— Всем обязательно подкрепиться, — непререкаемым тоном заявила Полина. — Не то после забора крови вас будет шатать.
Я приняла кружку из ее рук, взяла кружок кураги и только хотела отправить его в рот, как рядом оказался Игорь.
— Как тебе магия литья?
Лис усмехнулся и тоже потянулся за курагой.
— Магическая, — ответила я. — Очень интересно.
— У отца есть знакомый. Владелец ювелирной мастерской, которая делает только эксклюзивные вещицы. Если интересно, могу договориться насчет экскурсии.
— Отличная идея, — раздалось за моим другим плечом. — Девчонки из общины обрадуются. Я и Лию возьму, она любит такие штуковины.
— Не думаю, что это будет уместно. Столько народу, — засомневался Игорь.
— Да ладно, мы же взрослые дуалы, а за Лию я поручусь. Будем вести себя прилично, — парировал Ар.
— А ты как думаешь, Тома? — обратился ко мне лис.
Я посмотрела на него, потом на змея, сверлящего взглядом Красноярцева, сунула в рот курагу и неопределенно промычала что-то в высшей степени обтекаемое.
После сладкого чая с сухофруктами и приятной беседы с хозяином мастерской, снова оставив мужскую часть гостей скучать, мы вернулись в ту самую комнату.
Борис Игнатьевич вновь преобразился в сосредоточенного мастера, извлек кулон из раствора, обсушил и поместил в очередной аппарат.
— Это муфельная печь, — пояснил он. — В ней наше изделие проходит закалку. Всего десять минут, но металл станет мягче. Станет готовым к тому, чтобы с ним работали.
Когда требуемые десять минут прошли, Полина, держа в руках какую-то емкость, устроилась рядом с раковиной. Золотов извлек кулон из печи, устроил в раковине, а зайка аккуратным движением наклонила сосуд, выливая на раскаленный предмет собранную кровь дуалов. Кровь сворачивалась хлопьями, облепляя серебро. Егор побледнел, как будто ему стало нехорошо.
Полина, оценив изменение цвета лица парнишки, произнесла:
— Это нормально. Белок в крови сворачивается от действия температуры. Как яичный при варке.
Рысенок кивнул и бледнеть как будто перестал.
— А нужна именно… свежая? — поинтересовался он.
— Да. Иначе мы бы не искали доноров, да и тебя сюда тащить не было бы смысла. Взяли бы в банке крови нужный литраж, сделали бы забор крови у тебя в клинике, и ты бы увидел только готовое изделие. Но для того, чтобы кровь не сворачивалась, в банке крови в нее добавляют цитрат натрия.
Хозяин мастерской отечески по-доброму улыбнулся и добавил:
— И, увы, из-за медицинской добавки ожидаемый эффект не достигается. Благодаря именно этой части процесса охран приобретает нужные свойства, молодой человек. При взаимодействии с нашей кровью его информационный фон меняется. Отныне и навсегда своим излучением он будет дарить спокойствие и умиротворение. Безопасность. Именно ее, безопасность, чувствуют дуалы, носящие свои охраны. Именно благодаря чувству безопасности потерянные дети находят нас. Находят общины и старших. Как ты нашел Тамару, верно, Егор?
Рысенок кивнул, зачарованно всматриваясь в серебро.
— Раньше, с четверть века назад, этот процесс имел значение обряда. Ритуала, если хотите. Но сегодня романтика создания прекрасных вещей потеряна. Утоплена прагматизмом людей, стремящихся догнать время. Печально, но неизбежно.
Когда красная струя иссякла, Борис Игнатьевич открыл воду и снова промыл изделие, смывая темно-бордовые сгустки, а потом опять поместил в подогретую лимонную кислоту.
— Ну, вот и все, — радостно произнес мастер.
— Все? — переспросил рысенок.
— Да. Теперь серебро ждет шлифовка и полировка. Я буду превращать заготовку в полноценный кулон, чтобы уже завтра он смог выполнять свое предназначение: хранить тебя от чужого взгляда.
В комнате-мастерской, смежной с маленьким плавильным цехом, нас ожидали новости:
— Егор, планы немного изменились, — обратился к парнишке Геннадий Захарович.
Уши рысенка настороженно прянули.
— Дело не только в том, что охран ты получишь завтра. Ты слишком мало знаешь. Мне нужно столько всего тебе рассказать, что уезжать сейчас тебе никак нельзя. Поэтому сейчас мы поедем в больницу.
