Дмитрий Владимирович потянулся к ручке дверцы.
– Ваше время истекло, Олег Львович, и благодарите Бога, что мне не хочется связываться с вами. Но если я услышу, что хоть с одним моим майором по фамилии Дроздов что-то случится, то клянусь, вы пожалеете об этом! Раздавлю и не замечу. Хотя я все-таки думаю, что он – очередная выдумка вашей нездоровой фантазии.
Охваченный гневом, Бармин медленно выставил одну ногу в дверной проем. Секунду он колебался, прежде чем поставить вторую на асфальт.
– Вы делаете глубочайшую ошибку, Дмитрий Владимирович, – сказал он глухо, наполовину высунувшись из машины.
– Не ищите новых встреч, – ответил Президент, закрывая за ним дверцу. – Их не будет.
Когда машина, набирая скорость, помчалась дальше, он облегченно откинулся на спинку сиденья. Кажется, сыграно неплохо, ведь теперь Бармин сбит с толку. Время для открытия памятника Дзержинскому было специально подобрано таким образом, чтобы попытаться вытянуть академика из его укрытия, – так все и произошло.
21
Стоя на тротуаре, злой и растерянный Бармин молча наблюдал за правительственным кортежем, который, набирая скорость, помчался дальше.
– Козел! – он раздраженно сплюнул на тротуар. – Чертов упрямец!
Прогуливающаяся по тротуару с собачкой женщина с неприязнью взглянула на него, потянув поводок на себя.
В этот момент к бордюру подъехал незаметный старенький «Форд». Его передняя дверца открылась, и Бармин занял место на пассажирском месте. Сзади сидели трое мужчин. Они вопросительно смотрели на него, пока он устраивался в кресле.
– Ну что? – спросил один.
– Сукин сын. Он выставил меня за дверь, как мальчишку. Сказал, что не знает никакого Дроздова и якобы ему все равно – уберем ли мы его.
– Я так и думал, – сказал крупный мужчина с багровым лицом. – Этим политиканам вечно плевать на всех.
– Что еще? – спросил Цвигун, сидевший слева с сигаретой, зажатой в уголке рта.
– Подводной станции не существует. Так ему сообщили уроды из Академии.
– А он хоть узнал тебя?
– Конечно. Он называл меня Олегом.
– Может, притворялся?
– Не похоже, он же пригласил меня в машину!
Цвигун повернулся к мужчине, сидевшему с другого края сиденья.
– Что скажешь, Петр?
– Этот Дроздов прямо-таки загадочная личность… Я контролирую все контакты Хозяина, но ни разу не засек их переговоров. Где он только мог его откопать?
– А может, он из ФСБ или ФСО? – спросил Цвигун.
– Мы уже это обсуждали. Хозяин встречался с Сатаровым, но фамилии Дроздов при разговоре не всплывало. Во всяком случае, судя по магнитофонным записям.
– Но в чем тогда его цель, если он не выдвигает никаких требований?
Бармин покачал головой.
– Это меня и тревожит. Что он задумал? Полагаю, в первую очередь надо вырубить его личную линию связи с Президентом.
22
– Это не коллаж? – спросил генерал Ямамото, оторвавшись от экрана.
Содзи наклонил голову.
– Нет, господин генерал. То, что вы видите, реальность. Два похожих на людей существа в скафандрах стоят на морском дне на глубине пятисот метров.
– Откуда они там объявились?
Содзи развел руками.
– Этого мы еще не выяснили.
Генерал повернулся к экрану и снова принялся внимательно изучать человеческие фигуры, стоящие на подводном склоне: их скафандры были белого цвета, и он мог различить даже красные полоски на шлемах с какими-то буквами, но дизайн шлемов был незнаком ему. Так кто же это? Американцы? Или русские? Ямамото мог ясно различить следы в иле, ведущие в тень пещеры.
– Понимаю, о чем вы думаете, – сказал майор Содзи. – Мы уже изучили ландшафт на дне, но не обнаружили ничего похожего на батискаф.
– Может, он скрыт за скалами?
– Там ведь почти вертикальные откосы.
– Они не могли срыть их?
– Вряд ли…
– А оружие в их руках тогда чьего производства?
