— Это похоже на повторное проигрывание прошлого. Момент, который снова повторяется. Как сцена из фильма. Но только определенные люди могут видеть их.
Я как будто проваливалась в кроличью нору. Слова, казалось, не имели того смысла, какой должны были иметь. И еще это все ужасным образом выглядело так, как будто я это уже знала, как будто переживала это раньше. Повторяющееся прошлое.
— А почему ты не видишь тени сейчас? Ведь ты же видела их, когда была маленькая.
— С каждым человеком это происходит по-разному. — Она пожала плечами. — А твоя мама усиленно работала над тем, чтобы убедить тебя, что ты вообще их не видишь.
Странности, подумала я, а вслух, удивленно спросила:
— Мама может видеть их?
— Раньше могла, — до того, как бабушка заставила ее пообещать перестать. Наверное, может до сих пор, но не говорит. Как и я.
— А почему бабушка заставила вас обеих пообещать?
— Я застряла, — сказала она, — пока ты не напомнила мне, что я должна проснуться.
То другое видение, которое я видела только что.
— На чердаке, — сказала я.
— Да.
Я разбудила Мэгги и Сэма. Они уснули — и та, другая Сара — я - разговаривала с их… чем? Их спящими двойниками? Душами?
— А почему я не помню, как сделала это, Мэгги? Если эти видения это тени прошлого, как они могут показывать мне что-то, чего я не помню, как делала?
— Я не знаю. — Мэгги выглядела недоумевающей. — Я всегда считала, что для тебя это еще не случилось, но если ты видела это…
Я мысленно закончила ее предложение, если я видела это, то была в прошлом. Но я могла бы поклясться на Библии, что не делала этого.
— Может быть, я видела тени из будущего? — спросила я.
Мэгги покачала головой.
— Насколько я знаю, в нашей семье такого не случалось.
— Сара, — позвала мама с лестницы.
— Что скажет мама, если я расскажу ей об этом? Почему она вообще ничего не рассказывала мне?
— Что такое, Энни? — Мэгги ответила вместо меня.
Я заставила себя собраться.
— Звонил твой отец. — Она стояла у подножия лестницы и улыбалась мне. — С Джексоном все хорошо, никаких проблем. — Парни из клиники даже позволили твоему отцу зашить его, что очень хорошо, потому что никто не делает более аккуратные стежки, чем он.
— Спасибо мам, — я постаралась, чтобы мой голос был выше. Даже радостным.
— Ты не поможешь мне немного, детка? Мне нужно упаковать остатки вещей для выставки.
— Милостивый Боже, только не это, — подумала я, но вслух сказала. — Конечно, сейчас спущусь.
Мэгги остановила меня, легонько взяв за локоть. Ее голос был тихим, умоляющим.
— Пожалуйста, не говори об этом с твоей мамой.
— Почему нет? Почему она не должна знать?
Она покачала головой, пытаясь найти нужные слова.
— Ей это не понравится. А есть еще кое-что, что ты должна увидеть.
— Я должна увидеть? — Это будет происходить и дальше. Одна идея безумнее другой. — Что ты имеешь в виду?
Она выглядела смущенной. Как будто понимала, что говорит безумные вещи.
— Сара, дом делает это. Вот что происходит. Просто дай этому шанс.
Она сказала это обыденным тоном. Я подумала, понимает ли она, что предлагает.
— Мэгги, — сказала я. — Это просто дом. Просто камни и дерево.
— Я не думаю, что все то, чем кажется, Сара. — Она терпеливо ответила. — Кажется, что внутри каждой вещи есть душа. Только мы не знаем об этом, потому что в основном мы не чувствуем этого. Но в Доме Эмбер женщины нашей семьи могут.
Я не ответила ей. Я не знала, что ответить. Я просто развернулась и ушла.
***
Мы с мамой провели час, упаковывая экспонаты для выставки, которые были расставлены у нас по дому для вечеринки. Я хотела рассказать ей все, но каждый раз останавливалась. Как будто какая-то часть меня хотела… желала знать, что еще «дом» хочет сказать мне.
Так что я перенаправила свои мысли на то, что я уже увидела и узнала. Я пыталась быть «нормальной». Впервые в жизни я старалась вызвать маму на разговор. Уже по одному этому она должна была догадаться, что что-то происходит.