Егор напрягся.
— В больницу?
— Да. В частную клинику общины. Мой знакомый, Леонид Лаврентьевич, заявит, что подозревает у тебя редкое заболевание, чтобы дать нам время объяснить тебе все, что нужно знать о себе и о дуалах.
— А как же мама? Я хочу ей позвонить. Она же волнуется, — еще больше напрягся парнишка.
— Это даже не обсуждается. Можешь звонить хоть сейчас, но лучше давай это сделаем в больнице?
Рысенок кивнул, соглашаясь с доводами старшего.
Я подошла к Полине.
— Что-то случилось? — спросила я, имея в виду смену курса.
— Нет. Просто Борис Захарович предупредил, что так быстро, как планировалось, он работу не успеет закончить. Поэтому в телефонном режиме пришлось выворачиваться. Но так даже лучше. Егор уже пообвык и худо-бедно знает нас. Для него же будет лучше, если адаптация пройдет среди знакомых, а не в общине его города. Ведь тех дуалов он в глаза не видел.
Я кивнула. Аргументы звучали разумно.
Попрощавшись с Борисом Игнатьевичем, мы вышли на улицу. Город, светившийся фонарями, давно заключила в объятия ночь. Улицы опустели, а по дороге сонно катила пара-тройка машин. Один из фонарей окружила группка шатающихся и подпрыгивающих парней-подростков, одетых не по сезону. Я глубоко вдохнула ночной воздух, и в нем мне почудилась нотка весны. Скорей бы!
Мы медленно шли к машине. Впереди — старший Вольских, Егор и Полина, а за ними на некотором расстоянии я, Ар и Игорь. Машина стояла рядом со столбом, у которого зависало подрастающее поколение. Неожиданно от парней отделился и покатился какой-то предмет. Мальчишки выругались на разный лад и дернулись с места, разрывая тишину пустынной улицы топотом улепетывающих ног. Странная кругло-квадратная шутковина, обмотанная изоляционной лентой, остановилась между нами и первой троицей. Все, что произошло дальше, заняло считанные секунды: Игорь дернулся вперед, становясь передо мной, змей схватил меня за руку и отдернул себе за спину, Полина побледнела, а хмурый Егор молниеносно подскочил к предмету и ударом ноги отправил его в восьмиметровый полет дальше по тротуару. При встрече непонятного чего-то и тротуара раздался оглушительный хлопок, и машины, припаркованные поблизости, взвыли сигнализациями.
— И что это было? — в растерянности спросила я, чувствуя, как хвост жмется к ноге, а уши — к голове.
— Взрывпакет, — в один голос ответили Ар, Игорь и Егор, поворачиваясь на голос.
Лис, не найдя меня за своей спиной, а найдя за змеевой, переменился в лице и сощурился. Ар, напротив, стоял с нечитаемой физиономией. А зайка… К зайке стал возвращаться привычный цвет лица. Когда она посмотрела в нашу сторону, ее глаза засверкали любопытством, ехидством и куражом. Полина даже попыталась скрыть улыбку, оценивая мизансцену, но, судя по уголкам губ, недостаточно усердно.
— Все целы? — спросил Геннадий Захарович.
Все кивнули, подтверждая собственную целостность. Старший Вольских хмыкнул и проворчал:
— Хулиганье малолетнее.
Рысенок почему-то смутился и постарался еще глубже зарыться в капюшон.
— А ты, Егор, молодец. Быстро среагировал, — похвалил парнишку Геннадий Захарович, после чего обратился ко всем остальным:
— Так. На сегодня нам приключений хватит. Егора нужно отвезти в больницу. А девочек — по домам.
— Девочек по домам я могу развезти, — вызвался лис, вильнув хвостом.
— Вот и хорошо. Спасибо, Игорь, — кивнул старший змей.
— Геннадий Захарович, — неожиданно подал голос Егор, — а можно, чтоб Тома с нами поехала?
Я удивленно посмотрела на парнишку, который медленно, но верно и неотвратимо краснел.
— Мне с ней спокойней будет, — словно пересилив себя, признался парнишка.
Старший Вольских вопросительно посмотрел на меня. Я улыбнулась.
— Конечно, Егор, — согласилась я и, попрощавшись с Полиной, с чувством облегчения подошла к машине, на которой и приехала сюда. Не хотелось мне ехать домой с Игорем, учитывая, чем чуть не закончилась прошлая такая поездка.