– Конструкция, похоже, русская, но такие ПРТК сейчас производят все кому не лень – от индусов до евреев.
Генерал вздохнул.
– Но какая необходимость тащить с собою на дно оружие?
– Они знали зачем, – Содзи почесал нос. – И теперь я уверен – их целью был «Юнадо-4».
– Так вот почему, – сказал генерал, обращаясь в основном к самому себе. – Конечно, а американцы… Это объясняет, почему наши камеры прекратили работу несколькими секундами позже, – их просто сбили…
– Выстрелом из ПРТК, – дополнил его майор. – Нам повезло, что камеры засекли их и передали изображение на землю.
– Жаль, что команда батискафа была не столь везуча, – ухмыльнулся генерал.
Содзи пораженно уставился на него, будучи уверен, что ослышался.
– «Юнадо-4», извините, работал в беспилотном режиме.
Ямамото вытащил толстый золотой портсигар из кармана, достал сигарету и щелкнул зажигалкой.
– Да, конечно, «Юнадо-4» был без экипажа.
– Но вы только что сказали…
Ямамото холодно улыбнулся.
– Разве? Кажется, я ничего не говорил.
Намек был понят, и Содзи не стал продолжать, а только кивнул в ответ на слова генерала.
– Вам нужен письменный рапорт? – спросил он.
– Только в одном экземпляре. Никаких копий. Лично мне в руки! И считайте, майор, это государственным секретом колоссальной важности.
– Слушаюсь.
– Император оценит ваши заслуги.
Содзи задержал дыхание.
– А сейчас едем в министерство, – сняв трубку, генерал попросил соединить его с министром обороны.
23
Дроздов не принадлежал к легко возбудимому типу людей, но и он разнервничался, когда обнаружил, что не может связаться с Президентом. Он предпринял три попытки, но все было бесполезно. Почему их личная линия блокирована? Неужели кто-то пытается помешать ему?
Не сумев дозвониться до своего начальника, Дроздов решил попробовать пробиться к Президенту через генерала Петрова. Позвонив, договорился о встрече и через полчаса прибыл в бюро пропусков Спасской башни. Кремль вызвал в его груди привычное с детства чувство восторга и гордости за свою страну. На двери бюро на русском и английском языках было написано только одно слово – «Вход».
Дроздов толкнул дверь, но она оказалась запертой. Он постучал настойчивей, и дверь слегка приоткрылась.
– Фамилия! – раздался громкий и суровый голос.
– Дроздов.
– Имя? Отчество?
Дроздов назвал себя.
– Проходите, – строго сказал мужчина в камуфляже, появившийся в дверях. – Вот пропуск…
По длинному коридору, вдоль стен которого были установлены государственные флаги России, Дроздов прошел в кабинет Петрова.
– Разве он не выделил вам «личку»? – спросил Петров, когда Дроздов объяснил ему цель своего визита.
– Линия блокирована, – коротко ответил Дроздов.
– Как так?
– Это вы у меня спрашиваете? Спросите у своих людей из ФАПСИ.
Генерал встал и зашагал по кабинету.
– Если вы думаете, что я здесь самый главный после Президента, то вы ошибаетесь. Есть здесь люди и поважней… Все личные встречи Президента организует руководитель его администрации, а я занимаюсь только охраной, – развел он руками. – Но если вы раскроете мне все подробности и убедите, что это важно, я постараюсь довести это до Президента.
Дроздов усмехнулся.
– Господин генерал, в ваших же интересах не знать об этом. Да и какой смысл мне ставить вас в известность? Вы же сами сказали, что не имеете прямого доступа к Президенту.
– Я могу передать вашу просьбу с одним из моих охранников. Пересменка – через три часа.
– Это слишком поздно. Мне нужно сейчас.
Петров встал.
– Ну что ж, пойдемте…
По стеклянной эстакаде, соединяющей Спасскую башню с Алексеевским дворцом, они направились в приемную Администрации Президента РФ. Шубин, руководитель администрации, как объяснял по дороге генерал, самый влиятельный человек в Кремле. Любой документ, прежде чем попасть к Президенту, проходит через его руки. И никто, включая министров и руководителей думских комитетов, не может войти в кабинет высшего главы государства, минуя Шубина.
– Этот Шубин – обычная канцелярская крыса… – генерал жестом пригласил Дроздова в приемную.
