Шиак повернулась к рыженькой:
— Агата Рохлямох, дочь известного железнодорожного магната.
Круглолицая девочка мельком оторвала взгляд от своих туфель, кивнула и снова вернулась к тщательному изучению упомянутой обуви. Софрония подумала, что даже в тринадцать бедная Агата выглядит так, словно приходится кому — то незамужней тетушкой. Ей только недоставало очков и на коленях уродливого вязания, годившегося разве что на благотворительность.
— Яркое и обворожительное общество, — язвительно заметила Моник.
Шиак по — мальчишески пожала плечами, от чего ее платье перекосилось.
— Мы только начали. Дай нам время.
Приши недовольно показала большим пальцем.
— Шиак в сущности растили волки. Достаточно только взглянуть на ее поведение.
— В сущности? — засмеялась Шиак. — Ну и что? Я все равно выше тебя по рангу.
— Леди Линетт говорит, что стиль — это все. Туфли столь же важны, как и мысли, и возможно, более могущественны в подобающем контексте, — заявила Приши, будто по памяти цитировала плакат.
На этом Моник подчеркнуто встала.
— Ну, самое увлекательное прошло. Вы простите меня? Я должна распаковать вещи.
И скривив губы при одной только мысли, что ей придется жить среди дебютанток, покинула гостиную.
Приши немедленно помахала Софронии, чтобы она присоединилась к их кружку поболтать, и понизила голос:
— Мы поняли, что Моник провалила задание по совершенству, пока вас доставляла. Профессор Лефу ее разжаловала. Вы при сем присутствовали?
— А как же, конечно присутствовали! — Димити явно целый век терпеливо ждала, когда зададут этот вопрос. — Мы были тому причиной!
Девочки в ужасе возбужденно ахнули:
— Нет!
— О, да, да! Ну, больше — то из — за Софронии. Она спасла положение и вывела из строя налетчиков, пока Моник падала в обмороки и ревела на всю округу.
Суровое личико Приши просияло.
— Будто Моник совсем не обучили. И определенно она не так рассказывала эту историю.
— Так я и поняла, но если она хорошо справилась, то почему ее понизили? — резонно спросила Димити.
Софрония осторожно посмотрела на закрытую дверь Моник, сообразив, что не обещала обеспечить молчание Димити, а лишь что придержит свой язык и не станет жаловаться учителям. По крайней мере, Димити не болтала о прототипе.
Шиак хлопнула Софронию по спине, да так сильно, что та согнулась и закашлялась.
— Молодец! Если тебе пришлось обзавестись врагом, то лучше Моник выбора нет. Улов высшего качества. И премного благодарностей — теперь нам всем с ней мучиться.
— Это не моя идея! А профессора Лефу, — возмутилась Софрония. — Кстати, а что она преподает?
Очевидная попытка сменить тему, но она удалась.
Димити, благослови ее боже, изо всех сил стремилась быть полезной. Ее явно переполняли готовые взорваться полезные сведения, которые копились, пока Софрония занималась то одним, то другим.
— Она преподает современные языки, однако Приши утверждает, что это не все.
— Разумеется нет.
Софрония заняла кресло напротив Приши, глядя широко распахнутыми глазами, и, насколько могла, изображала святую невинность. Она представила, что сидит у ног гения и старается произвести впечатление чрезвычайного им восхищения.
Шиак смерила Софронию взглядом:
— А ты молодец. Теперь вижу, почему тебя захотели принять.
Приши наливала всем чай из стоявшего рядом чайника и раздавала печенье. Димити предложила одно печенье Плосконюху. Тот понюхал его металлическим носом, потом широко распахнул рот, показав две полости: в одну складывалось про запас, другая вела к крошечному паровому котлу. Димити засунула печенье в хранилище, где оно несомненно залежится и испортится. Плосконюх продолжил исследовать комнату.
Приши завершила обслуживание и приступила к объяснениям:
— Старушка Лефу ведает современными вооружениями и развитием технологий. Она почетный член Ордена оловянного осьминога. Они не принимают женщин, формально, во всяком случае, но, конечно, используют ее чертежи.
