— Тебе нравится эта Пустозвонная личность?
Димити покраснела, чем подтверждала такую возможность. Или же наоборот — что он ей совсем не нравился.
— Он вполне рослый для своего возраста.
Софрония пыталась отнестись дружелюбно.
— Хорошее начало, полагаю. Есть ли у него еще какие достоинства?
— У него очень красивый нос.
— Ладно, нос, превосходно.
Болтушка Димити, которая редко закрывала рот, в этот миг замолчала.
Софрония попыталась придумать какую — нибудь другую черту, которую мог бы иметь мальчик, интересовавший Димити.
— Он носит что — нибудь щегольское?
— Он закалывает галстук бронзовой булавкой.
Димити выглядела разочарованной, будто это были самые простые семечки перед великим древом ее собственных украшений.
«Два ожерелья. Два!»
— Э, а как насчет ума?
— О, Софрония, вряд ли это желаемое качество для кавалера!
— Нет? Так он все — таки кавалер?
— Мне не дозволяют иметь поклонников до шестнадцати лет.
— Вот так, значит.
Наступила пауза.
Наконец Димити спросила:
— Ты знала, что моего противного братца там не было? Свалил с пьесы. Очевидно, он ведет себя, как прыщ, что задевает других мальчиков. Я не удивляюсь. Наверно, всех вечно тычет носом в малейшие глупые ошибки и ни с кем не может найти общий язык.
— Или они сами исподтишка запугивают его.
— Ну хватит, с трудом верится, что мальчики на такое способны.
— Разве?
Софронию, у которой было несколько своих братьев, поразило такое странное утверждение.
— Девочки — да, мальчики — нет. Они поступают более прямо.
— Ты слышала о Поршнях?
— Да. Откуда ты…
Софрония пожала плечами.
— Я кое — чему учусь на уроках в этой школе.
— Насколько я понимаю, Поршни — это что — то вроде клуба. Лорд Пустозвонс его член.
— В самом деле?
— Да, инженерное сообщество. Они рисуют круги углем под глазами. Все такие мрачные и задумчивые.
— Как у «угольков».
Моник, которая услышала их разговор, не смогла удержаться, чтобы не встрять со своим мнением.
— Софрония, не смей так говорить. Разве можно представить рядом высокородного лорда и низшее сословие? Доподлинно нельзя.
— «Угольки» не представляют собой ничего плохого! — возмутилась Софрония громче, чем следовало.
Приши, Моник и Агата в ужасе уставились на нее, пораженные.
Софрония разозлилась.
— Их нельзя винить за их положение!
— Нет, со всей определенностью можно! — непоколебимо возразила Моник.
— Ну, хватит. Бедные «угольки» всего лишь требуют некоторых социальных реформ и маленького благотворительного содействия их гардеробу, — преданно заявила Димити, несомненно думая, что поддерживает необычайно прогрессивную общественную позицию Софронии.
Софрония в ужасе закрыла глаза при одной мысли, как Димити попытается реформировать Мыло. Или еще хуже, рассматривает его как объект благотворительности.
Раздался громкий стук в дверь, и голос леди Линетт произнес:
— Скоро выключат газ, леди. Дайте вашей красоте отдых. Ну, большинству из вас, и ничем другим тоже нет причин рисковать.
— Да, леди Линетт, — отозвались хором девочки.
Леди Линетт пошла дальше, не входя к ним. В школе было правило не беспокоить учениц в их свободное время. Даже детям, по словам леди Линетт, должно быть позволено иметь время устраивать заговоры.
Димити наклонилась к Софронии и прошептала:
— Почему ты защищаешь «угольков»? Как ты узнала их так накоротко?
— Сбор сведений, Димити, если ты помнишь. Этим мы сейчас и занимаемся.
— Да, но «угольки»? Вряд ли от них какая польза. Они обитают в котельной.
Софрония прибегнула к наилучшему предлогу:
— Мне ведь нужно кормить Плосконюха?
Димити молча моргала, понятие дружбы с «угольками» было ей столь же чуждо, сколь и необходимость выбора между двумя ожерельями.
— Ну хорошо, как скажешь. Ладно, пора спать.
Но прежде чем они оставили гостиную, раздался еще раз стук в дверь, напугавший девочек. Время было неурочное.
За дверью послышался мужской голос:
— Мисс Тряпочертик, на одно слово, будьте любезны, фот.
