– Лида! – крикнул я.
Коридор превратился в отвесный тракт, залитый слепящим светом. Я оттолкнулся от стены. В глазах на мгновение потемнело, как перед обмороком, я потянулся к следующему поручню, висящему над головой, но взбесившаяся сила тяжести отбросила меня назад.
Лида бесчувственно упала рядом со мной.
Кровь бешено пульсировала в висках. Я приподнялся – руки тряслись, ослабленные мышцы сводило от боли – и повернулся к Лиде. Свет в коридоре замигал. Упрямое тяготение, прижимавшее нас к стене, исчезло.
Я схватил Лиду за руку, притянул к себе. Мне послышалось, что она застонала. Передо мной проплыли капельки крови – красные вздрагивающие пузырьки, которые уносило вверх невидимое течение, подъемная сила.
– Лида… – прошептал я.
Я оттолкнулся и, придерживая Лиду за талию, поплыл к жилому отсеку. Всплески гравитации прекратились, но я был уверен, что мы поднимаемся куда-то вверх, всплываем на поверхность.
В кубрике у меня закружилась голова.
Я потерял ориентацию в пространстве.
Легкий судорожный толчок чуть не выбросил нас обратно в коридор, но я успел ухватиться за скобу у открытого люка, и через мгновение наши тела вновь потеряли вес.
Отсек с коконами был причудливо перевернут в пространстве – как на морском корабле, который огромные волны подняли килем вверх. Мы повисли у ближайшего кокона, и я разодрал одной рукой его мягкую синтетическую скорлупу.
Корабль снова тряхнуло – можно было подумать, что кто-то пытается запустить его гигантское плазменное сердце, пропуская по заизолированным венам мощные электрические разряды. Красные капельки опять пронеслись перед глазами – как пузырьки воздуха в воде. Лида была уже внутри кокона, и я укутывал ее в этот плотный амнион, стягивал ремнями.
Ее глаза неподвижно смотрели прямо перед собой.
Застегнув спальный мешок, я завис над Лидой, придерживаясь за стену. Мне нужно было возвращаться, но я не хотел уходить, не хотел оставлять ее одну.
Время больше не имело значения.
Я наклонился и поцеловал ее в губы. Холодный бесчувственный поцелуй. По телу пробежала дрожь от озноба.
Сигнализатор в ухе истерично заорал, разрывая барабанные перепонки:
– Код! Код противника! Это они!
– Что? – крикнул я.
– Живо!
Это был голос первого пилота – испуганный и надрывный. Его крик резко замолк. Ему не хватило дыхания.
Я вылетел в коридор.
– Уровень радиации! – завизжал сигнализатор. – Они собираются атаковать! У нас сейчас отрубится сеть!
Я впервые видел, как активируется на корабле аварийный режим.
Из стен выстрелили люминофоры, длинные красные нити, которые могли гореть, даже если полностью отрубалось электричество, мониторы на стенах сначала залила ровная невозмутимая темнота, а потом вспыхнули огромные кричащие буквы и цифры – код аварийного протокола, «внимание», «тревога», «режим».
От волнения я едва мог совладать с собственным телом. Я резко оттолкнулся от стены, надеясь в один мощный прыжок достать до рубки, но не рассчитал усилие и врезался правым плечом в металлическую скобу. У меня вырвался непроизвольный стон, и я схватился за ушибленную руку. На секунду я даже решил, что сломал кость. Коридор заливало красным маревом. Казалось, кровь стоит в глазах, однако я не слышал ни единого звука – меня окружала мертвая тишина.
Я попытался успокоиться и неторопливо, не делая лишних движений, подтолкнул себя к приоткрытому люку. Залез в рубку, хватаясь трясущимися руками за настенные поручни.
Первый пилот сидел в кресле, рот его был приоткрыт, а остекленевшие глаза слепо смотрели в потолок.
Я нырнул к терминалу нейроинтерфейса.
Каждое движение занимало чудовищно долгие секунды, тогда как операторы чужака давно подключились к нейроинтерфейсу и находились в течение другого, медленного времени, где можно принимать сложнейшие решения за мгновения.
Я забрался в кресло и активировал терминал.
11
Мне оставалось лишь ждать.
Я не оборачивался. Я лежал не двигаясь, скорчившись на кровати, как труп. Все надежды были на то, что Таис сама зайдет ко мне в камеру.
