Слишком много врагов - Розанов Вадим Вадимович 5 стр.


Уже на следующий день после смерти Верховного "наш хохол" выступил с инициативой проведения встречи в необычном формате: руководители ведущих объединений промышленников и ключевые лица системы власти. Как говорится, для обсуждения текущей ситуации. И председательствовать на ней предложил министру обороны - старому соратнику и личному другу Верховного.

Как и было с ним заранее обговорено, министр начал с того, что Верховный правитель в истории НКР был один. Фактически становлением государства все обязаны ему и поэтому следовало бы сохранить за его именем этот высокий титул. Да, глава государственной администрации нужен, но называться он должен иначе, да и полномочия ему надо подсократить. Есть премьер и правительство, есть Государственная дума, есть местные органы власти. Многие вопросы жизни страны решаются на местах и это правильно. Так что формальный глава государства, конечно, нужен, но правитель - уже нет.

И в эмоциональном, и в практическом плане выступление министра всем понравилось. Сильный лидер - да еще неизвестно, кто! - никому из присутствующих был не нужен. Нет, некоторые с удовольствием заняли бы этот пост сами, но где гарантия, что получится? А отдавать другому... Счетов старых среди членов этой компании тоже было достаточно, а вот веры друг другу - маловато.

Так что общий принцип одобрили сразу. Один был в нашей истории Верховный правитель и другому не бывать. Но вот как назвать должность будущего главы? Президент? Это слово поддержки не встретило. Все же ассоциировалось с Францией и вызывало откровенную аллергию. Попробовали на вкус еще два-три: канцлер, председатель, но все не то. Кто-то даже великого князя предложил, но от этого так несло монархизмом, что отвергли сразу.

- А давайте: гетман! - предложил "наш хохол", - все же в Киеве сидим.

Сначала посмеялись, а потом задумались, а почему бы и нет? Опять же в пику полякам, народ это поймет. Да и колоритно.

- Ну, так хохлу нашему гетманом и быть, кому же еще! - бросил в завершение обсуждения премьер, который-то как раз никаким гетманом не хотел называться ни при каких обстоятельствах - все же из потомственных московских купцов происходил. Остальные посмеялись и согласились, пусть его. Все же всерьез "нашего хохла" мало кто воспринимал. Как показало дальнейшее, напрасно.

Так и стал "наш хохол" гетманом, прошел через специально разработанную процедуру выборов на этот пост коллегией выборщиков, а через пару лет так трансформировал систему исполнительной власти, что министры тоже стали называться гетманами с добавлениями области управления, ну а его пришлось переименовать в Верховного гетмана. Впрочем, власти к этому моменту он нахапал уже как раз на титул верховного. Но правил осторожно, с оглядкой на мнение реальных хозяев жизни, а вот там, где их интересы затронуты не были, дурил случалось от души. И украинская вышиванка на приеме для дипкорпуса, где гости были во фраках, а дамы - в длинных платьях, была такой мелочью, о которой даже и упоминать не стоило. Насаждение украинизма раздражало многих. Но, в конце концов, запомнить, что охранка и полиция теперь называются вартой, было нетрудно. Хуже было то, что, почувствовав слабину первого лица, многие стали насаждать опыт чисто украинских областей там, где в силу различных причин он был явно непригоден. От серьезных неприятностей пока спасало то, что в стране все же правила рыночная экономика и всерьез повредить этой дурью сельскому хозяйству или промышленности было затруднительно. Но вот почему жители Вологодской губернии должны с утра до вечера слушать по радио украинские песни понять они решительно не могли.

Проблема эта не раз обсуждалась завсегдатаями Банковского клуба, в котором состояли практически все участники эпохальной встречи выборов первого гетмана со стороны бизнеса, но было решено, что канализация общественного недовольства на украинскую тему даже выгодна.

