– Чего ты испугалась?
– Я не буду им служить!
– Не об этом я тебя прошу.
– О чем же тогда?
– Скажу так, о возмездной помощи в качестве человека, к которому я всегда могу прийти…
– Ты и так можешь рассчитывать на это! – Шагэ вернулась за стол.
– Не перебивай! Так вот, дорогая моя Шагэ, я еще сам не знаю для чего мне это нужно, но то, что нужно это факт. Возможно, в ближайшее время или когда-нибудь, я отправлю тебе письмо или телеграмму, или пришлю человека, и ты должна будешь сделать то, о чем я тебя попрошу. Не переживай, эта просьба не будет связана ни с перестрелками или чем-то подобным, я помню, у тебя дочь, просто мне нужен в Латинге надежный человек, который будет своего рода почтальоном, вот и все.
– Все?
– Ну и если до твоих ушей дойдет что-то важное связанное с безопасностью терратоса, мне было бы полезно и об этом знать.
– И сколько ты мне предлагаешь за работу почтальоном и соглядатаем?
Кинт молча встал, прошел к стене у двери, размотал сверток, и вернулся за стол с десятком плотно упакованных опечатанных пачек.
– Не знаю, как сложится дальше, но думаю это достаточная сумма, чтобы компенсировать твои переживания и возможные расходы на телеграфные бланки.
– Десять тысяч кестов золотом? – Шагэ уже успела прикинуть сумму.
– Да, думаю, будущее своей дочери ты теперь сможешь обеспечить.
– Кинт… – Шагэ взяла одну из пачек и надорвала, было заметно, как она волнуется, в мыслях она уже давно сказала «да» и на все согласилась, но был страх, он никогда не уходил, когда Кинт Акан появлялся рядом; наконец она решилась, – хорошо, я согласна помогать тебе, но именно тебе, а тем мерзавцам в столице, что любят пить чай в пыточных, и задавать свои вопросы несчастным узникам!
– Да, именно мне, возможно, понадобится твоя помощь.
– А если не понадобится? – Шагэ положила деньги к другим опечатанным пачкам.
– И хвала Небесам в таком случае, а деньги… деньги уже твои.
Шагэ встала, сгребла свое внезапно обретенное состояние в полотенце вышла из столовой. Кинт уже допил чай, набил трубку и вышел на крыльцо, где присел на ступеньки и стал рассматривать звезды на небе. Он улыбнулся, услышав как от соседнего особняка доносится негромкая музыка, и кто-то очень мелодично поет. «Какая безмятежная жизнь» – подумал Кинт.
– Ты тоже хочешь такой жизни? – Шагэ присела рядом.
– А я сказал это вслух?
– Да.
– Расслабился, – Кинт постучал о каблук трубкой, вытряхивая пепел, – у тебя на завтра какие планы?
– Теперь даже не знаю, с такой кучей кестов! – она звонко расхохоталась.
– Надеюсь, тебе не нужно говорить, чтобы ты вела себя так, будто ничего не изменилось?
– Да я пошутила, – толкнула она его плечом.
– Все, уже не страшно?
– Страшно, с тобой страшно интересно, Кинт Акан!
– Так все же, как на счет завтра?
– Мне нужно закончить с месячным отчетом для одного господина, посетить ателье и… – Шагэ кокетливо поправила локон, – и меня пригласили на свидание, это будет ужин в "Цветах Латинга", так что завтра вечером ты будешь ужинать в одиночестве.
– Замечательно! Найдешь время отправить срочную телеграмму и дождаться ответа?
– Конечно, в обед я заскочу и оставлю ответ на тумбочке в гостевой комнате.
– А я завтра постараюсь освободить от арсенала твой каретный сарай и решить пару важных вопросов, предупреди эту, – Кинт изобразил руками пышные формы женщины, – чтобы не пугалась…
– Ее зовут Тали, хорошо, утром предупрежу.
– Да и похоже, компания на ужин у меня завтра тоже появится...
Глава двенадцатая
Кинт проснулся с рассветом, и с армейской проворностью скрутил постельное белье на край дивана. Комната для гостей не отличалась размерами, буквально четыре шага вдоль и поперек. Небольшой диванчик, тумбочка с масляной лампой, у двери умывальник и кресло, на котором лежит одежда. Ранец и баул, чехол с карабином и сверток с золотом Кинт еще с вечера поместил за кресло. Собрался он быстро, достал из баула и надел подходящую для сегодняшнего дня одежду, затем, стараясь не шуметь, умылся и выволок из-под кресла сверток.
