— Ложись! — Вдруг скомандовал Вакуленко и прикрыл собой командира. Со стороны пшеничного поля с противным шелестом, прямо в центр села прилетел и взорвался снаряд.
— Сейчас попрут, — корчась от боли, разогнулся комбат, — спасибо, Сергей, но прикрывай больше …командира. Себя тоже беречь надо. Посчитал, сколько и чего у нас осталось?
— Да не много в наличии-то, товарищ майор, — доложил тот, — раза три пересчитали оба наши снаряда, чего-то больше их не становится.
— Хватит балаболить, — осек Филиппов его однонаправленные шутки, — давай по делу.
— Тех, кто может воевать, человек с восемьдесят наберется, а по оружию и боеприпасам сами знаете.
— Знаю…, что там? — Заметив, что начальник расчета смотрит куда-то в сторону, спросил комбат.
— А вон, — кивнул Вакуленко, — Т-шка Лопатинская ползет…
С горки, объезжая глубокие воронки в самом деле медленно спускалась Т-16. Ее пулеметный огонь придется весьма кстати оставшимся у Филиппова бойцам. Нужно было подумать, где ее будет сподручнее поставить?
— Черт! — Сорвался с места Вакуленко, и побежал в сторону орудия.
Комбат и разведчики насторожились, вглядываясь в задымленный край рощи. Опять, неведома откуда взявшись, вдоль нее полз немецкий танк. «Где-то они все же нащупали себе тропку в этом березняке», — недовольно процедил сквозь зубы Филиппов.
Немец, двинулся сначала прямо, но затем, будто опомнившись, повернул башню в сторону орудий и резко завернул вправо, скрываясь от них за пригорком. Едва не зацепив стволом пушки поросшую сухим быльником насыпь, он стал, прикрываясь ей и повернул башню в сторону почти добравшейся до места Т-шки.
…Ей хватило одного снаряда. Он легко прошил лобовую броню и взорвался, ударившись в двигатель. Старая техника, …бензин. Т-шка выплюнула назад свои потроха и вспыхнула, словно факел. Никто из экипажа не уцелел.
Горел Т-16, горело все село, …загорелся и немец. Это расчет Вакуленко отомстил за товарищей и израсходовал на него последние снаряды. Теперь остаткам батальона оставалось лишь одно — залечь в окопах и ждать «гостей». А те и не заставили себя долго ждать.
Медленно подползая к Легедзино, танки уже даже не стреляли. Наверное, попросту не видели куда. Въезжали на окраину и, если обнаруживали в смотровые щели окопы, утюжили их гусеницами и днищами, заставляя красноармейцев перебегать с места на место и нещадно поливая их из пулеметов. Большая часть немецких машин осталась в поле, как видно пологая, что и те, что вошли сейчас в село, вполне справятся с остатками русских.
Что-то около трех часов с начала их заключительной атаки то тут, то там хлопали советские винтовки, изредка в танки летели гранаты или бутылки с зажигательными смесями, где-то внезапно возникали рукопашные схватки. Это немецкие автоматчики натыкались на малые группы по сути уже безоружных красноармейцев.
За раскуроченным взрывом картофельным копачом лежал майор Лопатин, и достреливал последнюю обойму своего ТТ. Из густых зарослей смородиновых кустов позади него подполз Долдашев:
— Все, командир, — вытирая лицо от затекающей в глаза крови, выдохнул он, — переставай воевать. От Филиппова к тибе пиришли шеловек двадцать. Камбата убили, танк задавил. На той старане нашх совсем уже нет. Мы тольк и остались. Шьто делаим?
Заместитель начальника штаба опустил пистолет:
— Все, Каирболат, — прохрипел он, — труба дело. Как мы не трепыхались, а пришел наш последний час. Что не страшно?
— Нет, камандир, — ответил проводник-кинолог, — тольк сабак нашх жалко. Хороший был в этот раз, луший сабак. Все! Золото, а не сабак. Слыш тиха? Сидят, не гавкают. Видят все. …Нас подавят танком, их перстриляют. Жалко
— Не доехал еще сюда ни мой, ни твой танк, — горько улыбнулся Лопатин, — кто нас подавит? Зае…ся гонять за каждым, а, Долдашев? Так чтоль?
