– Говори, – приказал он, усадив меня на кровать.
Ага, может, еще сплясать? Я шмыгнула носом, отвернулась от него и уставилась в окно.
– Обиделась, значит… – утверждающе кивнув, он повернул мое лицо к себе за подбородок.
Надо же, какая прозорливость, капитан Очевидность…
Будто не зная, что еще сделать, он вдруг неловко притянул меня к себе и уткнул мою голову себе в грудь.
– Если я извинюсь, это поможет? – спустя пару минут пробормотал он мне в волосы.
Я уже знала, что прощу его. Черт, достаточно было пару раз вдохнуть этот запах, и я уже знала, что все прощу.
– А просто так извиниться нельзя? – для виду поворчала я. – Обязательно нужны гарантии, что «это поможет»?
– Можно, конечно… – он придвинул меня ближе, снимая с моего плеча полотенце. – Но все же хотелось бы гарантий.
Не выдержав, я подняла лицо, подставляясь для поцелуя...
Однако, поцелуй на этот раз длился недолго. Хватило буквально пары секунд, чтобы огонь вспыхнул с новой силой и меня буквально бросило к Нику – будто кто-то в спину толкнул.
Опрокинув его на спину, я налезла сверху… и поняла, что в этой позе мы с ним еще не были.
Что ж, воспользуемся ситуацией. Не успел он и охнуть, как я расстегнула его ширинку и дернула штаны вниз, вместе с боксерами.
– Извиняйся, – приподнявшись над воспрявшей к жизни эрекции, я скользнула по ней голым животом… и прижала к промежности.
Он быстро кивнул. Как-то… слишком быстро.
– Конечно, извиняюсь. Безоговорочно. Очень глубоко извиняюсь… – и схватив меня за бедра, насадил на себя.
Да, действительно глубоко.
И задвигался – мерно и сильно, крепко держа меня, обжигая черным, как ночь, взглядом.
– Ну что, любовь моя бестолковая? Принимаешь извинения?
Но я уже не могла отвечать, сосредоточившись на ощущениях. Низко нависая над ним, я оперлась руками о кровать за его головой и полностью отдалась подбрасывающим меня вверх сильным толчкам. В голове вдруг пронеслось, что как-то не очень я пользуюсь ситуацией, если даже в этой позе он меня трахает…
Меня вдруг прошибло потом, и я прокрутила в голове его слова назад.
– К-как ты меня назвал?..
Он был уже почти на пике… Я видела это в его глазах – по тому, как затуманились и высоко поднялись к векам его зрачки.
– Что? – поморгав, спросил он, явно не соображая, о чем я вообще говорю.
– Скажи… назови меня так… еще раз… – жар внизу живота нарастал, мысли смешались в кучу, и никоим образом я не смогла бы артикулировать свою просьбу яснее…
- Как? Бестолковая? - осклабился он, не замедляя темпа.
Я сердито хлопнула его по щеке, изо всех сил стараясь не потерять "момент". Тогда он положил руку мне на шею, ускорился и прошептал в самое ухо.
– Ты – моя любовь… Поняла? Любовь…
И эти слова стали последней каплей. Напряжение последнего часа вырвалось наружу, я впилась в его губы поцелуем и громко застонала, глуша свой ответ у него во рту...
…Тяжело дыша, приподнялась над ним.
– И что ты сейчас сказала? – все еще твердый внутри меня, Ник гладил рукой по моим ногам, успокаивая мурашки.
Я слабо хмыкнула – на каком еще языке изъясняться в такой момент, как не на родном? Поднявшись выше, устроилась на нем поудобней.
– А я думала, каждый иностранец знает, как сказать по-русски «я тебя люблю».
И приподнявшись, резко опустилась, вгоняя его член глубоко в себя.
– Fucking hell… – выдохнул он, хватая меня за попу. – Это кто здесь… иностранец?..
– В этом колледже… явно ты… – сообщила я ему, откидывая его руки – наконец-то, за все это время, я поняла, что он полностью в моей власти! И заскользила на нем вверх и вниз.
Медленно. Очень медленно.
– Анжи… – угрожающе произнес он.
Я невинно подняла бровь.
– Да?
– Быстрее?..
– Хмм… – я сделала вид, что думаю… И, все еще не двигаясь, плотно сжала вокруг него мышцы влагалища.