- Пусть народ лучше на песни и вышиванки плюется, чем думает о продолжительности рабочего дня и расценках! - так суммировал эти дискуссии крупнейший сельхозмагнат с типично украинской фамилией, - если прижмет, сковырнем его и сменим национальную риторику. Вот счастье-то всем будет!

Сидевший напротив него финансист, далекие предки которого начинали шинкарями еще во времена, описываемые в трилогии Сенкевича, и немало претерпели тогда и от казаков, и от русской шляхты на службе польских магнатов, согласно кивнул головой и добавил:

- Я всех служащих в банке заставлю оселедцы отпустить, если оплата всех военных заказов через меня пойдет.

И пошла, что характерно.

Несколько хуже обстояли дела у старых соратников Верховного правителя. Поняв, куда ветер дует, кое-кто из них попытался возмутиться, но было уже поздно. Расставленные новым лидером на ключевые посты в органах безопасности, полиции и армии новые кадры решили все быстро и сравнительно безболезненно. Герои минувших лет сходили в тень: кто в силу возраста и состояния здоровья, кто - не по своей воле. Серьезного противодействия бывшему "нашему хохлу" - его теперь так, конечно, никто не отважился называть - уже не было и с этой стороны.

Впрочем, не все было так плохо. Новый Верховный гетман обладал ценнейшим качеством - почти звериным чутьем, тончайшей природной интуицией в отношении опасности, людей и перспектив развития. Этого у него было не отнять.

В результате он сумел сделать правильные ставки при подготовке последней войны с Польшей: в плане перевооружения армии и развития технический родов войск, подборе кадров руководства Генштаба, спланировавшего победоносную операцию, выборе наиболее подходящего момента для начала наступления.

Так что строго говоря, сейчас он ощущал себя триумфатором.

Однако, то же самое чутье подсказывало ему, что значительную часть плодов победы у него выхватят буквально из рук. Посетивший его для конфиденциальной беседы утром 1 января - вот ведь европейцы проклятые, ничего святого для них нет! - французский посол достаточно определенно намекнул: на восстановление прежних границ Российской империи на западе не рассчитывайте, про Варшаву забудьте, дай Бог сговоримся на рубеже Буга в Белоруссии. С этим Верховный еще готов был согласиться, но вот за Львов он собирался драться до конца. Ему, простому селянину с Восточной Украины было принципиально важно подмять под себя "западенцев". Корни этих сложных, болезненных отношений уходили вглубь веков богатой истории того края, который принадлежал то Польше, то России, то крымчакам, а сейчас вдруг стал как бы доминировать в государстве, большинством населения которого вообще являлись русские. Именно там, в польских городах на Западной Украине появились ремесла, европейская культура, магдебургское право в те времена, когда на обоих берегах Днепра резвились местные Тарасы Бульбы с сыновьями. И все последующие века "западенцы" не уставали напоминать об этом своим восточным собратьям.

Помимо чисто эмоционального негативного отношения к "западенцам" Верховный еще и совершенно не хотел консолидации и чрезмерного усиления в НКР украинской составляющей, справедливо полагая, что, перегнув палку, он моментально получит быстрый и жесткий ответ от русского населения. Как однажды бросил ему в споре старый петербургский профессор: "У нас хоть и Киевская, но все же Русь!"

Верховный эти слова запомнил и старался балансировать. Гопак гопаком, но на самом деле украинцы для него были в первую очередь своеобразной группой поддержки, их которой он черпал кадры на государственные должности. Но тоже с оглядкой. Из трех кандидатов на пост начальника Генштаба он, например, выбрал единственного русского и не пожалел об этом.

Оппозиция, конечно, была, куда же без нее. Вот только альтернативной идеи у оппозиционеров не было. В основном дело ограничивалось анекдотами, самые смелые переиначивали название должности на "Верховный хохол". А вы найдите такую интеллигенцию, которая бы не считала существующую власть убогой и по-тихому бы не потешалась над особо удачными перлами ее представителей. Не бывает такого. Но угрозы власти от этого не было пока никакой.

