Осторожно выглянув из-за плеча Алексея, я невольно сравнила габариты двух далеко не маленьких мужчин. Отец был чуть выше и шире в плечах, массивнее и смотрелся куда внушительнее на фоне своего противника. Но я слишком хорошо знала, как сильно отличается мышечная масса от так называемой «творожной». И пусть мой нерадивый отец сохранил относительно стройную фигуру и неплохой внешний вид, я искренне сомневалась, что в реальной драке от него вряд ли будет хоть какой-то толк.
Не против моего байкера, точно. И не тогда, когда Лектор уверен в собственной правоте. Определённо нет.
— Существенное. Я бы сказал, весомой, — Лектор тоже сделал шаг вперёд и широко, почти счастливо улыбнулся. — Как человек неравнодушный и отзывчивый, я не могу оставить свою любимую девушку и её родных братьев в беде. А как человек очень и очень целеустремлённый… — он сделал небольшую паузу, чтобы потом мягко, почти мурлыкая протянуть. — Ради тех, кто мне дорог, я по трупам пойду. И в прямом и в переносном смысле. Я понятно выразился?
— Вполне, — отец нахмурился, явно не понимая, куда блондин клонит.
— Отлично, — Ярмолин довольно покивал головой. — Тогда… Ничего личного, мужик.
И, коротко замахнувшись, от души врезал моему отцу под дых. Добавив ещё и по лицу, когда тот согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Вскрикнув от неожиданности, я рванула было к застывшим на месте мужчинам, но остановилась на полпути. Замерла, сжав пальцы в кулак, и глядя широко раскрытыми глазами, как рухнув на колени, отец судорожно хватает ртом воздух. Как он старательно зажимает пальцами разбитый нос под причитания подскочившей Ниночки, пытавшейся то ли помочь ему, то ли заехать по лицу лишний раз.
С лёгким недоумением осознавая, что в душе от этого зрелища так ничего и не шевельнулось. Абсолютно. Отболело, видимо.
— Не в моих правилах переходить сразу к силовым методам, — Ярмолин небрежно фыркнул, засунув руки в карманы. Легко пожав плечами, он всё так же мягко пояснил, умудрившись встать так, что я всё равно оказалась за его спиной. — Но есть люди, которые понимают только такой язык переговоров. Люди, которым очень уж сильно хочется сломать пару-тройку… Десяток костей. За их опрометчивые и очень неправильные поступки. А своим желаниям я привык потакать, хотя бы иногда.
— Да ты!..
Занесённую для удара руку Ниночки, намеревавшейся вцепиться ногтями ему в лицо, блондин с лёгкостью перехватил. И с этой самой вежливой, неизменной улыбкой тут же её заломил, заставив эту дамочку жалобно заскулить. Всего на пару секунд, но этого хватило, чтобы, получив свободу, повторно нападать она не торопилась.
— Значит так, — окинув моего отца и его пассию нечитаемым взглядом, Лектор холодно заключил. — Из квартиры вы выписываетесь. Как вы это сделаете, меня не интересует, мне важен результат и ваше полное, безоговорочное отсутствие не только в этом доме, но и в этом городе. Если через три дня вы всё ещё будете здесь — пеняйте на себя. Здравствуй суд и доблестные органы правопорядка. И да, на меня в суд подавать не стоит… Будет только хуже. Вам.
— Да кто ты такой?! Кто дал тебе право…
— Три дня, милая Ниночка, три дня. Чтобы сделать ноги и раствориться на просторах нашей необъятной родины. Ну и десять минут вам на то, чтобы собрать в кучу своё барахло и свалить нахер из этой квартиры, — Алексей выразительно постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов. И добавил ласково. — Или вам помочь?
— Пошёл ты… — выплюнула эта стерлядь, окатив нас волной чистой, ничем незамутнённой ненависти и презрения. После чего, гордо удалилась с кухни, прихватив с собой моего отца. Так и не проронившего больше ни слова за всё это время. Ну а я…
Проводив эту ненавистную уже парочку взглядом, я ещё пару минут стояла, пытаясь осознать, что всё действительно закончилась. С затаённой радостью слушая их крики и ругань из глубины квартиры. А когда, наконец-то, смогла это осознать, просто шагнула вперёд, уткнувшись лбом в спину блондина. Обнимая его руками за талию и прижимаясь как можно крепче.
— Спасибо, — тихо шепнула, закрыв глаза и чувствуя, как отпускает сковавшее меня напряжение. Растворяясь в тепле и любви одного конкретного байкера.