– Ах ты, маленькая… – ругнувшись, он вдруг перевернул меня – да так, что сам оказался сверху.
Вот и закончилась моя «власть» – расстроилась я и притянула его к себе, вцепившись в волосы. Хоть как-то предъявлю права…
– Анжи… Моя Анжи… – повторял он мне в шею, как заведенный, вдавливая меня в матрас. В какой-то момент остановился, быстро вышел из меня, и я почувствовала горячую струю у себя животе.
– Шшш… – зачем-то успокаивала его я, пока он хрипло стонал, зарывшись лицом в подушку рядом с моей головой.
Если честно, в данный момент мне было глубоко наплевать, что он не использовал резинку.
А вот ему, похоже, что нет.
– Вот черт! – резко поднявшись на руках, Ник смотрел на меня с нескрываемым ужасом.
– Это ты виноват… – начала было я обижаться я, но он закрыл мне рот ладонью.
Тут и я услышала – топот шагов и многочисленные встревоженные голосов.
– Да в комнате она, в комнате – я ее видела… – донесся до меня голос Лели – из четвертой комнаты, наискосок и слева от нашей.
А через секунду в комнату уже ломились и стучали – благо было заперто изнутри.
– Лик, ты там?
– В кладовку! – мгновенно скомандовала я, сталкивая Ника с себя, да так, что он свалился с моей узкой кровати на пол.
– Лика, что происходит? Ты в порядке? – в Ксюхином голосе слышались панические нотки – нас явно услышали.
Ник вскочил и, на ходу застегивая штаны, рванул в угол комнаты.
– Не туда! – прошипела я, в последний момент хватая его за рубашку – не зная где моя кладовка, а где Ксюхина, он чуть было не спрятался в Ксюхиной. Толкнула его в правильную дверь и плотно закрыла ее.
Потом подбежала к своей помятой кровати, расправила одеяло и завернулась в брошенное на пол банное полотенце. И, стараясь не обращать внимания на то, как щекотно стекает по моему животу его сперма, пошла открывать дверь.
– Ну что вы ломитесь, как ненормальные? Я в душе была...
В комнату ввалилось сразу пятеро девчонок, во главе с перепуганной Ксюхой. Наперебой затараторили, окружив меня.
– Слушай, что с тобой творилось на уроке? Мы думали, у тебя сердечный приступ…
– Как этот козел тебя одну в лазарет отпустил? И нам еще экзамен задал!
– Ага… кретин… Мы из-за тебя подорвались – узнает, всех прибьет… И еще курс нам завалит.
Я растерянно слушала, не зная, как реагировать на такую теплую заботу о моем здоровье. И вдруг прыснула со смеху, только сейчас по-настоящему оценив ситуацию.
Шестеро девиц и один ректор по дисциплине, спрятанный в шкаф. Уверена, ничего более странного родовое поместье Веллингтонов еще не видело.
***
– Выгони их всех! Немедленно!
Злобно шипя из-за висящей на вешалках одежды, Ник выглядел очень угрожающе.
– Я пытаюсь, но они не уходят… – прошептала я в ответ. – Это ведь не только моя комната.
– Мне плевать! Я не собираюсь сидеть здесь весь день! У меня – дела!
Он схватил меня за руку.
– Ну так иди и выйди… – рассердилась, наконец, я. – Кто тебя держит? У меня, между прочим, тоже дела.
Ник неразборчиво ругнулся и отпустил меня, вновь утонув в тесном пространстве между вешалок. Кстати, я не кривила душой – я ведь, действительно, пропускала важную встречу с Майлсом.
Вот только, в отличии от Ника, пропускала я ее добровольно.
И девочек в комнате тоже держала добровольно, сама уговорив остаться на чай. Я решила, что пара-тройка часов в пыльной и темной кладовой господину ректору отнюдь не помешают – в качестве наказания за мое недавнее унижение.
Он ведь по-русски не бум-бум – вон даже «я тебя люблю» не знает. Как ему понять, что девчонок я не выгоняю, а совсем даже… наоборот.
– Ну что, может киношку посмотрим? – предложила я, открывая ноут.
– Почему бы и нет? – Леля равнодушно пожала плечами и хлебнула из чашки горячего Эрл Грея с лимоном. – Если тебе уже лучше…
Чтобы всех успокоить, мне пришлось наврать, что на лекции у меня разыгралась ужасная мигрень.
