— Арис Лоран… — Даже вопреки накатившей усталости, которой полагалось наделить меня тупым безразличием к окружающему, по руке, сжатой его пальцами выше локтя, побежали искорки. — Я шла в лазарет. Ваш помощник отпустил, поскольку я себя плохо чувствую.
— Позвольте, тэа, — коротко ответил на эту длинную и очень утомительную для меня тираду защитник и быстро вытащил в коридор, где занялся совершенно странным делом.
Он поднял мою голову за подбородок и сперва повернул влево, затем вправо, пристально вгляделся в глаза. На ладони его вспыхнул яркий магический светлячок.
— Что вы делаете? — сощурилась от слепящего огонька.
— Изучаю, как реагирует на свет ваш зрачок, тэа.
— Зачем? Вы как будто меня осматриваете, но вы же не врач.
Я все старалась избежать его отточенных, уверенных прикосновений, а он как-то неясно хмыкнул и отпустил.
— Вы в порядке, Мариона.
— Не в порядке. Вовсе не в порядке. Отпустите меня в лазарет.
— Нормальная реакция зрачка на свет — сужаться, тэа Эста. Расширенное состояние говорит о возбуждении, а поскольку у вас налицо упадок сил, то более вероятен прием некоего возбуждающего препарата, сказавшегося на самочувствии. Могу предположить, что его влияние кратковременно, поскольку к концу осмотра зрачок сузился больше.
— Ничего я не принимала, — уперлась, действительно чувствуя, как действие таблетки постепенно сходит на нет.
— Могло попасть с пищей, в гимназии такое случается, — невозмутимо парировал тен Лоран, протягивая руку в сторону двери. — Прошу в класс.
— Не пойду! — Ни с каким другим преподавателем я бы не позволила себе так упорствовать и вести себя без должного почтения, но в присутствии Эсташа все во мне переворачивалось. Я даже грубила ему с огромным удовольствием. И еще бы разок толкнула за эту невозмутимую физиономию. Почему он и на грубость не реагирует, как любой нормальный человек? — Не пойду, — повторила, чуть не притопнув ногой от досады. — Мне плохо, а вы не пускаете в лазарет. Мне нужен осмотр специалиста и лекарство.
— Вас нужно освободить от последствий воздействия лекарства, тэа, но процедура неприятная, рекомендую просто подождать.
Я уперла руки в боки и с вызовом посмотрела защитнику в глаза. И кто бы мне объяснил, почему спокойно-равнодушный взгляд в ответ на все мои провокации, на это детское, но такое вызывающее непослушание, на обман, в конце концов, вызвал затаенную боль. Он слишком взрослый и слишком воспитанный, чтобы выйти из себя, чтобы даже просто сказать: «За вашу ложь вы будете наказаны». Так все учителя говорят, даже самые сдержанные и стойкие, даже самые вежливые. А от преподавательницы хороших манер фразу о наказаниях я слышу через урок. И в таких случаях сразу ясно, что человека проняло, зацепило. Почему же он не как все?
На долгий контакт глаза в глаза не хватало моральных сил. Этот его прямой взгляд обладал непостижимо мощным воздействием, и я не смогла выдержать, отвернулась первой.
— Урок начался, тэа, — негромко заметил Эсташ, когда по коридорам пролетел мелодичный звон колокольчика. — Заходите.
А если рвануть сейчас в сторону и помчаться к лестнице и дальше по ступенькам, он ведь все равно поймает? Пусть руки его сейчас опущены, обманчиво расслаблены, однако точно знаю, что вернуть меня обратно не будет стоить защитнику никаких усилий. Но как же стыдно станет мне потом за столь нелепую выходку. А еще хуже, если не сделает попытки остановить.
Не передать, с каким разочарованием и стыдом я входила обратно в зал. Девушки были заняты веселой возней, а ассистент пытался призвать их к порядку и построить. Но когда вошел тен Лоран, все мгновенно успокоились. Произнесенные тихим голосом слова, обращенные ко мне, наверное, услышал каждый. Была у тен Лорана такая особенность — четко проговаривать фразы. Даже нашего директора, который обычно говорил громко, но имел привычку глотать окончания и торопливо излагать свои мысли, понять бывало сложнее.
