Мама встала и повесила сумку на плечо.
− Ладно, мне жаль, что тебе пришлось через это пройти, Калеб, − сказала она. − Но это был твой выбор. Мой муж, возможно, тоже потеряет работу и это не его вина. Это из-за тебя.
− Дана, − сказала предупреждающе Тина.
Мистер Фрэнк тоже поднялся и поправил ремень на брюках.
− Остановимся на этом, миссис Мэйнерд, мы не для этого здесь, у мистера Коатса и меня назначена другая встреча, так что расходимся, − хватит с «гостеприимного хозяина» мистера Фрэнка. Наше время вышло, и мы должны уходить − он прекрасно дал нам это понять.
− Да, думаю мы закончили, − сказала мама. − Выход найдем сами, − она направилась к двери. Я пошла за ней, бросив взгляд на Калеба в последний раз. Он сидел, уставившись на помятые бумаги на столе, потирал свои впалые щеки. Он поднял взгляд, и наши глаза встретились, но я быстро отвела их, пытаясь сосредоточиться на затылке Тины.
Я всё-таки высказала всё Калебу. Но проблема была в том, что я не почувствовала себя лучше. Может, даже стало хуже.
СЕНТЯБРЬ
Сообщение 107
«Да заткнись! Эшли Мейнэрд! 555-3434»
Я ковыряла вилкой блинчик, создавая «произведение искусства» из масла и сиропа, которым он был облит.
Мой отец говорил и говорил, казалось, это никогда не кончится. До моего сознания долетали лишь обрывки фраз. «Что за напыщенный индюк… Он думает, может всем распоряжаться… Нужно ему сказать…»
Мама периодически выдавала лишь односложные фразы, чтобы показать, что слушает его. «Ага», «угу» и короткие вздохи в перерывах между поеданием омлета.
Папа целыми днями мог говорить об этом. Что-то про судью, с которым папа никогда не ладил. Этот человек публично заявил, что у отца мелкая работенка, к тому же зарплату постоянно урезают. Папа слонялся по дому без дела, ворчал на телик, орал на кого-то по телефону, много пил и говорил, что после каждого приема пищи у него болит желудок – особенно после завтрака. Такими были последствия речи судьи.
«Думаю, нужно сходить в газету и поговорить с ними самой» - говорила мама. Я допила свой сок и посмотрела на часы – нужно собраться и заставить себя пойти в школу. После разрыва с Калебом я была так подавлена, что было лень даже двигаться, что уж говорить про то, чтобы сидеть часами в классе и слушать учителей. А если я начинала снова думать о Калебе, то подступали слезы. Я так устала плакать. Не хочу быть одной из девчонок, которые постоянно хныкают и объявляют каждому встречному о своем разбитом сердце.
− Нужно собираться в школу, − наконец сказала я, поднялась и поставила тарелку в раковину.
Мама и папа посмотрели на меня. Отец наконец-то прекратил свою тираду.
− Ты же не съела ничего, − сказала мама.
− Я не голодна сегодня. К тому же, на математике мы будем есть пончики, − солгала я, – один тест хорошо написали.
− О, поздравляю, милая! − воскликнула мама, но папа перебил ее и рявкнул, тыкая вилкой в мою сторону:
−Видишь? А они винили меня в проблемах с бюджетом! Если учителя таскают еду каждому, отличившемуся на тесте...
Я направилась к двери, взяла сумка и обулась.
Мама покачала головой и подошла ко мне, не обращая внимания на папу.
− Ты в порядке? − спросила она, смотря на меня с подозрением.
Я с усилием улыбнулась, пытаясь выглядеть нормально.
− Лучше некуда, мам, правда. Вчера много съела, так что я не голодна.
− Ладно, но если почувствуешь, что что-то не так, сразу звони мне, ладно?
− Конечно.
Я услышала гудок машины Вонни и подпрыгнула от неожиданности.
− Вон уже здесь. Удачи в школе, − сказала я и поцеловала маму в щеку.
− Эй, это мои слова, − сказала она с улыбкой. Одна из наших глупых шуточек.
Когда я вышла на улицу, услышала музыку из машины Вонни. Чейенн и Энни уже сидели в машине, болтали, перекрикивая друг друга и музыку, биты которой, казалось, отскакивали от стен соседских домов – такой громкой она была. Миссис Доннелли в розовом халате и чашкой кофе в руках, сидела на крыльце в своем кресле-качалке. Я улыбнулась ей и помахала, она хмуро кивнула мне.
Когда я открыла дверцу, музыка «обрушилась на меня». Вонни громко смеялась и терла уголки глаз пальцами – чтобы тушь не потекла.
