- Сварог вас храни, странники добрые.
- Чую, жена, только Сварог и поможет им на их авантюрном пути, - Гореша повел Гьярду в дом. – Отправиться мир смотреть! - вздыхал он. - О чем нынче думает молодежь. Сколько им всем уже годов, а ни у кого из них – ни семьи, ни детей! Вот жизнь-то в мире настала.
Когда путники спустились с холма, на котором располагался хутор и отошли так, что ни Гьярда, ни Гореша не могли их заметить, Веслав открыл короб и выпустил водяного. Утомленный тремя неделями пряток от хозяев хутора (Василиса водяного, конечно, выпустила, но взяла слово, что дух воды не покажется ни Гьярде, ни Гореше), водяной радостно побежал впереди людей.
- Ну что, друг, - обратилась к водяному Василиса, - веди нас к Индрику.
Дух воды звонко рассмеялся и согласно кивнул.
- А дорогу вам не зачаровать? – игриво спросил он.
- Ты всегда можешь волхвовать путь? – поинтересовался у водяного Мухома.
Вода радостно закивала:
- Я не ведаю усталости, как вы, - дух воды подпрыгнул. – А сейчас я чувствую радость и прилив сил от того, что скоро свободным стану. Поэтому, - водяной опустился в шуточном поклоне. – Поэтому я талую воду призову на помощь! И вы не будете вязнуть в мокрой земле, и мы быстрее до Индрика доберемся.
Водяной обратился с песней к земле. И вода, слушая слова своего духа, послушно расступалась перед ним, земля высыхала и делалась плотной.
- Слушай друг, - сказал Мухома, когда они все вместе пошли по дороге за водяным, - мне тебя будет очень не хватать. Ты уверен, что не хочешь в мире остаться?
Водяной обернулся и с удивлением посмотрел на Зайца.
- Нет! – сказал он резко и так замотал головой, что полетели брызги. – Я хочу вернуться в свой мир, туда, откуда был насильно извлечен. Только поэтому я вам помогаю.
Дорога вела по степи и убегала за туманный горизонт. На мокрой земле заледенелыми островками лежал снег, и над степью стелился сизый туман. Серебрились инеем ветви низкорослых деревьев. Солнце еще не взошло, и высокое небо украшали серпы двух лун: большой и румяный – Дивии, малый, серебристый – Луны. Над горизонтом проступали очертания грандиозных гор.
- Сколько мы уже тут живем, - проговорила Яра, - а я все никак не могу налюбоваться этой красотой. Насколько же высоки горы?
- Все они разные, - ответил водяной. – Они поднялись из вод вместе с землей, поэтому я, как дух воды, хорошо их знаю. Фавор-гора, под которой Индрик обитает, высотой почти в семь верст!
- Вот это да, - присвистнул Заяц. – Но, надеюсь, нам туда не надо подниматься?
Вода рассмеялась:
- Нет. Индрик под горой живет. А дом его хранит роща Мироведов.
- Живые дерева? – спросил Веслав. – Так это не легенда?
- Живые, да, - согласилась с царевичем вода. – Как и все деревья в тайге. Просто в тайге дерева глубоким сном спят, а Мироведов можно разбудить.
- Они могут не пустить нас? – нахмурился Витенег.
- Не знаю, - хитро пожала плечами вода. – Это от вас зависит. Я их разбужу и все им расскажу. И коли души ваши чисты, Мироведы пустят вас к царю зверей, - водяной посмотрел своими большими зеркальными глазами на Зайца, и тот невольно вздрогнул.
- Я уже давно простил его, - сказал воде Веслав, который заметил недоверчивый взгляд водяного. – Заяц хоть эгоист и жулик, но в душе он не злодей.
- Совсем нет! – подтвердил Мухома. – И ворую я, правда, только чуть.
- Все-таки признался! - хохотнул Яромир. – А я жалел, что Веслав позволил тебе ехать с нами. А ты, оказывается, прозрел. Ну что ж, Отец Сварог свидетель.
Когда над степью взошло солнце, и замерцала талая вода и снег, еще веселее и радостнее запел дух воды. И еще крепче уплотнилась волшебная тропа.
Вела дорога в горы. На отдых останавливались прямо на тропе: водяной волхвовал плотную поляну, на которой обедали путники; ночью же дух воды, как и прежде, сторожил их сон. Теперь прозрачный человечек от радости скакал и пел все время, а не только тогда, когда рушилась его тропа. Дух воды сказал Василисе, что поначалу переживал, что его обманут. Но теперь он видит, что спутники его честны и правда к Индрику путь держат. Дух воды не спрашивал, зачем: дела людей его не волновали, он просто хотел домой.