— Хорошо. Тогда, Игорь, твоя задача становится вполовину проще.
Лис криво улыбнулся и кивнул, а после пригласил зайку в свою черную ауди. Полина осмотрела машину, нахмурилась, а потом тряхнула головой, словно прогоняя какую-то мысль, и устроилась на пассажирском сиденье.
Я села рядом с Егором. Когда Геннадий Захарович завел машину и тронулся, рысенок наклонился ко мне и тихо спросил:
— Том, ты же не против поехать?
— Нет, конечно, — так же тихо, поддерживая атмосферу таинственности, ответила я.
— Хорошо, — кивнул Егор. — А этот Игорь тебе нравится?
Неожиданный вопрос.
— Да Игорь как Игорь. Нормальный вроде, — пожала плечами я. А что тут еще ответишь?
— Угу. Может, и нормальный, только приставучий, как банный лист, — озвучил мои мысли парнишка.
— Он к тебе приставал? — удивилась я. Когда бы успел? Вроде я все время рядом была.
— Не то, чтобы ко мне… — буркнул Егор.
А мне вдруг так приятно стало ощутить заботу парня, который вроде бы еще ребенок, но уже мужчина, что даже отражению змейской довольной ухмылки в боковом зеркале заднего вида я значения не придала.
***
Антонина сидела под козырьком остановки, съежившись, скрестив ноги и пытаясь не заснуть. День у совушки был категорически неудачный. На сутках у Тони выпала пломба, поэтому после них пришлось топать в стоматологический кабинет. После часового стресса в стоматологическом кресле девушка отправилась в кино на свежий фильм наслаждаться акустикой, масштабом и пустым залом утреннего сеанса. И вроде бы настроение стало светлей, и по дороге домой она уже представляла, как уютно устроится в ванне, а потом и под одеялом. Однако, случай, тот еще шутник, приготовил ей очередной сюрприз: уходя на сутки, совушка, как выяснилось, забыла ключи от квартиры. Томы дома тоже не оказалось, а телефон, как назло, разрядился именно в момент острой необходимости связи. И теперь, подышав условно свежим воздухом на протяжении нескольких часов, Тоня, насупившись, сидела и придумывала страшные кары загулявшей сестре. Оставить без выпечки! Нет! Отрезать интернет! Завить плойкой шерсть на хвосте, пусть кучерявится!
Совушка понимала, что Тома ни при чем, и если кому и завивать хвост, то ей самой, она ведь забыла ключи и телефон на работе не зарядила. Но придумывать страшное возмездие самой себе было не так увлекательно. А воображаемая лисичка может и пострадать немножко. По-родственному. Сестры ведь должны помогать друг другу, а Тоне сейчас никак нельзя было спать, хоть и очень хотелось.
Когда она мысленно дозавила последнюю прядку на рыжем хвостике и повязала пышный розовый бант, рядом с остановкой притормозила машина. Стекло двери опустилось, и совушка увидела, что с водительского сиденья на нее смотрят знакомые глаза филина.
— Кому сидим? — поинтересовался он.
— Да никому, — шмыгнула носом Тоня, понимая, что простуды, похоже, не избежать. — Ключи от дома забыла.
— Давно сидишь? — задал второй вопрос Владимир.
Совушка поежилась.
— Понятно, — хмыкнул мужчина. — Садись в машину.
Антонина недоверчиво посмотрела на филина, явно сомневаясь, стоит ли принимать приглашение.
— У меня печка работает.
Аргумент был железобетонный. Тоня покинула насиженное, но так и не нагретое толком место на дружелюбной металлической скамье и переместилась в теплый салон. Владимир хмыкнул и тронулся. Нежась в объятиях велюровой обивки, совушка даже не сразу поинтересовалась, куда негаданный спаситель ее везет.
— А куда едем? — спросила Тоня.
— Греться едем. А то на Снегурочку похожа… уснувшую мертвым сном.
Девушка насупилась. Посмотрела бы она на него, просидевшего несколько часов на улице. Незаметно для себя совушка соскользнула в сон, убаюканная размеренным покачиванием автомобиля. Пробуждение вышло резким. Чего-то стало катастрофически недоставать, и Тоня открыла глаза. Машина стояла неподвижно, и даже мотор уже был заглушен. За окном красовалась недавно отстроенная многоэтажка. Район был чужой. Володи в машине не было.
