В царском, расшитом каменьями платье, Василиса была сказочно прекрасна - настоящая будущая царица. Залюбовавшись своей невестой, Веслав даже не сразу ответил ей.
- Только если Вы позволите мне быть рядом, Василиса Прекрасная, - с поклоном ответил ей Веслав.
Василиса звонко рассмеялась и подошла к царю. Она встала рядом с Веславом и тоже устремила взор на приближающиеся города.
- Когда прибудем, - проговорила она, - сразу отправим гонцов в Волыньку. Позовем моего отца и Белозера на свадьбу, - Василиса замолчала, и улыбка спала с ее прекрасного лица. Она хмуро посмотрела на Веслава. – И… - она запнулась. - Вдруг вернули Боги Яромира, Яру и Мухому домой? – прошептала она.
Веслав грустно посмотрел на свою невесту.
- Я очень надеюсь на это, - проговорил он и, обняв одной рукой стоящую рядом Василису, спросил. – Как Злата?
- Так же, - сокрушенно ответила Василиса. – Она даже говорить с нами не хочет.
- Я понимаю ее, - тихо сказал Веслав. – Я знаю, как это - потерять свою семью. И я знаю, как тяжело жить рядом с теми, кто убил твоих самых близких людей, какими бы эти люди ни были, - он помолчал. – Я очень надеюсь, что Боги помогут ей, и Злата сможет победить свое горе.
- Будем молиться Сварогу, - вздохнула Василиса.
Жители столиц встречали возвращающиеся суда: все набережные стольных островов были полны народу. Люди взошли и на величественные мосты, чтобы лучше разглядеть прибывающие корабли.
Более трех месяцев прошло с тех пор, как пала ворожба. Многим волхвам явился Семаргл и предупредил, что Боги послали Сваргорее нового царя. Вместо Великого Волхва Миодрага, избрали Великим Волхвом Далемира, служителя Сварога. Капии Полоза вернули на свое законное место. Кудеяр продолжал исполнять обязанности Наместника, а Перенег и Станимир ему помогали. Потерявшего разум Невзора отправили в Свагобор, вместо него избрали казначеем веденея Остроглаза.
Пришвартовался к Идре и «Ярома», и приплывшие на нем жители далекой Волыньки разместились в постоялом дворе на Большой Рыбинской улице Солнцеграда, которая примыкала к Царской Дороге. Место дорогое, но Мухома настоял, чтобы его друзья ни в чем себе не отказывали: он зря, что ли, столько лет богатство копил? Фросья со своей семьей тоже поехала с Мухомой: Заяц хотел обвенчаться в родном Солнцеграде, а потом вернуться в Волыньку и отпраздновать с деревенскими еще раз.
Когда на горизонте показались белоснежные ветрила царского флота, Яра и Яромир гуляли по белокаменной набережной. Увидев корабли, они тут же отправились в гостиницу, звать остальных. И когда трехмачтовый парусник «Благомир» пришвартовался к Идре, Яра, Яромир, Гоенег, Белозер, Мухома и Фросья со своими двумя сестрами и родителями, стояли на белокаменной пристани впереди всех, под взорами гордых Соколов – Рарогов. Гоенег молитвенно сложил на груди руки, Белозер с трудом сдерживался, чтобы не выбежать на дорогу, которую освободили для Наместника Кудеяра и его свиты.
- Яра? – окликнула Яру седая, сморщенная старушка.
Яра обернулась на бабушку, позади которой, держась за руки, стояли невысокие пухленькие мужчина и женщина.
- Настасья! – воскликнула Яра и обняла травницу.
- Я искала тебя, думала, что ты не пережила… - запинаясь, проговорила Настасья.
- Пережила, - прошептала Яра и, посмотрев на удивленного Яромира, сказала мужу. – Помнишь, мы у Настасьи камынь-траву брали?
- Травница! – воскликнул богатырь и поклонился. – Ваша настойка спасла меня, - он указал на свой шрам.
Настасья поклонилась Яромиру и представила супругам свою младшую сестру Малушу и ее мужа Сбыню.
- Смотрите, идут! – воскликнула Малуша, и Яромир с Ярой обернулись на пристань.
Веслав и Василиса, в царских платьях, шли по главному белокаменному причалу Солнцеграда в окружении воинов. Алый плащ молодого царя развивал ветер. Навстречу царю и царице шел Наместник Кудеяр и его свита.
