Советник выключил телефон, передал его Джамалу со словами «уничтожь, не хватало нам еще незваных гостей» и вновь обратился ко мне:
— Итак, нас прервали. Я повторю: мне нужна ваша помощь, поэтому буду предельно откровенен. Начну издалека, а чтобы было понятнее, прибегну к самой простой аналогии. Вспомните свое детство, школу. Что было в классе, когда уходил учитель?
Он выжидающе уставился на меня. Я молчала.
— Ладно, я помогу, — невозмутимо продолжил Советник. — Были беготня, крики, драки — настоящий хаос. И как менялась ситуация, когда учитель возвращался? Наступал порядок, начиналась работа, созидание. Вы согласны, что в данной ситуации руководство более опытного, знающего, мудрого человека было необходимо?
Я удивленно промолчала, недоумевая, куда он клонит.
— Ладно, расценим молчание как знак согласия. Продолжим. Tacito consensu[4]. А теперь перенесите эту аналогию на человечество. Без управления, не важно, в какой форме, человечество просто не сможет существовать. Ситуация безвластия вызывает хаос, а это смерть, нищета, одичание.
— Никто не спорит, что у стран должны быть правительства. Что дальше?
— Я говорю не об отдельных странах, а о планете в целом. У Земли должно быть единое руководство. В нашей системе аналогий Земля — это класс, а страны и народы — ученики. Среди стран, как и среди учеников, есть свои двоечники и отличники, тихони и хулиганы, вруны и ябеды, драчуны и паиньки. И вся эта разношерстная свора нуждается в едином руководителе — учителе. Сейчас мы переживаем тот исторический момент, когда за учителем только-только закрылась дверь, еще ничего непоправимого не произошло, но вскоре начнется хаос и вырождение. И если ученики в классе в худшем случае могут передраться между собой и подпалить школу, то человечество, передравшись, подпалил Землю.
Он судорожно дернул кадыком, переводя дыхание, и продолжил:
— В настоящий момент на Земле происходит разрушение пирамиды власти, потому как отсутствует вершина — сакральная власть, данная свыше, точка сборки. Элита первой почувствовала отсутствие «верха». Она бросает мегаполисы и бежит на острова в океане. Правительства начинает лихорадить. Короли отрекаются от престола, финансовые магнаты теряют состояния. Папа Римский открыто говорит о конце света уже в этом году, королева Великобритании в полном неадеквате предлагает подданным провести последние дни с семьей. Неужели вы не обратили внимания, что в последний месяц стало больше неадекватных высказываний и сумасбродных решений в верхах? Что значительно выросла вероятность решения конфликтов с помощью оружия, вплоть до ядерного? Что, если прямо сейчас какой-то испуганный идиот отдает приказ на запуск ракеты? Народ, чувствуя смуту наверху, усугубляет ситуацию — давит снизу, вытаскивая из небытия всевозможные пророчества о конце света. Военные… Вместо того, чтобы навести порядок, они либо обостряют конфликты, либо просто бегут побросав оружие. Я каждый день молю Создателя о том, чтобы нам дали время, ибо ситуация на Земле — это паровой котел, оставленный без присмотра и готовый рвануть в самое ближайшее время.
— Я поняла, куда вы клоните. Иннокентий Давыдов, верно?
Советник замолк и уставился на меня.
— Да-да, Давыдов, — сказала я устало. Длинные тирады серого кардинала не лучшим образом сказались на моем самочувствии — вернулась тошнота, в голове опять застучали отбойные молотки, и мне хотелось поскорее закончить разговор. — Та самая вершина пирамиды, «король горы», на отсутствие которого вы валите весь творящийся в мире беспредел. Как там… второе пришествие, мошиах? Каждая из религий обещала своего спасителя, кто придет и навсегда наведет порядок, приструнит хулиганов, погладит по головке паинек и всем объяснит, как надо жить дальше. И вот дождались, одного для всех, правда, разглядеть толком не успели. Но, поверьте, вы переоцениваете влияние…
— Нет, конечно же, — живо перебил меня Советник. — Вы меня неправильно поняли. Давыдов — всего лишь очередной пастух для стада, я же говорил о хозяине стада и земли, на котором оно пасется, о высшей, истинной власти. Да, Давыдов должен был стать новым лидером, собравшим под свои знамена все конфессии. Религии, придуманные нами и внедренные для управления человечеством, устарели, Библейский проект отработал положенное время, пора менять парадигму. Две тысячи лет — достаточно большой срок, чтобы возникла необходимость в кардинальных переменах. И в новой фигуре. В конце концов, сколько можно выезжать на смерти одного человека, случившейся две тысячи лет назад.
