— Погодите, профессор. Мы учреждение высшего образования и высших манер. Мы просто — напросто не можем стрелять первыми, так не полагается. С этого момента запомните, мисс Тряпочертик, — леди никогда не стреляет первой. Она сначала задает вопросы, а потом стреляет.
— Да, леди Линетт, я запомню, — пригвожденная к месту, пообещала Софрония.
Флотилия шлюпок теперь подобралась достаточно близко к Софронии, чтобы различить фигуры в корзинах. Они были одеты, как их соратники ранее этим днем: в защитные очки и верховую экипировку. Однако один мужчина странно выделялся. Слева в самой дальней шлюпке. Стоящий позади в позе, свойственной церемониймейстеру в театре, походил на джентльмена. Софрония не могла различить его черт, но одет он был в черное и носил цилиндр. На шее зеленый шарф, как и лента на цилиндре. И, несмотря на великосветский наряд джентльмена, оставался в тени.
— Почему вы не стреляете, профессор Светлякоуп? — спросил справа от Софронии властный голос с французским акцентом. Это из ближайшего люка появилась профессор Лефу, являя собой сплошную угловатость и неодобрение.
— Нет достаточных оснований, — пояснила леди Линетт.
— Но там преступники. Налетчики. Нам не нужны иные основания.
— Терпение, Беатрис. Мы должны выяснить, что они от нас хотят.
— Мы знаем, что они хотят! Они хотят прототип!
— Ты выведала его нахождение у Моник?
— Нет, та как в рот воды набрала. Некоторые наши уроки она хорошо усвоила.
— И поэтому?
— Поэтому я понизила ее до статуса дебютантки. Посмотрим, сможет ли развязать ей язык скука, когда придется все заново учить с новенькими девочками.
Софронии не понравилось сказанное. Не означало ли это, что на всех ее уроках будет присутствовать Моник?
Один из налетчиков что — то поднял на край шлюпки.
Профессор Светлякоуп насторожился и нацелил арбалет в ту сторону.
— Рано, — предупредила леди Линетт.
Предмет издал громкий чпок! и выстрелил. К ним полетел белый ком и с чавканьем приземлился на палубу около профессора Светлякоупа.
Профессор принялся кашлять и махать ладонью перед лицом и в тоже время подался назад. Он задышал с хрипом, а из глаз у него полились слезы.
Однако ни на одну леди, кажется, предмет не оказал такого неприятного действия. Профессор Лефу подошла и наклонилась, чтобы исследовать белое вещество.
— Чесночная кашица, — бесстрастно заявила она.
— Какая мелкая пакость! — вомутилась леди Линетт. — Вы справляетесь с отравлением, профессор?
Тот чихнул.
Профессор Лефу принялась ногами собирать месиво чеснока в кучу, которую потом прикрыла носовым платком.
Превозмогая хрипы, профессор Светлякоуп спросил:
— Теперь я могу в них прицелиться?
Он поднял вверх арбалет. Тем временем механизмы продолжали наставлять на него пушечки. Во всяком случае машины видели в профессоре великую угрозу.
«Должно быть, из — за усов», — подумала Софрония.
— Нет, нет. Это был всего лишь предупредительный выстрел, чтобы вызвать сумятицу.
— Фто? Предупреждение, говорите? Апчхи! Ну, похоже, сработало.
И профессор Светлякоуп потер глаза свободной рукой.
Софрония зачарованно наблюдала, как на одной шлюпке выбросили белый флаг на конце швабры и подошли поближе. Маленькое воздушное судно понеслось в одном направлении, потом свернуло, будто сбитое с толку.
— Они хотят переговоры? — скептически спросила профессор Лефу.
— Пойдем навстречу. Посмотрим, что они хотят сказать.
Когда шлюпка очутилась лишь в нескольких мерах длины, налетчики внутри подняли катапульту на край корзины и метнули что — то еще на скрипучую палубу.
Это нечто грохнуло и покатилось по доскам, остановившись у основания одного из механизмов. Объект развернулся и превратился тоже в механическое устройство, только куда меньше, чем стоявший страж. Оно совсем не походило на человека, даже никакой попытки выглядеть по — человечески.
