Она относилась к числу людей, которые не пытаются обучить вас своему предмету, если считают, что он вам не дается. Сама дона обладала поистине чудесным талантом во всем, касающемся шитья, вышивки, вязания, и с одаренными в этом направлении девушками занималась с удовольствием, а тем, кто не особо рвался к успехам, давала задания попроще.
Преподавательница, подобно нашей де Эстель, была не замужем, поскольку в гимназию принимали в основном тех учителей, кто мог спокойно уехать в пограничье и провести здесь большую часть года без привязки к семье. Однако, в отличие от старой девы, одну из основных задач женщины дона в своей жизни исполнила. То есть замужем побывала, но рано овдовела. Возможно, по этой причине ее характер не стал таким желчным и не претерпел разительных перемен в худшую сторону, а в молоденьких мечтательных тэа она не видела испорченных и вредных девиц. Но если тот же Олайош вспоминал свою сабен часто и с неизменной нежностью, дона Стеар о муже не упоминала и даже ни разу не поделилась с нами, каково это, сходить замуж. Наверное, ей там не очень понравилось, ведь дона никогда не начинала прихорашиваться в компании представителей мужского пола или кокетливо стрелять глазками.
Однако на сей раз, зайдя в класс еще до звонка колокольчика, мы застали довольно необычную картину. Учительница была уже на месте и занималась шитьем, а за ее спиной на широкой полке, где обычно лежали образцы и отрезы ткани, высилась стопка белоснежных рубашек. Причем, судя по беглому взгляду, именно мужских.
— Дона Стеар… — Мы просачивались в класс одна за другой, отвешивая витающей в грезах преподавательнице формальные поклоны, и занимали каждая свое место за широкими столами. Присутствие в комнате удивленно переглядывающихся девиц опять же осталось незамеченным. Учительница проигнорировала все наши приветствия. Встрепенулась она только по сигналу колокольчика, на который за годы учебы выработался определенный рефлекс не только у учеников, но и у преподавателей.
— Тэа, вы уже здесь?
Она немного смущенно посмотрела на нас, а мы снова встали и присели в поклоне.
— Как же быстро прошла перемена, — пробормотала преподавательница и положила на стол нитки с иглой. Поднялась, удерживая в руках белую ткань, и рассеянно смотрела на нас, явно пытаясь вспомнить тему сегодняшнего урока. Одна из девушек решилась помочь и, указав на полку позади учительницы, выпалила:
— Мы сегодня будем шить рубашки, дона?
Стеар быстро обернулась, однако медлила разворачиваться обратно, лицом к нам. Когда она решилась, я заметила на щеках женщины яркий румянец.
— Нет, тэа. Это не заготовки, а почти готовые рубашки, на которых осталось закончить вышивку. Они не для тренировок. Это подарок.
— Дона Стеар, если это дар для кого-то из наших преподавателей, тогда мы будем только рады помочь с вышивкой, — выступила вперед одна из наших умелиц. На уроках шитья нередко существовала такая практика, когда дона в окружении любимых учениц усаживалась заканчивать какую-то срочную, но объемную работу, вроде настенного панно или ковра, пока остальные шили что-нибудь менее сложное.
— О, это не на праздник. Тут иное дело. — Дона Стеар замолчала, краснея, словно девочка, и мучительно подбирая слова. — Вы же слышали о происшествии в купальнях, о страшном травяном монстре?
Девчонки загомонили, выказывая полную осведомленность и спеша поделиться с доной собственными переживаниями. Я тоже вспомнила и определенно побледнела.
— Видите ли, тэа, наш спаситель, замечательный арис Лоран, благодаря которому опасное существо было уничтожено, пострадал в борьбе с чудовищем.
Девушки в тревоге переглянулись. Теперь уже все побледнели.
— Неужели он ранен? Отчего нам не сказали?
— Нет, нет! — Умение доны выражать свои мысли было на порядок хуже, чем у той же Эстель. Она выглядела смущенной и очень старалась не выдать собственных переживаний, описав происшествие с благоприятной для себя стороны. — Преподаватель Аллар случайно оговорился, что опасное чудовище оставило от костюма ариса Лорана одни лохмотья.