— Так, камандир.
— Ну вот. Ты давай-ка, собери там, за хатой, в окопчике, всех, кто остался, и отправь Соловьянова, пусть открывает вольеры. Слышь? Всем уцелевшие проводники, собак распределите меж собой. Кого травить будем — сам знаешь. Сейчас и я, …как-то поднимусь и приду к вам. Присмотрюсь только, куда тут лучше ударить …по танкам штыками да собаками. Не кисни, Долдашев, ща мы устроим им «барыню с выходом».
— Камандир, — собрался было идти, выполнять приказ Каирболат, но остановился, — есть же у нас шашк с дымом. Сматры, ветр в поле тянет, вишь? Давай пошлем дым в танки? Много будит дыму, а станет, как туман, немц нас не видеть будет…
— Умно, Долдашев, молодец, — щурясь на усеянное танками поле, похвалил проводника Лопатин, — так и сделаем, собирай людей.
часть 1 глава 3
ГЛАВА 3
В приемном пункте для раненых и больных стояла невыносимая жара. В окнах всего огромного здания практически не было стекол, но и это мало спасало от зноя. Хенрик Вильгельм Мюнх, как другие больные и раненные, доставленные в Ровно из разных концов Украины, были просто вне себя от злости, но, в отличие от своего соседа, предпочитал отмалчиваться.
— На кой черт всех нас было сюда тащить? — В который раз возмущался говорливый больной, обосновавшийся на кровати справа. — Можно же было меня оставить в перевязочном пункте прямо там, под…, как же называется эта дыра? Нет, подумайте! Одного они оставляют там, другого, третьего…, а меня, Юргена и Хаффмана поволокли черте куда! И не жалко им было отряжать под это дело машину, людей, …да и трясти нас полста миль им, разумеется, тоже было не жалко.
— О, служивый, если хочешь, давай я замолвлю за тебя словцо? — Не выдержал тот, кто после ампутации правой кисти только пару часов назад пришел в себя. — В подвалах, где хирурги отрезают нам все лишнее, достаточно прохладно, и почти нет мух. Мне оттяпали руку. У тебя, я гляжу, тоже забинтована конечность, скажи сестре, что тебе плохо, и тебя повезут туда. Только, я тебя прошу, расскажи слово в слово хирургам все то, что ты уже час излагаешь здесь. Если не руку, то хотя бы язык они тебе отрежут, и нам всем станет легче…
— Черта с два меня туда переведут, — не сдавался сосед, ничуть не обидевшись на такой недобрый посыл, — где тебя ранило в руку, солдат?
— Я оберефрейтор, — вздохнув, уточнил новоявленный калека, — здесь, под Ровно. Партизаны напали на колонну.
— Счастливчик, — сокрушался «говорун», — слышали? Он герой. Все на руке зарастет, это не беда, у тебя же осталась другая. Поедешь домой с этой чертовой войны, тебя встретят, как героя! У тебя ведь пулевое?
— Осколочное, — морщась о боли, ответил оберефрейтор, — вырвало три пальца и раздробило кисть…
— Все равно, — не сдавался «говорун», — ты герой, все вы герои. А нас…, — он потряс в воздухе своей забинтованной конечностью, — Юргена укусила змея в болоте возле Винницы, где они что-то грандиозное строят, на Хаффмана напала какая-то дикая собака в селе у колодца, а меня…, меня цапнула русская лошадь, когда я выводил ее из стойла…
По палате пробежал смешок.
— Да, — улыбнулся своим же словам «говорун», — лошадь! Прокусила одежду, до крови и даже вырвала кусок кожи, размером с сапожный каблук. А теперь представьте, меня, Юргена и Хаффмана разделяла сотня километров, но нас зачем-то собрали в одно место, промурыжили там сутки и затем притащили сюда. Берут нашу кровь, изучают в ней что-то, будто я какой-то феномен. Сумасшедший дом какой-то.
Должен сказать, что я поверил бы в то, что в лазарете нашей части собрали одних идиотов, но как тогда быть с медиками из частей ребят, что прибыли со мной? Выходит, и там все обстоит так же?