Мы все упаковали, затем я заклеивала коробки, пока мама писала адрес на наклейках и рисовала огромные стрелки со словами ЭТОЙ СТОРОНОЙ ВВЕРХ.
— Я вспомнила, что хотела спросить у тебя, — сказала она, — о чем с тобой разговаривал тот мужчина?
— Какой мужчина?
— Тот… немец. На вечеринке. — Она слегка покраснела.
Тот нацист, подумала я.
— Он просто решил представиться. Сказал что слышал, что в Доме Эмбер водятся призраки.
— И что же ты ответила?
— Никаких привидений. Только зомби, которым нравятся немцы.
Она усмехнулась и закатила глаза.
— Где же они были, когда были нам нужны?
Я усмехнулась в ответ. Это было правильно. Это было нормально.
— Знаешь, о чем он спрашивал меня? — В ее голосе появились нотки недоверия. — Он спросил, не хотим ли мы продать Дом Эмбер. Можешь такое представить? Он сказал, что может заплатить золотом.
— И что ты ему ответила?
— Я сказала, что Дом Эмбер не будет выставлен на продажу ни при каких обстоятельствах.
Именно. Никогда не будет продаваться. Но потом мне показалось, что когда-то такое все же случилось. Однажды.
Мама начала смеяться.
— Что? — спросила я.
— Нам еще повезло, что твоей бабушки здесь нет.
Я тоже засмеялась.
— Боже мой, — сказала я. — И правда повезло.
Она засмеялась еще сильнее.
— Помнишь того риелтора, которая постучал в двери?
— Она не знала, что ее ждет. Бабушка была так возмущена. «Что вы имеете в виду «если я когда-нибудь решу продать Дом Эмбер?»
— Тот нацист тоже не знал. — Она вытерла слезы, появившиеся оттого, что она сильно смеялась. — Нам не понадобились бы зомби.
— О, мой бог, — выдавила я, — бабушка бы сжевала его и выплюнула. — Мы посмеялись еще немного, затем наши улыбки увяли.
Мама произнесла:
— Ты же не забудешь ее? Ты расскажешь о ней своим детям? В ее глазах снова появились слезы. Другие слезы.
— Я расскажу, мам. Я буду помнить.
— Хорошо. — Она кивнула.
Потом я задала ей тот же вопрос, который задавала Мэгги.
— А ты помнишь свою бабушку? Фиону?
Мама задумчиво посмотрела вдаль.
— Наверное, я не слишком много рассказывала тебе о ней. — Она снова перевела взгляд на меня. — Я помню ее. Она всегда немножко пугала меня, — наверное, поэтому я не часто говорила о ней. Она… — мама задумалась над выбором слов. — Она мне никогда не казалась счастливой. Я знаю, что она любила бабушку и Мэгги, и меня, но всегда казалось, что она дистанцировалась от всего. Наверное, это из-за тех вещей, которые делали с ней, когда она была молодой. Возможно, она была шизофреником — в те времена не слишком много знали об этой болезни. Ее лечили электрошоком, и другими вещами… Наверное, они старались ей помочь.
— Ты думаешь, что она была сумасшедшей?
— Иногда, мне кажется, что так считала моя мама. Наверное, и я тоже. Должна тебе сказать, что не так уж весело жить в семье, где есть убеждения, что в их роду могут быть сумасшедшие. — Она покачала головой. — Но в те времена было слишком легко представить женщину безумной. Она была мечтательницей. В своем роде она была замечательным человеком. Писательница. Поэт. Знаешь, она ведь опубликовала несколько книг.
В роду могут быть сумасшедшие. Наверное, Мэгги была права — наверное, следует подождать еще немного, прежде чем я скажу моей маме, что у меня бывают видения.
Мы собрали упаковочные ленты и ножницы, чтобы положить все на место в кухонные ящички. Без Розы в кухне было холодно. Я помешала угли кочергой, бросила сверху пару бревен. Затем заметила, что пропустила пятнышко крови, когда убиралась. Это напомнило мне о слове, которое написал Джексон.
— Мам, а ты когда-нибудь слышала слово «янус»?
— Ян-ус, — поправила она мое произношение. — Это был Римский бог.