— Мехазверь! — закричала леди Динетт. — Все в укрытие!
Софрония нашла убежище за одним из грозных механизмов, следуя примеру своих учительниц. Профессор Светлякоуп не подчинился команде. Он твердо стоял на ногах. Чихать он стал меньше и продолжал целиться арбалетом в шлюпку.
Маленький песик, такса, кажется, не понял, чем вызван испуг. Он доверчиво поспешил к профессору Светлякоупу, махая механическим хвостиком, как идеальные часики — тик — так, тик — так.
Добежав до профессора, песик остановился и потом — Софрония покраснела — присел и выпустила из зада стеклянную трубку.
Профессор Светлякоуп вытаращился, наклонился, вытащил трубку и встал, не выпуская из виду цель. Он явно не желал расставаться с арбалетом, поэтому вытащил пробку из трубки зубами. Пробка накололась и застряла на одном из них, но профессор не заметил. Внутри трубки находился крошечный свиток бумаги с напечатанным посланием.
Решив, что механическое существо опасности не представляет, учительницы вышли из укрытия.
— Ну, что там? — потребовала леди Линетт.
Профессор Светлякоуп начал читать, но слова искажала пробка.
— Шам говориша што…
— Профессор, у вас что — то застряло в зубах, — прошипела леди Линетт, явно смутившаяся за него.
— Фто? Фто?
Профессор Лефу потянулась и сдернула раздражающую пробку.
Профессор начал снова:
— Там говорится, что они хотят получить прототип. И дают три недели на то, чтобы мы его сделали, иначе по истечению срока они вернутся с подкреплением.
— Абсурд! Какое подкрепление могут иметь какие — то налетчики? — взорвалась профессор Лефу.
Леди Линетт была не столь уверена.
— Если они достаточно заплатят…
— Фто, думаете, за ними стоят Засольщики?
Профессор Светлякоуп скатал записку между длинными белыми пальцами.
— А кто ж еще? — спросила профессор Лефу, а потом кивнула: — Положительная сторона дела состоит в том, что если они нам угрожают, значит, еще его не добыли. Никто его не достал. Куда бы его ни спрятала Моник, она спрятала ото всех.
— Фто, слишком хорошо ее обучили?
Профессор издал неодобрительный смешок.
— У маленьких кувшинчиков большие уши, — напомнила леди Линетт, кивнув в сторону все еще прятавшейся за механизмами Софронии.
Софрония вышла, размышляя, что теперь от нее требуется. Очевидно, ничего, раз взрослые снова перестали ее замечать. Она все также сгорала от любопытства, что за протип такой, но, увы, о нем ничего не было упомянуто.
Профессор Светлякоуп помахал запиской налетчикам на ближайшей шлюпке и приподнял шляпу.
Восприняв этот жест как завершение миссии, весь парад маленьких воздушных судов повернулся и лениво поплыл прочь.
— Три недели, — пробормотала леди Линетт. — Предполагаемый план действий?
— В данный момент имеющийся не в счет, фто, девочка очевидно спрятала прототип довольно хорошо?
— Мы можем сделать им временную замену, — предложила профессор Лефу.
— Хорошая идея. Думаешь, сможете? — повернулась к ней леди Линетт.
— Не вижу препятствий. У меня есть старые наброски предыдущей модели.
— Превосходно. Привлеките несколько старшеклассниц, для них еще и польза, фот. Тогда мы сможем попросить бансонцев собрать зверюгу.
Профессор Светлякоуп кивнул, напряженно улыбаясь. Потом вручил леди Линетт трубку с запиской и убрал стрелу из арбалета. Механизмы — защитники все как один опустили пушки и закрыли нагрудные люки.
Профессор Светлякоуп вернулся к оловянному ящичку, открыл его и переключил внутри рычаг.
Поскрипывая шестеренками, механизмы укатились прочь. Профессор подошел к профессору Лефу и предложил ей руку.
— Какой исходный материал лучше всего, по — вашему?
— Ну, подозреваю, что намагниченное железо лучше всего имитирует оригинал. Медь тоже может подойти. Нам следует немедленно разогреть печь.
— Фто, железо? Превосходная мысль. Превосходная.