– Поднимитесь! – прогремело под потолком.
Я ждал этого резонирующего голоса и даже не шелохнулся.
– Встаньте с кровати!
Я продолжал лежать, затаив дыхание. Меня выдало бы малейшее движение – едва уловимый вздох, который могли засечь датчики камеры наблюдения.
– Поднимитесь с кровати! – не унимался голос. – Встаньте на середине комнаты!
Голова наливалась тяжестью, легкие распирало от боли. Я быстро, отрывисто вздохнул и – замер, прислушиваясь. Голос замолчал. С потолка послышалось отрывистое позвякивание.
Я лежал, сжавшись на затянутой пленкой кровати, зажмурив глаза. Не знаю, сколько прошло времени, когда надсадный шум у потолка оборвался.
Голос молчал.
Тогда я начал считать – про себя, от десяти до единицы, – отмеряя непонятно вязкое, как бессонница, время. Когда я дошел до четырех, очередной дребезжащий крик с размаха ударил мне в спину:
– Встаньте! Немедленно! Встаньте с кровати!
Я продолжал лежать.
– Пожалуйста… – Голос, искаженный модулятором, смягчился и стал похож на человеческий. – Пожалуйста, поднимись! Это Таис.
Было непросто побороть в себе желание обернуться.
– Что с тобой? – проскрежетал рваный фальцет. – Ты не можешь подняться? Тебя беспокоит свет?
И вдруг я почувствовал – сейчас!
Притворяться мертвым было бессмысленно – это слишком сильно пугало ее, и она никогда не решилась бы ко мне зайти. Я глубоко вздохнул и поднял над головой трясущуюся руку, делая ей немой ослабленный знак, моля о помощи перед тем, как провалиться в беспамятство.
Я держал руку ровно секунду, старательно изображая частую припадочную дрожь, а потом расслабился, и рука безвольно, точно конечность манекена, упала обратно на кровать.
Таис молчала.
Мне оставалось лишь ждать.
10
Я неподвижно лежал, ссутулившись, втянув голову в плечи.
Наконец дверь комнаты распахнулась, и я услышал за спиной чьи-то шаги. Мягкие, осторожные – женские. И грубые, резкие – мужские.
Таис пришла не одна.
– Ты в порядке? – послышался ее голос. – Повернись.
Она была еще далеко, слишком далеко от меня.
– Если это свет… – начала Таис. – Если тебя беспокоит свет, то я могу сделать укол. Ты слышишь?
Мое молчание ее пугало. Я застонал, не оборачиваясь, продолжая лежать к ней спиной.
Снова шаги.
– Осторожно! – Это был мужчина. – Не стоит, я думаю…
– Но ты ведь здесь, – возразила Таис. – Что он мне может…
Я сжал в руке обломок антенны.
– К тому же, уверена, он…
Я слышал дыхание Таис. Я понимал – еще мгновение, и она заметит кровь на рукаве. Нужно резко развернуться, вскочить с кровати. Но я колебался.
– Эй! – позвала Таис и коснулась моего плеча. – Ты в по…
Она запнулась.
– А что это?
Сейчас!
Я схватил ее за руку, дернул на себя и повалил на кровать. Через секунду острый обломок антенны был приставлен ей к горлу. Зрачки у нее расширились, а рот приоткрылся в беззвучном крике – от испуга она потеряла дар речи.
– Не подходите! – Я покосился на мужчину у открытой двери. – Одно движение, и она…
– Алик! – всхлипнула Таис.
Я с силой прижал обломок к горлу Таис, и на ее коже выступила капелька крови. Алик дернулся, нажал кнопку на тенебрисе и удивленно скривился. Он несколько раз яростно клацал кнопкой, прежде чем заметил мой окровавленный рукав.
– Ах ты…
Алик попятился к двери.
– Стой! – крикнул я.
Алик подчинился и уставился на меня злобным беспомощным взглядом. Я встал и поднял с кровати Таис, обхватив ее одной рукой, а другой – прижимая к ее горлу обломок антенны.
– Он вытащил имплантат! – простонала Таис. – Алик!
– Я вижу, – сказал Алик. – Успокойся. Все будет…
– Ничего не будет! – заорал я. – Отойди от двери! Немедленно!
Алик бросил на пол бесполезный тенебрис и поднял руки, показывая пустые ладони. Он отошел в сторону, пропустив нас, но неотрывно следил за Таис.