С каждым днем горы делались все выше, и на четвертый день пути стало видно, как их основание утопает в раскинувшемся на горизонте лесе, а белые вершины возрастают из темных, с разводами, каменных тел. Горы стали еще величественнее и грознее. Между снежными пиками клубились облака.
- К вечеру будет сильный дождь, - сказал дух воды, показывая на тучи. – Надо успеть дойти до леса.
Из-за сизых облаков днем выглянуло солнце, и туча, отдыхающая на вершинах гор, в свете солнца налилась гнетущей синевой.
- Грядет буря, - хмуро осмотрев небо, проговорил Витенег. Охотник шел рядом с духом воды, в то время как Василиса шла рядом с царевичем. Василиса и Веслав весь день о чем-то говорили, и Витенег невольно злился. Бывший страж не мог понять, почему смелая и сильная Василиса говорит не с ним, а с тем человеком, кто боится даже признаться ей в чувствах.
- Еще какая буря! – радостно подпрыгнул водяной, и Витенег заставил себя отвести взгляд от охотницы и рыбака. Водяной чувствовал себя фривольно на краю мира, вдали от пленивших его людей.
Путники достигли леса к вечеру, и заморосил дождь. Наливная туча будто бы ждала, когда странники придут в укрытие. И когда путники углубились в лес, мир померк, и разверзлись небеса. Дождь, первый весенний дождь, пошел такой силы, что земля быстро наполнилась бурлящей водой. Странники прижались к раскидистой, могучей сосне, но сквозь хвою также лилась вода; огонь-Сварожич плясал в огнивицах. А водяной, тускло светясь от радости, прыгал по лужам, скакал и танцевал.
- Наколдуй нам крышу, как тогда, в метель, - обратился к нему Заяц, но дух воды ему не внял.
- Он чувствует свою силу, - объяснила Василиса. – Чем ближе мы к его дому, тем он меньше слушается нас.
- Он уже не будет слушать нас? – спросила Яра. Она прижималась к Яромиру, который, подняв свой плащ над головой, старался укрыть жену и себя от проливного дождя.
- Будет, только не так, как прежде, когда прогневать нас боялся, - предположил Витенег. – Я прав? – он посмотрел на Василису.
- Думаю, прав, - согласно кивнула охотница.
Дух воды резвился. Он прыгал по лужам, топал и хохотал.
- Помоги нам, помоги еще разок, - обратилась к нему Василиса. Но вода не слышала волхву: водяной так возрадовался проливному дождю, что забыл обо всем на свете.
Воздух будто засиял: сгустившейся сумрак посветлел, но дождь не перестал идти. Капли, бурлящая вода, лес, все тихо, неясно сияло. Вторя сиянию, разгорался ярче небесный огонь в огнивицах, которые держали Витенег и Веслав.
- Опять чудо будет? – дрожа от холода, спросил Мухома.
Тихое сияние делалось ярче, и ярче светился резвящийся водяной. Вдали, между деревьями, показались еле видимые голубые огоньки.
- Отец Сварог, - прошептала Яра.
- Я не чувствую зла, - ответила Василиса и шагнула к огням, но Веслав схватил ее за руку, и охотница опомнилась. Опомнилась, но взгляда отвести не могла. Огни манили ее, звали. Огни разгорались, делались все ярче, приближались сквозь пелену дождя.
Огни остановились на небольшой прогалине, где резвился водяной. Огни собрались вместе, отчего их сияние сделалось еще ярче, а водяной, крутанувшись вокруг своей оси, благоговейно замер. В его зеркальных глазах отражались синие огоньки, которые кружились и кружились. Огни кружились до тех пор, пока не слились в единый свет. Свет мерцал, и сквозь его мерцание медленно проступали человеческие черты.
- Отец небесный, - охнул Заяц.
Сияющая водяная дева вышла из огней. Ее одежда была соткана из дождя, а на голове красовались серебряные рога. Она посмотрела на путников и наклонилась к водяному.
- Водица-сестрица, эти люди тебя освободили? – спросила она мягким голосом, указывая на стоящих поодаль детей Сварога. Водяной согласно закивал. Дева нежно улыбнулась и погладила духа воды по лысой голове. Затем сохатая посмотрела на стоящих подле сосны людей и поклонились им.
- Вы покинули владения людей, - проговорила она. – Вы в царствии Матери-Природы. Свагора не пускает дальше, она тайну скрывает пеленой дождя.
