Судья кивнул, сказал несколько формальностей Тине и другим, и затем посмотрел на меня.
−Мисс Мейнерд, я думаю, вы извлекли суровый урок из всего этого.
Я кивнула.
− Да, сэр.
Он помолчал, думая, и затем принял решение об общественных работах.
Всё закончилось.
Мама держала меня за руку, когда мы выходили из зала суда. Папа провел нас по коридору. Я шла за родителями и слушала, как они разговаривают с Тиной − «повезло», «хороший судья», «удачно прошло» и всё такое. Папа пожал Тине руку и поблагодарил её; мне казалось, что я тоже должна сказать ей «спасибо», и вообще я должна быть благодарна за всё, что сейчас произошло, но не могла. Я смотрела, как она уходит, её кудрявые и жесткие волосы «подпрыгивали» в толпе. Я надеялась, что мне больше не доведется с ней увидеться.
Но вот всё снова повторяется, в другом кабинете, я смотрю на её затылок, на её кудрявые волосы, а она выжидающе смотрит и стоит у стола секретаря.
− Вы к мистеру Фрэнку? − прошептала секретарша, открывая дверь.
Тина кивнула.
− Да. Эшли Мейнерд? − она произнесла мое имя, и это прозвучало как вопрос, будто она не была уверена — тут я или нет. Если честно, мне казалось, что меня, правда, тут нет. Если бы она сказала: «Знаете, мы ошиблись. Мы не к мистеру Фрэнку пришли» − я бы с радостью поднялась и убежала. Забудьте об извинении Калеба — оно мне уже не нужно.
Несколькими минутами позже дверь открылась, и в комнату ожидания зашел мужчина в аккуратном костюме. Он кивнул Тине и протянул моей маме руку. — Миссис Мейнерд? Я Байрон Фрэнк, поверенный Калеба.
Мама встала и пожала его руку, но на вид казалось, что ей совсем не хотелось этого делать. Она повесила сумку на плечо и уверенно прошла к двери.
— Можете называть меня Дана. А это Эшли.
Мистер Фрэнк кивнул, глядя на меня и затем отвёл взгляд, будто я перестала существовать. Мне пришло в голову, что он мог увидеть моё фото, и мне стало очень неловко. Одно дело, когда мальчишки в школе могли увидеть фото; но совсем другое, если взрослый мужчина мог его увидеть. Я отмахнулась от таких мыслей, не нужно мне сейчас о таком беспокоиться. Мне ни о чем не нужно больше беспокоиться.
Мистер Фрэнк встал у двери и подпер её спиной, вытягивая при этом руку, как бы приглашая нас войти.
− Калеб ждет нас в комнате для переговоров. Не желаете что-нибудь выпить?
Я и мама отказались и прошли за Тиной в кабинет. Интерьер в этом кабинете был схож с интерьером коридора. Там даже висела люстра, освещая геометрические фигуры на стенах. Неудивительно, что секретарша говорила шепотом. Если бы я работала в таком роскошном месте, я бы тоже шептала всё время. Или у меня появлялось бы неконтролируемое желание поднимать шум, кувыркаться колесом, улюлюкать и громко вопить, лишь бы убедиться, что я жива.
Тина с мистером Фрэнком прошли широким шагом по коридору, и мы последовали за ними. Они тихо говорили друг с другом, и нам не было слышно их диалога. В итоге, мистер Фрэнк оглянулся на меня и маму.
− Спасибо, что пришли, − сказал он. − Это важно для Калеба.
− Почему? − спросила я, это прозвучало со злостью и недоверием, но мне правда было любопытно. − Я хочу сказать, почему он решил сделать это? − сказала я уже мягче.
Мистер Фрэнк замедлил шаг.
− Он раскаивается и хочет, чтобы ты и судья это поняли.
− Да, − сказала я, хотя мне не верилось, что Калеб так уж раскаивался. Когда мы последний раз разговаривали, он не выглядел раскаявшимся. И все-таки я верила, что он хотел, чтобы судья не сомневался в его раскаянии. Я бы тоже не сомневалась, если бы посмотрела на всё со стороны Калеба.
Не важно, что мне сказал мистер Фрэнк, я знала, почему Калеб решил извиниться. Не потому что сожалел. Просто, кто-то посоветовал ему так поступить. Он надеялся, что выпутается из неприятностей таким образом. Ему еще не назначили дату начала судебного заседания — он по закону уже был взрослым, и ему было еще паршивее из-за этого. Как сказал мой отец, вряд ли он отделается только общественными работами, как это было со мной. Наверное, извинение передо мной и моей семьей выставило бы его перед судьей в лучшем свете. Но это не особо похоже на извинение, да? Он не сожалеет о содеянном. Он сожалеет лишь о том, что попал в такую передрягу.
Мы зашли в комнату, где на всех окнах висели жалюзи. Мистер Фрэнк повернул ручку двери.
− Надеюсь, вы будете откровенны с моим клиентом, − сказал он, и я не могла точно сказать, кому из нас он это говорил — мне, маме, Тине или всем нам.