Я почувствовала, как у меня спина выпрямляется и буквально деревенеет. Какие лохмотья? Осьминога рубашку Лорана даже краем щупальца не задела. И ловцов он уничтожил раньше, чем те ему хотя бы манжету оторвали. Больший урон нанесла именно я. Это я, что ли, опасное чудовище?
— Собственно, мне кажется, школа должна непременно отблагодарить нашего защитника, подарить что-нибудь взамен. Иначе мы покажем себя совершенно бесчувственными. Ведь если бы не он, мог пострадать абсолютно любой.
— Вы совершенно правы, дона Стеар!
Глаза девушек осветились фанатичным блеском.
— Какие же мы неблагодарные, что сами не додумались до этого. Ведь арис нас защитил в тот день!
Голоса звучали со все большим надрывом.
— Дона, — воспользовавшись мгновением благоговейной тишины, громко сказала Селеста, — если гардероб ариса Лорана пострадал, значит, ему требуются не только рубашки.
Я быстро толкнула подругу локтем, в то время как в классе снова поднялся гомон.
— Костюм, Сеша, а не весь гардероб. Чтобы уничтожить гардероб, травянистая тварь должна была влезть к нему в комнату.
Как назло, на последней фразе шум стал меньше и девушка по соседству меня услышала.
— Какой кошмар! — выкрикнула она. — Это жуткое существо забралось в башню ариса и искромсало всю его одежду из мести!
— Нет же… — Я хотела сказать, что гимназистка не так поняла, но теперь объясниться не было возможности.
— Ох, дона! Позвольте нам помочь. Мы хотим сшить ему камзол.
— Еще непременно плащ!
— А перчатки, девушки, а жилетки?
— Мне гораздо легче даются мужские брюки, я уже шила для брата и отца.
— А давайте разделимся на группы и сошьем то, что каждому лучше дается, — выкрикнула Селеста.
Дона Стеар не имела шансов устоять перед таким бурным натиском. Растерявшись, она указала рукой в сторону кладовой с тканями.
— Что же, тэа, это очень благородный порыв. Думаю, арис Лоран будет тронут нашим вниманием. Выбирайте ткани. — Она повернулась к сидевшей у окна ассистентке, которая наблюдала за всем ажиотажем полными любопытства глазами. — Принесите, пожалуйста, выкройки. Дорогие девушки, не шумите. Сперва подберите ткани и подходящие к ним иглы.
— А размеры, дона Стеар?
— У меня зафиксированы, — снова чуточку смутилась преподавательница. И достала из поясного мешочка свою измерительную чудо-ленту.
— Рост, — принялась она диктовать, а лента тут же разворачивалась на определенную длину, и над ней в воздухе загорались цифры, — ширина плеч, обхват груди…
— Какая фигура, — мечтательно вздохнул кто-то позади.
Девушки быстро фиксировали названные размеры на своих лентах.
Разделившись на группы, гимназистки составили вместе несколько столов. И клянусь, еще ни разу за три года не наблюдала такой слаженной работы на уроке шитья. Энтузиазмом загорелись абсолютно все: и мастерицы, и весьма посредственные швеи. Ножницы, кроящие материю, едва успевали разрезать ткань, а иголки мелькали в воздухе с такой скоростью, что заметен был лишь серебристый блеск металла.
— Маришка, — Селеста подтащила меня за руку к группе девчонок, уже подготовивших выкройки для жилета, — ты обметываешь неплохо. А я лучше займусь вышивкой.
— Сеша, кажется, это не самая хорошая идея — вдруг завалить мужчину одеждой. Может, он против?
— Как так против? — возмутилась стоявшая справа от меня ученица.
— Что значит нехорошая идея?
— Мы от всей души!
— Конечно, это же в благодарность за спасение.
На меня посмотрели с осуждением. Срочно следовало спасать ситуацию и переключить внимание рассерженных девиц. Я схватила первый попавшийся под руку отрез ткани:
— А давайте я платков нашью и инициалы на них вышью.
— Неплохая идея, — кивнула соседка слева, — аристократы всегда носят платки в кармане.