Плосконюх добрался до Агаты и беззастенчиво разинул рот. Агата поколебалась, полезла в ридикюль и скормила ему деревянную заколку. Та попала в котел, судя по тому, что из ушей мехазверя повалил дым. Плосконюх благодарственно помахал хвостом.
— А леди Линетт преподает музыку и… — подсказала Софрония.
Приши, раздувшись от собственной важности, сделала одолжение:
— Сбор данных, конечно, принципы обмана, фундаментальный шпионаж и элементарное обольщение. Готова поспорить, что ты не захочешь посещать уроки обольщения, правда, Агата?
Агата при одной этой мысли, казалось, окаменела.
— Не переживайте, — вмешалась Шиак. — До пятнадцати лет не придется.
Софронии ничто не помешало продолжить вояж по сбору сведений.
— А мадемуазель Жеральдин… она будет вести у нас какие — нибудь уроки?
— Если ты с ней познакомилась, то уже получила первый урок. Якобы она ведет танцы и умение одеваться, но на деле она отвлекающий маневр. Вы знаете, что она единственная не осведомлена, чему учит этот институт на самом деле?
«Помимо меня, конечно».
Хотя Софрония почувствовала, что узнала о двух возможностях, ни одна из которых не имела отношения к институтам совершенства.
«Шпионы или наемные убийцы».
До сих пор она не ведала, чтобы та или другая стезя была открыта для женщин. Софрония чувствовала, что, учитывая ее пристрастие к кухонным лифтам и склонность к наблюдениям, она бы вполне наслаждалась ролью тайного агента, поскольку находила интересным шпионить за кем — нибудь. Однако не была уверена насчет наемной убийцы. Однажды она отправила Важномрачнера переехать мышь и все еще чувствовала вину за этот поступок.
— А сестра Хоршел — Чайпить ведет хозяйство?
— Ну, в том числе.
Приши в первый раз улыбнулась, показав идеальные белые зубки.
— Это уже любимые уроки Приши, — тихо оповестила Агата, заговорив в первый раз.
— Сестра Матти ведет еще медицинские курсы и теорию простых отравлений для всякого подвернувшегося случая.
Приши явно оживилась.
— Приши ждет не дождется, когда отравит своего первого мужа, — пояснила Агата. — Она большая почитательница работы Мэри Бланди (известная отравительница в 18 веке — Прим. пер.).
— О, ты мне льстишь.
«Неужели нас всех будут обучать наемному убийству? Или они шутят со мной?»
Софрония переводила взгляд с Приши на Агату. С виду не похоже, что Агата вообще знала, что такое шутка.
— И профессор Светлякоуп. Что он преподает?
При упоминании этого имени Приши притихла и снова надулась. Странно, поскольку Софронии профессор понравился больше всех учителей.
— У него история. — Агата теребила оборку на юбке. Голос слегка дрожал. — Манеры и также этикет.
— Ну а в действительности? — спросила Софрония.
— Ну, вампирология и вампирозащита. Что ж еще?
Приши притворилась раздраженной, однако она явно побаивалась.
Софрония быстро соображала. Профессор Светлякоуп упоминал, что только что встал, когда она его побеспокоила, как раз после наступления темноты. И чихал от чесночных бомб, а пробка накололась не на зуб, а на клык!
«Разумеется. Первый раз повстречала вампира», — подумала Софрония, раздосадованная на себя, что сразу это не поняла, да и в профессоре было не больно — то много… ну… вампирического.
Приши встала.
— Кстати о профессоре Светлякоупе, нам следует приготовиться, леди.
Девочки начали копошиться, собирать учебники и надевать шляпки. Появилась Моник, которая сразу же присоединилась. В пышном утреннем платье из розового шелка выглядела она очень мило. С великой суматохой девочки гуськом потянулись из комнаты вслед за Моник, которая как бы само собой заняла главенствующую позицию.
Софрония властным жестом подозвала Плосконюха. Мехазверь ткнулся в ее ботинок и преданно заглянул в глаза.
— Стоять, — строго скомандовала она и потом: — Спать.