− Конечно, − сказала Тина, встряхивая волосами. Так было всегда, когда она говорила. — Надеюсь, он тоже будет откровеннен.
Мистер Фрэнк кивнул, открыл дверь и пригласил нас войти.
Тина обратилась ко мне.
− Ты готова? − спросила она и попыталась сочувственно улыбнуться, но это вышло так неестественно, что я догадалась − она не привыкла говорить вежливости. Я кивнула. Мама подошла и взяла меня за руку.
Калеб сидел на другом конце длинного стола, перед ним стояла содовая и лежали листы бумаги. Я молчала, будто в ожидании чего-то. Когда мое сердце начнет чаще биться, или горло сожмется от волнения, или в животе что-то ёкнет, или я начну злиться, или.. сделаю что-то еще.
Он выглядел таким маленьким. И худым, прямо тощим. Он определенно потерял вес. И под глазами у него были темные круги. Это был совсем не тот Калеб, с которым я когда-то целовалась. Он выглядел намного старше, будто был болен. Я только была шокирована тем, что это когда-то было моим парнем.
Он видел, как мы вошли, но даже не пошевелился. Его руки лежали на коленях, содовая и бумаги оставались нетронутыми. На его лице не отразилось ни одной эмоции. Но я не могла отвести от него взгляд. Хоть в комнате и были другие люди, казалось, будто мой взгляд завис на нем, и в комнате были лишь мы двое.
Мистер Фрэнк зашел и захлопнул дверь за собой, поспешно прошел к креслу рядом с Калебом и опустил руки на стол.
− Уверены, что не хотите пить? − спросил он маму и меня, и мы снова промямлили, что не хотим. − Ладно, не будем затягивать, − сказал он. − Мистер Коатс считает, что должен извиниться перед вами за его участие в произошедшем, и он приготовил речь. Калеб?
За его участие в произошедшем, подумала я с горечью. Его участие было главным. Без его участия, ничего бы не произошло.
Калеб поднял глаза на своего поверенного и затем медленно-медленно взял свои бумаги. Они покачивались в воздухе − его руки тряслись. Меня это порадовало. Он прокашлялся.
− Эшли, Мистер и Миссис Мейнерд, − начал он. Он замолчал, поднял взгляд и снова опустил его. − То есть, только...э, Миссис Мейнерд. Последние месяцы были для меня тяжелыми, как и для вас тоже, я уверен. Я много думал о том, что сделал, и понял, что должен извиниться. Миссис Мейнерд, простите, что нарушил спокойствие вашей семьи. Я понимаю, что мои действия привели к трудностям в вашей работе и в личной жизни, и мне очень жаль.
Он замолчал и снова поднял взгляд, и меня удивило, что мама кивнула ему не очень по-доброму.
− Спасибо, − тихо сказала она. Она не сказала, что извинения приняты, и я знала, что для мамы это было важно − то, что извинения не приняты, потому, что нескольких зазубренных предложений было недостаточно. Из-за того, что он сделал с нашей семьей. С папиной работой.
Калеб перевел взгляд на меня, и я, наконец, что-то почувствовала. Ностальгию, что ли. Тоску по прошлому. Я поняла, что уже выросла и не могу его ненавидеть, и мне бы хотелось, чтобы у меня не было для этого повода. Но я знала, что не смогу его вернуть. Не смогу вернуть нас, вернуть то, что было. Это невозможно, после всего, что произошло. Я бы хотела вернуть наивность − ту наивность, когда ты веришь, что парень никогда не сможет сделать тебе больно.
Калеб откашлялся снова и выровнял бумаги, которые держал в руках :
− Эшли, я знаю, что причинил тебе боль. Я не оправдал твое доверие, нарушил личное пространство и мне очень жаль. Также, я очень сожалею, ведь тебе пришлось через многое пройти из-за меня, люди говорили тебе гадости, ты попала на общественные работы, но ты не хотела сделать мне больно тем фото, а я хотел, и это было неправильно.
Я ничего ему не ответила. Когда он поднял на меня взгляд, я сидела и молчала. Я чувствовала на себе взгляды мамы и мистера Фрэнка, но не могла ничего ему ответить, поблагодарить за извинение или сказать, что всё в порядке.
− Надеюсь, ты простишь меня, − сказал он в заключение, положил бумаги на стол, сел и снова опустил руки на колени.
Несколько долгих минут мы все молчали. Я понимала, что все ждут от меня какого-то ответа, но я не могла. «И это всё? − хотелось мне прокричать. Ты же ничего не сказал! Ни за что не извинился! Да и эту кипу ничего не значащих слов для тебя поверенный наверняка написал!»
Мне хотелось уйти отсюда. Убраться подальше от этого запавшего парня и не слушать его. Мне хотелось, чтобы вся эта неразбериха закончилась, и чтобы всё вернулось на свои места. Вернуться туда, где люди не будут шептать обо мне по углам. Вернуться к тем временам, когда родители доверяли мне, и мы были близки, когда друзья меня не предавали, и я была в них уверена. Мне нужно было больше, чем просто извинения. Как я могла подумать, что его «мне жаль» будет достаточно? Даже если он говорил искренне?
