С годами я стал все больше осознавать, что мои переживания — в сочетании с результатами изучений аналогичных случаев заболевания амнезией и фольклорными зарисовками — должны быть сведены воедино и изданы в виде своего рода учебного пособия для студентов. Поэтому я подготовил серию статей, где в краткой форме излагалась подоплека описываемых событий, а сам текст был снабжен незатейливыми иллюстрациями отдельных сюжетов, образов и иероглифических надписей, которым удалось сохраниться в уголках моей памяти.
В период с 1928 по 1929 годы они с разными промежутками во времени появлялись в «Журнале Американского психологического общества», хотя, надо признать, не привлекли к себе широкого внимания научных кругов. Тем временем я продолжал с максимальной скрупулезностью фиксировать свои сновидения, хотя груды исписанной бумаги с каждым месяцем достигали все более внушительных размеров.
10 июля 1934 года при посредничестве Психологического общества я получил письмо, с которого, можно сказать, началась решающая и, пожалуй, наиболее трагическая стадия всей перенесенной мною безумной пытки. Письмо это пришло из находившегося в Западной Австралии города Пилбарра и было подписано, как я впоследствии выяснил, довольно известным в тех местах горным инженером. К письму прилагалось несколько весьма любопытных любительских фотоснимков. Текст этого послания я привожу полностью, чтобы любой ознакомившийся с ним мог понять, какое потрясающее воздействие произвели на меня и само это письмо, и приложенные к нему фотографии.
Некоторое время я попросту отказывался поверить во все это, поскольку, хотя я и допускал возможность существования определенной фактической основы под теми легендами и преданиями, которые столь причудливо раскрашивали мои сновидения, однако был все же совершенно неподготовлен к тому, что действительно сохранились какие-то осязаемые остатки того затерянного мира, который был отделен от нас невообразимой бездной времени. Наибольшее потрясение вызвали именно фотографии, поскольку на них, в бесстрастной и неоспоримой форме холодного реализма, передо мной вновь предстали на фоне песчаных пустынь выветрившиеся, изрытые дождевыми потоками, потрепанные бурями каменные блоки, чьи слегка выпуклые вершины и немного вогнутые основания говорили сами за себя.
Внимательно изучив их при помощи лупы, я смог со всей отчетливостью различить среди многочисленных выбоин и щербин следы тех самых бесконечных извилистых узоров и иероглифических надписей, которые всегда были преисполнены для меня самого зловещего смысла. Впрочем, вот оно, это письмо.
«49, Дэмпьер-стрит, Пилбарра, Западная Австралия.
18 мая 1934 года.
Проф. Н.У. Пейнсли — через Американское психологическое общество.
30Е, 41-я стрит, Нью-Йорк, США.
Дорогой сэр!
Недавно состоявшийся у меня разговор с доктором Е.М. Бойлом из Перта и переданные им газеты с Вашими статьями подтолкнули меня к мысли проинформировать Вас о некоторых находках, которые я обнаружил в Великой песчаной пустыне к востоку от наших золотоносных месторождений. В свете некоторых описанных Вами легенд о старинных городах с массивными каменными постройками и странными иероглифическими надписями, мне представляется, что я обнаружил нечто действительно очень важное.
Местные чернокожие жители издревле толковали о неких „больших камнях с отметинами“, причем, похоже, подобные вещи всегда вызывали у них состояние дикого страха. Они отчасти увязывают их с местными легендами о некоем Буддае — гигантском старце, который веками спит под землей, положив голову себе на руки, но затем однажды проснется и поглотит весь мир.
Поныне бытуют очень старые, наполовину забытые рассказы о громадных подземных каменных хижинах, коридоры в которых спускаются в самую глубь земли, и где произошли все описываемые в легендах кошмарные вещи. Туземцы утверждают, что когда-то некие воины в пылу битвы спустились туда, но назад так и не вернулись, а вскоре после их исчезновения снизу из подземелья подули сильные ветры. Впрочем, Вы и сами знаете, насколько можно верить во все эти россказни.
