Сквозь радугу слез Драгослав видел, как сияющие витязи преклонили перед ним колени. Трёхглавый зашевелился, поднялся и, сотрясая землю, подошёл к Драгославу. Три гигантские, украшенные костяными коронами головы, склонились перед новым царем. Ещё недавно вид Морского Царя привёл бы Драгослава в ужас. Но сейчас новый царь Сваргореи не чувствовал ничего. Ни страха, ни ужаса, ни боли. Душа была пуста. Только глубокая, вечная тьма. Тьма лютой ненависти к себе самому разъедала душу.
- Да здравствует царь Сваргореи! - сказала ящерица, и её голос разнесся по миру.
- Да здравствует царь Сваргореи! - подхватил хор золотого войска.
Ящер зарычал, и рык его был настолько силён, что дрожал даже воздух. Драгослав рухнул на колени перед обезглавленным телом брата. И тут, прямо перед Драгославом поднялась вода. Гигантская стена сияющих в свете утреннего солнца брызг. Но коленопреклоненный царь не дрогнул. Вода окатила Драгослава ледяным дождем. Когда вода опала, перед царем стоял высоченный муж. Его кожа была зелёная, а вместо волос свисали водоросли. Его глаза были белыми, с поволокой, без зрачков, а нос напоминал рыбий: с двумя дырками, с усами, как у сома. Его рубаха была соткана из сетей, в которых застряли ракушки и камни, а ноги оплели морские змеи, сложившись онучами. Бог морей положил свою жилистую руку на голову Драгославу, и царь невольно вздрогнул.
- Да будешь ты править от имени моего, - пробасил Полоз. - Моя воля отныне твоя воля, моё Слово зазвучит из уст твоих. Дети твои будут править от имени моего, их дети, и дети детей. Отныне и во веки веков Сваргореей будет править династия царей Бога Полоза. Взамен дарую тебе и отпрыскам твоим войско непобедимое и силу тысячи волхвов. Принимаешь ли ты Слово моё, сын Сварога?
- Да, - прохрипел Драгослав и почувствовал, что будто камень лёг на голову, а взор застлала пелена.
- Клянёшься ли сердцем своим исполнять любое моё повеление?
- Клянусь, - выдавил царь. Как только произнёс Драгослав клятву, ощутил он, что будто вонзили в сердце ледяной кинжал, и закричал Драгослав от пронзившей его нестерпимой боли.
- Клянёшься ли Словом своим, что отныне Слово Души Твоей всецело мне принадлежит?
- Клянусь, - прошептал Драгослав, и сковала его душу вечная тоска. Его настоящее, золотое Слово Духа потонуло в ледяной пучине ненависти Полоза. Драгослав чувствовал, как печаль и обида покинутого Бога Морей завладевают его духом, его разумом, его телом. Драгослав чувствовал, как Полоз; Драгослав страдал как он; царь видел глазами Бога…
Царь видел, как в Золотой Век явился прекрасный новорожденный мир, из вод его, Полозова Царства. Царства, созданного самим Сварогом, Богом-Отцом, которого, как и Богиню-Мать породила сияющая звезда Хоровод. Царь видел глазами морского Бога, как рождались леса и поля, как летал над его водами свободный Стрибог, а в небе ковал тучи могучий Перун. Драгослав видел рождение Ярилы и Яры, Рода и Рады… Царь видел, как пришли в Свет люди, сыны и дочери Четы Небесной, Сварога и Свагоры, как мир ожил и преобразился. Видел, как в Свет явились Боги, чтобы обучить детей своих. Видел, как чтили дети Богов. И видел, как его, Полоза, позабыли. Он воззвал к Отцу своему, Сварогу, но тот лишь улыбнулся, и сказал, что дети чтят его, и чтят же должно. Только сварогины живут на земле, а не в море, поэтому не стоит их корить за то, что чуждую для них стихию они пока боятся. Сварог говорил, что время надобно людям, что будут чтить они и Полоза, когда их страх перед его строптивым нравом пропадет. И Полоз ждал. Долго ждал. Но чем дольше ждал Полоз, тем больше его дух темнел и черствел от зависти к миру наземному. Негоже Богу завидовать, негоже Богу роптать. Но Полоз не выдержал и обратился за помощью к Чернобогу - Мору. Полоз просил у Бога Подземного Царства силу и мощь для того, чтобы Свет подчинить своей воле, и взор Богов и их детей обратить на себя. Чернобог сказал, что поможет Полозу, если тот в пучине своих вод воздвигнет мост между мирами: меж Явью и Неявью. Полоз согласился и воздвиг на далеком Севере Мертвый Град и Колодец, что вел сквозь льды и воды прямо в царство Мора. И наводнили пучину морей и океанов страшные твари Неяви. Обретя силу Неяви, Полоз обрушил на мир потоп, а Мор – лютый холод, и почти все живое погибло. Настала в Свету Долгая Зима. Мало кому удалось выжить в то свирепое время Ледяного Века.
