Уж не знаю, как ей так везет, но судя по нетрезвому, но вполне довольному лепетанию, обошлось без трагедий и эксцессов.
Чудом удержался, чтобы не залепить ей пощечину. Хотя, наверное, стоило. Уже повел в кабинет директору, да по дороге понял, что до утра придется отложить – все же глубокая ночь. Приказал ей отправиться к себе, в общежитие. Она и отправилась, только недалеко и не туда. Чуть в пруд не свалилась, дура пьяная – еле успел подхватить. Пришлось взять на руки и нести.
Ха! «Пришлось»… Кого я обманываю? Так бы и носил всю жизнь… Хорошо, что она ничего из этого не запомнит.
В общем, так я и не решился ее выгнать. А уж если после такого не сподобился – все бесполезно. Не выгоню. И ловить ночами больше не стану – потому что не уверен, что в следующий раз доведу (или донесу) ее куда следует, а не разложу тут же, в кустах…»
***
Шумно сглотнув слюну, я уставилась в стенку перед собой. Интересно, насколько давно он мной одержим? Я открыла дневник сначала, пролистала немного вперед и остановилась на первом встретившемся упоминании моих инициалов. Посмотрела дату – начало позапрошлого года, середина сентября! Господи, да он дуреет от меня с самого моего приезда в колледж!
Хотя, первые записи дневника больше были похожи на откровенную ненависть и презрение. Вот, к примеру…
***
«2016.09.07
Двести человек новеньких, и почти все милые, толковые девушки – что удивительно для такого разнокалиберного контингента. Хотя, нет, одна бестолочь все же нашлась. Анжелик, кажется – не помню, как фамилия. Что-то непроизносимое. Испорченная и наглая – насколько может быть наглым человек с таким жутким акцентом, как у нее… Курит тайком. И явно легкого поведения… За такой глаз да глаз нужен… Не понимаю, как ее вообще приняли в такой престижный колледж.»
***
Или, вот, сразу же после новогодних каникул прошлого учебного года.
***
«2017.01.17
Уже надеялся, что А.К. не вернется – нагрузки не выдержит. Ан-нет, заявилась с кучей чемоданов и своей расфуфыренной мамашей – наверняка, такой же блудницей, только более крупного калибра. Что, в принципе, ожидаемо – как известно, яблоко от яблони…»
***
Мне стало обидно за маму, и я перелистнула дневник на много страниц (и месяцев) вперед.
***
«2018.02.21
Наконец-то я нашел ее. Ту, что прочистит мне мозги. Ту, с которой можно нормально отдохнуть, сходить в ресторан, забыться хоть на время... Тоже все не просто – она моя подчиненная, необходимо соблюдать конфиденциальность. Однако все же не малолетка из дикой страны, с жутким акцентом. Милая девушка, и даже имя немного похоже на ту, что свела меня с ума... Из минусов – предсказуема и скучна в сексе. Но, это мы быстро исправим… Главное, она всегда под боком. Чуть что – сразу за шкирку и в кабинет… Красота.»
***
Только, когда он стал описывать свои отношения с Алисией – а речь явно шла о только что отставленной им Алисии – мне вдруг пришло в голову, что я делаю что-то не то. До этого момента я чувствовала себя целиком и полностью в своем праве – будто так и надо. Будто и не должно быть у Ника от меня никаких секретов, и листать чужой дневник в данном случае – нечто совершенно нормальное и оправданное.
Удивляясь самой себе, я было уже закрыла тетрадь, но решила все же мельком глянуть, что там, в самом конце – уже после нашего… близкого знакомства.
***
«2018.06.15
Это почти облегчение – узнать, какая она на самом деле подлая и бесчеловечная. Все чувства поблекли. Ничего нет. Ничего не осталось – одна ненависть, и та тупая, как старая зубная боль. Пригласил ее зайти ко мне в офис, поговорить об условиях нашей сделки – просто так, чтобы еще раз посмотреть на нее, вблизи. В последний раз, насколько я понимаю. Ведь мне придется доложить о шантаже – таковы правила. Таков Закон этих джунглей, в которых я так стремлюсь стать своим… Жаль, что не дал себе волю с ней. Все равно ей теперь не жить – а так, хотя бы узнал, какая она на вкус… Только и мог думать о том, какой бархатной была ее кожа, когда схватил ее за руку, там на тропинке. Еле сдержался, чтобы не закрыть рот ладонью и…»
***
Меня пробрала дрожь, и я быстренько перелистнула пару страниц. Еле сдержался он, понимаешь… Следующая запись, которую я открыла, была помечена двадцатым числом – день моей крайне неудачной поездки в Лондон.