Мехапесик сел на задик, издал жужжание со свистом, прежде чем застыл, а все внутренние части затихли.
«Господи, сработало!»
Софрония заторопилась за всеми, в конце концов пристроившись позади Шиак рядом с Димити.
— Куда мы собрались?
— На урок, полагаю, — усмехнулась ей Димити.
— Ночью?
— Очевидно, институт живет по лондонскому времени. Может, таким манером нас приучают к сезону. Ну, или так Шиак говорит.
— Мне нравится Шиак, — призналась Софрония, не обращая внимания, что высокая девочка их слушает. — Она напоминает моего брата Фредди. Он никогда не щипается так сильно, как другие.
Димити понизила голос:
— Она не очень похожа на девочку.
— Не думаю, что это непременный недостаток характера. Несколько самых неприятных личностей, которые мне встречались, больше всего походили на особ женского пола.
— Ох, ну это уж слишком! — выказала притворное негодование Димити.
Ей явно нравилось считать себя истинной леди.
— О присутствующих не говорят, разумеется. Посмотри на Моник. Кстати, мы с ней заключили соглашение. Она не говорит учителям про Плосконюха, а я не исправляю ее версию спасения от налетчиков.
Димити явно была недовольна.
— О, ну Софрония, она такая гадина!
— Я не говорила, что и тебе тоже нужно держать язык за зубами. Но если ты ограничишься болтовней с девочками, это ее успокоит. И предотвратит то, что всякий будет гадать о настоящей причине ее понижении до дебютантки.
— О, так мы тоже будем хранить прототип в секрете?
Софрония замедлила шаг, чтобы они с Димити отстали, и между ними и остальными образовалось расстояние.
— Ты слышала сигнал тревоги?
Димити кивнула.
Софрония пояснила:
— Это снова были налетчики. На сей раз за прототипом явилась целая флотилия воздушных шлюпок. Налетчики дали учителям три недели на его поиски. Профессоры Светлякоуп и Лефу стараются построить временную замену в виде подделки. Моник не скажет им, где настоящий. Однако я думаю, учителя по некоторым соображениям позволяют ей хранить секрет.
— Напомни, в чем наш — то интерес?
— Эта штука стоила нам нашего багажа. К тому же, если мы сможем достать прототип для учителей, разве это не докажет, что мы лучше Моник?
— Но что, если Моник припрятала его до того, как мы поднялись на борт школы?
— Ну, тогда нам придется отыскать способ ускользнуть и его найти.
— Уже? Но мы только что добрались! Я даже еще не поужинала.
Так, болтая между делом, они шли по коридорам школы. Раз уж все юные леди одевались по высшей моде, то приходилось идти парами, поскольку большим числом не помещались в коридоре из — за широких юбок. Только у Шиак было узкое платье, которое, похоже, принадлежало какой — нибудь наставнице. Софрония могла признать его практичность. Ее собственное лучшее выходное платье не рассчитано было на ту деятельность, которая наблюдалась прошлый день. Оно начинало натирать, и Софрония поневоле хотела надеть что — либо более удобное.
— Что подразумевается под «лондонскими часами»?
Димити хмыкнула.
— Завтрак в полдень, утренние визиты в три, чай в пять, ужин в восемь, развлечения весь вечер и спать в час или два ночи. Звучит здорово, правда? Мне по душе жизнь столичной леди. Как думаешь, родители сильно разозлятся, если я выйду замуж за прекрасного политика и откажусь от преступной жизни? Тогда я буду каждый день давать званые обеды.
Софрония, девочка сельская, хоть и была из дворян, находила такое лондонское времяпровождение в высшей степени скандальным.
— Вставать в полдень?
«Как — то кажется решительно декадентским!»
На деле Софрония куда больше скандальности наслаждалась уроками. Они не походили на те, что она ожидала встретить в институте совершенства или обычной школе. В разные времена ее жизни в их доме перебывала целая плеяда равнодушных гувернанток. Они были либо подавлены многочисленным потомством семейства Тряпочертик, либо владели выдающейся способностью дремать всегда и везде, включая уроки. Образование, следовательно, стало личным интересом Софронии и скорее свелось к доступу в библиотеку батюшки, нежели к урокам под руководством учителей. Отсюда она знала многое из древней истории и мифологии, кое — что об африканской фауне и особенностях национальной охоты, а также все правила крикета и еще какую — то малость.
