— Чего застыл, мужчина? — нарисовавшаяся, фик сотрёшь, Аглая сбила с мысли. — Под спинку руки и под коленочки. Поднял и понёс, чай, легче бревна.
Осторожно просунув руки, согласно инструкции, и, переложив одну безвольную руку себе на шею, я напрягся, выпрямляясь. Ой господи, напрягся. Тут весу-то. Алатана засопела, сердито насупив губы. Недовольная Белка. Я усмехнулся и застыл, почувствовав окрепшее движение лежащей на шее руки, оформившееся в хватку. Вторая кисть пошла на встречу с первой и меня самым неожиданным образом обняли. Нос девчонки уткнулся мне в шею, я сглотнул, протолкнув глубже неизвестно откуда взявшийся комок. Спит, я скосил глаза, удостоверившись в этом, и пошёл за Аглаей, хихикающей что-то себе в кулак. Прибыв в родную хижину и устроив Белку на кровать, я, со странным сожалением, расцепил объятия, и совсем уж было собрался уходить, но был остановлен ехидным шипением этой вредной женщины — Аглаи:
— Стоять. — я оглянулся на бывшую вдову. — Она так обутой спать и будет?
Резонно. Разув жену, я посмотрел на помощницу-вредину самым кровожадным из своих взглядов. Аглая распутывала кушак, стягивающий талию жены, и всем своим видом демонстрировала полнейший иммунитет к кровожадности капитана ВДВ.
— Я приподыму, а ты понёву сними. — свежеобручённая и правда приподняла спящее тело. Мне ничего не оставалось, как стянуть юбку с бёдер молодой жены.
— Аглая, а без меня этим заняться нельзя? Чувствую себя извращенцем.
— Давай, ухаживай за женой. — та только усмехнулась. — сам, небось, с утра разутым проснулся.
Действительно, судя по тому, что проснулся я женатым, сам я был в таком состоянии, что о комфорте сна позаботиться сил не оставалось. Но проснулся я укрытым, хоть и лежащим на полу, разутым, и даже китель был расстёгнут. Понятно, Белка до кровати бы меня не дотащила при всём желании. Ощутив жгучий стыд, я укрыл спящую жену легким одеялом, подоткнув его в ноги, как любил я сам. Поцеловал в лоб и, наткнувшись на смешинки в глазах Аглаи, окончательно смутился.
— Всё, кина не будет. — я подтолкнул женщину к выходу. — Электричество кончилось. Пошли гостей встречать.
Глава 16
Алатана Бэар
Открыв глаза, я некоторое время не могла понять, где я. Ощущение уютного тепла и правильности своего положения, относительно всего сущего, наполняли отдохнувшее тело сладкой истомой. Я в кровати, укрытая одеялом, заботливо подоткнутым под ноги. Я же на завалинке уснула, под домом Аглаи. Гусь! Я резко села, но раздавшийся в голове смешок Голоса заставил успокоиться. Ну да, судя по сумеркам за окном, за гуся беспокоиться поздно. Либо Аглая про него не забыла, и он на столе, и, скорее всего, уже кончился, либо — он сам напомнил соседке про свое нахождение в печи, дымом. В таком случае — мне его жаль, я так долго отбирала по щепотке разные пряности и намешивала с медом обмазку птице. Должно было получиться произведение искусства. Ладно, вставать всё ж таки надо.
Окончательно сбросив одеяло, я оглядела себя. Ну, хоть в рубахе осталась, понёву с меня сняли и аккуратно сложили на табурет, сверху лежал уложенный кольцами пояс. Размеры понёвы в сложенном состоянии, ровно по краям сиденья табуретки, и, прямо-таки идеальное кольцо, хоть с циркулем проверяй, лежащего по центру получившегося квадрата кушака, заставили меня улыбнуться, подсказав, кто относил меня в кровать и раздевал, укладывая отдохнуть. И не разбудил же.
«И одеялко подоткнул, и в лобик чмокнул, и волосенки погладил» — язвительность Голоса приобрела небывалый ранее размах.
Что это с ним? Ну извини, что по губам шлёпнула, нечего в адрес моего мужа скабрёзности отпускать.
«Не буду. — Голос сидел в том же кабинете орехового цвета. — Я не про это думаю. Надо выбираться отсюда как-то. Пока ты замуж не вышла, я как-то и не задумывался над этим».
Над необходимостью выбираться? Тебе так нравится у меня в голове?