***
«Господи, да что со мной не так?! Из-за какой-то шалости прогнал ее… Ведь своими же руками раздавил чудо. Настоящее чудо – самое прекрасное, что случилось со мной за последние двадцать лет. Да какие там двадцать – за всю мою жизнь! Ведь оно свершилось! После стольких месяцев страданий и пробуждений несчастным и одиноким… Сама пришла ко мне! Сама захотела – несмотря на все мои попытки отвратить ее. Наплевала на все условности… преодолела все преграды и нашла ко мне дорогу. Сама!
Да, шальная. Да, неугомонная. Не понимает правил и не поддается воспитанию. Но ведь в этом же и есть смысл жизни!
Идиот. Хотел характер показать? «Взрослость»? «Степенность»? Вот и разгребай теперь. И моли Бога, что успеешь найти ее прежде, чем ее найдет кто-нибудь… другой.
П.С. Срочно уехал в город.»
***
Глупая улыбка растянула мне губы. Закрыв тетрадь, я положила ее перед собой, поглаживая обложку.
Да уж… Это было нечто. После таких откровений мне точно не нужно никому выносить мозг. Я теперь имею... скажем так... определенное представление, как он ко мне относится. Вот уж точно Самойлова теперь может идти лесом. Выполню условия сделки, конечно, но исключительно по минимуму – как договаривались. Потому что деньги я все-же взяла…
– Анжи? Что ты здесь делаешь?
О, Боже! Я втянула голову в плечи, страшась обернуться.
– Что это у тебя?
Глава 20: БАТЛЕР
Как? Как он смог зайти без того, чтобы я услышала звук открывающейся двери? Неужели я настолько замечталась?
Однако, делать было нечего. Как он там про себя написал – натворил делов, расхлебывай. Поднявшись с пола, я молча протянула тетрадь Нику.
– Что это?.. – снова спросил он, будто боялся сам посмотреть.
– Твой дневник.
Даже не извинялась на этот раз. Просто сунула ему в руки и прошмыгнула мимо, пока не опомнился. Авось позже отойдет, тогда извинюсь.
Спустя час не выдержала и написала ему сообщение.
«I’m sorry?»
Он не ответил. В принципе, я этого и ожидала.
Весь день я старалась вести себя, как обычно. Действовала, что называется, на автомате. Вернулась на лекцию по математике – как раз к ее завершению. В кафетерии на первом этаже встретилась с Ксюхой.
– Пойдем на ланч? – спросила та, не заметив, что у меня выражение лица человека, вернувшегося с похорон.
– Конечно…
Вместе мы вышли из академического здания и направились в сторону столовой. Ксюха посвятила меня в последние приготовления к балу.
– Я назначила очередь в спа-салон, на утро субботы… И тебя тоже записала. Поедешь со мной?
– Поеду… – отвечала я без каких-либо эмоций в голосе.
– Наденем спортивные костюмы, а с собой возьмем платья, – раскладывала она передо мной свой нехитрый план. – Нам сделают прическу, ногти, накрасят… Потом пообедаем в «Грин Лаунч» – там можно снять комнату на пару часов – переодеться, подкрасится, если что размажется после обеда… Лик, ты меня слушаешь?
Почти не глядя, я опустилась на одну из скамеек вдоль тропинки, по которой мы прогуливались, и безудержно разрыдалась.
– Что? Что случилось? – растерянно Ксюха опустилась на лавку рядом со мной. – Солнце, ты чего?
Не отвечая, я уткнулась ей в плечо, истерично всхлипывая.
– Ты поссорилась с Майлсом?
Мне страшно хотелось рассказать ей все. До дрожи, до боли. Но я сдержалась. Хватает того, что Самойлова знает.
И кивнула в ответ на ее вопрос. Пусть думает, что с Майлсом.