Я уселась на заднее сидение и положила рюкзак на колени. Чейенн и Энни громко подпевали играющей песне со стаканчиками из Старбакса в руках. День был очень жаркий – в такие дни снова хочется на каникулы. В школу есть желание ходить лишь в серую, промозглую погоду, а не когда на дворе стоит августовская жара.
− Привет, Лютик! – воскликнула Вонни, − Прости, поменяли информацию на Фейсбуке, не спросив тебя. Сегодня утром прямо успех, - она посмотрела на меня в зеркало заднего вида и все прыснули со смеху.
− Да без проблем, − сказала я, не совсем понимая, что тут такого смешного.
Я посмотрела по сторонам.
−В чем дело? – спросила я.
− Ничего, − невинно ответила Вонни, – Клянусь.
Мы выехали на главную дорогу.
− Знаешь, мне правда кажется, я вчера потянула коленку, − сказала Энни, подалась вперед и выключила музыку, − Я упала прямо в ту канаву. Теперь у меня на коже пятна от травы, серьезно. Не на одежде, а на коже.
− У меня на правой руке следы от крема для обуви, − сказала Чейенн, − Тебе повезло, что сосед заехал в свой гараж, Энни. А то он бы тебя заметил.
− Знаю. Поэтому я прыгнула в канаву. Я так испугалась.
− Что? – спросила я, – Ребят, что вы вчера делали?
Их глаза встретились, но никто не сказал ни слова. Через секунду, они громко захохотали.
− Нет, ну правда, − сказала я, – О чем вы говорите?
Я начала беситься, хоть их смеющиеся лица тоже вызывали у меня улыбку.
− Самосуд, − ответила Вонни.
− Больше похоже на приведение коленки в порядок, − сказала Энни.
Но я все еще не могла понять, в чем дело.
− Ладно, можете не говорить.
Вонни, наконец, выключила музыку и бросила короткий взгляд в мою сторону, пока смотрела, что там с пробками. На повороте к школе как всегда полно машин.
− Самосуд, − повторила она, – Мы восстановили справедливость.
− Точно, − сказала Чейенн, потягивая сок через соломинку, и громко рыгнула.
Энни назвала ее противной и кинула в нее скомканной салфеткой.
− Рассказывайте, − сказала я с улыбкой.
Что бы они ни сделали, это точно что-то сумасшедшее, судя по тому, как они говорили. Мне стало немного завидно, оттого, что они не позвали меня.
Мой телефон завибрировал. Сообщение. Когда я посмотрела на экран, у меня перехватило дух. От Калеба. С одной стороны, я разозлилась, что он написал мне, хотя говорил, что ни слова мне больше не скажет, а с другой — я надеялась, что он хочет извиниться и вернуть меня. Я открыла сообщение, тяжело дыша.
Но там было лишь: «Какого хрена?»
Я была уверена, что он ошибся номером, так как не понимала, о чем он. Наверно, хотел отправить это Холли или какой-нибудь еще девчонке из колледжа, из-за которой расстался со мной.
В ответ я написала: «???»
Машина Вонни медленно двигалась за минивэном, скорее всего принадлежавшим одной из мам второкурсников.
Иерархия людей по их машинам имеет большое значение в нашей школе. Всегда можно определить хозяина по его машине. Минивэн или Вольво? Второкурсник с родительской машиной. Старушечья машина с наклейками на бампере, с надписями типа: « У меня есть еще и грузовик» Первокурсница на своей первой машине. Новый Мустанг, припаркованный у выставки картин? Точно старшекурсник. Или ржавая, вся в рисунках из баллончика развалюха, все четыре шины — запасные? Наркоманы. От таких машин лучше держать подальше. Если не хочешь, чтобы твои карманы потом проверяли на предмет в них наркотиков.
− Мы восстановили справедливость для тебя, − сказала Вонни.
− Для меня? О чем ты?
− Не злись. Все ради любви, − сказала Чейен, похлопав меня по плечу.
− Я даже не понимаю, из-за чего мне злиться, − сказала я, думая, что ничего тут серьезного. Чтобы они не сделали, это должно быть ерунда.
− Мы показали миру правду, − встряла Энни.
Вонни продвинулась еще дальше, стуча по педалям в ритм — казалось, мы двигаемся под какую-то песню, которая не слышна другим. Минивэн перед нами очень медленно разворачивался и Вонни нажала на клаксон.
Она посмотрела на меня.
− Тебе понравится, Лютик. Мы ему показали.
− Ему? Кому?
И, будто в ответ на мой вопрос, завибрировал телефон. Калеб. О, нет. Не могли же они... Я открыла сообщение.