— Присядьте на скамью, тэа Эста. Приступите к занятиям, когда почувствуете себя лучше. — А сам направился в центр зала, на ходу натягивая перчатки, дополнявшие тренировочный костюм преподавателя.
— Маришка, — тихонько окликнула Селеста, когда остальные девочки потянулись послушной стайкой за защитником, — что с тобой?
— Плохо стало, слабость накатила, — пробурчала в ответ, — а он в лазарет не пустил. Сам посмотрел. Хотя откуда ему знать, больна я или нет?
— Слушай, а может, он родственник?
— Чей?
— Ну, одного военного врача. Известный такой, тоже фамилия Лоран. Мне дядя о нем рассказывал. Он общался с самим командиром Этьеном, а тот упомянул, сколько его гвардейцев с того света вытащил некий Лоран.
— Как это связано?
— Ну так. Вспомни нашу ассистентку на магическом плетении, она тоже любит притворяться светочем науки, а сама просто нахваталась по верхам за время общения с плетуньей. Теперь мнит себя экспертом.
— Не знаю, — вздохнула я.
— Нет, сам он быть врачом не может. Это сколько лет нужно учиться, потом работать, чтобы получить звание лекаря, да еще военного. Без долгой практики не дадут. А он-то учитель. Я, кстати, вообще раньше не слышала, чтобы представители высшей аристократии где-то работали.
— Сеша, — прервала я рассуждения подруги, — ты иди на тренировку, а я еще чуть-чуть посижу.
Урок начался с краткого опроса на тему защитных и ограждающих заклинаний. Теорию многие из нас знали средненько, старый профессор защитной магии так невнятно объяснял, хотя, бесспорно, превосходно знал тему, что мы частенько дремали во время занятий. Спрашивал он на экзаменах все по делу, но списать у него не представляло труда. Еще был туговат на ухо, и порой достаточно было уверенно городить какую-то ерунду, обильно сдабривая ее громкими словосочетаниями «магическая защита». Старичок добродушно кивал и улыбался нам, но знаний это не прибавляло. Неудивительно, что к третьему курсу — началу практики — заслуженного профессора (ответственного лишь за преподавание в женском крыле, в мужском требования были гораздо строже) отправили на покой.
Однако откуда взялась в девчонках эта прыть сейчас? Они так охотно отвечали, чуть не перебивая друг друга и стремясь произвести впечатление на тен Лорана, будто подготовились заранее. А вдруг и правда готовились? Знали, о чем будет урок? Я вот припомнить не могла этих самых заклинаний. Они шли вскользь, поскольку нам, девушкам, максимум, что требовалось, — это владение простейшими заклинаниями самообороны. Наверное, гимназистки выяснили все у ассистента до прихода учителя.
Я смотрела хмуро, исподлобья и не слишком задумывалась, что именно разглядываю, пока не поймала себя на внимательном изучении защитного костюма Эсташа. Внимание концентрировалось вовсе не на защитных функциях, а на том, как удачно тот сидит по фигуре. Куртка из тонкой и мягкой кожи подчеркивала широкие плечи, не скрывая обтянутый черной тканью мускулистый торс, пояс был туго затянут на узкой талии, а брюки из эластичной материи отлично обрисовывали мышцы тренированных ног. И это все я спокойно себе разглядывала, пока меня не отрезвила нелепая мысль: как идет ему этот наряд, едва ли не больше, чем традиционная учительская форма.
Я разозлилась. Сильно. Подскочила с лавки и пошла к строю девчонок, заняв свое место с краю. Эсташ бросил на меня лишь короткий взгляд, видимо, удостоверился, что твердо стою на ногах, и задал последний вопрос, на который ответила сияющая от собственной сообразительности Селеста. Тен Лоран даже похвалил подругу, отчего та засияла еще ярче.
— А теперь приступим к тренировке, — заявил он. — Ваша задача повторить изученное в теории заклинание вслух и сотворить соответствующий символ. Он оградит вас от магического вмешательства.
Наша староста Аделаида де Ланто подняла руку, а когда Эсташ кивнул, задала вопрос:
— Арис Лоран, а воздействовать будете вы?
— Нет, тэа, — улыбнулся Эсташ, — воздействовать будете вы.