***
– Дорогая, тебе срочно необходима большая порция фраппучино с кремом в шоколадной стружке, и новая прическа, – со знанием дела посоветовала Вероника, расчесывая мне волосы.
– И маникюр, – добавила Ксюха, подняв мою руку и разглядывая ногти.
Люба Рябская, решившая присоединиться к нашей спонтанной «вечеринке жалости», хмыкнула и закурила в окно.
– Парня ей надо нового. И нормального, а не педика с фотоаппаратом.
Все засмеялись. Марина, растянувшись на моей кровати, презрительно скривила рот.
– И все-то у вас одно на уме, – и томно так вздохнула, поежившись. Видать не только «у нас»…
– Вот каждый день смотрю на тебя и думаю – откуда вы беретесь в почти двадцать лет? – с благоговением произнесла Вероника.
– Кто – мы? – удивилась Марина.
– Девы непорочные…
Все расхохотались, и даже я улыбнулась сквозь слезы.
В принципе, всеобщее сочувствие и девчачья компания пошли мне на пользу. Это была хорошая идея – рассказать всем, что я поссорилась с Майлсом. И выговорилась, и пожалели, и секрет сохранила. А сейчас еще и развлекаться повезут.
Самойловой одной вся эта затея не понравилась, но я ее успокоила, пообещав, что уже сегодня после обеда с Майлсом благополучно «помирюсь».
А от Ника все еще не было слышно ни одного слова. Я больше не посылала ему сообщений, решив не унижаться. И, если честно, не считала себя сильно виноватой – дневник ведь сам упал мне в руки. Но, для того, чтобы все это разъяснить, необходимо было подловить моего любимого герцога в более… спокойном состоянии. А беситься, с его гипертрофированной гордостью, он будет еще долго.
В общем, полвторого дня мы все вместе втиснулись в Ксюхин малогабаритный Мерседес и поехали в деревеньку Вирджиния Вотерс. Вероника договорилась по телефону о серии процедур в деревенской парикмахерской, совмещенной с маникюр-салоном. Не Лондонский мастер-класс, конечно, но все же лучше, чем ничего – тем более что ни стричься, ни краситься я там не собиралась, решив просто накрутить волосы и выдрать воском те, что снизу. Если Ник решит сегодня меня простить и помириться – буду выглядеть как настоящая принцесса, не подвластная особенностям физиологии.
А учитывая то, что с Майлсом я как раз и договорилась встретиться в Вирджиния Вотерс – такой план мне подходил как нельзя лучше. Устроим показательный спектакль для публики – жаркое примирение. Ну, и обсудим чего он там хотел обсудить.
***
В парикмахерской-салоне нас уже ждали и хорошо подготовились, рассчитывая на щедрые чаевые. Освободили все имеющиеся кресла – как в отделении парикмахерской, так и в салоне. Фактически, мы забронивали под себя все помещение.
Хозяйка, колоритная китаянка миссис Ву, встретила нас с распростертыми объятьями, в особенности – Веронику, которая была здесь частой гостьей. Послала одну из девочек с заказом в соседнюю кофейню и в мгновение ока усадила меня в кресло. Распустила косу, и принялась с восхищением перебирать волосы.
– Какая красота… Даже не знаю, что с вами сделать.
– Накрутите ее по-голливудски, – в один голос сказали Вероника с Ксюхой.
– Ага, и эпиляцию сделайте. По-бразильски… – добавила я, чуть краснея. Нравится Нику или нет, а волосатая я ходить не собираюсь. Вот прям провожу на этом пункте черту в издевательствах над собственной личностью.
Миссис Ву подумала немного и указала в направлении внутренних комнат.
– Давайте сначала разберемся с вашей «девочкой», мисс. А уж потом будем накручивать волосы и бровки выщипывать.
Принесли поднос из кофейни и все с радостью кинулись разбирать стаканы и угощения. А их было много – пончики, заварные пирожные, бискотти, да чего там только не было!
– Эй, оставьте мне что-нибудь, – завозмущалась я, но мисс Ву уже уводила меня, предусмотрительно прихватив себе пончик. Фраппучино с пышным кремом и шоколадной стружкой тоскливо взирал на меня с подоконника.
– Идемте, милочка… Чем скорее закончим, тем быстрее сядете в кресло… – торопила меня хозяйка салона.