Ярмолин вздохнул и с лёгкостью вывернулся из моей хватки. Чтобы тут же притянуть обратно в объятия, с притворным разочарованием вздохнув:
— Нет, определённо… Мудрость Сов сильно преувеличена…
Я на эту ехидную фразу только улыбнулась, ткнув его кулаком в бок. Вот же…
Байкер, чтоб его! Такой романтичный момент испортил!
Глава 10
Просыпаться от того, что кто-то насильно стягивает с тебя одеяло не комильфо, определённо. Особенно, когда при этом в голую пятку тычут холодным, мокрым носом и тонко поскуливают над ухом. Как бы намекая, что не у всех тут такой тренированный мочевой пузырь, чтобы спать до обеда.
Приоткрыв один глаз, я смерила сонным взглядом подпрыгивающего от нетерпения щенка и шикнула на него, натягивая одеяло обратно на голову:
— Хан, иди к чёрту. Сегодня не моя очередь.
Собакен, получивший звучную кличку то ли в честь Хэна Соло из Звёздных Войн, то ли Хана из второго Звёздного Пути… Мелкие так и не сошлись во мнении по данному вопросу. Так вот, это пушистое недоразумение, услышав собственное имя, тут же притих, виновато прижав уши к голове. И я с чистой совестью закрыла глаза, снова проваливаясь в сладкое состояние дрёмы. Уже предвкушая долгий, ленивый день полного ничего не деланья.
Зря. Жаждущий внимания, ласки и долгой, вдумчивой прогулки с покорением ближайшего бархана пёс шумно вздохнул. Тихо тявкнул, вопросительно склонив голову набок. И, не дождавшись хоть какой-то реакции, с разбегу запрыгнул на диван, тут же принявшись резво скакать по мне и лаять на все лады. С визгом, слюнявыми поцелуями и неподдельной радостью вытаптывая из меня остатки хоть какой-то сонливости.
— Ай! Хан! Слезь с меня, зараза!
Зов к собственной совести этот мохнатый засранец гордо проигнорировал. Как и мою попытку спрятаться от него под одеялом, накрыв голову подушкой. Он просто прошёлся по моей спине и вцепился в угол оной зубами. Тут же принявшись тянуть её на себя, шумно пыхтя и порыкивая, упираясь задними лапами мне где-то в район поясницы.
Окончательно и бесповоротно разрушая все мои робкие надежды на сон.
— Вот ты… Сволочь, — мой длинный, полный трагизма вздох щенка не впечатлил. Хан стащил подушку и теперь активно её жевал, разлёгшись на краю кровати. Приоткрыв один глаз, я мстительно спихнула его ногой на пол.
И нехотя села, зевая и потирая глаза. Пытаясь даже не думать, как выгляжу в ореоле спутавшихся за ночь прядей. Точно знаю, зрелище не для слабонервных. На голове копна, на лице след от подушки и ниточка слюны…
Прям мечта, а не девушка, ага.
Хмыкнув, я провела рукой по волосам и возвела глаза к потолку, глядя на активно вилявшего хвостом, а за одним и всем задом Хана:
— Совести у тебя нет. Пошли уже, недоразумение…
Радостный лай явно перебудил весь дом. За исключением мелких, дрыхнувших без задних лап. Нагло манкирующих своими святыми обязанностями по выгулу этого зверя. Заглянув по пути в комнату братьев, я на пару минут застыла у двери, с улыбкой глядя на открывшуюся мне картину.
На диване, в позе наглых морских звёзд сопели Алекс с Юркой, так и не сумев поделить между собой плюшевого дракончика. Игрушка устроилась прямо посередине, между мальчишками, вцепившимися в неё руками с обеих сторон. Одеяло за ночь оказалось на полу, будильник пал смертью храбрых от точного удара тапком, валяясь где-то за тумбочкой, жалобно тикая.
Шикнув на возившегося у ног Хана, я перевела взгляд на пол. Там на подушках развалились старшие близнецы, сверкая труселями весёленькой расцветки. Уснувшие в обнимку с телефоном и планшетом, и стойко игнорирующие надрывающийся смартфон, по третьему кругу исполнявшие что-то смахивающее на пение птиц.
Качнув головой, я глянула на настенные часы и… Махнула рукой. Один день можно и прогулять, тем более, после всего, что вчера случилось. И за всю эту неделю. Осторожно ступая, как по минному полю, я прошла в комнату и, наклонившись, выключила телефон Кирыча, поставив его в беззвучный режим. Накрыла мелких одеялом, поправила плед, сползший со старших, и вышла в коридор, закрыв за собой дверь.