– Надо бы избавиться от этой тяжести…
Перекидав в ранец несколько пачек, остальную часть он снова замотал в брезент.
Одноколейник завелся сразу же, дав немного прогреться двигателю, Кинт постоял в раскрытых воротах каретного сарая, наслаждаясь весенним утром – над черепичными крышами Латинга поднималось яркое солнце, почки на деревьях и кустах вот-вот взорвутся сочной зеленью, а в небе летают и щебечут птицы, тоже радуясь весне. Из соседнего дома вышла девушка в сопровождении пожилого господина…
– Должно быть это она вчера так мелодично пела, – тихо сказал Кинт и обратил внимание, как пожилой господин вложил в ладонь девушки кошель.
Та учтиво поклонилась и поспешила к переулку, который вел на одну из центральных улиц.
– Ну, и мне пора, – Кинт вытолкал одноколейник, закрыл ворота, уселся на ровно урчащий транспорт и выехал со двора.
В кабачке при депо было гораздо многолюднее, чем в те времена, когда Кинт был здесь постоянным посетителем. В основном это были служащие и рабочие станции, выделяются четверо господ, что сели у окна в ожидании завтрака, среди них Кинт увидел Тьетэ.
– Прошу прощения господа, – Кинт подошел к столику, где было еще одно свободное место, – господин Тьетэ, вы позволите составить вам компанию за завтраком?
Перед господами из аристократической прослойки общества стоял высокий мужчина, в недешевом шерстяном костюме, сапогах до колен на шнуровке, кожаных перчатка по локоть и кожаной кепке с поднятыми на нее шоферскими очками, одним словом – прогрессивный аристократ!
Тьетэ кивнул и указал на свободный стул, при этом в удивлении вскинул бровь.
– Рад видеть вас, хкм… как вас лучше представить господам? – Тьетэ всегда отличался тактичностью.
– Дак Жако, – Кинт представился именем, которое было на одном из жетонов гражданина, что подарил кочевник.
Он снял шоферскую кепку и чуть поклонился, затем выдвинул стул и уселся, добавив:
– Мы с господином Тьетэ давно сотрудничаем, я представляю группу инженеров из Майнга.
– О! Так это вы подъехали на той дьявольской машине? – поинтересовался один из господ, что был старше из всех, указывая через окно на одноколейник.
– Отчего же, весьма скоростной и надежный транспорт.
– Я не рискнул бы…
– Стоит попробовать, – ответил Кинт, и поманил рукой мальчишку из обслуги.
– Нет уж, увольте.
– Слушаю вас, – мальчишка вытянулся рядом с Кинтом.
– Будь добр, милейший, пару яиц в крутую, свежую сдобу и какаю.
Тем временем у Тьете, бровь продолжала ползти вверх.
Завтрак в аристократической компании это процесс молчаливый, все не спеша ели, сосредоточившись на приеме пищи. Лишь когда почти одновременно все допили, кто чай, кто какао а кое-кто стакан молока, Тьетэ наконец произнес:
– Ну, господа, если у вас более нет ко мне никаких дел, то мы с господином Дако покинем вас.
Господа были не против, кто-то потянулся к футляру с сигарами, кто-то достал газету.
– Значит Дак Жако? – хохотнул Тьетэ, когда они с Кинтом вышли на улицу, – не знай я тебя, то вполне поверил бы.
– Были моменты, что я забывал, кто я есть на самом деле, но это далеко в прошлом.
– Ты ведь не удивлять меня сегодня пришел? Проводишь до конторы? – Тьете указал на узкую мощеную дорожку вдоль забора депо.
– Да, провожу… – Кинт остановился, достал сигару, подкурил и двинулся дальше, – у меня к вам будет просьба.
– Какая?
– Нужно доставить груз в Конинг, я оплачу все услуги треста, но доставить нужно без заполнения формуляров, и с сопровождением.
– Что за груз?
– Товар для нашей семейной лавки и немного кестов.
– Так что за товар? – Тьетэ остановился.
– Оружие и боеприпасы.
– Кинт ты же знаешь, что подобные грузы…
– Знаю, поэтому и прошу вас. Это никак не коснется ни вашей репутации, ни репутации треста.