Отодвинув тяжелую портьеру, мы погрузились в прохладную полутьму помещений для косметических процедур. Играла тихая музыка, вкусно пахло жасмином – конечно, не настоящим, просто ароматизатор воздуха.
– Сюда, пожалуйста.
Меня ввели в маленькую комнатку без окон, посреди которой стояла высокая кушетка, покрытая бумагой из рулона, прикрепленного к изножью.
– Раздевайтесь и ложитесь, – откусив от пончика, миссис Ву отвернулась и включила газ под маленькой горелкой, нагревающей кастрюльку с воском.
Я стянула джинсы, трусики и легла на кушетку, привычно раздвигая колени врозь. Набрала в грудь воздуха и приготовилась к боли.
– Вам полностью или оставить треугольничек? – с набитым ртом спросила миссис Ву.
– А есть надежда, что вы наденете маску? – не выдержала я, отвечая вопросом на вопрос.
Поджав губы, мисс Ву прожевала пончик, проглотила и слизала с губ красный крем.
– Я вообще-то ничем не болею, дорогуша…
Однако, маску она надела.
– У нас, знаете ли, все по высшему разряду мисс… – бубнила женщина, раскладывая перед собой салфетки и помешивая воск палочкой.
Ну да. Прям Пятое Авеню, скептически подумала я.
Но додумать не успела, потому что миссис Ву неожиданно перестала помешивать воск, зависла над ним, наклонив низко голову, будто увидела на дне кастрюльки что-то непонятное… Издала странный звук, похожий на хрип… и вдруг осела вниз, утягивая за собой кастрюльку с плеснувшей во все стороны горячей, желтой жидкостью.
– Что с вами? – испугалась я, вскакивая с кушетки.
Кинулась к ней и, не успев подхватить, сбросила с ее груди перевернутую посудину с воском. Миссис Ву не отвечала, скукожившись в углу комнаты – голова ее под странным углом лежала на груди.
Инфаркт? Инсульт? Только этого не хватало…
– Девочки! – закричала я что было мочи, но ответом мне была тишина.
Не понимая, что происходит, с колотящимся сердцем, я натянула джинсы и выскочила вон из комнаты. Вдоль коридора добежала до центрального помещения, откинула портьеру… и застыла в ужасе, не веря своим глазам.
В самых неестественных позах по всему помещению раскиданы были тела моих подруг и двух работниц парикмахерской. Бедная Ксюха упала прямо на пол, головой в чьи-то неубранные волосы и – о, счастье! – громко храпела.
Посреди всего этого царства Морфея стоял спиной ко мне седой, сутулый и почти сгорбленный человек.
– Она ничего не съела, сэр… – сказал, обращаясь к нему, еще один – молодой, высокий, в черном костюме, загораживающий собой вход.
Сутулый медленно повернулся и окинул меня пустым, водянистым взглядом серо-голубых глаз.
– Действительно, Мартин… – протянул он, на удивление знакомым, старческим голосом. – Что ж… Придется действовать грубо.
Медленно, будто в ночном кошмаре – когда пытаешься убежать, но ноги увязли по колено в магическом киселе – я попятилась обратно в коридор, развернулась… и побежала, сама не зная, куда.
Потому что я узнала этот голос. Это ведь им оставили сообщение у Ника в телефоне – там в Убежище, как сейчас казалось, целую вечность назад.
Батлер. Сам Батлер – глава Храмовников – пришел лично расправится за мной. И, вероятно, собирался сделать это аккуратно, предварительно усыпив всех в моем окружении, включая меня. В сладостях и напитках из кофейни – сильное снотворное, догадалась я.
Вот только Батлер не рассчитал, что я не стану ничего есть и пить, пока не закончу с эпиляцией. И теперь со мной собираются расправиться «грубо».
Лихорадочно дергая и толкая одну дверь за другой, я пыталась найти в темноте служебный выход на улицу. Позади я ничего не слышала, будто за мной никто и не гнался, а если гнался, то бесшумно. Вот пронеслась мимо та комнатка с кушеткой, где я всего лишь пару минут назад готовилась к слегка болезненной процедуре - теперь там спала, скрючившись в углу, миссис Ву. Вот ведь, живешь и не понимаешь, насколько краткосрочна жизнь…