Все уселись в рядок на мою кровать, а я установила ноут на письменном столе у окна. Включила и принялась рыться в пиратских сайтах. Что бы такое поставить, чтобы господин ректор в кладовке не соскучился?..
Из пяти ввалившихся в мою комнату подруг на чай остались две – и обе русские. Плюс, я и Ксюха. Вполне себе аудитория для какого-нибудь тупого российского мюзикла.
Сначала я хотела поставить кинокомедию «Карлсон», но потом вспомнила, что Ник все же не дал мне опозориться перед всем классом, пожалела его и поставила «Самый лучший день».
– Эй, что это за херня? – завозмущались все сразу, как только прошли титры и Нагиев запел песню из «Бременских Музыкантов».
– Да ладно, не понравится, выключим… – успокоила я всех, подвигая свое в кресло ближе к двери в кладовку. На всякий случай – заглушить Ника, если будет биться головой об стенку.
И правильно сделала – спустя пару минут за моей спиной раздались непонятные звуки, которые кроме меня, из-за громкого звука фильма никто не услышал. Я незаметно встала и проскользнула в темноту за узкой дверью.
– Bitch, – злобно поприветствовал меня Ник.
– Сам такой, – парировала я. И снова вышла.
Где-то на середине фильма, на стопятьсотом повторе припева главной песни, в кладовке снова закопошились. На этот раз достаточно громко.
– Что это? – испугалась Ксюха, подавившись конфетой из празднично-розовой бомбоньерки.
– Мышь завелась, – коротко ответила я, зная, что подруга до смерти боится серых грызунов и теперь уж точно не сунется во временное убежище господина ректора. – Пойду шугану.
И снова нырнула в кладовку. Ник схватил меня, притянул к себе между вешалок и зашептал страстным, умоляющим голосом.
- Анжи, лапонька… Выключи это… Пожалуйста! Что угодно сделаю… Я так больше не могу, у меня сейчас уши отвалятся…
- Да ты что! – я сделала страшные глаза. – Там секс-символ России поет! Они мне башку оторвут, если сейчас выключу…
Он застонал и, действительно, несколько раз ударился затылком о стену.
В третий раз я заглянула в кладовку, испугавшись долгой и подозрительной тишины. А вдруг у Ника сердце слабое? А я ему российский секс-символ…
Опершись спиной о стену и далеко вытянув ноги, он сидел на перевернутой корзине для белья и держал в руке маленькую початую бутылку с виски.
– Несанкционированное хранение алкоголя, мисс Красновская, – сказал он подозрительно бодрым голосом, поднял бутылку, будто пил в мою честь, и отхлебнул.
А вот это плохо – если он тут напьется в одиночестве, ему точно станет на все наплевать. И страшно даже подумать, что будет, когда ему надоест тут сидеть… Или в туалет захочется.
Что ж, похоже, сеанс окончен, ваша милость.
Я развернулась, чтобы выйти и под каким-нибудь уважительным предлогом всех разогнать, как вдруг он поймал меня за пояс юбки и притянул к себе на колени.
– Что будем с вами делать, мисс Красновская? – жарко прошептал мне в ухо, обдавая спиртными парами… и полез рукой под юбку. – Выгонять… или захотите откупиться?
Да, похоже, надрался он уже порядочно.
– Пусти! – пискнула я, с ужасом понимая, что начинаю возбуждаться.
Собралась с мыслями и вывернулась из его рук.
– Куда пошла? – зарычал он, пытаясь схватить меня.
– Ненормальный, там три человека в комнате!
И тут, как назло, между песнями в фильме наступило затишье.
Быстро! Соображать быстро!
– А-а-а! – истошно завопила я и выбежала из кладовой, размахивая руками.
– Что, мышь? – запаниковала Ксюха, залезая с ногами на кровать.
– Хуже! Летучая мышь! Убегайте отсюда, я окно открою – может вылетит.
Летучих мышей Ксюха не просто боялась, а ненавидела до судорог в ногах. Да, и остальные, судя по всему, тоже. Подхватившись, девушки моментально выбежали из комнаты, захлопнув за собой дверь.