«Выбираться я думал, просто особо не спешил, в голове у тебя было довольно-таки уютно, пока вблизи не замаячил муж. — взвыл Голос. — Я же пользуюсь твоим телом! Как наблюдатель конечно, — поспешил он остановить панику, резко напомнившую о своей возможности прийти в гости, — ни на что я воздействовать не могу, зато чувствую всё то, что и ты».
И что?
«Я мужчина! Мне не улыбается исполнение супружеского долга с твоим мужем, а до этого, судя по всему, всё ближе и ближе».
Значит, когда я в Академии ходила в мыльню, в общую, со всеми девушками Академии, ему «улыбалось». Голос мечтательно закатил глаза, я же, с особой изощрённостью вспомнила обнажённый торс мужа, и то, как меня тянуло прикоснуться к горячей, смуглой коже. Моего внутреннего сожителя ощутимо передёрнуло. Я не прекратила глумливо хихикать, ни пока затягивала поясом юбку, ни выходя во двор.
Солнце ещё краем виднелось на тёмной пилой верхушек деревьев близкого леса. Длинные столы, выставленные на улице двумя параллельными рядами с перемычкой во главе, вмещали, как казалось, всех жителей нашего баронства. Такое столпотворение народа я наблюдала лишь однажды, на ярмарке, в столице, когда ходила выбирать себе ткань под платье на выпускной. Чуть в стороне рдела алым куча углей, над которой медленно вращался, издавая негромкое жужжание, вертел, с целой бараньей тушей. Самостоятельно вращался.
«Они на вертел накопитель силы нацепили что ли? Золотой баранчик выходит, яизнываю от желания увидеть и пощупать это устройство».
Баранчик не убежит, я вот тоже «изнываю от желания увидеть и пощупать», только мужа. Осознав подуманное, я замерла. О как!
«Решение попробовать влюбиться в мужа признано неактуальным, ввиду исполнения решения раньше принятия оного. — собеседник вздохнул. — Вон он, курит с мужиками. Беги уж. Я попробую уйти в себя. Пожалуйста, толкни меня, если не появлюсь, завтра, ближе к обеду».
Кивнув ему с благодарностью, я обежала пирующих глазами. Чуть в стороне, среди отошедших покурить, обнаружился и супруг, что-то втолковывающий собравшимся мужикам, иногда указывая чубуком трубки на нарисованный на земле рисунок. Я подошла ближе.
— …крышку поднимает, что та скачет. — в пыли была изображена кастрюля над огнём, Максим прутком выводил завитки пара. — А если её прижать? Чтоб пар не выходил.
— Рванет через некоторое время. — я потянула мужа за косу, заставляя откинуть голову, и поцеловала его в нос.
— Молодец, а мы здесь отверстие сделаем и пробку конусом, с грузиком. — Максим, дорисовывая модернизацию, перебросил свободную руку и, обняв меня за талию, усадил к себе на колени. — Отдохнула хоть? — зарывшись носом в мои волосы, шепнул он на ухо.
Я, стараясь не обращать внимания на стадо мурашек, рванувших наперегонки по всему телу, кивнула. Глянула, обернувшись, на заинтересовано смотрящих на нас деревенских.
— Здравствуйте. Меня зовут Алатана. — представилась я, надо знакомиться потихоньку, мне здесь жить. — Жена Максима.
— Варлам, с меня кувшин, — подхватил муж, обращаясь к огромному, кряжистому мужику, — ты же говорил, что за год меня окрутят.
— Ничья, с меня тоже кувшин. Я говорил, что наши, деревенские девки под венец затащат. — прогудел низким басом человек-гора, и, повернувшись ко мне, коротко поклонился. — Варлам. Глава промысловой артели. Охотники мы. Мясо, пушнина. Ты заходи завтра, шубку справим.
— Очень приятно, Варлам. Непременно забегу. — я несказанно обрадовалась предложению, чем не способ завязать деловые отношения. — Вам тоже, если надо будет что, обращайтесь.
— Что, к примеру? — удивился он.
— О! Варлам, ты просто не представляешь, с кем так запросто ведёшь беседу. — вмешался в обмен любезностями Максим. — Травница, законница. Благодаря ей Овсей в вольные вышел за четверть цены. А готовит как! — я смущалась всё сильней. — Ты, кстати, ей по-любому шубку должен. Все слышали, как ты песцовую обязался снарядить, приготовившей того гуся.