Только после этого мне позволили принять самое минимальное участие в очередной безумной затее, тихонько присесть на стул и заняться платочками.
Глава 14
ТАЙНЫЕ ТРОПЫ
Я конечно же не верила, что такая затея увенчается успехом и девчонки успеют воплотить грандиозные замыслы в жизнь за один урок, но как же сильно я ошибалась. Искренние стремления, помноженные на восторг нежной влюбленности, способны творить чудеса. Итого к концу занятия по шитью на столе доны Стеар оказалось четыре белоснежных рубашки тончайшего батиста с чудесной вышивкой нитками миндального цвета по вороту и манжетам. На столах девчонок к этому времени лежали: готовый камзол, причем здесь вышивка выполнялась золотыми нитями по почти черному бархату с синеватым отливом, выходной костюм из серо-голубого сукна с приталенным жилетом и чуть зауженными книзу брюками, длинный плащ в пол из непромокаемой ткани с капюшоном. Наши мастерицы даже успели пришить к нему пуговки, на которые пристегивалась теплая внутренняя подкладка для более холодного времени года. Неподалеку красовались четыре пары лайковых и кожаных перчаток, тренировочный костюм для занятий и учительская форма, идеально сшитая по гимназическому образцу. «Что же ему, бедному, выдадут взамен на нашем складе? Сплошную казенщину из грубой материи!» — сокрушались сердобольные девицы. В довершение этой живописной картины аккуратной стопкой возвышалась дюжина носовых платков с аккуратно вышитыми инициалами.
Все было исполнено с таким старанием, с каким не шили даже в лучших ателье Сенаториума, и девушки бережно завернули одежду в хрустящую бумагу, перевязали ленточками, сотворив огромные банты, и с сияющими лицами собрались вручать тен Лорану.
— Дона Стеар, идемте прямо сейчас. У него завершились занятия со вторым курсом, и он должен быть в преподавательской башне. Вы проводите нас в его кабинет?
Бедная учительница, от флегматичности которой не осталось и следа, со священным ужасом обозрела гору вещей (видимо, как и я, полагала, что тэа не справятся), и не смогла вымолвить ни слова протеста. Я тоже пришла в ужас, но по иной причине. Раньше чем на уроке магической защиты с тен Лораном сталкиваться не планировала. Требовалось морально подготовиться к новой встрече после того расставания у ворот, однако шанса отбиться от ровной шеренги девчонок и улизнуть мне не оставили.
Возглавив торжественную процессию из счастливых учениц, в центре которой торжественно несли хрустящие свертки наши лучшие мастерицы (искусной вышивкой одежду украшали именно они), дона Стеар повела всех в башню.
На робкий стук в дверь учительской прозвучало приглашение войти. Дона зашла первой. Я успела заметить, как тен Лоран поднялся из-за стола, собираясь приветствовать преподавательницу, а потом увидел всех нас, втянувшихся следом и быстро заполнивших небольшой кабинет. На его месте, оказавшись пред сияющими лицами юных тэа и заметив на себе их полные предвкушения взгляды, я бы предприняла тактическое отступление в каморку за спиной Эсташа, в которой обычно хранился различный учебный инвентарь. Однако защитникам, по всей видимости, несвойственно было отступать. Явно заподозрив неладное, тен Лоран тем не менее приветствовал всех и остался стоять на месте.
— Арис Лоран! — Бедной доне Стеар пришлось взять на себя вступительную речь. — Девушки узнали, что вы оказались в очень неприятной ситуации по вине растительного монстра, который умудрился забраться в вашу комнату и изорвать всю одежду, прежде чем вы его уничтожили.
Я поразилась тому, какая отличная вышла история из обрывка фразы с совершенно иным значением. И надо было видеть, как брови защитника медленно выгибаются дугой. Однако же лицо он держал и не сделал попытки перебить взволнованную женщину и указать на собственный форменный костюм, в котором посещал занятия прежде.