Шубин, низкорослый мужчина, знакомый майору по телеэкрану, вопросительно посмотрел на Дроздова, когда тот в сопровождении Петрова вошел в приемную. Он никак не мог вспомнить, где мог видеть спутника генерала, этого здоровяка, выглядевшего столь решительно. Бросив взгляд на Петрова, Шубин поднялся.
– Этот человек хотел бы встретиться с Президентом, – без обиняков заявил Петров, обменявшись с Шубиным коротким рукопожатием. – Он майор ГРУ.
– Вы, генерал, тут не оригинальны, – улыбнулся Шубин. – По крайней мере, не меньше миллиона граждан в эту самую минуту хотят того же, что и вы. Но, к сожалению, господин майор, – он повернулся в сторону Дроздова, – это невозможно. Президент не сможет с вами встретиться.
– Слушай, Борис, не кипятись, – примирительно сказал Петров, – дай мне самому поговорить с Президентом.
– Невозможно, – Шубин отрицательно покачал головой.
Встав с кресла, Дроздов подошел к его столу.
– Мне необходима эта встреча, – произнес он сквозь плотно сжатые губы.
Шубин еще раз окинул взглядом странного посетителя: решительность сквозила во всех его движениях, и, несмотря на усталый вид, глаза посетителя лихорадочно блестели.
– Невозможно, – твердо повторил Шубин.
– В таком случае передайте ему обо мне. Моя фамилия Дроздов.
Шубин улыбнулся.
– Поверьте, мил человек, если бы я сообщал Президенту о всех Дроздовых, желающих с ним встретиться, мне не хватило бы 24 часов в сутки.
Положив обе руки на стол, майор медленно наклонился вперед, чуть ли не касаясь покатым лбом лица Шубина.
– Ты! – угрожающе процедил он. – У меня нет времени на пустые разговоры. Или ты сейчас же сообщишь Президенту обо мне, или…
Шубин поднял на него округлившиеся глаза.
– Или что?
Встревоженный неблагоприятным развитием ситуации, Петров слегка потянул Дроздова за рукав, но тот отвел его руку.
– …или обещаю тебе массу неприятностей.
– Вы мне угрожаете? – взвился Шубин. – Еще одно слово – и неприятности будут у вас.
– Мне плевать. Мне нужно срочно связаться с Президентом.
– Почему это должно его заботить?
– У него и узнайте.
– У меня другое мнение, и я не собираюсь тревожить Президента по пустякам.
Дроздов еще больше надвинулся на руководителя администрации.
– Через три недели японцы будут на дне!
Лицо чиновника было так близко к Дроздову, что тот чувствовал неприятный запах изо рта собеседника.
– Японцы? – удивленно переспросил Шубин. – Что вы несете? При чем здесь японцы?
– Ладно, Борис, – снова встрял генерал. – Не заводись. Этот человек выполняет личное поручение Президента. Мне-то ты веришь?
Шубин поднялся со стула. От его былой уверенности не осталось и следа.
– Ну, я попробую, – неуверенно сказал он, снимая трубку. – Подождите…
Назвав фамилию Дроздова и выслушав ответ, Шубин осторожно положил трубку, а затем встал и пошел к двери.
– Следуйте за мной, Андрей Викторович.
24
Президент ждал Дроздова, сидя в своем кабинете под большой картой России.
– Выглядишь усталым, Андрей…
Несмотря на злость, прямо-таки клокочущую в венах Дроздова, майор попытался выдавить из себя улыбку.
– Еще бы! Я чуть не лопаюсь от избытка информации, а меня мурыжат на проходной…
– Извини, кто-то отключил мою личную линию. Это еще раз говорит о том, насколько близко они подобрались ко мне. Что нового?
– Я вычислил всех. Семерых можно брать.
– Вовремя, – не в силах удержаться от волнения, Президент встал и заходил по комнате. – Японское исследовательское судно стоит под парами на стапеле. Через три недели они будут на дне, а мне не нужны никакие конфликты. Приказ на задержание будет отдан немедленно. Возьмем их тепленькими. – Президент остановился и посмотрел на Дроздова. – Но ты сказал, что вычислил всех… Тогда почему ты упомянул только семерых?