Тьетэ пошел дальше, заложив руки за спину и глядя вперед, Кинт последовал за ним, так они и шли, молча до самых ворот, у которых стояли уже двое караульных, и один их них с хорошей фиолетовой шишкой на лбу.
– Хорошо, я помогу тебе, это будет стоить пятьдесят золотых кестов, просто на этот маршрут я давно не отправляю своих жандармов, только в случае персонального найма, а учитывая, что твой товар не поместится в багажные ящики в купе, то придется прицеплять к составу скорлупу…
– Это меня устраивает.
– Кому доставить груз?
– Оружейная лавка Ллодэ, ее все знают в Конинге, для господина Григо.
– А знаешь! – вдруг оживился Тьетэ, услышав имя Григо, – пожалуй, я сам отправлюсь в Конинг!
– Григо и Сэт будут рады вас видеть.
– Какого размера приготовить упаковку?
– Пожалуй… пожалуй вот такого, – Кинт сделал вперед два шага и показал руками высоту и ширину.
– Ого!
Кинт пожал плечами.
– Хорошо, пойдем, я познакомлю тебя с человеком, который теперь занимает твое место, обсудишь с ним детали.
Спустя час, Кинт уже складывал в большой ящик карабины, пистолеты и укупорки с патронами в компании с тремя жандармами господина Тьетэ, которые были, мягко говоря, удивлены количеством современного оружия. Все перекладывалось соломой и когда все, наконец-то было упаковано, за исключением нескольких «безделушек», Кинт положил внутрь сверток с кестами и забросал еще одним слоем соломы.
– Ну все, можно заколачивать и опечатывать, – сказал он вытирая пот со лба.
Двое со знанием дела заколотили крышку ящика, замазали края мастикой из жестяной банки и прокатали валиком, оставив оттиск печати.
Жандармы были молчаливы, рта никто не раскрыл, за исключением молодого парня, который, когда уже вчетвером перетащили ящик в моторный экипаж, попросил посмотреть картечник. Покрутил его в руках, а когда разобрался, что это дульнозарядное оружие, то интерес пропал, хотя отметил:
– В тесном месте, наверное, хорошо себя покажет.
– Да, неплохо, – лаконично ответил Кинт.
Экипаж, неистово чадя, уехал, а Кинт присел на коновязь у каретного сарая и закурил, вытирая платком шею и лицо. Толстуха Тали выглянула за дверь и крикнула:
– Господин Кинт, вы будете обедать с нами?
– Спасибо, но откажусь, еще много дел в городе.
Кинт вернулся в гостевую комнату, переоделся в более скромную одежду, опустошил графин с водой, достал из ранца пачки с кестами, одну распотрошил, пересыпав несколько монет себе в кошель, а распечатанную пачку вернул в ранец, остальные же пачки он закрыл в шляпную коробку и вышел.
Через час одноколейник остановился у ратуши, рядом с практически таким же двухколесным собратом, вымпел на штоке, прикрепленный к раме, говорил о принадлежности транспорта фельдъегерской императорской службе. Прихватив увесистую шляпную коробку, Кинт поднялся по ступеням ратуши и вошел в дверь, где его встретил улыбчивый парень, в начищенных туфлях и атласном костюме.
– Здравствуйте, – чуть поклонился он, – вы по какому делу?
– Я в управление имперского казначейства.
– По коридору, четвертая дверь направо.
– Благодарю, – ответил Кинт пошел вперед.
В управлении казначейства все было так же, как и в других подобных кабинетах во всех городах терратоса, разница лишь в количестве служащих, которых Кинт быстро перечитал, оказавшись в просторной комнате, их было пятнадцать. Все очень тесно сидели за близко поставленными столами и, зарывшись в бумаги, скрипели карандашами, вращали ручки счетных машин и снова делали записи в толстых тетрадях. У дальней стены стрекотал эфирный телеграф, полный мужчина внимательно читал ленту, убирал ее в конверт, а конверт подписывал карандашом и складывал в один из нескольких ящиков на полу. В стене напротив было два дверных проема, а меж ними окошко, как на почте, но забранное решеткой из толстых железных прутьев. У окошка никого не было, что удивительно, и Кинт подошел к нему.
– Добрый день! – как мог приветливо улыбнулся Кинт хмурому кассиру за решеткой.