— Но почему именно Давыдов? — спросила я. — Что в нем особенного?
— А почему, собственно, не Давыдов? — вскинулся Советник. — Хорошая внешность, доверительная я бы сказал. Еще двадцать лет назад был просчитан и смоделирован образ нового лидера, максимально удовлетворяющего ожиданиям людей. Давыдов подходил идеально. Плюс актерские способности. Хотя внешность при современном уровне пластической хирургии легко корректируется, кстати, чтобы вы знали, даже Давыдов перенес пять операций. Актерские способности при такой мощной поддержке масс-медиа также не главное. Главное — личность, характер. Как думаете, какое главное качество, из-за которого выбор был остановлен на нем?
Советник пытливо смотрел на меня. Но я лишь молча пожала плечами, и ему пришлось ответить на свой же вопрос.
— Полное отсутствие предрасположенности к звездной болезни! Он всегда делал то, что ему говорили. Он — посредственность, и всегда знал, что он посредственность, какую бы роль ему не приходилось играть. Давыдов — актер, и всегда осознавал себя актером, играющим роль. Или проектом.
— Посредственность? Проект? — не вытерпела я. — Писать такие стихи и быть посредственностью невозможно!
Майер засмеялся. Смех его был неприятен.
— Ну что вы! Стихи писали другие. И вообще все делали другие. Поймите, наконец, Давыдов — не реальный человек. Он симулякр. Он придуман, сделан. На этот проект работали целые институты. За этим проектом стоят лучшие аналитики, режиссеры, пиарщики, социологи, психологи. Биография Давыдова написана лучшими писателями. Вот, к примеру, он даже не русский, он канадец с украинскими корнями. Не знали? Все русское сейчас в моде, вот и сделали его русским. Сколько времени понадобилось лингвистам и логопедам, чтобы Кен избавился от ужасного выговора и начал говорить на чистом русском языке! Кстати, его настоящая фамилия Бондаренко, а «Давыдов» — отсылка к библейскому царю Давиду, к роду которого принадлежал Иисус и из рода которого, по мнению верующих, должен прийти будущий спаситель мира. Не были забыты и многочисленные предсказания о зороастрийском саошианте, который родится где-то на Алтае. Видите — учитывается любая мелочь. Вернее, в таком деле просто нет мелочей. Любой его жест — это постановка, любое его слово выверено и просчитано. И не только слово, а даже цвет его рубашки или туфель для съемок. Этот проект был рассчитан на десятилетия — сценарий прописан до самой смерти Давыдова. Например, через год мир должен был увидеть настоящие чудеса, такие как знамения в небе и танец ангелов, японцы практически подготовили аппаратуру. Но, увы, вы сами лишили себя зрелища, хотя, возможно… Что такое?.. Вам плохо?..
Голос Советника, постепенно превратившись в монотонный бубнеж, стал отдаляться, и я начала падать в бездонный колодец, наполненный тьмой.
Очнулась я оттого, что манжет тонометра сильно сжимал мое предплечье, чьи-то холодные пальцы считали пульс.
«Я вас предупреждала, — с едва сдерживаемой яростью говорил женский голос. — Ваши коновалы чуть не убили ее, мне не нужны проблемы».
Чьи-то руки приподняли мой затылок, губ коснулся пластиковый стаканчик.
— Выпейте, это поможет привести давление в норму.
Я разлепила глаза, бросила в рот протянутые таблетки, запила их водой и легла на подушку. Не знаю, сколько прошло времени до того, как я услышала:
— Вы можете продолжать разговор?
— Могу, — ответила я. — Мы говорили о Давыдове. И что теперь? Будете искать ему замену?