Приши ахнула и метнулась в свою комнату: она все еще стояла в нижнем белье.
Софрония огляделась вокруг:
— Агата, прибери свои перчатки с пола. Димити, надень туфли.
Остальные пребывали в относительном порядке. Софрония открыла дверь.
— Чем могу служить, профессор Светлякоуп?
Вампир снова выглядел франтом: он снял пресловутое пальто.
— О, хорошо, что вы еще не легли. Давайте немного прогуляемся, мисс Тряпочертик.
Софрония сделала реверанс и потянулась за шалью, которая висела на вешалке. Девочки, онемев, наблюдали. Софрония бросила на них взгляд и последовала за профессором.
Пока она шла с ним, ни один механизм не возмутился, что она шатается по кораблю после отбоя. Профессор вывел ее на небольшой балкон, который служил мостиком между средней и передней частью. Они стояли, всматриваясь в облака и стоявшую над пустошами луну.
Наконец Софрония позвала:
— Сэр?
— Вы понимаете, мисс Софрония, что я вампир.
— Да, сэр, я заметила клыки.
— Не дерзите, юная леди.
— Да, сэр.
— К тому же я привязан к этому бродяге — кораблю вдали от всякого значительного общества.
— Да, сэр. Но ведь вы сошли на сушу, чтобы сразиться с капитаном Ниаллом.
— Я не королева роя, чтобы настолько быть привязанным к месту.
— Понимаю, сэр.
Хотя не понимала.
«Почему он так оправдывается?»
— Вечером, когда вы пришли в мою комнату…
Софрония наклонила голову, вспомнив, что видела кровь на его губах.
— Я ничего не видела и не слышала. Хотя мне интересно, сэр, как вы питаетесь? Или следует спросить кем?
Вампир не ответил.
«Я что, показала, что увидела слишком много?»
Софрония тихо добавила:
— А сажа на моем платье, сэр?
— Я ничего не видел, — улыбнулся ей в ответ профессор Светлякоуп, показывая едва заметные клыки.
— Я рада, что мы поняли друг друга, — тоже улыбнулась Софрония.
Вампир вгляделся в ночь.
— Эта школа совершенства вам ведь очень подходит, правда, фот?
— Да, сэр. Полагаю, возможно, даже слишком.
— Хотите маленький совет, мисс Тряпочертик?
— Сэр?
— Великое мастерство приобрести друзей в низших кругах. Им тоже есть, чему вас поучить.
— А я думала, сэр, что вы не видели никакой сажи.
Профессор Светлякоуп засмеялся.
— Спокойной ночи, мисс Тряпочертик. Уверен, что сможете вернуться в свою комнату, не вызвав тревоги. Кажется, это ваше особое мастерство.
— Вообще — то, сэр, сегодня я могла бы воспользоваться вашим эскортом.
— Фто, фто? Интересно.
— Даже вампиры временами удивляются?
— Мисс Тряпочертик, как, по — вашему, а почему я стал учителем?
Они разом повернулись и вместе пошли назад на ученическую половину.
Софрония с трудом могла вообразить, что значит жить вечно.
«Полагаю, кое — кто легко умер бы от скуки. Одно можно сказать об этой школе. Пока что здесь ничуть не соскучишься».
А вслух сказала:
— Не так уж плохо жить вдали городов. Вы один из немногих вампиров, которые могут путешествовать.
— При условии, что мы не слишком высоко поднимаемся.
— Вот как?
— Фот, фот, у вас пытливый ум, мисс Тряпочертик. Думаю, наверно этого достаточно на данный момент.
Они снова очутились у ее двери.
— Спокойной ночи, мисс Тряпочертик.
— Доброй ночи, профессор.
Школьная жизнь снова потекла своим чередом, как и положено, разве что в сером тумане, как называла это леди Линетт. Выяснилось, что из Суффл — он — Экс была доставлена почта, когда они посещали театр. Трофеи Софронии состояли из тюка с одеждой, включая зимнюю накидку, и из бессодержательного письма мамуленьки. Судя по всему, ответа на посланное не требовалось. Суффл — он — Экс уже находился за несколько миль позади них. Срок ультиматума налетчиков, выставленный школе, приближался, и теперь школа находилась в бегах и играла в прятки.