– Это бессмысленно, – заявил он. – Камера работает.
Алик ткнул пальцем в стеклянную полусферу над дверью.
– Через несколько секунд здесь будет группа. Вы никуда не уйдете. Да и некуда.
– Что значит некуда? – спросил я.
Алик не ответил.
– Не надо, пожалуйста! – взмолилась Таис. – Ты делаешь только хуже! Отпусти меня, и мы во всем…
Я толкнул ее в спину – к двери, – и Таис неохотно подчинилась. Алик молча следил за нами, стоя с поднятыми руками.
– Чего ты хочешь? – спросил он. – Сбежать? И куда ты побежишь?
Я еще раз подтолкнул Таис к двери.
– Дай-ка я угадаю, – осклабился Алик. – Ты пока об этом не думал? Ведь так, да? Главное было спланировать сам побег. А вот остальное…
На его лысине выступил пот, и он смахнул его нервным движением ладони.
– Кстати, откуда у тебя эта заточка?
– Не говори со мной! – отрезал я. – И отойди подальше, к стене.
Алик сделал шаг назад. Таис всхлипнула – острый обломок снова порезал ей кожу на шее.
– Если ты что-нибудь сделаешь Таис, – сказал Алик, – если ты…
– Заткнись!
– Твои шансы уменьшаются с каждой секундой, – сказал Алик. – Опомнись, отпусти ее!
Мы были на расстоянии вытянутой руки от распахнутой двери. Я видел соседнюю комнату – сумеречную, как на кораблях, когда по расписанию включается вечернее освещение. Через открытый проем виднелся стол с массивным старомодным терминалом – экран работал, но я не мог ничего разглядеть, кроме мелькающей каши из цветов. Рядом высился металлический шкаф – вроде огромного сейфа, в человеческий рост, – а с другой стороны была еще одна дверь, наружу.
Свобода.
– Алик! – взмолилась Таис. – Не давай ему! Он этого не сделает! Я точно знаю!
Я развернулся и попятился к выходу, прикрываясь ее телом.
– Остановись! – прорычал Алик; я заметил, как он напрягся, готовый в любую секунду броситься на меня, словно хищник. – Я предупреждаю тебя! Я…
– Еще один шаг, – сказал я и провел острым концом антенны под горлом Таис, – еще один шаг, и я… Мне терять нечего!
Алик заколебался.
– Витя! – крикнула Таис. – Что же ты делаешь?! Ты ведь не сможешь… Зачем это тебе?
– Витя? – не понял я.
Мы уже стояли в соседней комнате – у распахнутой двери. Я заметил у косяка пульт со светящейся сенсорной панелью и ударил по ней кулаком. Таис попыталась вырваться, но я отшвырнул ее к стене и ткнул под подбородок обломком антенны – она вздрогнула и поморщилась от боли.
– Нет! – донеслось из камеры.
Дверь с грохотом закрылась.
– Какой еще Витя? – спросил я.
– Это ничего тебе не дает, – пробормотала Таис, не глядя на меня. – Совсем ничего.
– Кто-то говорил о какой-то там группе через несколько секунд?
Таис промолчала.
Я отпустил ее. Таис прижала ладонь к порезам на шее.
– Зачем ты так, – простонала она.
Лида…
Это было похоже на сон – страшный, сводящий с ума кошмар, от которого я никак не мог проснуться. Мне показалось, что в комнате стало холодно, как в морозильной камере. Меня бил озноб.
Я невольно пошатнулся, сжимая в руке окровавленную заточку. Таис стояла, прижавшись к стене.
– Извини, – пробормотал я. – Мне нехорошо.
– Ты еще ничего не сделал. Все можно вернуть.
– Вернуть? – Я покачал головой. – Нельзя ничего вернуть.
Таис вздрагивала, ее тело тоже сводило мелкой судорогой от холода.
– Я не вернусь назад, – сказал я.
Мы стояли посреди небольшой комнаты с мягким вечерним освещением, похожей на чей-то понурый кабинет или наблюдательный пункт. Терминал на грубом офисном столе работал, и на широкий монитор выводилось изображение с панорамной камеры – лысый мужчина расхаживал по засвеченной комнате, взявшись руками за голову. У стены стоял металлический шкаф со считывателем отпечатков пальцев на дверце.