Я же хотел проинформировать Вас о другом. Дело в том, что два года назад, когда я занимался разведкой местности, то примерно в пятистах метрах к востоку от нашей стоянки, по направлению в глубь пустыни, я наткнулся на нагромождения довольно странных на вид обработанных камней, каждый размерами примерно 90х60х60 сантиметров, причем все они несли на себе следы многих веков.
Поначалу я не мог обнаружить на них ничего из того, о чем гласят легенды туземцев, однако при ближайшем рассмотрении все же разглядел на фоне изъеденных временем и погодой поверхностей следы глубокой резьбы по камню. Это были странные на вид завитки и узоры, очень похожие на те, что упоминались в рассказах здешних аборигенов. Я насчитал тридцать или сорок таких блоков, некоторые из которых почти полностью утопали в песке, и все они располагались на территории диаметром примерно в полтора-два километра.
Обнаружив первые экземпляры, я принялся искать и другие, и с помощью имевшихся у меня инструментов произвел необходимые замеры этого места. Я также сфотографировал десять-двенадцать наиболее типичных блоков — снимки прилагаются.
Все эти сведения вместе с фотографиями я передал местным властям, однако они никак на это не отреагировали.
Потом я встретился с доктором Бойлом, который читал Ваши статьи в „Журнале Американского психологического общества“ и также в свое время что-то рассказывал про аналогичные камни. Он крайне заинтересовался и даже пришел в некоторое возбуждение, когда я показал ему свои снимки, и сказал, что и камни, и надписи на них в точности повторяют описанные вами кладки, которые вы видели в своих сновидениях и встречали в различных легендах и преданиях.
Он и сам хотел написать Вам, но все как-то не собрался. Между тем, он передал мне все журналы с Вашими статьями и по приводимым Вами описаниям и зарисовкам я сразу понял, что обнаруженные мною камни как две капли воды похожи на Ваши. Вы сами можете в этом убедиться, глядя на снимки, а впоследствии, надеюсь, поговорите и с самим доктором Бойлом.
Я понимаю, что для Вас это действительно может представить определенный интерес. Лично я не сомневаюсь в том, что мы имеем дело с остатками древней цивилизации, по возрасту превосходящей все известные нам, и составляющей основу многих Ваших видений и многовековых легенд.
Будучи горным инженером, я немного разбираюсь в геологии, и смею уверить Вас в том, что неимоверно древний возраст этих блоков даже у меня вызывает чувство безотчетного страха. В своей массе они состоят из песчаника и гранита, хотя один из обнаруженных мной кусков явно представляет собой какую-то разновидность цемента или бетона.
На блоках явно остались следы воздействия влаги, как если бы некогда эта часть планеты была скрыта водой, а спустя длительный промежуток времени вновь вышла на поверхность, причем весь этот период они уже существовали в обработанном виде и использовались по какому-то назначению. Идет ли речь о сотнях тысяч лет, а может и более того — ведомо одному лишь Всевышнему, и мне не хотелось бы даже пускаться в рассуждения на эту тему.
С учетом того, что в прошлом Вы энергично пытались установить корни различных легенд и всего с ними связанного, я не сомневаюсь в том, что Вы наверняка захотите отправиться в эту пустыню с экспедицией и произвести там кое-какие археологические раскопки. И доктор Бойл, и я готовы принять в ней посильное участие, если Вы лично, либо любая известная Вам организация согласились бы финансировать подобное мероприятие.
Для работ по глубокому бурению у меня найдется десяток толковых рабочих — туземцы в данном случае не подойдут, поскольку, как я выяснил, они испытывают перед этим местом почти маниакальный страх. Ни Бойл, ни я не сказали никому ни слова об этой находке, ибо мы оба понимаем, что приоритет открытия в подобных вопросах должен остаться за Вами.
К месту можно будет добраться на тракторе — если следовать из Пилбарры, это займет примерно четыре дня пути. Расположено оно несколько юго-западнее маршрута Варбуртона 1873 года и примерно в двухстах километрах юго-восточнее колодца Джоанны. Снаряжение мы могли бы доставить по реке Де Грей, а не везти с собой из Пилбарры, однако эти и другие детали можно будет обсудить позднее.