- Мне, п-полагаю, теперь ничего не остается, кроме как превратиться в эту самую летучую мышь… и вылететь отсюда через окно…
Тяжело опираясь о косяк, Ник стоял на пороге кладовки. Приложился еще пару раз к бутылке, икнул и подошел.
– Ты… сердишься на меня?.. – осторожно начала я, но не закончила – он наклонился и закрыл мне рот поцелуем.
Потом сунул мне в руки бутылку… и, действительно, полез в окно.
– Следующее наказание – привяжу тебя к стулу и заставлю прослушать все пластинки Синатры. – торжественно объявил он мне, обернувшись, и принялся спускаться по моей любимой ветви ползучей ивы.
Глава 19: ДНЕВНИК
На следующее утро, уже выбегая из комнаты, я столкнулась с Самойловой.
– Почему не поехала вчера? – без всяких интонаций в голосе поинтересовалась она.
– Занята была… – буркнула я, стараясь просочиться мимо ее грузной фигуры. – С твоим Майлсом встречусь сегодня.
– Очень. На это. Надеюсь, – отчеканила Самойлова.
Интересно, банкирских дочек с детства учат говорить, ставя ударение на каждом слове?
Я вздохнула.
– Слушай, Кать… хватит играть из себя прожжённого бандита. И так уже тошнит от этого твоего заводного блядунчика… и подмывает все рассказать… кое-кому. Я ведь совершеннолетняя, не забывай – в тюрьму ты всяко никого не посадишь.
Катька смотрела на меня, прищурившись.
– Ты смотри-ка… От Майлса ее тошнит. А у тебя, оказывается, серьезно все кое-с-кем…
– И? Что из того?
Усмехнувшись, Самойлова тряханула кудряшками.
– А то, что теперь я уверена, что тобой можно крутить, как мне заблагорассудиться. И ничего ты никому не расскажешь. Побоишься, что он выберет карьеру, а не тебя. Это я уже не говорю о том, какую огласку получит роман английского аристократа с русской студенточкой – которая на двадцать лет его моложе…
И, не обращая внимания на мою отвисшую челюсть, она сунула мне в руки сегодняшний номер Лондонского Джеральда и величественно уплыла по коридору.
Опустив глаза, я прочитала.
«Новый герцог Веллингтонский будет представлен прессе в ближайшую субботу на банкете у герцогини Девонширской в ее фамильной усадьбе ...»
На фотографии под заголовком, Ник стоял в обнимку с какой-то престарелой дамой в вычурной шляпке и презрительно кривил губы.
***
Не став читать саму статью, я медленно вернулась в комнату. Опустилась на стул возле компа, удивляясь, почему полученная информация производит на меня такое впечатление. Вот, вроде бы я в курсе была, кто он, и что он, и все же… Одно дело знать, а другое – столкнуться с прямым доказательством нашего с Ником ярчайшего и неоспоримого мезальянса на страницах официальной прессы.
Реальность раскрылась передо мной во всей своей неприглядной красе, и, как я этого ни страшилась, необходимо было взглянуть ей в лицо.
Итак. Я по уши втюхалась в человека, который таких, как я… не то, что в жены – в официальные любовницы-то вряд ли возьмет.
Ведь, кто я, по сути, такая? Дочь разбогатевшей парикмахерши с сомнительным прошлым, выросла в неполной семье. Не англичанка ни каким боком, даже говорю по-английски с жутким акцентом. Не дай бог интервью придется давать – я ж Ника за пять минут десять раз опозорить успею. Вон с Меланьи Трамп все ржут, а она, между прочим, не за аристократом второго звена замужем, а за президентом Всея Америки.
Насчет возраста я не волновалась – это-то как раз пресса и любит. А вот то, что фотографий моих откровенных можно нарыть в интернете столько, что хватит на два Плейбоя… это плохо.
Ну и, как изюминка на торте – тот факт, что любовь наша началась на кампусе колледжа, где я исполняла роль студентки, а он – профессора. А уж если история про шантаж всплывет… Ой, мамочки…
– В общем, ходячий скандал вы, мисс Красновская, – грустно сказала я самой себе. – Прям название любовного романа – «Скандал для его высочества». Ну, или «его милости»… Кто он там у нас по званию…
Нет, я просто обязана выяснить, что он на самом деле про наши отношения думает. Возможно, я неправильно интерпретировала его «My love». Это ведь еще и легкую привязанность означает, а не обязательно – любовь до гроба.