— Зачем? — пожал плечами Советник. — Можно работать и со старым материалом. Две тысячи лет назад тоже пришлось на ходу перекраивать сценарий, когда нашего человека взяли за грабеж и подстрекательство к свержению власти. Но кто теперь помнит эти нестыковки? Процесс запущен, маховик раскручен, и его уже никому не остановить. Мы всего лишь немного изменим тактику, сделаем акцент на виртуальном образе — передачи по телевидению, радио, интернет, постепенно меняя информационную составляющую в нужную нам сторону. Не говоря уже о том, что можно подключить и искусственный интеллект. Его введение мы планировали несколько позже, но обстоятельства нас торопят. Так что через несколько лет уже никто не будет помнить, что и как было на самом деле, останется только то, что вам вложат в голову. Библия тоже была написана не сразу после известных событий. Но мы отвлеклись. Dictum sapienti sat est[5].
— Да, отвлеклись. Но если настоящий правитель земли не Давыдов, то кто же он тогда?
— Он? — хмыкнул Советник. — Нет, моя дорогая, это не он, а она! Королева!
— Неужели! — от пронзившей меня догадки я даже села.
— Да, именно, кто бы мог подумать.
Советник с улыбкой смотрел на меня. В ней одновременно играли множество чувств — понимание, снисходительность, радость сопричастности. Он получал огромное удовлетворение, наблюдая за моим ошеломленным видом. Наверное, с таким видом взрослые наблюдают за ребенком, узнавшим серьезную тайну или впервые попробовавшим мороженое. Интересно, сколько раз ему приходилось сообщать этот факт?..
Однако, как бы я ни была удивлена, голова у меня продолжала работать, и в ней роилось множество вопросов.
— Погодите, но почему такая паника? Наверняка же предусмотрен некто, кто занимает место вашей королевы во время ее отсутствия? В конце концов, она живой человек, и как любой человек подвержена смерти, болезням, непредвиденным случайностям.
— Все, что вы говорите, верно лишь для обычных правящих династий, которые располагаются гораздо ниже в пирамиде власти. К тому, кто вознесен на вершину, не применимы обычные человеческие критерии. Королева может быть только одна, никаких и.о. нет и быть не может.
— Я вас не понимаю.
В этот момент за дверью послышались приглушенные выстрелы. Я прислушалась. Точно, вот еще один. Надрывавшиеся и раньше сумасшедшие завыли еще громче.
Я перевела взгляд на Советника, но он, похоже, ничего не заметил.
— Во-первых, королева живет намного дольше обычных людей, за счет гм… скажем так, несколько иной генетики и несколько иного состава крови, — продолжал рассказывать он. — Она не подвержена болезням, ее жизни и здоровью ничто не угрожает, ни аварии, ни природные катаклизмы, ни другие опасности…
— Но… — встряла я.
Майер едва заметно поморщился — было видно, что ему неприятен вопрос, и он вовсе не стремится на него отвечать.
— Знаю, знаю, что вы сейчас скажете, но, поверьте, такие случаи крайне редки. Собственно, за обозримую историю подобных случаев, когда приходилось опасаться за жизнь королевы, было всего два. И оба произошли в России. Почему-то она становится уязвимой в этой части планеты. Обычно королева избегает Русскую равнину, но не в этот раз… Итак, королевы живут очень долго по человеческим меркам. Когда королева начинает стареть… нет, стареть — неправильное слово. Скажем, когда она начинает уставать от своей функции, то ее совет из десяти иерофантов выбирает десять элитных семей, которым предоставляется право произвести на свет… нет, не будущую королеву, а лишь кандидата на престол. Кстати, Гелиопольская Десятка, Совет десяти архонтов в Греции, Совет Десяти в Венеции — все это отголоски высшей десятки. Далее эти десять девочек воспитываются как возможные наследницы королевы и затем лишь одна из них, которую выберет сама королева, становится ее преемницей. Но даже преемница не может выполнять королевские функции, пока не пройдет инициацию. Наша же королева совсем молода, поэтому вопрос о наследнице не ставился. Более того, пока даже не рассматривался вопрос о выборе семей.
— И каким образом в этой истории замешан Андрей Крылов?