Драгослав видел историю давно минувших лет как на ладони. Он вместе с Полозом чувствовал печаль и разочарование: после неистовства строптивого Бога мир на земле был почти разрушен. Но Полоз не смог спросить прощения за свое неповиновение Отцу-Сварогу. Он видел, как Сварог-Белобог вступил в битву с нарушившим равновесие Чернобогом - Мором. И длилась их битва не один век, ибо силы обоих были равны. Когда побеждал Сварог, в Свету наступал День, когда Мор – все сущее скрывала под своим покровом Ночь. Во время их вековой битвы мир на земле лежал в руинах, и Большая Земля раскололась на острова. Все города были разрушены, кроме Солнцеграда и связанных с ним мостами островов, которые возвели и защищали сами Боги.
На помощь своему Отцу спустился с небес Перун и вступил в битву с Полозом, который помогал Мору. Долго бились Боги, сверкали молнии, гремел гром, и неистово плескались воды…
Битва Перуна и Полоза была долгой и изнуряющей, и ощутил Драгослав, будто и на его плечи легла мировая усталость. Полоз резким Словом выбил из ледяной волны стрелы и отбросил топор громовержца, но Перун ударил своим белоснежным, острым мечом и покорил строптивого Бога Морей. Полоз вынужден был повиноваться и уйти обратно в воды.
Так Перун совершил свой великий подвиг, навеки став героем в глазах сварогинов. Силы же Белобога-Сварога и Чернобога-Мора были равны. Бог Яви и Бог Неяви могли биться вечно, не зная усталости. Тогда им явился мудрый Велес, покровитель Слова и силы волхва, и предложил договориться. Так Боги заключили Мир, и было решено, что день – царствие Белобога, а ночь – время Чернобога. Зима – станет временем Мора, а Лето – Сварога. С тех пор так и повелось.
Закончилась эпоха Ледяного Века - прошла эпоха Долгой Зимы, и наступила Эпоха Весны. Мир оживал. Полоз страдал в изгнании в пучине морской, наводненной созданиями Неяви. В то безрадостное время Полоз создал из морской глины сына – трехглавого змея Горыча, Словом вдохнул в змея жизнь и проникся к нему отцовской любовью.
Все это чувствовал Драгослав, будто сам был Полозом. Чувствовал царь и досаду повелителя морей, когда Бог от скуки топил корабли и забирал души путников к себе в услужение. Много веков Полоз создавал свое огненное войско морских витязей. После поражения в битве с Перуном, Змий не мог явиться в Свет. Его вотчиной стали только водные просторы. Но поражение не давало покоя Полозу. Не давало покоя и терзало душу Бога и изначальное холодное отношение к нему его отца-Сварога. И в этих чувствах Драгослав узнал себя: как сам страдал от отсутствия отчей любви и от зависти к младшему брату.
Полоз мечтал вновь попытать счастья в Свету, но для этого морскому Богу нужен был наместник из сынов Сварога, который свою душу добровольно одолжит Змию. Драгослав чувствовал счастье Полоза, когда одна из его порабощенных русалок, дева, заточенная в тереме на лесном болоте, нашла ему такого мужа в обмен на свою свободу.
Драгослав ощутил ледяное отчаянье, неистовый крик своей души, когда последние Слова его Духа потонули под громким гласом Полоза.
Так новый царь Сваргореи позабыл себя.
Когда Драгослав очнулся, Полоза уже не было. Царь лежал в лодке, которую охраняли золотые витязи. Подле суденышка разместился Горыч, свернувшись, словно кошка. Три головы мирно спали. Солнце уже взошло высоко, вода почти покинула город. Агния в облике ящерицы сидела рядом.
- Я исполнила твое желание, теперь ты – царь всей Сваргореи, - сказала волхва. – Настало время возвращать долг.