— Серьезно? Бог чего?
— Янус был двуликим богом, — сказала она. Считается, что одно лицо было лицом красивого молодого человека, второе принадлежало старому, бородатому мужчине. Символически, старик смотрел в прошлое, а молодой парень — в будущее. Он был богом начинаний и свершений. Богом времени. Месяц январь назван в его честь. А почему ты спросила?
— Джексон упоминал о нем, — сказала я. — Впечатляющие знания римской мифологии, мам. Спасибо.
Вошел папа.
— Где он? — спросила я.
Какое-то мгновение он не понимал о чем речь.
— А, я отвез Джексона прямо домой.
— С ним все в порядке?
— Да, с ним все в порядке, детка. У Джексона случаются судороги после аварии. Ты знала об этом? Он учился справляться с ними.
Да, я знала о приступах эпилепсии у Джексона. Много лет назад папа усадил меня на диван и постарался подготовить меня к тому, что с ним может случиться приступ, когда мы будем вместе играть. Но на протяжении десятилетия, я не видела ничего подобного. Такая жестокость, кровь… Что за ужас, когда над тобой постоянно висит такое. Это ужасно, что кому-то приходится учиться, чтобы справляться с подобным.
Мама попросила папу отнести запечатанные коробки в автомобиль.
— Нужно отвезти их в службу доставки до пяти часов, — сказала она, — чтобы к утру они могли доставить их.
Я помахала им на прощание. Когда я вошла внутрь и закрыла входную дверь, на меня нахлынули мысли о тенях и чердаке. Я подняла глаза к лестнице. Там стояла Мэгги.
— Ты рассказала ей?
— Нет, пока. — Я покачала головой.
— Просто попробуй подождать, — сказала она, — посмотри, что случится дальше.
Я поняла, что остался безумный вопрос, с тех пор, как она впервые упомянула о чердаке.
— Мэгги, если ты спала, когда я нашла тебя-девочку на чердаке, как я могла разговаривать с тобой? Это ведь не была тень, ведь так?
— Ты видела прошлое, так что для тебя это была тень.
— Допустим, — сказала я. — А что насчет тебя?
— Я спала в прошлом — тень сновидения.
— А ты можешь возвращаться в прошлое, в твоих снах?
Она кивнула и слегка пожала плечами.
— Иногда, ты просто наблюдаешь за чем-то, но иногда, ты являешься конкретным человеком, думаешь ее мыслями. С тобой так бывало?
— Да, — я поняла, это случалось. Наверное, мои сны о маленькой Дейрдре и Фионе были тенями. Вот только… — А как мы можем разговаривать, видеть друг друга?
Она снова пожала плечами.
— Я думаю, наверное, психические переживания как-то связаны с энергией. Наверное, где бы мы ни были, твоя энергия может видеть мою энергию и наоборот. — Наверное, это вызывает сомнение; она постаралась объяснить. — Знаешь, что я узнала когда-то от учителя? Если ядра атома взорвать до размеров горошины, его электроны будут размером с булавочную головку на орбите этой горошины — и шириной с футбольное поле. Можешь себе это представить? Горошина, булавочные головки по краям футбольного поля, а все остальное это просто пустое место.
Я покачала головой, ожидая кульминации.
— Видишь ли, мы думаем о себе, как о твердой субстанции — она похлопала себя по руке, — но это не так. В действительности, мы в основном являемся пустыми. Твердыми нас заставляет казаться энергия, которая нас соединяет. И энергия не управляется временем или пространством. Все это часть духа. На чердаке мы обе вернулись в один и тот же момент в прошлом. Мы были в видении, но ни одна из нас не была его частью. И поэтому мы могли видеть друг друга и разговаривать. Наверное.
Именно, что «наверное». Подумала я. Может быть мне не нужно знать все ответы. Но было что-то, что я должна знать.
— А тени могут навредить мне?
— Думаю, что нет. Некоторые из них не настолько приятны как другие, но я не представляю, каким образом они могут тебе навредить.
— А что могло произойти с тобой и Сэмом, если бы вы не проснулись?
Какое-то время она стояла в молчании.
— Я не знаю. Мы могли проснуться сами, раньше или позже, я надеюсь.