Когда Мухома увидел Веслава и Василису, у него случилась истерика. Заяц хотел выбежать из толпы, но дружинники схватили купца под руки и не давали ему сдвинуться с места.
- И что ты в нем нашла? – сокрушенно прошептал отец Фросье, но та только махнула на батюшку рукой.
- Ничего ты в любви, папа, не понимаешь! – ответила она и стала помогать дружинникам унимать Мухому.
Гоенег вытирал слезы, а Яра крепко поцеловала Яромира.
Царь и царица остановились напротив Наместника и его веденея. Кудеяр поклоном приветствовал венценосных особ.
- Боги сулили нам нового царя, - проговорил Наместник. – Вы прибыли править из самого Блажена?
Веслав, узнав Кудеяра, не мог долго сохранять спокойное выражение лица. Царь широко улыбнулся и со смехом произнес:
- Мы прибыли из Солнцеграда в Мореград много лет назад.
Кудеяр с опаской взглянул на нового повелителя и узнал его, юношу в барском платье, который вместе со своими друзьями бежал из Солнцеграда и рассказывал о трехглавом змее. Только теперь юноша был сильным мужем с ровно стриженой бородой и искусно убранными за царский обруч золотыми волосами. От удивления Кудеяр потерял дар речи, и только стоявший подле Наместника белоснежный Перенег изумленно всплеснул руками.
- Как же так… - еле выдавил из себя князь Мореграда.
- На все воля Богов, - развел Веслав руками.
- Веслав! – раздался истошный вопль, и царь оглянулся.
- Вон там, - Василиса шагнула к Веславу и, указывая на людей, которые собрались у правого обелиска Сокола, радостно воскликнула. - Смотри! – царица еле сдерживала себя, чтобы не закричать от радости.
- Веслав! – орал Мухома, стараясь вырваться из рук стражи.
Увидев живых друзей и Белозера, Веслав, кротко поклонившись своему Наместнику и его свите, взял Василису за руку и, забыв о том, что теперь он царь, на глазах изумленных людей побежал к родным. Василиса бежала рядом и звонко смеялась. Толпа ошарашенно смотрела на прибывших пращуров: люди представляли легендарных рахманов по-другому.
Веслав жестом приказал освободить Мухому и обнял друга. Василиса, заплакав, обняла отца. Плакала Яра, и даже Яромир вытер слезу.
- Я думал, вы не вернетесь, - честно признался богатырь, когда Веслав обнял и его.
- Как же плохо ты о нас думаешь, - улыбнулся царь, и Яромир со смехом покачал головой.
- Сын, - старик Белозер протянул к Веславу руки, и царь крепко обнял рыбака. – Можно я буду называть Вас так, Ваше Высочество?
- Лучше просто – сын, - улыбнулся Веслав и отстранился. – Я безмерно рад тебя видеть, мой названый отец.
- А где Витенег? – спросил Белозер Веслава. – Он не с вами?
Веслав помрачнел и опустил взгляд.
- Витенег храбро пал в бою, - кротко проговорил царь. Василиса подошла к Веславу и положила на его плечо руку.
- Витенег достойно сражался, - заверила она друзей.
- Я хочу вам кое что сообщить, - гордо заявил Заяц, подводя к царю и царице стесняющуюся Фросью. – Моя невеста, Фросья!
- Поздравляю! - улыбнулся Веслав, глядя на заалевшую от смущения Фросью. Дева встала позади Мухомы и во все глаза смотрела на бывшего рыбака.
- Какой ты стал, Веслав, - произнесла она смущенно, а Заяц, опешив, удивленно посмотрел на нее.
- Что ты такое говоришь, душа моя? – пролепетал Мухома.
- То, что Веслав взрослым стал, любовь моя, - улыбнулась Фросья Зайцу и сама его поцеловала.
На следующий день после прибытия флота Веслав созвал Великий Собор, на котором вместе с Василисой, Яромиром, Ярой и Мухомой поведал людям свою историю. Писцы записали все, что они говорили, на бересты. Бересты отправили с гонцами во все княжества Сваргореи.