Веслав смотрел на прозрачную серебряную деву и ему казалось, будто он уже встречал ее. Мягкая улыбка. Добрый взгляд. Спокойная и гордая. И тут царевич вспомнил. Много лет назад, когда он еще жил в Солнцеграде, он видел ее. Видел Мать Свагору…. Но это было очень давно, в то время, которое Веслав старался забыть. Берегиня леса, слуга Матери-Природы, охраняла Мироведов. Вот почему Василиса шагнула навстречу тем огням - чистая душа охотницы ощутила родное тепло. Но чувствовал Веслав, что добрый дух леса может и погибелью для Василисы стать: закружат ее огни, уведут в чащу и обрекут лес оберегать. Веслав чувствовал, что Василиса этому рада будет - если уйдет она с берегиней, ее дух будет жить в лесу вечно. Жить в счастье и согласии, и Василиса никогда не вернется домой. Поэтому Веслав крепко держал Василису за руку. Царевич чувствовал, как еще сильнее хотела вырваться Василиса, когда берегиня ближе к ним подошла и на охотнице взгляд своих изумрудных очей задержала.
- Ты хочешь Матери служить? – спросила берегиня тихо. Охотница кивнула: такого света, доброго и чистого, она не видала прежде. Душа Василисы стремилась к чуду - к чуду, которого нет среди людей. И, подумала Василиса, может, берегиня отведет ее к ней? Отведет к той, чья жизнь в лесу оборвалась, и по которой столько лет страдает сердце... Веслав крепче сжал руку охотницы и попытался загородить собой Василису от духа леса. Но Василиса отстранила друга. Тогда на помощь царевичу пришел Витенег и взял Василису за другую руку. Охотница же смотрела на берегиню.
- Вы только ее не разорвите, - грустно усмехнулась берегиня и отошла назад. – Вы освободили духа воды, привели его домой, - размышляла берегиня. – Но душа чиста только у нее, - она указала на Василису. – Помыслы остальных неясны и нечисты. Ох! – сохатая вдруг остановилась. – Она же и освободила воду, - берегиня метнулась к Василисе так, что остальные невольно отпрянули. Веслав с Витенегом продолжали держать дочку Гоенега. – Девица, тебя я в свои владения пущу. Идешь со мной? – голос духа леса зачаровывал. Василиса согласно закивала головой. Она подалась еще вперед, но Веслав, что было силы, тянул ее назад.
- Нет! – прокричал царевич. – Уходи сила нечистая! Не отдам тебе я ту, кого люблю.
Берегиня метнулась к Веславу. Она долго смотрела царевичу в глаза, пока не рассмеялась.
- Любишь, говоришь? – удивилась она. – А что же ты отправил своего друга свататься за нее, а? – лесная дева захохотала, а Веслав готов был провалиться от стыда. – Что же долга своего, царевич, ты так боишься? Я вижу, что мой лес для твоей любимой желаннее твоих объятий, человек! – рассмеялась берегиня.
Берегиня крутанулась вокруг своей оси, отчего ее сарафан поднялся и открыл козлиные ноги. Серебряные копытца поднимали сияющие брызги воды. Дух леса резвился и танцевал вместе с водяным. Когда берегиня остановилась, она вновь посмотрела на людей, а ее лик вновь озарила мягкая улыбка.
- Я все думаю, как с вами поступить, - призналась сохатая, гарцуя. – Вор, который считает себя хорошим человеком. Таким хорошим, что ему позволено топить других. Бывший богатырь, славный воин, который оставил первую жену с ребенком на руках и, искупая свой грех, спас Веслава. Странник-пилигрим, который ушел из дома назло своему хворающему, одинокому отцу. Он вскоре умер, Витенег. Кухарка, что воровала еду из кухни, где работала, и тайно ее продавала. Да и людей ты обманывала, Яра: твой обман и жизни, бывало, стоил. И в завершение – тот сварогин, кто должен был стать царем этих добрых людей. Царевич, который боится собственной тени и даже своей любви так, что другому свою избранницу предложил, - берегиня захохотала. – Что же делать мне с вами, души золотые? Утопить и заморозить вас своим дождем? Или, быть может, насмерть заворожить?
Веслав хотел было ей сказать, зачем они в ее лес явились, но Василиса, проявив не дюжую силу, вырвалась. Веслав и Витенег хотели охотницу схватить, но Василиса оказалась проворнее. Волхва-охотница встала напротив Берегини и поклонилась ей.