Будто не слыша его слов, Дроздов порылся в своем пиджаке и вытащил свернутый лист бумаги.
– Я оставил двух последних для себя. Честно говоря, я еще и сам точно не знаю, где они.
Президент взял листок, развернул его и увидел список из девяти написанных от руки фамилий. Он надел очки и, низко нагнувшись, как будто не доверяя своим глазам, перечитал список, а затем сунул бумагу в нагрудный карман пиджака.
– Я думал, что знаю всех сколь-нибудь значимых людей в своем государстве, вплоть до главарей чеченских бандформирований. Но даже и не предполагал, что столкнусь с подобной компанией. Как будто мало мне ваххабитов и террористов…
– Не суди их строго, Диман, это никакие не террористы. Их единственный проступок – молчание. Не такой уж страшный грех в свете того, что им пришлось преодолеть. Возьмем, к примеру, Бармина и Цвигуна. Им пришлось бросить свои семьи. Только подумай о горе, которое испытали их родные и близкие, и все ради того, чтобы Россия процветала! Это настоящие русские люди. Среди всеобщей апатии и свинства – такой вот сгусток энергии и воли, это же русские пассионарии, если хочешь. Да за это Героев надо давать!
Дроздов остановился после этой непривычно долгой для него речи. Президент с любопытством взглянул на него.
– Будешь меня учить жить, Андрюха?
– Извини, Диман. Я привык говорить, что думаю. Ты никогда не сможешь компенсировать понесенные этими людьми потери и оценить их заслуги по достоинству.
Президент вдруг осознал, какая жестокая внутренняя борьба идет в душе этого человека. Только умом он находится на стороне Президента, но его чувства и сердце принадлежат незримому противнику. Не стоит сильно давить на него – лояльность майора балансирует на лезвии бритвы.
– Ты со мной, Андрей?
– Честно, Дмитрий?
– Честно.
– Не совсем…
– Значит, ты знаешь, где скрывается Бармин?
– Скажем так, у меня есть чертовски сильные подозрения, и только… Но я знаю, где скрывается его дочь. Когда она будет у меня в руках, я доберусь и до отца.
– Ты сам доставишь его мне?
– Да. Но мне снова нужны люди.
– Я же дал тебе Шкаликова.
– Этого недостаточно.
Президент короткое время размышлял.
– Хорошо. Я подумаю, чем тебе можно помочь…
– В таком случае куда его доставить и в какое время?
– Ближняя дача, – ответил Президент. – И не позднее понедельника.
– Я буду там.
– Я имел в виду не только тебя.
– Вместе с Барминым.
Президент улыбнулся.
– Это самое лучшее, что ты можешь сделать для меня. И, пожалуй, – для себя тоже.
– Ты мне угрожаешь?
Президента выдал короткий смешок.
– Скажем так – ты, брат, не прав. И это самое большее, что я могу сказать тебе.
25
Кабинет министра обороны Японии Кадзуто Минадзи находился на первом этаже кольца Е – крайнего из пяти концентрических колец, вложенных друг в друга и таким образом образовывавших здание Министерства самообороны. В отличие от окон остальных четырех колец, выходивших внутрь «каменного мешка» и никогда не видевших света, из окон кольца Е открывался чудесный вид на широкую долину Ясико, заросшую вековыми ивами, спускающими свои ветви почти до самой воды, и на заснеженную вершину Фудзиямы. Именно поэтому в кольце Е находились кабинеты высшего командования АСОЯ, в том числе военного министра.
Офис министра располагался на двух уровнях: на верхнем уровне находился непосредственно кабинет с помещением для секретаря, а в подвале было устроено бронированное убежище. Его стены, выполненные из брони толщиной в сто миллиметров, были способны защитить от ударной волны ядерного взрыва, а в мирное время – от электронного прослушивания.
Министр обороны ходил, поскрипывая каблуками, из угла в угол своего просторного кабинета, изредка останавливаясь у окна, чтобы посмотреть на сверкающую гладь Ясико, по которой сновали прогулочные лодочки. Это был самый красивый вид во всей Фурикаси, но сегодня министр не замечал этой красоты. У него болело в боку. Не рак ли это? – с тоской думал министр. Доктора говорят, что не рак, но ведь это не у них болит.