— Если ты думаешь, что я остался в накладе, подумай еще раз. — внезапная ухмылка полностью преобразила суровое лицо главы промысловиков. — Я же теперь просто совмещу обещанную награду поварихе со свадебным подарком на ваше бракосочетание. — грянул дружный хохот. — А теперь, дорогие новобрачные, пошли скорей к столу, дабы молодая жена моего друга своим тонким пальчиком указала на те из блюд, что вышли из-под её изящных ручек.
Веселящиеся мужики потянулись к столам, подпихивая друг друга локтями и оживлённо споря о происхождении моей персоны. Я придержала мужа за рукав:
— А это зачем? — кивая на рисунок на земле, спросила я.
— Не обращай внимания, — Максим затер рисунок подошвой сапога, — учил мужиков хоть чуть-чуть мозгом шевелить. Вы тут до такой степени всё на магию переложили, что не удивлюсь, если где-нибудь и подтираются с помощью накопителей.
Я решила умолчать об очередном столичном новшестве, основанном на даре силы перемешивателе для супа, кастрюле с медленно вращающимся половником в ней. Эстеты от кулинарии и остальные гурманы утверждали, что даже обычная пшеничная похлёбка приобретала изысканный вкус, полутона и оттенки, присущие каким-то утерянным направлениям, кухням ушедших. Если бы где-нибудь принимали ставки, я бы озолотилась, поставив на то, что эти гнусавые критики, умеющие только есть, и сжигающие, при попытке готовки, обычную яичницу, в жизни не пробовали блюд упомянутых кухонных направлений. От этого перемешивателя до подтирочного устройства, и в самом деле, недалеко. Я еще пару минут покрутила в голове картины, представляющие механизм в состоянии покоя и, скажем так, в процессе эксплуатации. Мозг развлекался на всю, и, подойдя к столу, я только что не стонала в попытках не рассмеяться.
Признаться, садясь за стол, я боялась, что столкнусь с недоброжелательностью виллан. Как же, такая дама. В академиях обучалась. И, вполне может статься, неслабо так перебежала дорогу потенциальным невестам Максима. Ну не могло у него не быть небольшого табунчика воздыхательниц. А тут я. Здрасьте. Но, что удивляло, деревенские были вполне приветливы. Никто даже не косился с недобрым видом. Я вполне мило пообщалась с молодыми девушками, которые, украдкой хихикая, поделились свежими сплетнями, и, вызнав, что я десять лет обучалась в столице, устроили форменный допрос на тему моды и внешности наиболее известных мужчин королевства. У них, похоже, не укладывалось в голове, что человек, цельных десять лет проживший недалеко от королевского дворца, ни разу не встретил знаменитостей, которыми, как известно, кишмя кишит главный город государства.
Вступающая в свои права ночь дарила долгожданную прохладу, грудь наполнялась свежим воздухом с нескрываемым наслаждением. Я не выпила ни кубка вина, но в крови гуляло пьянящее чувство. Поймав себя на этих ощущениях, поразмыслив, я поняла, что наконец-то не притворяюсь кем-то, не прилагаю усилий, чтобы понравиться окружающим, или наоборот — стать незаметной. Это было прекрасно. Хотелось радостно визжать, притопывая ногами.
Столы растащили в стороны и по центру площадки вспыхнул костер, молодежь затевала танцы. Гуляющая в жилах эйфория потянула меня к огню. Я потащила мужа с собой, но он, улыбаясь, отрицательно покачал головой и легонько подтолкнул меня к танцующим, наградив благословляющим шлепком пониже спины. Шутливо ответив ему кулачком в плечо, я впорхнула в круг, и, подняв руки, я закружилась посолонь вокруг ярко пылающего костра, поворачиваясь вокруг себя в противоположном направлении. Перед глазами замелькали лица деревенских, уже немного знакомых мне, благодаря рассказанным свежим сплетням. Простые люди, они приняли меня с благосклонностью, дружески кивали, не взирая на собственные проблемы. Они все хорошие, благослови их Светлый за подаренные мне этой ночью ощущения свободы и счастья.
Пусть у этой пары, которая, согласно почерпнутой в слухах информации, не могла заиметь детей, а на ритуал в храме Тёмного не хватало денег, появится свой ребенок. Моя рука словно зачерпнула в танце немного пламени из костра, и, пропустив его через всё тело, отправила переплавленную энергию в сторону держащихся за руки супругов. Перед внутренним зрением явственно пролетел небольшой, ярко светящийся шарик. Он ударил в бездетную, ничего не ощутившую чету, и рассыпался ворохом ярких искр. Я счастливо рассмеялась. Кто-то будто вёл меня, и вёл правильно. Все мои действия выглядели естественно, и непонятно почему люди сами не сделали это раньше.