– Ты не понимаешь, – сказала Таис. – Они будут здесь в любую минуту. И они будут стрелять.
– Тогда не стоит терять времени.
Я схватил ее за руку и потащил к выходу – к гладкой серебристой двери, рядом с которой горела сенсорная панель замка. Я приложил к панели ладонь Таис, и дверь открылась с четким хорошо поставленным щелчком, напоминающим ход древнего часового механизма – створка бесшумно подалась вперед, и на полу вытянулась ровная полоска света.
– Не надо! – Таис упиралась, затягивая меня назад, в глубь комнаты. – Не выходи туда!
– А что там?
– Ты не понимаешь! Я же говорю – у них есть оружие! Ты ничего не добьешься! Что ты сделаешь им этой штукой?
– Поэтому ты и пойдешь со мной. – Я крепче сжал ее запястье.
– Нет, – Таис замотала головой, – нет, ты совсем…
В ее зеленых глазах стояли слезы.
– Они все равно будут стрелять!
Я замер у открытой двери, решая, как поступить. Таис попыталась вырваться, сбросить мою руку. Я грубо притянул Таис к себе.
– Что в нем? – спросил я, показав головой в сторону металлического шкафа у стены.
– Не знаю. Он всегда закрыт. И ключ у Алика.
– Не надо врать!
Я толкнул Таис к шкафу. Она охнула и непроизвольно прикрыла лицо.
– Отпирай! – приказал я.
– Но я не могу, у меня нет…
– Чего нет? Рук? Думаешь, я полный кретин?
Таис бросила на меня раздраженный взгляд, выпрямилась и одернула комбинезон.
– Хорошо, – сказала она. – Но знай – каждая секунда, которую ты…
– Открывай! – закричал я.
Таис поджала губы и приложила большой палец к считывателю отпечатков. Дверца шкафа приоткрылась. Таис взволнованно покосилась на меня и замерла, коснувшись дверцы. Я понял, какую допустил ошибку, но было слишком поздно. Таис рванула дверцу на себя – и попятилась назад, захрипев от ужаса и всплеснув руками.
Комната переворачивалась навзничь.
Откуда-то снизу донесся глубинный раскатистый рокот – казалось, что мы находимся внутри огромного гидравлического пресса, где пол и потолок вот-вот сойдутся воедино. В открытую дверь за спиной ударил красный аварийный свет. Взвыла истеричная сирена, обезображенная гортанным эхом, как в километровом туннеле.
Я пришел в себя уже на полу, рядом с Таис, которая корчилась от боли, обхватив голову руками.
Стены заходили ходуном, словно комната распадалась на части. Стол перевернулся, и монитор, свесившись через столешницу на толстом черном проводе, мигал и переливался цветными кляксами. Шкаф повалился на бок, из его открытой дверцы выпали разномастные тенебрисы и… пистолет.
Таис приподнялась на локтях, ошалело глядя по сторонам, – кожа у нее на лбу, рядом с виском, была содрана и потемнела от удара, а по щеке стекала кровь.
Я схватил пистолет до того, как она успела что-то сообразить.
Дуло было направлено на нее, но Таис никак не реагировала.
– Что это было? – спросил я. – Где мы находимся, черт подери?!
– Я не знаю.
Таис провела по щеке рукой и посмотрела на свои дрожащие окровавленные пальцы.
– Я не знаю, – повторила она. – Я не…
– Вставай! – Я дернул дулом пистолета вверх. – Мы уходим отсюда!
Тряска прекратилась, и мы наконец смогли подняться на ноги. Таис стояла, покачиваясь, опираясь о стену. Она отворачивалась, чтобы не видеть пистолет у меня в руках.
Пистолет оказался необычно легким, как детская игрушка, и не походил на боевое оружие. Дуло было тупым и коротким, черная рукоятка с резиновыми вставками слегка поскрипывала, когда я ее сжимал, а спусковой крючок представлял собой тонкую пластину, больно врезавшуюся в указательный палец. Над рукояткой прятался небольшой рычажок, который поворачивался по часовой стрелке; я поднял его вверх, и оружие тревожно завибрировало, а рядом с бутафорским курком загорелся красный светодиод.
Это был шоковый пистолет. Я видел такие раньше, но никогда не держал в руках. Оружие считалось нелетальным, хотя выстрел в упор, на максимальной мощности, вполне мог оказаться смертельным.