- Разве ты не получила свободу от Полоза, когда отдала меня ему? – удивился Драгослав. Царь медленно сел, голова болела.
- Получила, - кивнула головой ящерица. - Только ты все равно должен вернуть мне обещанное, иначе я вернусь к Полозу в услужение, а тебя потоплю в болоте.
- Я не отказывался от своих слов, Агния, - покачал головой Драгослав. Он ощущал, как неведомая сила наполняет его, изгоняя страхи и печали. Царь чувствовал, как мучавшие его доселе чувства уходят, а за место них рождается спокойное и холодное могущество Духа. Полозова Духа. – Чего же ты хочешь? – снисходительно спросил Драгослав.
- Я хочу стать человеком и царицей Сваргореи, - ответила ящерица. – Ты должен взять меня в жены.
Драгослав рассмеялся.
- И что же я с тобой такой делать-то буду? – улыбаясь, спросил он. – Или нам придется жить на корабле?
Ящерица зашипела.
- Никогда не забывай благодаря кому ты стал царем! – она вытянулась на лапках, словно пружинка. – Хоть теперь в твоем теле и живет дух самого Змия, на твой человеческий дух управа у меня всегда найдется. А коли согласишься исполнить свой обет и в жены меня взять, увидишь, что красивее твоей жены девы во всем Свете не найдется.
- Хорошо, - согласился Драгослав. - предстану я у Огнивицы с тобою. Только что же делать со своею прошлою женою?
- О ней не беспокойся, - уже мягко проговорила Агния. – Страдать она не будет. Я ее душу усыплю, она служить нам будет.
Царь вздрогнул, ощутил вдруг холодный ужас, но тут же позабыл его. Вновь та же бесстрастная пелена застлала его взор, и он кивнул согласно.
- Как же править без столицы? – спросил Драгослав, оглядев руины Солнцеграда. – Чтобы город отстроить вновь времени надобно не мало.
- Ты только Слово витязям скажи, а так же других слуг ты призови, своих, морских, что Полоз дал. Тебя же слушаются теперь полмира, - вкрадчиво проговорила волхва. – И град отстроен будет вновь, еще выше и краше прежнего.
Глава 7. Берес
Витенег правил к Бересу и смотрел на крепостную стену города: золотых воинов видно не было. Воин обернулся на столицу и замер: корабли исчезли. Армада, сквозь которую они так долго плыли, будто растворилась в воздухе. Бывший страж зажмурился и вновь открыл глаза: море было безлюдно и спокойно. В дрожащем, плотном мареве утреннего тумана проступали призрачные стены столицы и монументальные мосты. Тишина. «Отец Сварог, - подумал Витенег, - вот же ворожба…» Витенег вновь повернулся к Бересу. Сварогину было страшно, но исчезновение кораблей вселяло слабую надежду на то, что город пока еще не захвачен. Хотя, заходить через главные врата он бы не решился. За время службы в почетной страже столицы Витенег узнал о некоторых секретных ходах в монолитных стенах Пяти Городов[1]. Направляя лодку к берегу, он внимательно высматривал один из них. Даже если Берес, все же, захвачен, (золотые витязи могли перейти в город из столицы по мосту) необходимо добыть пропитание и утолить жажду.
Деревянный порт, окружающий Берес, пострадал не так сильно, как Идра, от которой почти ничего не осталось. У самой стены сохранились даже некоторые надводные домики и пирсы. В море плавал мусор. Людей видно не было: наверное, те, кто смог спастись, давно были за городской стеной. Идеальная ловушка, подумал Витенег, лучше и не придумаешь.
- Что происходит, - слабо прохрипели в лодке, и Витенег обернулся. Веслав приходил в себя, морщась от восходящего солнца.
- Мы проплыли армаду, - ответил страж. – Ты ведь помнишь, что произошло?
Юноша кивнул. Он медленно сел и осмотрелся. Мухома и Яромир еще спали. Щека у богатыря выглядела плохо.
- Нужно добыть воды, - сказал Веслав, оглядываясь.
- Этим мы сейчас и займемся, юный волхв, - ответил Витенег и невольно поморщился. Если этот мальчик действительно заворожил змея, то почему он все еще в лодке, а не возвращается из оккупированного города с провизией в руках?
- Я не волхв, - нахмурился Веслав и тоже устремил свой взгляд на стену Береса. – Есть один ход в стене, тут, недалеко, - проговорил он задумчиво. На спор с Витенегом у царевича не было сил. – Он выходит в одной из корчм, что принадлежит Царскому Терему.