— У них приказ, — не удержался Хенрик, — полежишь немного, пойдешь на первую беседу с «Ангелом» и, думаю, сам обо всем догадаешься…
— Лучше бы тебе помолчать Мюнх, — не дал ему закончить унтерштурмфюрер Фёллер, — хватит с нас одного болтуна.
— О, — тут же навострил уши укушенный лошадью, — да вы тут все знакомы? В бинтах. Откуда вы, ребята?
— Из-под Умани, — неохотно ответил Феллер.
— Ух-ты! Да, я слышал о том, что в одном месте там творилось, — вдруг встрепенулся «говорун», — у нас ребята говорили. Эй, а что правда, что там русские воюют собаками-людоедами.
— Что за ерунду ты несешь? — Недовольно вздохнул унтерштурмфюрер и отвернувшись к стене, прикрылся простыней.
— Нет, на самом деле, — не унимался раненный русской лошадью.
— Ты уже слышал, — поворачиваясь к болтуну спиной, решил закончить беседу и Хенрик, — тебе же ребята рассказывали. Нас привезли из другого места…
— Но ведь Умань…?
— Под Уманью столько войск, — всем своим видом показывая, что собирается уснуть, уточнил Мюнх, — что хватило бы на всю операцию во Франции. Все, отдыхай…
«Ангела» вызвали в Ровно из-под Львова. К этому времени в восках уже прекрасно знали, что подобные ребята носят форму, имеют звания и отзываются на имена, которые на самом деле не имею ничего общего с тем, кем они являются на самом деле. Где бы ни появился такой «Ангел», никто, даже старшие офицеры не смеют обсуждать его действия или не дай бог как-то им препятствовать. В войсках знали, что наверняка есть какой-то секретный приказ, открывающий перед ними все двери и даже наделяющий их полномочиями решать чьи-то судьбы, именно потому «Ангелов» боялись, а еще ненавидели...
Фридрих Винклер приехал в Ровно 5 августа рано утром. Сразу же после того, как он предстал с секретным предписанием перед Комендантом города, предписывающим местным властям оказывать данному офицеру Абвера всяческое содействие, он получил от того устное уведомление о том, что в местном приемном пункте для раненых и больных уже работают двое из его коллег, прибывших с подобными предписаниями.
При встрече в госпитале, разумеется, никто из них не подал и виду того, что они знают друг друга. У всех троих были разные задачи и, по существующим в их кругу правилам, даже между собой они не должны были обсуждать какие именно, если, конечно, интересы «Ангелов» где-то не пересекались. Случаи подобных «стыков» были не редки, но инструкции на сей счет были настолько выверены, что любые проблемы между собой «Ангелы» решали наедине, тихо и, улыбаясь друг другу.
Унтер-арцт Вильгельм Вендт и лейтенант Дитрих Крайс уже два дня «топтали свои дела» в душном госпитале, продуваемом насквозь сухим, горячим ветром. Едва только цепкий взгляд одного из них отметил знакомую фигуру, появившуюся из кабинета руководителя миссии Красного креста, как оно тут же отправился навстречу коллеге. Вновь прибывший тоже узнал его. Достав на ходу пачку сигарет, он дал понять: «спускайтесь вниз, надо поговорить».
Фридрих Винклер не курил, но для таких случаев всегда носил с собой «MOKRI SUPERB» Дрезденской табачной фабрики. Спустившись вниз, он осмотрелся. Те из больных, кому не запрещалось, и кто мог передвигаться, а также персонал курили сразу в нескольких местах вокруг здания. «Это хорошо, — подумал гауптман, — в таком случае мы можем стать где угодно. А вот и коллеги…»
Лейтенант и унтер-арцт вышли через боковой подъезд, где стояла на разгрузке автомашина с тюками белья. Они свернули за нее, и стали чуть поодаль так, чтобы Фридрих их видел. Винклер принял «приглашение». Не торопясь, словно прогуливаясь с сигаретой, он добрел до угла, свернул за него и, наконец, присоединился к ожидающим.
— Добрый день, — поприветствовал он их, пожимая протянутые руки.
Все три «Ангела» блестяще инсценировали знакомство, после чего Винклер указал рукой на идущую вдали медсестру:
— Господа, — улыбаясь, прокомментировал он, свой жест, — сделайте милость, подыграйте мне, посмейтесь хитро и задорно, чтобы всем стало понятно, что офицеры обсуждают эту испанку из «Голубой дивизии».
— Она австрийка, гауптман, — заметил один из коллег, которого Винклер прежде знал, как Клауса Кёпке.
— Пусть даже и так, — согласился Фридрих, — начинайте спектакль.
Офицеры на самом деле рассмеялись, снова прикуривая по сигарете.
— Ну, а теперь, — улыбаясь тихо заметил гауптман, — самое время мне представиться, я — Фридрих Винклер.
— Чудесно, — кивнул ему лейтенант, — я вас и знал под таким именем, только тогда вы были в форме танкиста. Меня зовут Дитрих Крайс.
— Оу, — вскинул брови гауптман, и тут же заметил, — вы уже не Кёпке?
— Увы, — улыбнулся тот в ответ, — и очень давно.
— А я, — вклинился в разговор младший врач, — Вильгельм Вендт.
— Отлично, — пожал и ему руку Винклер, вглядываясь в его слегка забытые черты лица, — вы тоже не меняете «шкурку».
— А незачем, — подмигнул младший врач, — беру пример с вас. Меньше путаницы с именами. Думаю, здесь самым разумным будет обращаться друг к другу так, как мы все тут представились.
— Ну разумеется, — едва не закашлялся от дыма Винклер.
— Вы же не курили, — не ускользнуло это от внимания лейтенанта.
— Необходимость, чтобы повидаться с вами, — ответил на колкость Фридрих. — Ладно, к делу: кто-нибудь из вас работает по доставленным из «собачьей битвы»?
Коллеги переглянулись.
— Нет, — ответил после паузы Крайс, — но не стану скрывать, что мы очень много слышали об этом. Скажите, Винклер, этот крайне любопытный материал случайно не пересекается и с нашими направлениями?
— Нет, — морщился то ли на табачный дым, то ли на затронутую тему гауптман, и добавил, — насколько это мне известно. Ни по Вашей специализации медицины, ни по «прививкам» Вильгельма они не проходят никак. Там чисто наши изыскания.
— Но хоть что-то же вы уже знаете? — Хитро прищурился Крайс. — Нет, правда, нам это очень любопытно. Вокруг болтают невесть что…
— Здесь, — заговорщицки подхватил тему лейтенанта унтер-арцт, — по моим папкам проходит некий Клаус Хегель, жуткий болтун, которого укусила лошадь. Да, господа, не смейтесь, это мой случай, ведь их часть «сидит» на наших прививках. Доктора увидели его странное зеленое нагноение и вызвали нас…
— Так что там говорит, этот Хегель? — Вернул унтер-арцта в русло разговора Винклер.
— А, да, — опомнился Вендт, — бедняга Клаус утверждает, что слышал, как русские вблизи какого-то села Лезино, атаковали наши войска собаками-людоедами!
Мы с Крайсом просто сгораем от любопытства. Понимаю, это против правил, но скажите, есть ли хоть часть правды во всех этих слухах?
— Не под Лезино, — поправил его Винклер, — а под Легедзино, — с трудом выговорил он чужое название, дабы дать понять коллегам, что он уже давно начал работу. — Но, не поймите меня неправильно, — тут же обрисовал им границы любопытства гауптман, — хотя я всегда за солидарность, и это здорово, когда мы находим что-то по линии друг друга и помогаем тем самым общему делу, но я ведь только-только приехал и знаю о слухах не больше вашего.
— Да ладно вам, — отмахнулся лейтенант, — кто бы отправил сюда «Ангела», не будь в ведомстве конкретной информации по делу? Да и название этой деревни у вас на слуху…
— Я и не скрываю, — не стал упираться Фридрих, — кое-что известно, но для начала все же надо побеседовать с пострадавшими. Слухи слухами, сами понимаете.
— Темнит, гауптман, — кивнул в сторону Винклера медик Крайс и стало понятно, что у них с Вендтом в этой командировке склеилась компания. — Ну что ж, тут полно и других болтунов, почему бы нам от скуки не помочь вам?
— Не нужно, господа, — жестко ответил Фридрих, понимающий, что коллеги хоть и таким, скрытым способом, но все же пытаются заполучить возможность держать руку на пульсе этой темы, — вы только все испортите.