И даже улыбка у него необычная, обаятельная, но очень сдержанная, она трогала лишь уголки губ.
Когда девчонки начали удивленно переглядываться, пытаясь припомнить, какое заклинание воздействия они сумеют воссоздать на практике, защитник добавил:
— Я сотворю изначальное, зеркальное заклинание. Оно подстегнет ту магию, что вы творили в недавнем прошлом. От нее и придется поставить защиту.
Сосредоточившись, я попыталась вспомнить, что знаю о зеркальных заклинаниях. И сообразила, что именно на этот вопрос отвечала в последний раз на экзамене нашему старичку. Списала ответ со шпаргалки, но повторяла несколько раз и даже умудрилась заучить, ответив без запинки.
Суть его заключалась в проекции магического воздействия, оно подхватывало эхо той магии, что в последний раз творил человек, но не обыденной, бытовой, вроде плетения волос в косу, не требовавшей больших энергетических затрат, а наиболее сильной, такой, как, скажем…
Зажала рот ладонью, чтобы вслух не воскликнуть: «Приворот!»
Ой-ой, кому-то сейчас станет плохо. Половине класса!
Никакого наказания и никакой мелочной мести, тэа. Вам просто вернется все, что сотворили сами, но гораздо более гуманным способом. Отражение ведь несло магический заряд слабее первоначального.
Ух ты! Не восхититься задумкой я не могла, потому как сама прибегла к похожему методу с Селестой, но в более жесткой форме. М-да, а как еще учить ветреных девиц? В таком виде они крепко запомнят урок, а заклинание будет от зубов отскакивать. Я уже предвидела это, наблюдая побледневшие лица тех, кто еще что-то помнил про зеркалки. Сейчас все как натренируются, будут ставить оградительные щиты на раз. Как же придумано! Но я бы их сильнее наказала за то, что подсунули ничего не подозревающему преподавателю такую гадость. Хотя…
Мне сразу вспомнилась встреча на мосту, и что тен Лоран оказался там, избегая встречи с полчищем девиц. Ведь предвидел массовое паломничество, а потому выбрал другую дорогу. Разве он не мог догадаться или хотя бы распознать зелье в первом блюде? Даже если моя соль отбила все вкусовые рецепторы, то пирог Селесты он ел до рагу.
Ой. Я не подливала ничего, но переборщила с солью. И ожидавшее прилюдное порицание, там, на глазах учителей, было страшнее, чем есть пересоленный обед в последующие три дня. Я тогда даже решилась просить помощи Аллара. А вот девчонок ожидало более суровое наказание. Их могли поставить в столовой на глазах остальных гимназистов, и каждый бы знал, что вот они подлили преподавателю приворотное зелье. Я только представила себя на их месте в такой момент, смех остальных учеников, как тычут пальцами со всех сторон, издевки… Это сурово, это даже жестоко, пусть и отбивает навсегда охоту к подобным делам.
Он просто не стал их выдавать и потому от блюд не отказался. Он их тогда пожалел, как и меня, но на своем уроке жалеть никого не собирался.
— Тэа Эста.
— Да?
Опять пропустила все объяснения!
— Вы не повторили символ.
А он уже показал символ? Ладно, подсмотрю у Селесты.
— Я запомнила…
Эсташ скрестил руки на груди и коротко произнес:
— Тэа, защита.
Развел ладони в стороны, создавая одну ровную блестящую поверхность, гладкую, как зеркало, и толкнул в нашу сторону.
Она надвигалась стремительно, и я, как и остальные, выставила руки, попыталась повторить вслед за девушками символ, но совсем позабыла, что следовало еще шептать при этом заклинание, которого я не знала и тоже прослушала.
Стена прошла сквозь меня, по сторонам раздались сдавленные крики, возгласы, стоны, а у меня опять потемнело в глазах и слабость навалилась с удвоенной силой. Растяпа! Пока рассуждала о девчонках, позабыла и о собственном обмане, когда сказалась больной. Ведь я хорошо так выложилась, заряжая злосчастную таблетку отрицательной энергией, чтобы по сути возбуждающее средство спровоцировало упадок сил.