- Откуда ты такой осведомленный? – спросил страж. – А, впрочем, какое мне дело, - махнул Витенег рукой. - Коли знаешь, где ход, указывай. А то, чего доброго, еще и заметят нас.
Веслав не стал возражать. Тело ломило и так хотелось пить, что царевич был готов на все что угодно, лишь бы скорее добраться до пресной воды.
Лодка плыла к берегу сквозь дрейфующий мусор. Бившиеся друг об друга деревянные осколки порта издавали загробные звуки. Солнце отражалось от мерных волн. За лодочкой следили пустые глазницы выживших домов.
Когда Витенег и Веслав стали затаскивать лодку на мель, очнулся Мухома. Заяц долго не мог понять, что происходит, кричал, стонал, звал какую-то Пелагею, плакал. Прекратил только тогда, когда Витенег отвесил ему хорошую оплеуху. Возня разбудила Яромира, который, кряхтя, первым делом осведомился о самочувствии царевича. Веслав заверил друга, что все хорошо, а вот ему, Яромиру, необходимо как можно быстрее промыть рану. Громила лишь махнул рукой и выбрался из лодки. Путники подивились тому, что корабли пропали, но долго говорить об этом не стали. То, что судов не было видно, не говорило о том, что их действительно не было: мало ли какая ворожба их от глаз людских скрывает.
Веслав повел мужчин вдоль стены. Он наизусть знал все планы городов, которые, ему, как будущему монарху, обязательно было учить. Но царевич не думал, что эти знания ему когда-нибудь пригодятся.
Царевич шел, правой рукой держась за отполированный камень стены. Он чувствовал ее холодную, шероховатую поверхность, и перед взором всплывали образы детства, в которых он, маленький мальчик, убегал за территорию Царского Терема и играл с уличными ребятами у его стен. Стен, которых, скорее всего, уже не осталось. У царевича не хватило духу вернуться и узнать, живы ли родные, требуется ли им помощь. Все случившееся и ящер настолько испугали Веслава, что юноша, в панике, забыл даже самого себя. И сейчас Веслав с ужасом осознавал, что все его мысли сосредоточены лишь на побеге. Кто бы там не захватил трон, даже если весь этот ужас, и правда, дело рук его родного дяди, как и предупреждал Искрен, царевичу меньше всего хотелось думать об этом. Веслав жаждал попасть на Большую Землю и убежать от творящегося кошмара как можно дальше. Мысли, недостойные монарха, недостойные сына, недостойные мужа. Ну и пусть. Он слаб, таковым его создали Боги.
Наконец, Веслав нашел ту самую нишу в стене, которая служила потайным ходом. На камне, как и в остальных нишах, цвел Краколист. Любимый мотив сварогинов – Мировое Древо. Но на одной из ветвей этого дуба был изображен несвойственный классическому орнаменту листок, нарушающий симметрию. Лишь искушенный взор мог заметить несоответствие. Веслав, как было сказано в Летописях Великих Столиц[2], три раза нажал на этот листик. Лист медленно ушел в стену, и плита, со стоном, стала опускаться, открывая черный зев хода.
- Вот это да, - прошептал Мухома. – Не, волхв ты, малой, самый настоящий.
Витенег хмыкнул, но промолчал.
Веслав первым шагнул во тьму. Из текстов он помнил, что по правую сторону, на стене, есть факелы и огнивица. Царевич зажег огни и раздал факелы, горящие синим Огнем-Сварожичем.
Друг за другом путники вошли в узкий ход. Когда замыкающий процессию Заяц ступил в коридор, вход закрылся. Мухома тихо ругнулся.
Коридор спускался под небольшим углом. На полу стояла вода; на каменных, поросших мхом, стенах висела белесая паутина. Пахло плесенью и сыростью. Шаги отзывались хлюпаньем и гулким эхом.
- Куда ты говоришь, ведет ход? - не выдержал общего молчания Мухома.
- Он выходит в винном погребе корчмы, - ответил, не оборачиваясь, царевич. - Будем надеяться, что там никого не будет.
Далее шли молча. Коридор немного повернул, поднялся, и завершился обычной деревянной дверью. Яромир открыл дверь и осветил синим факелом пространство небольшого погреба. Кроме бочек с вином там ничего не было. Следом за богатырем вошли в погреб остальные.