Чтобы тут же вляпаться в мокрое дело, оставленное очень уж нетерпеливым щенком. Вот… Собака ж!
— Ну и кто ты после этого? — ткнула пальцем в щенка, завалившегося на спину и усиленно бившего лапами воздух, подметая хвостом пол. На его морде было такое виновато-счастливое и радостное выражение, что желание ругаться с утра пораньше отбило напрочь. Так что, вздохнув, я погрозила паршивцу кулаком и отправилась за тряпкой с ведром.
Надо же убрать это безобразие посреди коридора. И я сейчас не про Хана говорю.
На то, чтобы вытереть лужу, умыться, одеться и найти ключи с поводком-шлейкой, понадобилось минут пятнадцать. Чтобы поймать щенка, так и норовившего рвануть на прогулку без всего и сразу — ещё пять. Так что ровно через двадцать минут мы уже бороздили сонный, утренний двор.
Я, кутаясь в кожанку, гадая, зачем нацепила драные джинсы и скользя на старых кедах по остатку снега. И Хан, гоняющий жирных голубей, покоряющий не совсем чистые гряды гор из остатков снега и мусора, и оглашающий радостным тявканьем всю округу.
Примостившись на невысокой металлической ограде у гаражей, я позволила себе чуть отпустить поводок, давая этой активной зверюге некоторую свободу действий. Чем щенок тут же воспользовался, начав шебуршать по кустам, прыгать и скакать. А я, засунув руки в карманы куртки, широко зевнула и подняла голову, щурясь на яркое, весеннее солнце. Размышляя обо всём и ни о чём одновременно.
В общем, философствуя помаленьку.
Если быть честной, то я не верю. Не верю, что всё закончилось. Что нет настырной бабы, всюду сующей свой нос и отца, с гордым видом рассуждающего о семье и родственных отношений. Лицемерных, ведь сам он об этом не имел ни малейшего представления. Что дома, наконец-то, всё будет по-прежнему: мелкие хулиганят, но попадаются, старшие хулиганят и не попадаются, а я…
Я поступаю, как истинный вождь и полководец. И следую верному принципу — не можешь предотвратить, возглавь! За всё это время он, принцип в смысле, ещё ни разу меня не подвёл.
Тихо хмыкнув, я закусила и чуть пожевала нижнюю губу, потянув за поводок и оттаскивая разошедшегося Хана от какой-то палки. Она была больше щенка раза в два, особенно в толщину. Что не мешало ему пытаться её погрызть и утащить с собой в качестве законного трофея. Чем-то напоминая мне попытку отца вновь стать частью нашей жизни. К слову, изначально обречённую на провал.
Жаль, что он так и не заметил, когда натянутые до предела отношения окончательно лопнули, оставляя после себя лишь горькое недоумение.
Прохладный ветер трепал распущенные волосы, то и дело, бросая пару прядей на лицо. Убрав их, я вздохнула и ссутулилась, пиная валявшиеся под ногами камешки и ветки. Хан порыкивал и припадал на передние лапы, пытаясь втянуть в свои игры дворового кошака. Искренне не понимая, почему тот на него шипит и лапой машет.
Обиженно тявкнув, выражая своё явное недоумение, щенок подбежал ко мне и попытался поставить свои большие, грязные лапы мне на колени. Промахнулся, соскользнул и обиженно заворчал. И глядя на эту искренне, по-детски обиженную морду, я не выдержала и широко улыбнулась, потрепав его по ушам.
Да, я не верю, что всё закончилось вот так легко и просто. Но уже не боюсь, что они вернуться. Когда рядом есть такой рыцарь, на сияющем хромом и острыми хищными гранями байке, сложно чего-то бояться. Разве что того, что он случайно сделает мне больно…
Поморщившись, я покачала головой. Об этом мы подумаем потом, а пока я буду наслаждаться тем несравнимым ощущением тепла и заботы, которым меня окружил мой байкер. И влюбляться в него с каждым днём всё больше и больше. Если это вообще возможно.
Широко зевнув, я потянулась и поднялась, накрутив большую часть поводка на руку. Неспешно шагая обратно к дому, старательно глядя под ноги, чтобы не растянуться по дороге, я мысленно прокручивала весь вчерашний день. Выпроводив своего непутёвого родителя и его эту стерлядь, я заглянула к младшим близнецам и даже не удивилась, найдя их за очередной попыткой побить рекорд старших братьев в гонках. Сидя за приставкой, подключённой к телевизору, Юстас и Алекс даже покачивались в такт движения машин на экране, не обращая на происходящее вокруг ровным счётом никакого внимания.