Большой корабль улетел далеко в сумрак диких пустошей. Все чаще и дольше длились туманы, свидетельствуя, что наступала осень. Институт совершенства для благородных девиц мадемуазель Жеральдин теперь не опускался к земле, на время прекратились уроки капитана Ниалла. Продовольствия и горючего было предостаточно, позволяя надолго ограничивать связь с цивилизацией. Поэтому корабль плыл, окутанный влажным туманом, спрятавшись в равной степени от друзей и врагов, добрых три месяца.
Примерно через месяц Софрония подслушала, как Моник жаловалась Приши на запрет внешней связи. Очевидно, ограничения наконец достали ее, и она не сумела послать письмо ночью, когда Софрония, Мыло и Вив проникли в Бансон.
— Поверить не могу, что они не разрешают мне — мне! — послать письмо.
— Они никому не разрешают, Моник. Я слышала, как Софрония недавно жаловалась на это.
— Но мое ужасно важное.
— О, правда? Это заказ на шляпки к будущему лету?
— О, да, конечно. Что — то подобное. — Моник ловко уклонилась от ответа. — Перчатки и несколько вееров.
Позже этим же вечером Софрония обсудила этот разговор с Димити.
— Я в самом деле думаю, что Моник надеется передать кому — то сведения о том, где спрятала прототип. Как считаешь, учителя не пустили ее тогда в театр, чтобы предотвратить такое? То есть, от нее весь вечер не было ни слуху, ни духу.
Круглое фарфоровое личико Димити подозрительно скривилось.
— Какие — то средневековые меры. Не могу представить, что они с ней так сурово обходятся.
Софрония снова легла.
— Димити, нам чего — то не хватает.
— На борту? Приличного сыра? — предположила Димити.
— Нет, я имею в виду, что если Моник спрятала прототип где — то, почему мы не засекли ее на этом? Он все еще в карете, как думаешь? Вы расставались с ней во время путешествия?
— Только когда она заезжала побеседовать с тобой.
— Ну, конечно! Димити, ты гений!
— Я?
— Пока я собирала вещи, она спросила мамуленьку, нельзя ли прогуляться по окрестностям. Прототип должен быть спрятан в моем доме!
— Боже милостивый, наверно, ты права. О, Софрония, а что, если налетчики догадаются? Или Моник работает на каких — то еще более зловещих личностей, и они все поймут?
У Софронии скрутило живот.
— Тогда моя семья может очутиться в опасности. Я должна передать им как — то весточку!
Разумеется, у Софронии имелось возможностей послать письмо не больше, чем у Моник. Она с Димити даже сделали попытку обучить голубя, но потерпели неудачу. Голубь не выказал интереса к доставке почты. Софрония начала проникаться привлекательностью аппарата связи и прототипа. Она попыталась уговорить себя.
«В конце концов, только я знаю, что Моник оставалась одна какое — то краткое время. И даже если налетчики догадаются, они, надеюсь, будут применять не силу, а уловки, чтобы завладеть прототипом, и оставят моих родных в покое».
Глава 14
Профессор Светлякоуп учил обращаться с оружием, советуя, как орудовать тростью против зонтика, зонтиком от солнца против зонтика от дождя и как правильно приложить каждым из указанных предметов по голове или заду, если потребуют обстоятельства. Как и капитан Ниалл, профессор особенно порадовался способностям Шиак в этих навыках.
— Вот оно, преимущество воспитания среди солдат.
После уроков Шиак пыталась оградиться от лишнего внимания.
— Жаль, что не видно других преимуществ, — фыркнула Моник.
Плечи Шиак поникли.
Софрония и Димити переглянулись и загородили собой Шиак.
— Не позволяй Моник доставать себя. Ты знаешь, на что она способна, — сочувственно наставляла Софрония.
— Она просто гадина, — более прямолинейно высказалась Димити.
Шиак перевела взгляд с одной на другую и пожала плечами:
— В любом случае, я не собираюсь здесь надолго оставаться. Пусть делает, что хочет.
В этот момент Софрония решила, что с нее хватит упрямства Шиак. Месяцами приходилось с ним мириться. Приши и Агата безнадежны. Однако Шиак могла бы стать подходящей подругой, откройся она хоть чуть — чуть. Софрония схватила ее за руку и потащила на балкончик, забыв о следующем уроке.
— Что ты?.. — явно испугалась Шиак.