Так что уже в первые дни нового, 1944 года Верховный гетман, как это ни странно звучит, считал для себя уже перевернутой "польскую" страницу. Оставалась еще масса практических вопросов: парижская мирная конференция, спор о границах, отвод войск за линию новой границы и обустройство вновь приобретенных территорий. Верховный знал, что его гетман по вопросам экономики уже завершал подготовку масштабных предложений по хозяйственному и инфраструктурному развитию этих территорий, просил для этого миллиарды из бюджета. В принципе, это было разумно - новых граждан страны надо было чем-то привлечь. Верховный был готов вложиться в районы, населенные белорусами - они и жили победнее, но "западенцам" он ничего давать не собирался.

"- Посадим свою администрацию, войска гарнизонами встанут, все новое строительство - только в военных целях и для обеспечения связанности территорий с нами! - заранее решил он про себя. - Колеи железных дорог перешьем, радиовещание наладим, варту, само собой, свою посадим, да еще и усиленную. Налогами прижмем. Никакой дополнительной медицины не дадим, а вот учителей своих надо будет послать побольше. И часть предметов - только на русском! Да, еще не забыть для парижской конференции: поляков из приграничных районов надо будет переселить в Польшу. А то опять восставать начнут".

Деталей, как всегда, набиралась куча. Но вот чего не было, так это стратегической идеи, следующей крупной цели. Победа над Польшей потребовала концентрации огромных ресурсов страны, причем в течение почти 10 лет. Сейчас царит общая эйфория. Тему героизма нашей армии удастся эксплуатировать еще год-другой. А потом? Уже сейчас надо сокращать военное производство - заводы начнут увольнять рабочих, сокращать закупки сырья, а это новые увольнения в металлургии, на шахтах и так далее. Аграриям уже сейчас трудно сбывать свою продукцию, да и людей в селах многовато. Куда пойдут работать демобилизованные? А через два года надо начинать выплаты по военным займам... Как-то не так желанная победа ему представлялась. Надо было с кем-то посоветоваться и Верховный поручил адъютанту узнать, не собираются ли некоторые его знакомые в ближайшие дни посетить Банковский клуб.

Глава четвертая.

Вскоре договоренность о встрече была достигнута. Клуб этот заслуживает того, чтобы о нем рассказать отдельно. Учрежден он был в конце прошлого века совсем под другим названием, да и в другом городе. Правила и порядки преимущественно скопировали у англичан, за массовостью не гнались и место стало действительно элитным. Собирались там преимущественно те, кому было о чем поговорить и поспорить с другими такими же неглупыми людьми без излишней публичности и экзальтации. Конечно, хватало масонов, но своим прибежищем они его делать не стали, поскольку члены клуба очень быстро поняли преимущество дискуссий с привлечением носителей самых различных мнений и политических платформ. Случалось, туда приглашали и откровенных радикалов вплоть до левых эсеров и большевиков. Речь, конечно, шла не о заводских агитаторах, но и среди крайне левых тоже хватало и образованных, воспитанных людей. Именно таким, как правило, и удавалось "цеплять" на крючок своих идей кое-кого из промышленников и интеллигентов. Но это если и происходило, то за пределами клуба, а внутри него контакты с ними выглядели как что-то вроде лекций для узкого круга с возможным последующим обсуждением. Иногда, правда, обходились и без последнего - любители тратить время на пустые споры в клубе не задерживались, да и редко попадали в ту категорию, из которой в основном вербовались его новые члены. Бизнес пустых разговоров не любит.