— Чтобы защититься от вампира, — вещал профессор Светлякоуп в начале урока, — важно знать три вещи, фот. Он значительно быстрее и сильнее вас. Он бессмертен, поэтому изнуряющая боль куда полезнее, чем лишение жизни. Наиболее вероятно, что он будет атаковать вашу шею спереди. И его легко сбить с толку, нанеся урон его одежде или личному туалету.
— Это четыре вещи, — поправила Моник.
— Не дерзите, фот, — парировал вампир.
— Так вы хотите сказать, — рискнула спросить Софрония, — что лучше всего заняться его жилетом? Скажем, опрокинуть на него чай? Или, может, вытереть липкие руки о рукав сюртука?
— Точно! Очень хорошо, мисс Тряпочертик. Ничего так не огорчает вампира, как пятна. Как вы думаете, почему так важно для нас удерживать кровь? Одна из трагедий жизни вампира состоит в том, что для выживания мы обязаны постоянно иметь дело с такой доставляющей хлопоты липкой субстанцией.
Софрония прикидывала, чью кровь пьет профессор Светлякоуп на борту школы. Это должны быть преданные ему люди, раз уж они стали его дроном. Она вдруг остро ощутила свою шею и с любовью вспомнила о шалях.
Читая лекцию, наставник — вампир ходил туда — сюда, передвигаясь быстро, словно живая ртуть. Помещение, в котором они сидели, ничем не напоминало классную комнату, кроме разве что носило название таковой. Ряд парчовых диванчиков был расставлен полукругом вокруг импровизированного камина, маленького пианино и бронзовой статуи коровы на шарнирах. На полу плюшевый ковер, приставные столики, на которых девочки разложили учебники, а в углу мехагорничная, терпеливо ожидающая, когда настанет время подавать чай. Больше смахивало на гостиную.
— Другая слабость вампиров, разумеется, это предел дальности. Вампиры живут роем и должны оставаться поблизости своей королевы, а королеве нельзя покидать свой дом. Рои подобным образом привязаны к месту, хотя наши границы шире. Когда происходит роение, конечно, все расстояния становятся спорными, фот. Есть несколько замечательных исключений, преторианец королевы имеет возможность действовать на дальних расстояниях.
Моник старалась не выказать интереса:
— Почему?
— Наши ученые подозревают, что он в постоянном состоянии роя, потому что отвечает за безопасность королевы.
Все это сбивало с толку Софронию, слышавшую до сих пор лишь несколько терминов из тех, которыми сыпал профессор, и почти не знавшую о вампирах ничего, что выходило бы за рамки сказок, передаваемых из уст в уста поздним вечером в гостиной.
«Интересно, а каковы пределы профессора? Должно быть, неуместный вопрос».
Она чуть было не попросила пояснить, что значит слово «преторианец», когда классную комнату сотряс взрыв.
Судно накренилось набок, а потом выпрямилось. Странное ощущение, поскольку вплоть до этого момента Софрония совершенно запамятовала, что они на борту.
Несколько девочек завизжало.
Демонстрируя быстроту, которую лишь недавно описывал, профессор выскочил за дверь. Не дожидаясь команды оставаться на месте, Софрония вскочила и последовала за ним. В коридоре царил хаос, и толпились главным образом юные воспитанницы, большая часть которых вымазалась в чем — то похожем на сажу. Во всем остальном они, красиво одетые, больше болтали, жестикулируя, чем выказывали страдания. По оценке Софронии, было их около двух дюжин, возможно, половина учащихся института? Она еще не очень хорошо обращалась с цифрами, но, сдавалось, в заведении мадемуазель Жеральдин имелось меньше учениц, чем ожидалось бы от обычного института совершенства.
Профессор Лефу возвышаясь на голову над всеми, старалась навести порядок: