***
Тори поудобнее уселся за столом, ощущая лёгкую, но приятную переполненность. Хорошо выспаться и плотно позавтракать — это именно то, чего ему так не хватало после долгой дороги. Сейчас ему казалась какой-то неестественной мысль о великих свершениях и сеянии смерти направо и налево: умиротворённость и удовлетворение — единственное, что он ощущал в данный момент.
— Как ты себя чувствуешь? — обратился он к Спек, жадно доедающей остатки омлета с олениной. Так странно было видеть её рядом. В Литорисе они успели немного сблизиться, да и в целом он был ей безмерно благодарен за неоценимую помощь, но сейчас между ними будто бы выросла стена отчуждения. Пожалуй, это нормально, если ты бросаешь кого-то на верную смерть… Однако, несмотря на всё это, Спек на глазах превращалась в ту самую жизнерадостную бойкую девчонку, какой он узнал её впервые. Хотя, если подумать, в их первую встречу она была прямо противоположной, заботливой, нежной и сознательной женщиной, вырвавшей его из лап вечного забытья. От таких воспоминаний на душе Виатора отчего-то стало очень тепло.
— Неплохо, — отрапортовала девушка, проглотив очередной кусок, — не считая того, что меня отлупила ногами толпа больших сильных мужиков, — в её голосе слышалось столько иронии и какого-то тонкого яда, что Тори мгновенно освободился от томных воспоминаний их первой встречи и угрюмо вздохнул.
— Ну да, прости, мы немного опоздали.
— Такое бывает, — всё также уверенно проговорила она, не поднимая глаз, — когда не собираешься приходить совсем.
— Спек, ты же знаешь…
— Ты (!) знаешь, — бросила она на него хищный взгляд жёлтых глаз, — знаешь, что это так. И что я не настолько глупа, чтобы не понимать этого.
Тори поёжился от особенно сильно накатившего чувства вины. Но девушка пожала плечами и продолжила:
— Но я не могу вас винить. Я прекрасно представляю, в каком мире мы живём. Так что мне достаёт благодарить судьбу просто за то, что я осталась жива. А в качестве приятного бонуса за это, — она вытянула вперёд предплечья, покрытые тёмными синяками, — я наконец-то вырвалась в большой мир!
— Что теперь будешь делать? — полюбопытствовал Виатор.
— Висеть на твоей шее мёртвым грузом, — с осуждающим взглядом ответила она, — а вообще доберусь с вами до Маргониса. Всегда хотела посмотреть, как выглядит край света, — уголок её губ скользнул вверх, — ну а потом попробую в столицу. Там, наверное, жизнь кипит…
— Но как же твоя… твои… глаза?
— А кто говорил, что это будет легко? — девушка сдула непослушную кудрявую прядку со лба, — в этом и состоит суть приключения! На публичном обозе до столицы любой дурак доберётся, — она склонилась немного вперёд и понизила голос, — это всяко лучше, чем всю жизнь провести взаперти. Люди к нам ужасно несправедливы. Мы тоже заслуживаем права пожить, хоть и не так долго, как остальные.
— Это ведь не просто так, — не слишком уверенным тоном ответил Тори, — они всего лишь пытаются уберечь от опасности… всех.
— И поэтому списали нас со счетов? — по её голосу было понятно, что в глубине души она прекрасно всё понимает. Но внутри Спек всегда горел этот мистический огонь, жаждущий жизни. Стремящийся к справедливости, открытости, пылающий жаром познания и расширения собственных возможностей. Она определённо была создана не для этого мира, но была вынуждена влачить в нём свои тяжкие дни. Тори вдруг заметил, что девушка согнулась пополам, схватившись за голову. Он привстал с места и коснулся её ладони:
— Спек? Что с тобой?
— В-всё… в порядке… это бывает… у нас…
— Да у твоей подруги приступ, — послышался голос хинэ Геры из-за стойки, — если у тебя вдруг завалялась бутылочка зелья, то самое время её использовать.
— Но у нас нет зелья. Сколько оно стоит? — обеспокоенно проговорил Виатор, вынимая из кармана монеты.
— Попридержите коней, молодой человек. Нечасто бываете на севере, верно?
— Д-да, но…? — он вопросительно уставился на хозяйку.
— Здесь Виджи так просто не достанешь. Всё сразу расходится. Разве что у старика Карагуса что-нибудь найдётся.
— И как нам его найти?
— Подниметесь к восточной горе прямо по главной дороге, оттуда свернёте налево, и ещё минут двадцать пешком. Его дом сразу увидите, он находится прямо в конце дороги, дальше уже не пройдёте.
— Спасибо, — Виатор рассеянно убрал монеты обратно в карман, и, подойдя к стойке, склонился над ней, прошептав, — а что будет с ней… без зелья?
— Да жить будет, — пожала плечами хозяйка, — это, конечно, не из приятных ощущения, но часов через десять станет полегче.
Тори вернулся к столику и положил руку на плечо Спек:
— Идти сможешь?
— Ага, — подняла она на него немного прищуренный взгляд, — я сильнее, чем ты думаешь!
— Аббе! Аббе, ты здесь? — Виатор в очередной раз постучал в дверь указанной комнаты третьего этажа, и вот, наконец, она нешироко приоткрылась.
— Тори, чего орёшь? — сощурился советник. Он, вроде бы, выглядел так же, как и вчера, но что-то в нём совершенно изменилось. Он стал каким-то… размякшим. Аккуратные пшеничные волосы сейчас были встрёпаны, вечно сознательные глаза стали сонными, привычная вытянутая осанка гвардейца превратилась в расслабленные опущенные плечи, укрытые плащом. Не сказать, что всё это портило его, скорее придавало наконец-то проблеснувшей сквозь бессменный ум, выдержку и воспитание обычной, мирской человечности. Тори непривычно было видеть его таким, но его вид можно было назвать счастливым, а это не могло не радовать.
— Мы отправляемся к восточной горе, нужно достать зелье для Спек. Ты с нами?
— Я… нет, Тори, извини. Вы ведь справитесь сами?
— Пожалуй, — Тори опустил глаза. Он вдруг почувствовал себя чужим и… одиноким. Аббе сопровождал его всю дорогу, всегда был на шаг впереди, обеспечивая его нужной информацией и всей необходимой ему помощью. Теперь же ему приходилось действовать одному.
— Послушай, ты ведь понимаешь, — поднял глаза Аббе. Тори мысленно выругался. Для окружающих фраза «Ты ведь понимаешь» как будто бы стала универсальным заклятием, которое автоматически снимало с говорящего ответственность. Но он понимал. Вряд ли Виатор мог бы представить себе, что значит обрести кого-то вновь после бесконечно долгих лет разлуки, но он осознавал наличие этих чувств у своего друга. В конце концов, с поиском зелья они действительно могли справиться вдвоём, не говоря уже о том, что это и вовсе не входило в обязанности советника.
— Ты не волнуйся, — продолжил Аббе, — отправляйтесь за зельем, а мы постараемся накопать какой-нибудь информации. Теперь у меня есть прекрасный помощник! — его лицо озарилось мягкой улыбкой, и это немного ослабило каменный груз на душе Виатора. Они всё ещё вместе, а значит, путь не так тернист.
Метель немного поутихла, и, спешиваясь с попутной брички, Тори даже поймал себя на мысли, что ему нравится такая погода. На его родине не часто шёл сильный снег, и большие сугробы во Флюмене были редкостью. Здесь же, в Монтисе, всё искрилось серебристыми возвышениями гордых снежных титанов, но из-за скудного солнечного света, это не нарушало видимости, и создавало какую-то особую чарующую атмосферу. Небольшую тропу, уходящую влево от главной дороги, немного замело, но идти было можно, и даже Спек, побледневшая и немного осунувшаяся, шагала довольно бодро.
— И часто у тебя это? — поинтересовался Виатор.
— Время от времени, — процедила девушка, — я привыкла. Все привыкают. Но зелье действительно спасает. Когда оно есть…
Сейчас Спек выглядела такой маленькой и беззащитной, что Тори особенно захотелось как-то помочь ей. Он почти не знал эту девушку, она мало что значила для него, но увидев однажды её живость и силу духа, наблюдать, как она медленно сгорает от своей болезни, было просто невыносимо. Виатор как нельзя лучше понимал назначение резерваций и попытки короля оградить свой народ от опасности, но, когда смотришь на ситуацию изнутри, постепенно осознаёшь ценность каждой жизни. Он уже никогда не забудет имена и лица тех людей, которых убил, чем они занимались, какими они были. И, сколь бы мало жертв не потребовалось для спасения человечества, они всё равно останутся всего лишь невинными жертвами, не заслуживающими этой участи. Простому человеку не свойственно самопожертвование, он не мыслит в государственных и общечеловеческих масштабах. Он может осознавать свою причастность к чему-то большому и значимому, но он никогда не прочувствует этого, не заставит себя поверить в то, что есть что-то ценнее его собственной жизни, которую он проживает здесь и сейчас. Тори всё больше гнал от себя мысли о своих деяниях, но тем больше они настигали его, заставляя что-то сжиматься в груди.
— Тейна Тори, — подняла на него глаза Спек, — так ты расскажешь мне, почему мы здесь?
— Оу, но я не философ, — напряжённо и слегка неестественно улыбнулся Тори.
— Ты знаешь, о чём я. И, наверное, я имею право знать, раз чуть не расплатилась за ваши поступки своей жизнью?, — девушка осторожно стянула с руки неизменную перчатку и легко коснулась небольшого обнажённого участка его запястья.
— Наверное, имеешь, — Виатор вздрогнул и задумчиво прикусил губу, — знаешь, есть такие истории, которые всегда заканчиваются одинаково…
Путь ложился под ноги, и слова сами вырывались из груди. Виатор не только поведал своей спутнице о том, как попал в этот мир, о том, что ему суждено сделать, но и наконец-то рассказал хоть кому-то о том, что чувствовал всё это время. Со Спек оказалось невероятно легко говорить, внутри него как будто что-то разжали, и ему наконец-то начало становиться легче. Он поделился с ней тем, как видит во сне лица тех, кого убил, как пытается не думать о них, потому что каждый раз это вгоняет его в безвыходный моральный и чувственный тупик, из которого он никак не может выбраться. Он будто намеренно черствеет, чтобы не чувствовать, не понимать, каким человеком он становится. Что для того, чтобы стать освободителем и спасти тысячи жизней, ему приходится проходить через самые низы бытия, опускаясь до того, чтобы лишать невинных и без того настрадавшихся людей самого ценного — их жизней. Спек внимательно смотрела на него из-под мехового капюшона своим острым желтовато-рыжим взглядом. Тори в глубине души осознавал, что каждый новый человек, узнающий об их миссии — это непростительная ошибка, но он вдруг почувствовал, как эта девушка близка ему по духу. Может, их жизни сложились совершенно по-разному, но они оба были потеряны на своём тернистом запутанном пути, ведущем к туманному и незримому будущему. Он удивлялся, как эта проклятая золотоволосая заноза с наглой курносой мордой умудряется мгновенно переключаться на заботливое и понимающее существо. Он прекрасно помнил все её колкие реплики, её назойливость, её невыносимое порой поведение, но в то же время он видел её революционные, но по большей части справедливые мысли, её глубину, её нескончаемую жажду, ведущую по жизни. И упорно не понимал, как всё это может сочетаться в одном человеке.
Тем временем дорога упёрлась в углубление в скале, не слишком аккуратно обитое деревом, металлом и различным мало сочетающимся между собой мусором.
— Воодушевляет, — саркастично заметила Спек.
На стук в дверь никто не ответил, однако, она оказалась не заперта. Подумав, что возвращаться сейчас было бы глупо, путники вошли внутрь. Их встретила тесная гостиная, заваленная невероятным количеством хлама. Свет в неё пробивался только из небольшого окна над обшарпанной винтовой лестницей, ведущей на второй этаж. Сверху слышались разнообразные звуки: что-то булькало, гремело, шуршало, а поверх ступенек стелился лёгкий белёсый дым.
— Тейна Карагус? — осторожно окликнул Тори, но ответа не последовало. Тогда он начал пробираться к лестнице через наваленую прямо на проходе кучу гору различной утвари и ещё двенадцать знают чего. Вверху гостей встретила чуть более просторная и светлая комната. Вдоль её стен стояло несколько столов, вклинь уставленных различными баночками, склянками, мензурками и колбами. Кое-где горел огонь от спиртовки, то тут, то там были разбросаны книги, многие из них были открыты, и на страницах отчётливо виднелись корявые пометки, сделанные от руки. В комнате пахло чем-то тонким и «прохладным», аромат немного походил на цветочный, но абсолютно точно был рождён химикатами. Над одним из столов склонился сгорбленный седой старик совсем невысокого роста. Он был облачён в длинную потасканную мантию грязного цвета, подпоясанную старым протёртым ремнём. Сверху был неуклюже натянут льняной жилет и рваные ремешки непонятного предназначения.
— Тейна Карагус, — повторил Тори, закашлявшись. От неожиданности старик подскочил на своём месте и выронил на пол мензурку, отчего та с глухим звоном раскололась, оставив под собой след из вязкой розоватой жидкости.
— Простите, дверь была открыта, мы подумали…
— Ох, добро пожаловать! — старик зашёлся в искренней улыбке, — давненько ко мне никто не захаживал! — Виатор немного напрягся от такого неожиданного радушия.
— Старика Карагуса редко навещают, — он был так по-детски непосредственен и рассеян, что это невольно вызывало улыбку.
— Тейна, Карагус, — несмело начал Виатор, — нам сказали, что у вас может быть зелье Виджи…
— Конечно, — деловито проговорил алхимик, — как раз доделывал очередную порцию, — он посмотрел на разбитую склянку у себя под ногами.
Тори ощутил вину за испорченное зелье и уже чуть было не отчаялся, но Карагус закатал широкие рукава и взмахнул руками в причудливом пассе. Осколки стекла поднялись с пола, сливаясь с жидкостью, после чего снова собрались в воздухе в наполненную мензурку, плавно опустившись в морщинистую руку.
— Скоро будет готово, детишки, подождите в гостиной, — мягко улыбнулся старик.
Спускаясь обратно по винтовой лестнице, Спек умудрилась налететь на какую-то коробку и потерять равновесие, едва не утянув за собой идущего сзади Виатора. Он с трудом удержал девушку от падения, не упустив шанс отпустить колкий комментарий по этому поводу. Но одного случайного прикосновения вполне хватило, чтобы ощутить дрожь во всём её теле. Тори почувствовал некоторую ответственность и желание позаботиться, но старался не подавать виду. Всем известно, что этой девчонке ничего не стоит обратить в стыдливый прах любой твой искренний порыв. Оказавшись в центре захламлённой гостиной, Спек вдруг снова стала серьёзной и подняла глаза на Тори:
— Тейна Тори, а он случайно..? — она замолчала и прикусила губу.
— Пока непонятно, — помрачнел Тори, вытащив амулет из кармана. Тот не подавал никаких признаков жизни, что заставило Виатора немного успокоиться, — посмотрим, что будет дальше. Не нравится мне всё это, больно уж хороший дедушка.
— Вот уж не думала, что тебя это может останавливать, — всё ещё не избавившись от ироничного тона сказала Спек. Однако Тори было явно не до шуток, особенно на эту тему.
— Знаешь, быть карающей дланью судьбы — так себе удовольствие.
— Карающая длань судьбы! — передразнила его Спек, — тебе бы сказания складывать. О самом себе.
Девушка заметила, что её подтрунивания не слишком забавляют собеседника. Тори становился всё мрачнее, и это было неудивительно. Ему бы действительно не помешал отдых от всего, что он пережил, но новые события всё нарастали, словно снежный ком. Может, оно и к лучшему — так ему не удавалось окончательно удариться в рефлексию, и осознание происходящего настигало его медленнее, чем течёт время в реальном мире. Но его глаза иногда выдавали весь тот ураган эмоций, подступающий к несчастному юноше всё сильнее и сильнее. Спек тоже хотелось помочь ему, даже несмотря на то, что они не были близки, если не учитывать тот факт, что он очень чувственно бросил её умирать, конечно… Хотя даже в этом случае он всё равно вернулся. Значит, его душа действительно гораздо живее, чем он пытается показать. И он пытается взять на себя эту большую роль просто потому, что у него нет другого выбора. Пытается соответствовать ей, оградив себя стеной осознания великого долга и принятия жертв, необходимых для его исполнения. Но в глубине души он просто мальчик из небольшой деревушки на окраине. Мальчик, который никогда ранее не видел смерти, не ходил по большим дорогам, не верил в то, что такое вообще может происходить с ним. Не лучший кандидат на роль избранного спасителя целого мира, не правда ли?
***
— Ну вот, — проговорил старик, неуклюже спускаясь по пыльной лестнице, — тебе должно хватить, дорогая, — Карагус протянул Спек ещё тёплую склянку, источающую сладковато-кислый запах.
— Сколько вы хотите? — суетливо полез в кошелёк Тори.
— Брось, — отмахнулся алхимик, — ни к чему мне твоё золото. Да и не за этим ты пришёл.