Вот ещё семья, после покупки новой коровы та никак не отдавала молоко, и сама животина мучилась до переполнения вымени. Это должно было пройти, когда корова привыкнет к новому окружению, но их маленькие дети нуждались в молоке. Рука прошла сквозь языки горящего костра, формируя новый, невидимый глазу, шар. Сгусток энергии, отправленный в сторону хозяйки, резко вильнул в сторону, и, оставляя за собой шлейф светящейся пыльцы, улетел в сторону деревни. Завтра с утра хозяйка порадуется надоям с беспутной коровы.
Я заметила еще одно знакомое лицо. Варлам. Охотник. Глава артели. Ладони вытянули из пламени еще одну порцию нетерпеливого чуда. Яркий мячик, размером с голову взрослого человека, дважды крутанулся вокруг кряжистой фигуры человека-горы, и, увеличиваясь в размерах, рванул к близкому лесу. Достигнув опушки, полупрозрачная сфера, уже размером с хороший дом, начала набирать высоту, и вдруг взорвалась, обдав опадающим сиянием многие акры чащобы. Сдаётся мне, дичь сама будет лезть в силки охотников.
Почему этого никто не видит? Я скользнула взглядом по всем собравшимся вокруг жителям деревни, пытаясь уловить обострившимся внутренним зрением какое-нибудь общее желание, дабы осчастливить всех разом. Люди, со всеми своими тайными устремлениями, казались уже почти прозрачными, когда взгляд зацепился за группу приближающихся всадников. Во главе кавалькады ехал… Музыка, звучащая только для меня одной, разом стихла, тренькнув фальшивым аккордом. Я резко остановилась, наткнувшись на невидимую стену. Дэй Эгра.
Конные ворвались во двор и, не останавливаясь, начали кружить вокруг, помахивая нагайками. Сам барон подъехал ближе и окинул толпу взглядом.
— Мне нужна вилланка, Алатана Бэар! — разнесся его голос над собравшимися.
— Не по адресу, барон, — я узнала голос мужа, раздавшийся прямо за спиной. Я обернулась. Максим подмигнул успокаивающе, и, положив руки мне на плечи и притягивая к себе, продолжил с улыбкой. — В анналах родной природы этой птицы в помине нет.
Обернувшись на голос супруга, барон посмотрел на обнимающего меня Максима.
— Тогда, кто это у тебя в руках? — оценивающе осматривая с ног до головы Максима, надменно поинтересовался он.
— Не нахожу приемлемого объяснения вашему интересу. — Максим разжал руки, задвигая меня к себе за спину.
— Не нахожу причин объяснять тебе хоть что-то. — дэй Эгра сплюнул в пыль. — Алатана, хочу напомнить тебе, что с должности учителя Шантара тебя никто не освобождал. За сегодняшний прогул ты понесешь заслуженное наказание. И чтобы завтра с утра ты присутствовала в классе.
— Барон, я не подписывала никаких бумаг, утверждающих меня на должности учителя вашего брата и закрепляющих за мной каких-либо обязанностей перед вашей семьёй. — я тихо шалела со своей смелости. — Поэтому, на ваше требование присутствовать в замке, я вынуждена дать отрицательный ответ.
— Ос-с-смелела, с-с-сука? — шипение молодого аристократа воскресило в памяти давешний рисунок мужа на земле. Завитки пара, огонь под кастрюлей. Я оценивающе обежала взглядом фигуру сидящего в седле барона, перед мысленным взором стояла картина крышки, прижатая утекающим самообладанием дворянина. Действительно, рванет — мало не покажется. — Что уставилась?
— Пробку конусом, с грузиком… — пробормотала я, прикидывая отверстие под клапан. Из толпы деревенских послышалось булькающее кашлянье.
— Белка, грузик возможен, только когда ось отверстия вертикальна и запираемый поток направлен вверх. — Максим, похоже, моментально понял, о чем я задумалась. Впрочем, судя по нарастающему в обществе вилланов веселью, аналогии с котлом промелькнули у многих. — Если ты не уверена в расположении отверстия в системе, грузик можно заменить прижимной пружиной.