Совушка огляделась, пытаясь понять, что происходит. Дверь с ее стороны открылась. Филин наклонился и замер.
— О, уже проснулась? Тогда пойдешь ножками.
— Куда? — не поняла Тоня.
— Греться, — напомнил парень.
Антонина выбралась из машины, осмотрелась, и до сонного мозга понемногу стало доходить происходящее.
— Ты меня к себе привез, что ли?
— А куда мне тебя еще везти было? — вопросом на вопрос ответил Владимир.
— Нет. Так не пойдет. Я к тебе не пойду. Спасибо, конечно, но я не согласна.
Отогревшаяся в машине девушка была настроена твердо.
— Не пойдет, так не пойдет, — пожал плечами филин, а потом подхватил не ожидавшую подвоха девушку и закинул себе на плечо.
— Ты что творишь?! — взвизгнула совушка, пытаясь то ли вырваться, то ли уравновеситься. — Отпусти меня сейчас же!
— Антонина, угомонись!
От этого тона, от этой фразы, сказанной ей уже второй раз, Тоня разозлилась. Что он себе вообще думает? Пришел. Раскомандовался! Она, если уж на то пошло, ни о чем его не просила и ничего ему не должна.
— Отпусти, ск-к-казала! — проклекотала взбешенная девушка, теперь уже точно начавшая вырываться.
— Значит так, — произнес Владимир, привлекая внимание к словам звонким шлепком по совушкиной попе.
От такой наглости девушка застыла, захлебываясь воздухом и не в силах выбрать из огромного списка наиболее подходящий этому осовевшему филину эпитет.
— Идти тебе некуда, иначе не синела бы на остановке, как жертва алкоголизма. Позвонить сестре или подружке, видимо, не можешь, иначе уже бы это сделала. Выбор у тебя небольшой: либо ко мне греться, либо обратно на остановку на свидание с воспалением легких. Так что успокойся и прими безвозмездную помощь адекватно.
Набравшая полные легкие воздуха для грубой отповеди Тоня замерла, а потом сдулась и прекратила сопротивление. Противно рациональный мужик со своей гадской дедукцией был прав, и девушка, хоть и нехотя, это признала.
Но прежде, чем она успела хоть что-то сказать, почувствовала второй шлепок, не уступающий первому в звонкости.
— За что?! — возмутилась девушка. — Я ведь уже не дергаюсь!
— Вот и не дергайся, — согласился Владимир.
Его губы расправились в довольной улыбке, которую Тоня увидеть не могла. Подкинув ношу, чтоб устроить поудобней, он направился к подъезду.
— Ладно… ты прав, — выдавила из себя Антонина. — Теперь-то отпусти?
— Отпущу, — согласился филин.
И отпустил. Перед дверью квартиры на втором этаже. По пути собрав удивленные взгляды пары стойких соседских бабулек, которых не брали ни мороз, ни жара, и коллекцию неприятных пожеланий — от слабости стула до слабости стула, комбинированной с приступами аллергических чиханий — от совушки. Правда, мысленных. Потому что в третий раз по попе не особо хотелось.
От тапок Антонина отказалась. Оказалось, что у Владимира по всей квартире теплый пол. Так что не только тапки казались кощунством, но и в принципе хотелось растянуться прямо тут, в прихожей и уснуть. И ничего больше для счастья не понадобилось бы, кроме, разве что, подушки.
— Иди в кухню, — распорядился филин. — Ставь чайник, а я принесу таз.
— Зачем? — не поняла девушка.
— Тоня, ты же медработник, — укоризненно покачал головой Владимир и пояснил:
— Ноги парить.
Совушка фыркнула и пошла, куда послали, под нос пробурчав 'медработник… а ты тролль' и не замечая еще одной довольной ухмылки.
Через полчаса она сидела в кухне, блаженно ощущая горячее тепло от воды в тазу, окутывающее ноги, и исходящего паром чая с лимоном и медом, о кружку с которым грела ладони. Заказанная филином пицца как-то незаметно кончилась, а готовить что-то на чужой кухне было неловко.
— Хорошо-то как, — промурлыкала девушка, сделала глоток и чихнула.
— Не нравится мне это, — произнес Владимир и поднялся со стула.
— Что не нравится? — не поняла Тоня, машинально шмыгая носом.