Так уж получилось, что после того, как в Киеве окончательно утвердился новый режим, в городе оказалось несколько членов того старого клуба. Собрались раз, другой. Подтянулись новые участники из местных. Сначала "скитались" по лучшим ресторанам, но даже закрытые отдельные кабинеты не гарантировали абсолютную тайну ведущихся в них бесед. И тогда один из старейших участников, понимавший потенциал подобной структуры, решил вложиться в ее создание. Выкупил сравнительно недорого целый квартал в центре города, посадил там контору принадлежащего ему Первого промышленного банка, но примерно половину квартала отвел под помещения клуба. Там были большие и малые гостиные с покойными удобными креслами, обширная библиотека, несколько обеденных залов разной величины, а на двух верхних этажах - уютные комнаты гостиничного типа, где можно было и переночевать при случае. Ради тишины и покоя отказались даже от биллиарда и бара. Впрочем, безукоризненно вышколенных официантов хватало, и любой из гостей мог получить все потребное, пожалуй, кроме птичьего молока, в любой момент дня и ночи. Гостей, как правило, было немного, но взносы были такие, что даже в финансовом отношении начинание себя оправдывало. Впрочем, все это было затеяно отнюдь не ради получения прибыли. Дела здесь часто вершились такие, что никаких денег не жалко.

Верховный в клубе бывать не очень любил. Все же чужд ему был очевидный аристократизм этого места. И даже не в том он ощущался, что персонал, говорят, натаскивал бывший потомственный дворецкий одной из великокняжеских семей, а в том, как вели себя здесь члены клуба. Если там, в шумном суетливом мире за толстыми стенами клуба они еще хоть как-то притворялись, особенно если говорили на публику, то здесь, внутри, вели себя как абсолютные хозяева жизни в строгом соответствии с реальным финансовым весом каждого. А все его чины и регалии, столь весомые там, снаружи, здесь почти ничего не значили, да и лишить его их могли в миг именно здешние обитатели.

Так что, называя вещи своими именами, фактически именно Верховный просил сейчас их о встрече.

Вскоре после Рождества такая встреча и состоялась.

Афишировать ее Верховный не собирался. Кортеж брать с собой не стал. В ранних январских сумерках один из неприметных автомобилей из его гаража быстро преодолел маршрут от дворца, первая очередь которого недавно была построена на месте прежнего арсенала, до глухих ворот в боковом переулке за зданием Первого промышленного банка и скрылся в закрытом со всех сторон внутреннем дворе, где и находился вход в здание клуба. С дискретностью и безопасностью тут было все в порядке.

Костяк руководства клуба, его постоянное правление составляли девять человек. Отправляясь на встречу, Верховный еще размышлял, сколько из них примет в ней участие. Ни разу ранее более семерых сразу он не видел. Жизнь эти люди вели внешне очень спокойную и респектабельную, но, на самом деле, крайне насыщенную и деловую, а график их обычно был расписан деловыми встречами и переговорами на месяцы вперед.

На этот раз в больших кожанных креслах вокруг вытянутого журнального стола сидели все девять человек. Поздоровались дружелюбно. Вставать, как это было принято при появлении главы государства, никто и не подумал. И это был вовсе не вызов, а просто сухая констатация факта: ты нам не хозяин. Место, правда, оставили довольно почетное - по правую руку от хозяина клуба. Похоже, сидели уже давно. Перед некоторыми стояли чашки с чаем и кофе, кто-то прикладывался к стакану с коллекционным виски. Но были и те, кто ограничивался просто стаканом воды или вообще сидели перед пустым столом.

В начале такого разговора Верховный с удовольствием бы жахнул хорошую рюмку горилки или коньяка, но это было явно неуместно, и он спросил чаю, не сомневаясь, что в ответ на его брошенное в никуда пожелание перед ним немедленно как бы из воздуха материализуется чашка тонкого фарфора, которая своевременно будет наполняться ароматным напитком.

Сначала поговорили о польских делах. В который раз Верховный поймал себя на том, что и война для этих людей - бизнес. Ему вкратце напомнили список торговых и финансовых преференций для национального капитала, которых необходимо добиваться от поляков на парижской конференции. И список этот для его сегодняшних хозяев был намного важнее линии прохождения границы.

Назад Дальше