Злата почти не покидала свои покои в Царском Тереме. Царевна плакала и даже не пустила за порог своих комнат Румяну и Снежану, которые пришли ее проведать. Девочки, обидевшись, ушли. И только когда Василиса позвала на помощь Великую Волхву Сестринского Свагобора, Злата немного успокоилась. Поговорив с Великой Матерью Смиляной, которая мягко поведала царевне о том, как поступили ее родители, Злата твердо решила стать волхвой. Царевна сухо проговорила, что, когда станет взрослой, она покинет ненавистный Терем и уйдет в Тайгу.
Торжественное восхождение на престол Веслава Первого, сына Драгомира Третьего, состоялось через седмицу после возвращения флота. В тот же день Веслав предстал перед Огнивицей с Василисой, а Мухома обвенчался с Фросьей.
После свадьбы Заяц хотел вернуться в Волыньку, но Фросья, впечатленная столичной жизнью, упросила мужа задержаться в Солнцеграде. Яра поделилась радостной вестью о том, что у них с Яромиром будет ребенок. Богатырь плакал от счастья и носил жену на руках.
- Это Дар Богов! – говорил он и улыбался. – Это Дар Богов!
__
Он был свободен. Его дух был свободен. Он взмахнул сотканной из дыма рукой, и серая пелена вечных облаков расступилась перед ним, открыв бездонное звездное небо. Он летел. Но не за золотыми Птицами Ирия летел он. Его дух устремился за внуками Стрибога – седыми ветрами. Он чувствовал их силу как никогда прежде. И он чувствовал то, что подобен им. Он бы улыбнулся, если бы был человеком. Он видел, как они улыбаются, там внизу. Он даже опустился ниже и наполнил силой ветра их царские одежды. Василиса была так красива, что он ею невольно залюбовался. Он даже прикоснулся к ней холодной рукой, но она от него загородилась. Конечно, он же ветер, а не человек. Он видел слезы счастья, когда его друзья, наконец, встретились в белокаменном Солнцеграде. И он плакал вместе с ними, он был рядом. Они не знали об этом – они думали, что просто дует холодный осенний ветер. Он говорил им, что избрал путь внука Стрибога, что Бог Ветра простил его, но они ему не вняли. Конечно, он же ветер, а не человек. И сейчас он летел все выше и выше, к звездам. Он был счастлив, потому что понял свой Дар Богов. Ветер. Витенег рассмеялся: он был ветром. Самым ветреным ветром во всем Свете. И он всегда будет с ними, с теми, кто так ему дорог. Даже если они об этом никогда не узнают, он будет рядом. Кажется, это называется счастьем.
Эпилог
Высокие заснеженные скалы упирались вершинами в небосвод. Почти отвесную гряду соединял вырубленный в камне пандус, ступенями поднимавшийся к небесам. Природную стену украшали мраморные разводы мертвого камня: грозный монолит седых скал хранил границу миров.
Вокруг Небесных Скал бушевал океан, воздух наполнял неистовый рокот стихии. Волны вздымались до небес; ветер, холодный и колючий, нещадно рвал облака.
А за Небесными Скалами, далеко на Севере, где воды океана сковало ледяное дыхание Неяви, стоял Мертвый Город. В том городе был Колодец, который вел в царствие Мора. Ледяной ветер Неяви дул из его черной, зияющей дыры.
Черные птицы, сотканные из черного дыма, опустились подле Колодца.
Он кричал, когда холодные цепи Слов птиц приковали его иссохшие кости к стене Колодца. Черные птицы намертво связали цепями и его ноги, и паутиной Слов оплели торчащую из его тела белоснежную Иглу. Черные слова птиц закостенели на ветру смерти и скрыли его тело своей скорлупой.
Когда скорлупа затвердела, свет померк. Он все еще кричал, кричал от боли. Но не от боли телесной - болела его пленённая душа. И эта боль была страшнее самого ужасного огня.
Он знал, что никогда не ощутит родную, теплую ладонь, и никогда не вернется жизнь в его мертвое тело. Он знал, что Агния умерла.
Вечность спустя затих его крик. Ледяной холод сковал его душу и забрал его смерть. Но чувствовал он, что придет время, и Мор освободит его для возмездия... А пока… пока он будет спать и слушать песнь. Песнь, что лишь немногим слышнее тишины, но совсем настоящая. Внимая музыке, Кощей закрыл запавшие глаза. Он увидел голубое небо и зеленую, сочную траву; ослепительное солнце и хрустящий под ногами снег: Кощей видел то, что никогда больше не увидит. И в этих видениях он был с ней, и с дочкой своей, и они были живыми.