Хан, улёгшийся ровно между ними, только ушами водил время от времени и тихо рычал в особо напряжённых моментах. И ни один из этой не заметил ни моего появления, ни того, как бесшумно я скрылась в коридоре.
Фыркнула, взъерошив волосы на затылке и снова (в который уж раз-то?) зевнула. Потом были молчаливые посиделки на кухне и крепкие, сильные объятия. Тягучие в своей нежности поцелуи и чёрный кофе, с терпким, насыщенным вкусом. Байки из жизни ночных клубов и одной конкретной банды, беззлобный обмен колкостями и едкие комментарии. Большая часть которых заглушалась поцелуями, когда у кого-то из нас вдруг не находилось ничего в ответ.
Подозреваю, что в восьмидесяти процентах случаев, кое-кто просто нагло пользовался ситуацией в свою пользу. И не сказать, чтобы я что-то имела против. Особенно, когда часов в десять Ярмолина дёрнули в клуб по срочным, крайне важным делам и чрезвычайным обстоятельствам, требовавшим его внимания.
«Обстоятельство», нагло обозванное «чёртовой бабкой сплетницей», получило уйму пожеланий и невозмутимо посоветовало поторопиться. Напомнив, что у одного милого бармена выходной, а вот у штатного юриста нет. Так что пришлось Лектору чертыхаться, но собираться. А ещё через полчаса в квартиру ввалились сонно хлопающие глазами Кир и Данька. Завидев меня, смущённо переглянулись и, не сговариваясь, сграбастали меня в объятия. Молча сжав так, что затрещали рёбра. И тут же свалившие досыпать, попутно клятвенно обещав уложить на бочок и в люлю всех и вся, не взирая на сопротивление.
И глядя на них, я, может и не верила, что всё будет хорошо. Зато не сомневалась, что мы справимся. Вместе так точно.
Обогнув криво припаркованный, потрёпанный временем и жизнью иж-универсал, мохнатого года выпуска, я не заметила прямо перед собой лужу, покрытую тонким слоем льда. Лихо проскользив по ней, чуть не грохнулась пятой точкой прямо на землю. Нелепо взмахнув руками, я попыталась сохранить равновесие, качнувшись сначала вперёд, затем назад. И облегчённо перевела дух, сумев кое-как, но сохранить шаткое равновесие.
Правда, ненадолго. По закону подлости, Хан, чтоб его блохи покусали, до этого терпеливо дожидавшийся хозяйку и вожака в одном лице (и не спрашивайте, как мы это выясняли!), что-то почуял. Рванув со всех лап в сторону подъезда и дёрнув меня следом за собой. Да так, что мои бедные, старые кеды снова заскользили по льду. И я с обречённостью приговорённых поняла, что да, я лечу.
Избежать встречи с твёрдой, грешной землёй у меня не было шанса, ни единого. Абсолютно. Так что, зажмурившись, я выставила руки вперёд, надеясь, хоть так смягчить предстоящее падение.
Громко ойкнув от неожиданности, когда чьи-то руки схватили меня за талию и удержали на месте. Ни капли не удивившись, услышав такое знакомое, страдальческое и по родному ехидное:
— Снегирёва… Опять ты?
— Алексей Валерьевич… Снова вы?
— Склероз? — привычно уточнил Ярмолин, помогая мне выпрямиться и встать ровно. Добавив, без перехода. — Я скучал, Совушка.
— Природная вредность, — насмешливо протянула, не менее привычно огрызнулась я, забираясь руками под его куртку и тонкую водолазку. Касаясь озябшими пальцами гладкой, горячей кожи и откровенно балдея от этого. — Я тоже.
Лектор наклонился ниже, явно намереваясь меня поцеловать. На что у меня лично не было никаких возражений, и я даже зажмурилась, предвкушая продолжение. Неприлично хрюкнув и уткнувшись лбом в плечо мужчины, когда откуда-то сбоку раздалось укоризненное:
— Что ж вы делаете, изверги… На глазах у бедного, не выспавшегося, страдающего от первой юношеской влюблённости ребёнка, а? УК РФ на вас нет, ей богу!
— Лерка, — недовольно вздохнул Алексей, впрочем, не собираясь выпускать меня из объятий. — Завидуй молча!