- Я готова тебе служить, Душа святая, - тихо произнесла Василиса, и у Веслава оборвалось сердце. Царевич хотел подбежать к Василисе, но его ноги будто приросли к земле. Он видел, что не только Витенег хочет помочь охотнице, но и Мухома, Яромир и Яра, все пытаются сдвинуться с места, но ни у кого не выходит даже пошевелится. Цепкие корни дерева оплели их ноги. Вопль отчаянья вырвался из груди царевича. Но Василиса даже не обернулась. Она завороженно внимала берегине.
- Хорошо, дочь моя, - согласно кивнула сохатая, и водяной радостно запрыгал вокруг дев. Теперь уже закричал Витенег. Сквозь слезы звала подругу Яра. Просил опомниться охотницу Яромир.
- Ты заберешь меня, и я все забуду? – наивно спросила Василиса. – Все-все?
- Все-все, - согласилась берегиня, - страдать не будешь ты по людям. Мы с тобой вечно будем танцевать! – берегиня постучала ножкой. – Я тебя познакомлю с другими, с вилами. Наша вечность будет легка и прекрасна!
- Хорошо, - кивнула Василиса, и Мухома разразился такой отборной руганью в адрес лесного духа, что водяной перестал скакать. Но Василиса не обернулась. – Хорошо, - повторила она. – Если ты мне скажешь свое Слово, мать моя, моя душа будет на век тебе отдана.
Берегиня засмеялась звонко-звонко, затанцевала, стала бить копытами, от чего еще ярче засияли капли проливного дождя. Теперь уже кричали Василисе все. Кричали до тех пор, пока легкий взмах руки лесного духа не лишил людей голоса. Берегиня повернулась к Василисе, наклонилась к ней и зашептала. Водяной притих, заворожённый магией слов. Василиса тихо, одними губами, повторяла слова берегини, которые оплетали ее саму подобно паутине. Сохатая не видела, как Василиса, спрятав руку в своей свите из сукна, изо всех сил сжимала березовый амулет с солярным знаком Хорса. Василиса повторяла за берегиней слова сначала тихо, про себя, а потом все громче и громче. И когда берегиня, завороженная собственной песней, запела, Василиса пела вместе с ней. Василиса пела, забирая слова у сохатой, и серебряная паутина слов лесного духа становилась золотой. Берегиня и Василиса пели вместе, их голоса сливались в унисон, дрожали в каплях воды, оплетая обеих певиц хрустальной скорлупой: со стороны Василисы золотой, а со стороны берегини – серебристой. И чем громче пели девы, тем ярче горели их слова, тем пристальнее девы смотрели в глаза друг другу. Слишком поздно берегиня поняла, что охотница ее песню забирала. Только когда все кружево слов сделалось золотым, сохатая в ужасе закричала – ее собирался пленить человек. И не кто-нибудь, а та самая дева, которая была так благородна и чиста. От крика берегини стыла кровь, но Василиса, которая запомнила ее слова, исступленно продолжала петь, пока все слова из кружева не стали золотыми. Когда сохатую деву окружил золотой кокон, Василиса завизжала так, что слова осыпались на берегиню золотым дождем и приковали к месту.
Ледяным взором смотрела Василиса на лесного духа. Водяной от страха в лужу сел. Прикованные к дереву путники больше не пытались помочь дочке Гоенега: охотница излучала силу страшнее, чем берегиня.
- Ты забылась, попрыгунья-вила, - проговорила Василиса низким голосом, сорванным истошным криком. – Ты должна хранить лес от злых навий, а не уводить путников с тропы, как делают русалки.
- Индрик запретил мне пускать людей в лес, с тех пор, как настал Век Перуна, - сердито сказала берегиня. – Роща Мироведов, Фавор-гора должны остаться как в прежние времена.
Василиса покачала головой:
- Как в прежние времена уже не будет никогда. И ты, дух леса, знаешь, зачеммы пришли сюда.
- Ты победила, дева, - улыбнулась берегиня, пытаясь освободиться от золотых нитей. – Твой дух поистине силен, - она сделала легкий кивок сохатой головой. – Только сильный и бесстрашный Дух мог устоять против моего слова. Я пропускаю вас, можешь снимать свои силки, - она вздохнула, видя неверие в глазах волхвы. – Только смотри, не попадись ты в путы людям. Их слова, хоть и не обладают силой ворожбы, намного опаснее морока, – она покачала головой. - Мне действительно жаль, что ты не пошла со мной, - проговорила берегиня искренне, когда Василиса смахнула с нее нити. – Наш мир прекраснее и честнее мира вашего.