— Не буду утомлять излишними подробностями, но элитным семьям, или мировой закулисе, как вы нас называете, доступны…
Советник не успел закончить фразу, дверь в палату распахнулась, и некто в белом халате и с пистолетом в руке хорошо знакомым голосом произнес:
— Я тоже хочу послушать вашу историю, но не здесь.
Персонаж, возникший на пороге палаты, несмотря на весь драматизм ситуации, выглядел настолько комично, что я, не удержавшись, расхохоталась.
— Смеяться будешь потом, когда выберемся, — с едва заметной обидой в голосе бросил мне Егор.
Он был наряжен в белый халат, размера на два меньше, чем нужно. Из-под халата выглядывали голубые медицинские брюки, едва доходившие ему до щиколоток. Зеленая медицинская шапочка надвинута на самые брови, на шее болтается марлевая маска. Видимо, врач, которого раздел Егор, доставал ему до плеча.
Внимательный взгляд в мою сторону:
— Ты в порядке?
— Да в порядке я, в порядке.
Я встала с кровати — ноги держали неплохо. От наручников я сумела избавиться, пока слушала откровения Советника.
— Пошли, быстрее.
— А его куда? — я мотнула головой в сторону серого кардинала, застывшего молчаливой статуей посреди палаты.
— Возьмем с собой. Мне очень хочется услышать из первых уст о последних шалостях за кулисами, — едко пошутил Егор, и мы осторожно выглянули в коридор.
Егор уже было направился вперед, но я остановила его, кивнув на столик со сложенными чистыми смирительными рубашками.
— Некогда, — бросил Егор, но, поразмыслив секунду, передумал:
— Давай.
Схватив одну из них, мы юркнули обратно в палату. Нацепив рубашку на Советника прямо поверх костюма, мы крепко завязали ему за спиной руки. Егор разорвал наволочку и этот импровизированный кляп затолкал Майеру в рот, а чтобы наш произвол не слишком бросался в глаза, прикрыл это безобразие снятой со своей шеи маской.
Мы опять высунулись в коридор. Пусто. Только протяжные крики, давящие на мозги. Удивительное дело, но стрельба в психбольнице никого, кроме пациентов, не волновала.
Выстроившись гуськом — Егор, Советник и я в качестве замыкающего — мы двинулись к выходу. Поравнявшись с комнатой охраны, я увидела завалившегося лицом на пульт человека в форме. Крови не было, видимо, Егор просто вырубил его. Зато на полу, раскинув руки, в кровавой луже лежал кто-то из свиты Советника. Джамал — его я узнала по коричневым ботинкам — сидел в углу, привалившись к стене, рядом валялся пистолет.
Егор зашел в комнату, включил на пульте тумблер, затем быстро чиркнул вынутой из кармана пластиковой картой по замку и с видимым усилием нажал на железную дверь, перегораживавшую коридор. Мы пошли дальше.
— Там еще один пост, молчи, говорить буду я, — бросил он мне через плечо.
— А если этот, — кивок в сторону Советника, — что-нибудь устроит?
Егор выгнул бровь.
— Ну, пусть попробует. Только кто его слушать будет — он же псих.
Мы спустились по лестнице на первый этаж и попали в другое крыло больницы — в отделение для больных с легкими расстройствами. Причем, больных далеко не бедных. Да и больных ли вообще?
Стены здесь были выкрашены в позитивный салатный тон, на полу лежал явно не самый дешевый керамогранит, окна, правда, были забраны решетками. Вдоль стен обычные деревянные двери без запоров, мягкие диванчики и кресла, хотя и с антивандальным покрытием. Нашелся даже букет цветов в пластиковой вазе, стоящий на маленьком столике. Наверное, здесь выводят из депрессии модниц, обнаруживших свое новое платье на сопернице, решила я. Еще здесь набираются сил биржевые трейдеры, утомившиеся от скачущих графиков и больших цифр, да и все остальные, кто не прочь на время отдохнуть от круговерти столичной жизни.
Две девушки с безупречным макияжем в дорогих спортивных костюмах с увлечением рассматривали глянцевый журнал, на нашу процессию они не обратили никакого внимания. Зато невысокий щуплый очкарик, попавшийся нам навстречу, наоборот, проводил нас внимательным взглядом.