— Так прискорбно, что мы об этом не узнали прежде, сразу после нападения. Ведь школа обязана отблагодарить вас за мужество и храбрость. Никто из остальных преподавателей раньше не обнаружил ужасного монстра, а могло случиться непоправимое. Вы же предотвратили беду. Поверьте, если бы об этом вопиющем происшествии услышали остальные классы, мы бы непременно придумали что-то сообща, но ведь настоящему мужчине несвойственно распространяться о своих несчастьях, поэтому в сложившихся условиях мы могли сделать для вас только это…
Она с растерянной беспомощностью в глазах оглянулась на нас и указала рукой на свертки.
— Арис Лоран! — Вперед выступила Сеша. Моя бойкая подруга почти никогда не терялась и в любой ситуации могла найти подходящие слова. — Мы очень торопились сегодня на уроке доны Стеар сшить для вас новый гардероб взамен уничтоженного чудовищем. И если вы только развернете эти пакеты, то заметите, что наша спешка никак не отразилась на качестве вещей, поскольку мы все ужасно старались.
Вперед выступили наши мастерицы, а все остальные, стиснув руки, с отчаянным ожиданием на радостных личиках приготовились во все глаза следить за реакцией тен Лорана.
Мне кажется, если бы он предпринял попытку отказаться, сыграв на том, что непозволительно подносить мужчине одежду в подарок, или же выразил недовольство, позволив испытать всю силу аристократической холодности (когда твой дар принимают исключительно из вежливости, но ты ощущаешь себя не в своей тарелке), или еще хуже, объяснил, что монстра в башне не было и в помине, выставив весь девичий порыв в жутко глупом свете, я бы смертельно обиделась. Не за себя, конечно, а за девочек, смотревших на защитника с доверчивым ожиданием.
Как всегда безупречно владея собой, Эсташ подошел ближе. В его глазах не промелькнуло ни досады, ни презрительной усмешки, не появилось даже намека на высокомерную брезгливость или оскорбленное достоинство. Он с легкой улыбкой принял из рук тэа пакеты с пышными бантами.
— Весьма неожиданно, — проговорил тен Лоран, — и, признаюсь, мне непросто принять ваш дар.
В этом месте Эсташ умело выдержал паузу, позволяя нам ощутить, насколько нелегко человеку его положения брать подобные подарки. Даже самые непосредственные из нас вдруг осознали нетактичность спонтанного жеста. Пусть и старались мы от всей души, но все же нарушили определенные нормы, принятые не только в нашей гимназии, но и в обществе в целом.
— Я бы отказался в любом случае, — добавил защитник, — но только не в этом. Очень польщен, дорогие девушки и дона Стеар, благодарю за все приложенные усилия.
Тревога, светившаяся в девичьих глазах, готовых разразиться слезами от любого неосторожного слова, мгновенно испарилась. В их головах раз за разом прокручивалась фраза «дорогие девушки», свидетельствующая о том, что мы ему дороги, и только по этой причине он переступил через собственные принципы. Пожалуй, более удачно Эсташ и не смог бы сказать. Прими он все сразу и безоговорочно, и подобные жесты повторялись бы с завидной регулярностью.
— Разверните, пожалуйста, — пискнула какая-то ученица.
Эсташ не выразил протеста, вернулся к столу и сложил на него все пакеты, но, потянув за первую ленточку, словно невзначай поинтересовался:
— А кто рассказал, как страшный монстр уничтожил мой гардероб?
Девушки стали переглядываться, а потом соседка по столу вдруг вспомнила и указала на меня.
— Тэа Эста узнала.
Я выдержкой Лорана не обладала. Лицо у меня вытянулось, глаза полезли на лоб и уши загорелись сигнальными флажками, когда Эсташ взглянул в мою сторону, словно бы мельком, но очень пристально (меня даже в жар бросило). Однако учитель ничего не произнес, только за ленточку дернул чуть резче, распустив бант.
Для меня его молчание прозвучало весьма тревожно. Ведь я нарекла его род нищим, и он это слышал, а тут еще про одежду якобы выдумала. Подобный жест можно было расценить весьма неоднозначно, но с хорошей стороны он меня точно не характеризовал. А вдруг защитник подумал, что я решила отомстить ему подобным образом? Например, за тот раз, когда меня поставили на место, оградив от любого вмешательства личную жизнь и четко обозначив границу, которую вздумала переступить, скатившись до откровенной фамильярности и обвинений.