Глава 12
Даже после всех объяснений Мэгги я все еще не до конца понимала, что же я видела на чердаке третьего этажа.
Вопрос вертелся в моей голове, но на него не было ответа. Если тени были чем-то, что приходило из прошлого, то почему я не помню, что была там, говорила и делала все эти вещи? События, свидетелем которых я была, определенно было бы нелегко забыть, но до сегодняшнего дня, у меня не было о них ни малейшего воспоминания. Но я также понимала, что пока наблюдала за ними, то у меня было чувство, что я почти помню их. Что я знаю, что будет дальше. То чувство знания наперед… предполагало ли это, что я могу видеть будущее, даже если этого не может Мэгги? Я надеялась, что нет. Это бы значило, что события в детской могут когда-нибудь произойти на самом деле.
А я не хотела бы оказаться на месте той Сары. Никогда.
На верхней площадке лестницы я увидела Сэма за его рабочим столом, занятым разборкой будильника. Я села рядом с ним.
— С тобой все хорошо, Сара? — спросил он, не отрываясь от раскручивания винтика.
Нет, подумала я, но не произнесла это вслух.
— Дружок? Могу я спросить у тебя кое-что?
— Конечно, можешь, — ответил он. Затем отложил отвертку и уделил мне все свое внимание.
— Ты… помнишь… когда я нашла тебя?
— Ты всегда меня находишь.
Тепло-холодно, подумала я. Наверное, это тоже как-то связано с энергией, о которой говорила Мэгги.
— Это было на чердаке, — уточнила я. — В детской.
— А, в детской, — сказал он, концентрируясь на механизме, который он держал в руках. — Я помню.
— А я — нет.
Он задумался.
— Бабушка говорила, что тебе нужно помнить.
— Бабушка?
Он положил деталь, которую держал в руках обратно на место.
— Я не слишком хорошо все помню, Сара.
— Расскажи мне то, что ты помнишь, Сэммиус.
— Ну, я был в воображаемой детской, которую мама сделала и где жила Мэгги до того, как выросла. Вот только я забыл, что она воображаемая, и не мог вернуться. А потом ты нашла меня и сказала мне, что я должен вспомнить, и показала мне, что я не отражаюсь в зеркале. Потом я сказал, что — ты — мой Джек, тогда я смог уйти. — Затем он протянул свою маленькую ручку ладонью вверх. — Видишь?
Это было странно, но я видела. Когда я закрыла глаза, я увидела бело-красную детскую, полную игрушек. Музыкальную шкатулку. Сэмми, который не знал ни кто я такая, ни кто он сам. Но я заставила его вспомнить.
Я боялась, ужасно боялась, что я не смогу этого сделать. Найти его и разбудить.
— Что бы произошло, если бы я не разбудила тебя, Сэм?
Он отмахнулся от этой мысли.
— Ты всегда находишь меня, Сара. Так всегда будет. Ты справишься с этим.
— Такое может повториться?
— Нет, — ответил он. — Ты со всем разобралась. Ты заставила ее вспомнить. Этого больше не произойдет.
— Я заставила Мэгги вспомнить.
— Угу. — Сэм кивнул.
— Почему я не помнила, что была на чердаке до сегодняшнего дня? Почему я не могу больше ничего вспомнить об этом — как я туда попала, что случилось до или после? — Почему я задавала все эти вопросы своему шестилетнему брату?
Он снова вернулся к своим часам.
— Я тоже не слишком хорошо помню, что случилось до этого. Разве можем мы, Сара, — резонно спросил он, — если ты все изменила?
— Что изменила, дружок?
Он объяснил мне таким тоном, как будто я не понимала простейшую вещь.
— Ты разбудила Мэгги, — сказал он. — Ты изменила то, что произошло.
***
Я не очень хорошо помнила, как покинула комнату Сэмми. Было почти невозможно поверить во все, что я видела и слышала в тот день. Но последние слова Сэма настолько поразили меня, что я не могла даже думать. Они продолжали звучать в моей голове. Ты изменила то, что произошло, ты изменила то, что произошло, ты изменила то, что произошло…
Когда я разбудила свою тетю, я изменила прошлое. Которое изменило все, что следовало за ним. Наше настоящее. История, которая была раньше, просто не существовала.