Вдвоем они двинулись к выходному люку. Профессор Лефу возвышалась над своим миниатюрным мужским эскортом. Софрония рассеянно смотрела им вслед.
— Что ж, это был неожиданный удар. Приношу извинения, мисс Тряпочертик. Уверяю вас, в большинстве случаев все это не так… ну, вот так. Если вы соизволите пойти за мной, я прослежу, чтобы вас устроили.
Леди Линетт подвела итог всему происшествию, лишь слегка мотнув головой.
Софрония помешкала, потом — потому что, кажется, все забыли о нем, а он выглядел таким одиноким и жалким, — подхватила мехапесика и спрятала в большом кармане передника. И потащилась за новой учительницей.
«Учительница музыки, как же, — подумала она, глядя вслед пышным юбкам лавандового платья леди Линетт. — Тогда я королева вампиров».
Разумеется, на следующий день, когда наконец пришло время уроков, Софрония действительно обнаружила, что леди Линетт сидит за пианино и играет гаммы.
Глава 6
— Мисс Тряпочертик, вы будете делить гостиную с другими дебютантками. Внимание, — обратилась леди Линетт к четырем девочкам, — это мисс Тряпочертик. Прошу любить и жаловать. Она готова разузнать поподробней о нашем учебном заведении. — И с этими словами леди Линетт умчалась, чтобы посвятить время более насущным делам.
Софрония, испытывая неловкость, стояла посреди комнаты. Большинство присутствующих здесь девочек были моложе ее, и все без исключения лучше одеты. Впервые она вдруг по — настоящему почувствовала досаду, что ее наряд настолько немоден. Одно дело порицание сестер, но мнение этих изящно одетых юных леди было куда важнее, чем то же самое, высказанное какими — то сестрицами. Софрония полезла в карман и вытащила маленького песика — мехатаксу.
— И это все, что ты принесла с собой? Мехазверя? — произнес насмешливый голосок с рубленой манерой речи, будто каждое слово безвременно убивали.
Голос принадлежал крошечной девочке с копной туго накрученных темных локонов и сердитым лицом в форме сердечка. К несчастью, она была красива. Софронию утешало лишь, что у той был низко расположен нос. Рядом с ней сидела крепкая рыжая девочка, чьи веснушки превосходили количеством те, что имелись у Софронии — хоть какое — то облегчение — и которая с робким интересом посмотрела на мехатаксу и тут же сосредоточилась на своих туфельках. Рядом с рыженькой сидела Димити. Последняя же девочка, которая вовсе не сидела, представляла собой угловатое мальчикоподобное существо, сутулое и в плохо сидящем платьем. Из дальнего угла комнаты она бросала на всех презрительные взгляды и жевала соломинку.
— Софрония! Откуда ты это достала?
Димити вскочила на ноги, кинулась к мехазверю и принялась над ним восклицать и ахать. Она переоделась, видимо, взяв платье взаймы. Однако надела свои ослепительные драгоценности и нашла платье цвета морской волны, которое натянулось на многочисленные нижние юбки как воздушный шар.
— Случайно нашла его во время недавней экскурсии на скрипящей палубе. Думаю, назову его Плосконюх.
— Боже ты мой, почему?
Димити не очень уверенно погладила железного песика по голове двумя пальцами. Плосконюх запыхал паром, хлопая кожаными ушками. Димити отодвинулась.
— Почему бы и нет? — Софрония глянула в сторону хорошенькой девочки с насмешливым голоском. — И, увы, в самом деле он — все, что у меня имеется с собой. У нас произошла маленькая неприятность с багажом по дороге.
— О которой я вам все — все рассказала, — заявила появившаяся из одной из спален Моник де Лужайкуз.
Комната была обставлена, как обыкновенная гостиная: последнее, что ожидала встретить Софрония в школе.
Димити приняла вид, словно проглотила какую — то кислятину. Стало очевидно, что Моник придерживается все той же лжи об их спасении.
— Ох, и в самом деле, мисс Лужайкуз, — подтвердила хорошенькая девочка с насмешливым голоском. — Так волнительно.
— Нам не разрешают заводить личных мехазверей, — сузив глаза, задрала белокурую голову Моник.