– Вы с какой операцией?
– Я хочу разместить золото в имперских векселях, а также обменять немного на бумажные купюры, буду следовать веяниям прогресса!
– Верное решение! – обрадовался кассир и натянуто, но все же улыбнулся.
– Тысячу кестов поменяйте на купюры, остальное перепишите в векселя.
– Вашу гражданскую грамоту, пожалуйста…
– Простите, но я приехал с востока, и до нас это нововведение еще не докатилось.
– Тогда жетон, – кассир снисходительно посмотрел на провинциала.
– Пожалуйста, – Кинт положил на железную столешницу жетон на имя Дака Жако.
Кассир проворно заполнил несколько бланков, затем передал их Кинту.
– Впишите сумму которую вы желаете обратить в казначейские императорские купюры и распишитесь… Угу, можете передать мне кесты.
Кинт придавил бланки монетами в холщовом мешочке.
– Подождите, я пересчитаю, – кассир высыпал монеты в лоток и стал выставлять перед собой столбики по десять монет, через несколько минут огласив, – все верно, ровно тысяча кестов! За них вы получаете тысячу купюр, – он выложил на столик перетянутые бечевками две пачки, Кинт взял их и убрал во внутренний карман.
– Какие векселя вам выписать? Именные или на предъявителя?
– Пишите на предъявителя.
– На какую сумму?
– Надо считать… – Кинт грохнул о столешницу шляпную коробку и открыл ее.
Кассир облизал губы и утер платком пот со лба…
Через полчаса Кинт вышел из кабинета казначейства, обладая двумя пачками купюр, которыми теперь модно рассчитываться в приличном обществе и в приличном месте, простой народ неохотно переходит на бумажные деньги, доверяя лишь золоту и серебру, а так же, стопкой векселей на предъявителя, каждый номиналом в сто кестов золотом.
– Хорошего дня! – пожелал вслед вежливый парень в атласном костюме.
– И вам… – Кинт повернулся и поймал взгляд парня, очень нехороший и о многом говорящий взгляд.
Как можно шире улыбнувшись, Кинт поманил его рукой.
– Слушаю вас… – парень подошел ближе.
– Я вижу тебя насквозь, вошь кальсонная! – зашептал Кинт чуть наклонившись, так как парень был на полторы головы ниже, а крепкое словечко капитана Бретэ вырвалось само собой, – забудь о том, что ты удумал, если дорога жизнь.
– Да что вы… – парень отстранился и испугался.
– Я предупредил! – Кинт хлопнул дверью ратуши так, что городовой, который стоял на улице рядом с крыльцом, оглянулся.
– Ох уж эти сквозняки, – виновато улыбаясь, развел руками Кинт и широким шагом направился через площадь к стоянке извозчиков, но резко остановился и оглянулся – парень в атласном костюме исчез за дверью, был еще кто-то, но Кинт не рассмотрел.
– Добрый день! – хозяин глухой клячи радостно поприветствовал Кинта, отложив газету, – куда изволит ехать господин?
– В «Жандармский погребок».
– Полезайте! Мигом доставлю!
– Мигом не надо, поезжай помедленнее…
– Как скажете, – пожал плечами возница.
– Я возьму газету? Свежая?
– Да, утренний выпуск, – кивнул возница и наподдал вожжами кобыле, – пошла, увечная!
Лошадь медленно тронула с места, ехать с такой скоростью предстояло не менее получаса, Кинт откинулся на спинку сиденья и развернул газету, перед этим чуть выглянув из экипажа в сторону ратуши, убедившись в своих догадках.
– Дружище, будь добр, поезжай через набережную, а оттуда старыми ремесленными кварталами ближе будет.
– Да, а я и забыл, – возница кивнул, а затем свернул на улицу, ведущую к реке.
На набережной было полно народа, весеннее солнце припекало все больше, было достаточно тепло и комфортно для послеобеденных прогулок, что и делали многочисленные пары и компании, а также важные аристократы, с надменным видом прогуливающиеся вдоль реки, не замечая нищих и попрошаек. Впрочем, последним не давали приближаться к уважаемым господам несколько патрулей городовых, пеших и конных. Кинт еще раз аккуратно выглянул из экипажа и посмотрел назад, неприметная моторная повозка, как привязанная, тарахтела в ста шагах.