По моим оценкам, координаты места, где лежат эти камни, таковы: 22 градуса, 3 минуты 14 секунд южной широты и 125 градусов 0 минут 39 секунд восточной долготы. Климат в этой местности тропический, а само пребывание в пустыне довольно утомительно.
Жду Вашего возможного ответа на это письмо и, повторяю, горю желанием принять участие в любом предпринятом Вами начинании в этой области. Изучив Ваши статьи, я проникся убежденностью в необычайной важности данного исследования. Доктор Бойл напишет Вам позже. В экстренных случаях можете воспользоваться телеграфом.
Искренне Ваш —
Роберт Макензи».
События, последовавшие непосредственно за получением мною этого письма, были отчасти освещены в печати. Мне крайне повезло, что я смог заручиться поддержкой Мискатонского университета, а Макензи и доктор Бойл провели большую подготовительную работу с австралийской стороны. При этом мы не стремились к широкой огласке нашего мероприятия, хорошо понимая, какую пищу это могло бы дать бульварной прессе. В общем, сообщения о нашей экспедиции оказались весьма скудными, однако достаточными, чтобы получить представление о намечавшемся исследовании древних австралийских развалин и всей подготовительной работе. В путешествии нас сопровождали профессор Уильям Даер с кафедры геологии, возглавлявший в 1930-31 годах антарктическую экспедицию, Фердинанд Эшли с кафедры истории древнего мира, Тайлер Фриборн с кафедры антропологии, и мой сын Уингейт.
В начале 1935 года Макензи прибыл в Эркхам, чтобы принять участие в заключительной стадии подготовки экспедиции. Он оказался поистине незаменимым знатоком своего дела и к тому же весьма приветливым человеком лет пятидесяти, превосходно начитанным и хорошо знакомым с особенностями путешествий по Австралии.
В Пилбарре нас ждали его тракторы, которые мы погрузили на плоскодонную баржу, чтобы добраться по реке до пункта назначения. Раскопки мы намеревались проводить максимально тщательно, просеивая каждую пригоршню песка и ничего не нарушая на месте проведения работ.
Отправившись 28 марта 1935 года из Бостона на пыхтящем «Лексингтоне», мы беззаботно отдыхали, пока судно пересекало Атлантический океан, Средиземное море, Суэцкий канал, Красное море, и наконец направилось через Индийский океан к цели нашего путешествия. Не стану утомлять вас описанием того, сколь гнетущее впечатление произвел на меня сам вид австралийской пустыни, зато доктор Бойл, встретивший нас на месте, оказался приятным интеллигентным мужчиной средних лет, и мы с сыном провели немало времени в обсуждении с ним различных психологических проблем, специалистом в которых он являлся.
Дискомфорт полевых условий и нетерпеливое ожидание странным образом смешивались в каждом из нас, когда экспедиция в количестве восемнадцати человек наконец отправилась в путь по бескрайним просторам песка и камня. В пятницу 31 мая мы вброд пересекли один из рукавов Де Грей и вступили в царство развалин. Приближаясь к месторасположению легендарного мира, я испытывал жутковатое ощущение, порожденное, естественно, тем, что мои тревожные сновидения и псевдовоспоминания по-прежнему продолжали держать меня в своей неодолимой власти.
В понедельник 3 июня мы увидели первые наполовину вросшие в песок каменные блоки. Невозможно выразить словами охватившие меня эмоции, когда я прикоснулся — не во сне, а наяву — к осколкам гигантской каменной кладки, в точности повторявшей детали тех блоков, из которых были сложены стены моих призрачных сооружений. На них явно проступали следы глубокой резьбы, и руки мои дрожали, когда я опознал часть извилистых узоров, с адской настойчивостью преследовавших меня сквозь годы мучительных кошмаров и поразительных исследований.
