпеть ее в кокпите. В таком случае лучше молчать.
Капитан поставил самолет на автопилот и отпустил штурвал. Теперь можно расслабиться. Но от этой мысли он нахмурил брови.
Расслабиться ему вряд ли придется…
Час молчания превратился в год пытки. Вирджиния облокотилась на кресло и посмотрела в правое окно. В левую сторону, в ту, где сидел капитан, ей не хотелось смотреть. Саид игнорировал ее присутствие в кабине, создавая такую обстановку, что хотелось взять парашют и спрыгнуть. Она посмотрела вниз: красота белого полотна просто манила пробежаться по ней. Ковер из этой ваты казался мягче даже самого изысканного персидского ковра. Хотелось зачерпнуть ладонями небесный снег и подкинуть вверх.
— Я принесла кофе.
Голос стюардессы заставил девушку обернуться. Она против воли посмотрела на Саида. Тот взял белую чашку с подноса и кивнул:
— Шукран.
Запах кофе смешался с нотками камфары и эвкалипта. Арабские запахи, как и Саид, теперь стали для нее загадкой. Что добавили в его кофе?
Она взяла с подноса свою чашку и сделала глоток. И по вкусу ее кофе показался ей самым пресным в ее жизни.
Глава 3
Выйдя из ванной комнаты своего номера в отеле, Вирджиния подвязала поясом гостиничный халат и села на кровать. Она не пойдет на ужин. Аппетит пропал, как только она вспомнила, кто будет сидеть рядом. Весь полет Саид изматывал ее своим молчанием, пусть теперь ужинает один. Молча. Тем более, он ясно дал понять, что женщине не место возле него. Она рукой потрепала сырые волосы, пытаясь их быстрее высушить и поскорее лечь спать.
Завтра ранний рейс, надо хорошо отдохнуть и набраться сил, чтобы вынести противостояние с Саидом. Но перед сном Вирджинии захотелось постоять на балконе: подышать прохладным воздухом самого красивого города в мире, полюбоваться его прекрасными видами.
В Париже не было снега, но было ощущение, что он вот-вот пойдет.
Промозглая, пробирающая до мурашек погода. Постояв немного на воздухе, Вирджиния быстро продрогла. Девушка привыкла к жаре, холод ей был незнаком. Пару раз она бывала в Лондоне зимой, но это было так давно, что она почти не помнила, что такое зимняя прохлада. Она вздрогнула и обхватила плечи руками, пытаясь согреться. Еще минута и она зайдет в номер. Почувствовав на себе чей-то взгляд, она повернула голову и вздрогнула от неожиданности.
Все это время за ней наблюдал Саид. Он сидел тихо, прищурив глаза, как хищник, подстерегающий свою жертву.
— А разве Коран тебе не запрещает смотреть на полуголых женщин?
Лучшая защита — это нападение. Выходя почти раздетой, она не подумала, что здесь может находиться кто-то еще, тем более ее капитан. Но он только хитро улыбнулся в ответ. Так, что захотелось упасть с балкона или бежать в номер и закрыть двери плотнее.
Зачем он вышел? На холод, в одной рубашке с расстегнутыми верхними пуговицами? Все-таки арабы — странный народ.
— Здесь свои законы, — спокойно произнес он, — здесь женщины сами показывают свои прелести.
Он заговорил. Но не это ее удивило. Ее удивили его слова.
— Если бы я знала, что ты здесь, то точно бы не вышла.
Она снова поежилась под его пристальным взглядом. Саид рассматривал ее с ног до головы…Другая бы уже убежала. Или перелезла через ограждение и накинулась на него. Но не Вирджиния Фернандес. Умирая от холода и возмущения, она продолжала упрямо стоять.
Саид посмотрел на ее волосы и нахмурился. Вот-вот они покроются коркой льда. Ему захотелось закричать на нее и отправить обратно в номер:
— Теперь ты знаешь, но ты еще здесь.
Вирджиния открыла рот от возмущения, не зная, что ответить.