Как стояла на ногах, так и села на пол, тряхнула головой, чтобы прояснилась. Уронила ее, совсем отяжелевшую, на подтянутые к груди колени и стала смотреть, как Эсташ с ассистентом подходят то к одной дрожащей девушке, то к другой, помогают правильно создать защитное заклинание.
— Тэа Эста! — Меня подняли с пола за плечи, обхватили мои пальцы, накрыв их затянутыми в черные перчатки руками, напомнили: — Заклинание.
Он говорил, я повторяла. Эсташ рисовал моими руками символ. Вокруг сгустился воздух, формируясь в нечто, призванное меня защитить, а я все смотрела на его перчатки и думала, что, конечно, преподавателям не полагается прикасаться к юным тэа без этого кожаного аксессуара, а ученицам непозволительно прижиматься спиной к учителю во время объяснений, пусть даже в ногах она ощущает дикую слабость.
— Отточите движение, произносите четче слова, — сказал Эсташ, как только странный по форме, неравномерной толщины и высоты щит растянулся вокруг, заставив меня ощутить себя намного бодрее.
Учитель отошел, ни словом не упомянув о разыгранном до урока представлении. Я осталась стоять, пытаясь вспомнить те самые слова, которые следовало произносить четче.
Эх, Мариона… Концентрация и внимание не грозят тебе во время уроков магической защиты. Боюсь, что здесь, даже приложив усилия, я вряд ли буду блистать успехами.
Глава 8
ЦАРИМСКИЕ КУПАЛЬНИ
А вечером я сбежала в сад. Все потому, что любимая подруга заговорила меня до умопомрачения, и единственной темой разговоров, конечно, был Эсташ тен Лоран.
Она восторгалась тем, как в его присутствии у нее все начинало получаться (у меня в это время все определенно валилось из рук), как она ощущала крылья за спиной (ну а я предпочла бы затеряться в толпе учениц). Она говорила, что все его объяснения схватывает на лету (молчу о том, что половина фраз защитника не доходила до моего сознания), и повторяла, как будет учиться со всем старанием, чем восхитит его еще больше (после этих словоизлияний я проглотила признание, что собиралась прогулять урок).
В своей прочувствованной речи подруга не избежала упоминания других учениц нашей группы, которым довелось испытать весь яркий спектр эмоций, прежде чем защита отгородила их от зеркального заклинания. Эти мучения были Селесте близки и понятны, а потому как она могла не радоваться, что кто-то разделил с ней страдания от неудавшегося приворота! Ведь тогда самой становилось легче и менее стыдно.
В длинный и восторженный монолог я успела только раз вставить вопрос о том, как же подруга подмешала зелье в еду, если никто не знал о зачете.
— Я смешивала необходимые составляющие под столом, — ответила Селеста, — только на этом уроке мы свободно достаем ингредиенты из кладовой. Подобного шанса могло больше не представиться, а рецепт простенького приворота, действием до суток, каждая вторая гимназистка помнит. Пока пирог выпекался, я все сделала, а когда Комфи с ассистентом вышли за праздничными блюдами и крышками, довела зелье до кипения на магическом огне. Подумаешь, варю какой-то дополнительный соус! Кроме Комфи, никто не мог догадаться. Вообще-то хотела впрок заготовить, но дона упомянула преподавателей. Я тогда так обрадовалась, что даже размышлять не стала. Быстро добавила в кусочек, что приберегла для Эсташа, пока шанс был.
— Ловко вы, — восхитилась я скорости и сноровке девушек, сообразивших воспользоваться уроком готовки для варки приворотного зелья.
— Ну как не мечтать об этом мужчине, он же идеальный! Ты заметила, что перед отработкой заклинания ассистент нас расставил в строгом порядке? Я обратила внимание на едва видимые круги, в которых очутилась каждая. Это защитный контур. О таких дядя рассказывал, потому и узнала. Эсташ нас подстрахован на всякий случай, чтобы заклинание не нанесло вреда. Эх, Мариша! Я возлагала такие надежды на нашу с ним встречу. Думала, как только он поцелует, сразу поймет, что я — его судьба, и предложит выйти замуж.
Святая простота! Видимо, не одна Селеста так думала. Я покачала головой и сбежала в сад, чтобы не слышать дальнейших восхищенных речей в адрес защитника.