Софрония заметила, что волосы Моник теперь зачесаны по моде вверх, и без парика и краски ее лицо вполне красиво, разве что слегка аристократически смахивает на лошадиное.
«Слишком много зубов».
Софрония поставила Плосконюха, который стал с любопытством носится по комнате. Потом поближе подошла к Моник. Той стало неуютно от близкого соседства.
— Как насчет сделки, Моник? Ты воздержишься выболтать о Плосконюхе каким — нибудь важным лицам, а я не стану возражать против твоей подправленной исторической версии.
Моник сощурила глаза, однако неохотно согласилась:
— Ладно.
«Это оказалось легче, чем я думала».
— Весьма великодушно, Моник, — вежливо оценила Софрония.
— Это все ваша вина, знаете ли. Меня разжаловали и послали жить с дебютантками!
Последнее слово Моник произнесла так, словно от него дурно пахло.
— Какой разумный подход. Я всего лишь тебя спасла. Или ты считаешь, что мы с Димити должны были оставить тебя гнить с налетчиками? Я уверена, что это еще можно устроить.
И Софрония отошла прочь.
Других девочек отвлек ее новый питомец. Плосконюх резвился, выпуская пар, и самым потешным образом натыкался на мебель и туфли. Хвостик его не переставал точно отстукивать время: «тик — так».
— Мы можем оставить его? — спросила с надеждой рубленоголосая девочка.
Все повернулись и посмотрели на Моник.
— Раз уж нам никуда не деться.
Моник, после короткого колебания, села, несомненно, не испытывая радость, что должна делить общество с девочками, так далеко отстоявшими от нее.
«Но она вполне довольна, что единолично приняла решение за всех по праву своего возраста».
Софрония была убеждена, что ей следует постараться пресечь в корне эту тенденцию.
Пребывая в неведении, она повернулась к Димити:
— Кто эти леди?
Димити залилась краской.
— Ох, да. О, боже. Представления. Позволь проверить, смогу ли вспомнить. Я сама только недавно познакомилась. Ты уже знаешь Моник, она самая старшая, что, полагаю, придает ей особый статус. Но старший по званию… кто старший по званию?
Юные леди переглянулись и все как одна показали на высокую девочку в дальнем углу.
Говоря так, словно сообщала огорчительную новость, хорошенькая брюнетка ответила:
— Вы не поверите, это Шиак. Она по рождению леди. Шотландская или что — то вроде.
Шиак выказала чуть больше интереса к разговору, когда упомянули ее имя. Однако недостаточно, чтобы подойти поближе, но голову подняла:
— Да?
— Как поживаете? — вежливо спросила Софрония.
— Леди Мак — Куль, это Софрония Анжелика Трепанация. Софрония, это леди Мак — Куль, — с трудом выговорила Димити.
Все девочки прыснули.
Та, которую звали Шиак, произнесла с шотландским акцентом:
— Я Шиак Мак — Руль, леди Царьветр по праву. Но вы можете звать меня Шиак, как все.
— Софрония Анжелина Тряпочертик, — мягко поправила Димити Софрония.
Все опять засмеялись.
— Ох, простите, — извинилась Димити, расстроенная своим промахом.
— Может, мы пропустим условности на сей раз и представимся сами? — предложила Софрония, пытаясь защитить Димити от дальнейшего унижения.
— О, ну я не знаю. Так не принято, — не согласилась хорошенькая девочка, глядя с предвкушением на Димити. — Мне хотелось бы посмотреть, как она попытается представить остальных.
Леди Шиак Мак — Руль выпрямилась. Обнаружилось, что она на добрую голову выше, чем следует быть любой девочки тринадцати лет. Она направилась к Софронии. По ее спине спускалась толстая коса. Похожие на мужские черты лица нельзя было назвать привлекательными, но глаза были красивого желто — карего цвета.
И Шиак обратила взгляд этих глаз, в которых сквозило суровое презрение, на нахальную брюнетку.
— Это Приши Чмок. Она считает себя умнее всех, хотя на самом деле просто вредина. А что касается положения в свете, прости, Приши, но разве не твои родители подвязались в торговле?
— Папочка проявляет интерес к Восточно — Индийской кампании, спасибо тебе большое. Вряд ли это торговля.