«КРЕМ ДЛЯ БРИТЬЯ? СЕРЬЕЗНО? КОГДА ТЫ ПОВЗРОСЛЕЕШЬ?»
Теперь все встало на свои места.
− Вы намазали дом Калеба кремом для бритья?
Когда мы были в средней школе, такое было серьезным делом. Крем очень сложно оттереть, к тому же он очищает стекла, поэтому все, что ты писал, остается на стекле, даже после того, как крем смыли. Поэтому тому, с кем это произошло, придется очень тщательно отмывать все стекло. Настоящая заноза в заднице, но это и делает ситуацию очень забавной. Но последний раз мы так делали в 12 лет.
Девочки залились смехом. Минивэн перед нами, наконец, выехал на дорогу перед школой, Вонни объехала его и подъехала к парковке.
− Окна в доме его родителей, выходящие на улицу, − выдала она в перерывах между взрывами хохота.
− И намазали кремом для обуви стекла его машины, − добавила Чейен, − Хотя тут мы обязаны Вонни. Оказывается, она клевый художник, особенно, когда дело доходит до рисования пенисов.
Снова взрыв хохота, от которого у меня пересохло в горло. Это было и, правда, очень весело, но, судя по сообщениям Калеба, он нашего веселья не разделял. Но винить его за это я не могла.
− Вы нарисовали пенисы на стекле его машины?
− Еще она написала «Люблю сосать члены», − ответила Энни, смеясь так, что прежде чем сказать «члены», она несколько раз сделала паузу.
− И мы написали «у него маленький член» на его окне. Ничего такого особенного мы не сделали. Все смоется. Не злись, Лютик. Он заслуживает большей мести за то, что сделал.
− Я не злюсь, − сказала я очень тихо. У меня вспотели руки.
Я написала Калебу : «ЭТО НЕ Я.»
Они продолжали болтать, рассказывая мне о пережитых вчера казусах и опасностях, не прекращая смеяться. У меня начала болеть голова от вымученной улыбки, которой я не хотела разубеждать их в том, как все это смешно, не переставая надеяться, что Калеб не стал ненавидеть меня еще больше. Хотя теперь это, наверное, так. Я бы также обозлилась на человека, сделавшего такое мне.
Наконец, когда машина подъехала к парковочному месту, мой телефон завибрировал. И последним сообщением в то утро было − «ОТВРАТИТЕЛЬНО, ГОРИ В АДУ».
СЕНТЯБРЬ
Сообщение 111
"Хватит уже всем пересылать это. Даже смотреть не хочу, отвратительно. Не хочу каждый раз, когда включаю телефон, видеть сиськи этой девчонки".
Сообщение 112
"У тебя обвисшие сиськи, лол".
Сообщение 113
"Я бы лучше умерла на месте Эш Мейнерд".
Сообщение 114
"ДА МНЕ БЛЕВАТЬ ХОЧЕТСЯ, КОГДА СМОТРЮ НА ЭТО!"
Я знала, что на секции по бегу буду больше всего скучать по Калебу. Бег был, в каком-то смысле, нашей фишкой. Был частью нас. Мы познакомились на беге, сидели вместе в автобусе, когда ехали на занятия, сидели вместе на поле, бегали и подбадривали друг друга во время соревнований. Когда тренер Иго ругала меня за медлительность, Калеб заступался за меня. А когда я собиралась все бросить, что происходило почти каждый день, он отговаривал меня. У каждого из нас были свои друзья в команде, но мы отделились от всех и большую часть времени проводили вместе − только мы вдвоем. Когда Калеб поступил в колледж, с собой он забрал самую важную причину, по которой я занималась бегом. Без него было жарко, одежда липла к телу, меня продуло, я устала, и мне надоело заниматься одним и тем же видом спорта, которым я увлекалась с 8 класса.
Но когда мы расстались, стало еще хуже. Раньше я могла надеяться на то, что он отвезет меня домой, но сейчас знаю – этого больше не произойдет. Я представила, как он разминается на другом поле, рядом с другой девушкой, смотрит на ее шорты, когда она обгоняет его, несет ее сумку.
Не помогал даже тот факт, что его последнее смс было угрозой и звучало так, будто он ненавидит меня до глубины души. Я писала ему в ответ, уверяла, что это была не я, а кто-то другой, что я до этого утра вообще ничего не знала об этом происшествии. Он так и не ответил. Он не мог мне поверить – время было против меня, ведь мы только что расстались, и сразу же произошло это. Даже если бы мне удалось убедить его, что это была Вонни, он бы подумал, что это я подговорила ее. Я даже звонила ему во время перерыва на обед, пробегая рядом с входом в центр Искусств, где за кустами собирались все курильщики. Но он не отвечал.