Хамить своему капитану ей не хотелось. Да какой там капитан…Он ее будущий босс! Подавив в себе желание нагрубить ему, она рывком открыла дверь и исчезла в своей комнате.
Он слышал, как она повернула ключ в замке, и улыбнулся снова. От него не спасет никакой замок, если он захочет, то откроет любую дверь. Для него нет преград в этой жизни. Он получает все, что хочет. Но она не знает, что не интересует его. Она — маленькое недоразумение на его пути, случайная ошибка Центра планирования полетов. Завтра они прилетят домой, а потом разойдутся как самолеты в небе — и каждый пойдет своей дорогой. Саид глубоко вздохнул морозный воздух и, поежившись, тоже зашел внутрь.
Утро Вирджиния встретила бодро, встала раньше обычного и направилась в ресторан на завтрак. Ни души, пусто и тихо. Только отдаленный звук лифта говорил, что в отеле еще есть люди. Она шла мимо номеров, читая таблички с цифрами. Она не понимала, зачем ей это, но странное занятие доставляло удовольствие.
Через пару шагов прямо перед ней открылась дверь, и из номера вышел Саид, одетый по форме, с четырьмя золотыми шевронами на рукавах, в фуражке. Стройный и подтянутый, красивый восточный мужчина. Арабский капитан Боинга выглядел сейчас как мечта многих земных женщин. Вирджиния резко остановилась. Он же вышел не из своего номера! Видимо, земные женщины заманили его своими прелестями.
Она усмехнулась. Саид повернулся, и их взгляды пересеклись. Ни капли удивления с его стороны. Она хотела съязвить, но не смогла говорить. Мерзавец, сам велит ей носить платок, прикрывается приличиями, а при этом спит с женщинами. Она поморщилась от презрения и подумала о своем женихе. Неужели Мэт поступает так же? Он ей признавался в любви, но ведь наверняка изменяет. И как после этого можно верить мужчинам?
— Из чьего номера ты вышел, Саид? — больше не было сил терпеть, хотелось выплеснуть все свое негодование. Кинуть в него Кораном!
Или по каким он там законам живет? — Ты спишь со своими стюардессами?
В ответ — такая же хитрая улыбка. За последние часы Вирджиния стала видеть ее чаще, но это уже раздражало.
— А разве мне запрещено это делать? — он кивнул, растягивая каждое слово. — Женщины созданы, чтобы ублажать мужчину.
Брови девушки выгнулись дугой. Ей не послышалось? Кажется, ее начало тошнить. Она не дошла еще до ресторана, а уже сыта по горло.
— В таком случае, Саид Шараф аль — Дин, я тоже буду вести себя так, как хочу, вернее даже, как требуют обязательства гражданской авиации. И никогда не попрекай меня, что я женщина. Я буду делать свою работу. Прошу уважать меня, — она обошла его, но остановилась совсем рядом и прошептала: — А твой отец знает, чем ты занимаешься в чужих странах?
С минуту они боролись взглядами — его черный пытался подчинить голубой. Но девушка не сдавалась:
— Наверно, ему будет интересно узнать.
Шах и мат. Он мог не замечать ее хоть годами, но теперь ему придется считаться с ней.
Она стояла рядом и смотрела ему прямо в глаза. Но в них не было испуга. В них не было даже раздражения. Странная реакция для человека, которого обвинили черт знает в чем и шантажировали.
Саид был сама неуязвимость и невозмутимость. Казалось, у него нет ни чувств, ни эмоций. Только медленно тлевший огонь в глубине его глаз выдавал его — хищник проснулся и притаился.
Она больше никогда не полетит с ним одним рейсом! Она устроит скандал в следующий раз, если их поставят лететь вместе! Но рано или поздно он возглавит авиакомпанию. И то, что в руках этого человека сосредоточится вся власть, ей не нравилось. Мухаммед всегда был добр и внимателен к своим людям, его уважали сотрудники. Саид Шараф аль — Дин — противоположность своему отцу.