За месяц раскопок мы обнаружили в общей сложности тысячу двести пятьдесят блоков различной степени изношенности и разрушения. В основном они представляли собой высеченные мегалиты с изогнутыми вершинами и основаниями; встречались также экземпляры меньших размеров, более плоские и гладкие, квадратные или восьмиугольные — похожие на те, что в моих сновидениях устилали полы зданий и тротуары улиц, — а отдельные образцы отличались особой массивностью и специфическими дугообразными или косыми срезами по краям, что наводило на мысль об их использовании в сводчатых перекрытиях, арках или обрамлении круглых окон.
Мы копали вглубь в северном и восточном направлениях и находили все новые блоки, хотя пока не могли обнаружить в их расположении признаков сколь-нибудь стройной системы. Профессор Даер был поражен колоссальным возрастом этих каменных глыб, а Фриборн выявил следы символов, перекликавшихся с некоторыми легендами папуасов и полинезийцев, дошедших до нас с незапамятных времен. Состояние и разброс блоков безмолвно указывали на головокружительные промежутки времени и геологические потрясения небывалой, поистине космической мощи.
Мы располагали небольшим аэропланом, и мой сын Уингейт неоднократно поднимался на нем в воздух, чтобы с высоты оглядеть песчаные просторы пустыни и попытаться уловить хотя бы самые смутные намеки на какую-то систему, либо обнаружить значимые различия в расположении блоков. К сожалению, всякий раз результаты этих полетов оказывались негативными, поскольку там, где сегодня он обнаруживал некое подобие более или менее устойчивого рисунка, завтра появлялись новые, столь же иллюзорные признаки структуры, что, несомненно, являлось следствием перемещений масс песка под напором прекращающегося ветра.
Пару раз, однако, его эфемерные догадки вызывали в моей душе смутные и весьма малоприятные ощущения. Они словно странным образом перекликались с тем, что я видел во сне или о чем когда-то читал, но потом основательно забыл. Было в них нечто отвратительно знакомое, что заставляло меня украдкой бросать опасливые взгляды в разные концы этой безбрежной местности.
В первую неделю июля у меня сформировался необъяснимый комплекс эмоций, имевших отношение ко всему этому северо-восточному региону. В нем переплетались ужас и любопытство, а кроме того меня неотвратимо преследовала некая запутанная и противоречивая иллюзия воспоминаний.
При помощи всевозможных психологических приемов я пытался выбросить все эти фантазии из головы, однако неизменно терпел полный крах. Потом откуда ни возьмись нахлынула бессонница, но я был почти рад ей, поскольку она значительно укорачивала мои сновидения. Вскоре у меня сформировалась привычка совершать по ночам долгие одинокие прогулки по пустыне — обычно в северном или северо-западном направлениях, — куда меня словно смутно влекла масса новых странных ощущений.
В ходе таких прогулок я иногда спотыкался о кусок древнего камня, и хотя по сравнению с началом раскопок лежавшие на поверхности глыбы попадались относительно редко, я был уверен, что под землей их осталось во много крат больше, чем нам удалось обнаружить. Местность здесь была не столь ровной как в зоне нашего лагеря, а беспрерывно дувшие ветры то там, то здесь образовывали причудливые, почти фантастические временные песчаные курганы, скрывая следы верхних блоков и неожиданно обнажая те, что располагались ниже.
У меня почему-то возникло странное желание провести раскопки также и на территории моих ночных блужданий, хотя к этому чувству примешивалось смутное опасение того, какие находки они могут принести. Я сознавал, что психическое состояние мое с каждым днем становилось все хуже, но самое неприятное заключалось в том, что причины этих перемен оставались для меня совершенно непонятными.
Подтверждением моего нервного истощения является хотя бы то, каким образом я реагировал на загадочную находку, обнаруженную во время одной из моих ночных прогулок. Это произошло вечером 11 июля, когда окружавшие нас таинственные холмы залила почти мистическая бледность лунного света.
Пройдя чуть дальше своего обычного ночного маршрута, я наткнулся на крупный камень, который заметно отличался от всего того, что мы находили ранее. Он был почти полностью скрыт под слоем песка, но я наклонился и очистил часть его, после чего принялся внимательно разглядывать, подсвечивая к дополнение к лунному свету лучом карманного фонарика.