Как и Димити, которая охнула и последовала за ними.
Софрония взяла себя в руки, подбоченилась и встала перед леди Царьветр. В школе не одобрялось прямое противостояние ни при каких обстоятельствах. Однако у Софронии создалось ощущение, что с Шиак можно чего — то добиться только так.
— Перестань нас бояться, — потребовала Софрония.
Уж что — что, а такого Шиак не ожидала. Она аж задохнулась, но потом умудрилась выдавить:
— Бояться? Бояться?
— Софрония, да что с тобой? — зашипела Димити, отступая от обеих девочек.
— Нравится тебе или нет, Шиак, но ты тут застряла на долгие годы. И ничего не добьешься, если будешь слоняться этакой брюзгой. С таким же успехом могла бы заняться учебой и попытаться поладить с кое — кем из нас.
— Да кругом одна пустая болтовня за чужими спинами. Не понимаю, как с этим управляются женщины.
— Нравится тебе или нет, но ты тоже девочка, — застенчиво напомнила Димити.
— На мою голову.
Софронию осенило.
«Может, Шиак просто хочет в чем — нибудь поучаствовать?»
Бросив виноватый взгляд на Димити, она спросила:
— Вы хорошо умеете лазить, леди Царьветр?
От такой неожиданной смены предмета разговора Шиак вздрогнула.
— Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? Что за непонятный вопрос? Почему бы прямо не сказать, что, по — твоему, нам нужно делать и зачем?
Софрония в сердцах мысленно вопросила, как окончить школу совершенства в окружении девочек, которые больше похожи на мальчиков, учитывая и шныряющую вокруг Вив.
«Ну, кроме Димити, разумеется».
Хотя разговор ушел в другую сторону, Димити все — таки спросила:
— А что не так с тем, чтобы быть похожей на девочку? Мне нравятся наряды, танцы и духи, шляпки и брошки, ожерелья и…
Ее глаза затуманились, словно всматривались в что — то блестящее.
Кажется, она могла продолжать в том же духе бесконечно, поэтому Софрония ее прервала:
— Мне хотелось бы тебя кое с кем познакомить, Шиак. Имеющим отношение к углю.
— При чем тут уголь, Софрония? — заморгала Димити. — Ты помутилась в рассудке?
— Имей терпение, Димити. Ну как, Шиак, ты умеешь лазить?
— Конечно.
— Тогда вечером. Идет?
Вот так Софрония в конце концов представила леди Царьветр обществу «угольков».
— Добрый вечер, мисс! — ухмыльнулся Софронии Мыло, когда та забралась в люк.
Софрония старалась наведываться к нему каждую неделю с тех пор, как школа ушла в туман. В результате Мыло становился лишь привлекательнее и ближе. Не следовало так наслаждаться его компанией — уж больно неподобающе общаться с таким чумазым, да к тому же мальчиком. Но он нравился Софронии, и ничего с этим не поделать.
— Добрый вечер, Мыло, как тебя развлекает котельная?
— Превосходно, мисс, превосходно. Вижу, вы привели подругу. Прежде такого не случалось. Я — то считал, у вас их не водится. Упаси нас, значицца, — хмыкнул он.
— Это мисс Мак — Руль. Шиак, это Мыло, а вон «угольки». — Софрония широким жестом обвела маленькую компанию, топтавшуюся около Мыла, и остальных, носившихся взад — вперед позади него. Она не назвала титул Шиак, дабы не испугать Мыло и компанию.
Шиак не стала опротестовывать свое понижение в статусе, а, тоже забравшись через люк, круглыми как блюдца глазами таращилась вокруг.
— Что это за место такое?
— Котельная, мисс. Здорово, правда? Самое жизненное нутро корабля. Как поживаете? Я Финеас Б. Кроу. Но чаще меня кличут Мылом.
Шиак улыбнулась ему. По — настоящему, открыто, без стеснения.
«Вот это другое дело», — подумала Софрония.
Пока Мыло с превеликой гордостью показывал чудеса котельной новой визитерше, Софрония обратилась к другим «уголькам». Она опустошила свои карманы от лакомств, которые стянула с полдника накануне, и раздала собравшейся компании. После нескольких походов в котельную ее осенило, что «угольков» не кормят так хорошо, как учениц. В основном рацион парнишек состоял из каши, хлеба и тушеного мяса.