− Ладно, − наконец сказала Тина, − Спасибо тебе.
Она говорила с мистером Фрэнком о предстоящем судебном разбирательстве, но я не слушала. Эмоции, мысли и чувство несправедливости нарастали у меня в душе с тех пор, как всё начало рушиться. Мне казалось, что меня сметает с лица земли, эти мысли уносят меня. Когда я смотрела вниз, мои руки уютно устроились на столе, ноги протянулись вдоль кожи кресла цвета красного вина. Мама выглядела немного сердитой, разочарованной и несчастной. Как мы могли быть спокойны и держать всё под контролем?
− Спасибо, что пришли, − сказал мистер Фрэнк, отставляя кресло от стола и вставая, посмотрел на часы, будто это встреча была одной из многих в его расписании. У него наверняка есть клиенты больше и лучше, дела крупнее. Это наши жизни, но для него очередное дело. Всё это время мои мысли и чувства поедали меня, мне нужно было выпустить их наружу.
− Я не сделала тебе больно, − выпалила я. Мистер Фрэнк сел обратно в свое кресло и посмотрел на Калеба. − Когда мы расстались, я оставила тебя в покое. Дала тебе уйти. Зачем ты так поступил, Калеб?
Калеб посмотрел на свои колени и медленно покачал головой.
− Не знаю, − он поднял на меня взгляд, и в его глазах я видела боль. − Но просто знай, я не думал, что всё выйдет из-под контроля и выльется в такое. Я думал, это останется только между несколькими людьми.
− Значит, ты просто планировал полностью унизить меня по-тихому? Боже, спасибо, мне стало легче.
− Нет, я планировал... Не знаю, − он потер голову. −Я просто разозлился, но это было глупо и неправильно. Просто так получилось. Мне жаль
− Тебе жаль из-за твоего поступка или тебе жаль, что у тебя из-за этого проблемы? − бьюсь об заклад, что ему не было бы жаль, если бы он не попался.- Чего именно тебе жаль?
− Мисс Калвер, − сказал мистер Фрэнк Тине, − Нашим намерением не было позволять демонстрировать агрессию по отношению к мистеру Коатсу. Цель встречи — извинение.
Огромный рот Тины открылся.
− К-конечно нет, − пробормотала она, − Но, поймите, моя клиентка хочет выразить некоторые свои мысли.
− Я думаю, меньшее из того, что он может сделать для моей дочери, это ответить на несколько вопросов, вы так не считаете? − сказала мама, перебив Тину. Она положила руку на спинку моего кресла.
Мистер Фрэнк протянул руку в сторону мамы, но говорил с Тиной.
− Я понимаю, что мисс Мэйнэрд задела эта неудачная ошибка. Но вы должны понять, что и мистера Коатса это затронуло. Может, даже больше.
− Но и вы должны понять, что это не было ошибкой, − сказала мама уже более громким голосом. − Вы же слышали, что он сделал это преднамеренно. Не похоже на случайность.
Мистер Френк поднял руку над столом, и я поняла, что это обидело его как юриста. Выражение его лица стало серьезным, и язык тела изменился. Он сел, наклонившись вперед, ладонь выставлена в сторону мамы, будто он физически хотел удержать ее и отдалить. Тина, похоже, тоже почувствовала что-то. Она поднялась и собрала вещи со стола, будто хотела поспешно выставить меня.
−По закону это считается ошибкой. Но мы здесь не для этого.
− Всё в порядке, − перебил Калеб. Он судорожно вздохнул. −Я отвечу на её вопрос, − он взглянул на меня. − Я жалею, что не расстался с тобой, когда мне исполнилось 18, − сказал он. − И я не говорю это из подлости. Просто, если бы я тогда с тобой расстался, у меня бы... − он умолк, покачал головой. Я заметила, как увлажнились его глаза. Меня это удивило; я переживала, что он увидит мои слезы, но плакал он. − У меня бы не было этих проблем, − наконец сказал он. Я видела, как его адамово яблоко двигалось — он глотал слезы. — Они назвали это фото детской порнографией. Если меня признают обвиняемым, то посчитают сексуальным маньяком. Я хочу стать учителем, Эшли, а сексуальным маньякам нельзя стать учителями. Мне придется съехать от родителей, потому что они на той же улице, где находится моя старая начальная школа. Люди подумают, что я больной извращенец, но ты знаешь, что это неправда. У нас даже секса не было. И я тебя не просил об этом. И вообще, я тебя не просил отправлять то фото. Так что прости, что не расстался с тобой раньше, и если бы я мог изменить то, что произошло...
Мистер Фрэнк опустил руку на колени и скрестил ноги в позе самоуверенного человека. Он снова посмотрел на часы.
− Если все довольны...?
− Эшли? - сказала Тина. − Может, хочешь что-нибудь еще сказать?
Я отрицательно покачала головой. Что еще я могла сказать? Мы оба в беде, и всё из-за глупой, детской мести.