— А что у нее с лицом? — спросила я.
— Последствия ранения.
— Но ведь уже больше месяца прошло, неужели не зажило? Зачем так сильно бинтовать? — удивился Александр.
Врач недовольно поморщился — я тоже не люблю, когда лезут не в свое дело, да еще и дают советы, — но все же снизошел до ответа:
— Пластика, делаем постепенно.
— Пластика? — опять удивился Демин. — Больной в коме делают пластику? В обычной больнице? Я не ослышался? Вот, видишь!
Демин картинно развернулся ко мне:
— А говорят, что у нас плохая медицина и денег в бюджете совсем нет.
Врач опять поморщился всем своим видом говоря «а не пошел бы ты», но сдержался и сквозь зубы буркнул:
— Тут особый случай.
— И каков прогноз? — встряла в разговор я.
— Мы родственникам не говорим, но шансов с каждым днем становится меньше.
— А вот, кстати, насчет родственников, — подхватил тему Демин. — Кто ее навещает?
— Родители. Мать почти каждый день приходит. Стоит здесь, смотрит, плачет.
— И пускаете?
— А что делать? Несчастная женщина. Внутрь бокса, конечно, нет, но пусть хоть из-за стекла посмотрит на дочку.
— Вчера и сегодня утром кто-нибудь приходил кроме нее?
Доктор решительно помотал головой — ни вчера, ни сегодня никого не было, в этом он был абсолютно уверен. По нашей просьбе врач вызвал медсестру, которая дежурила в боксе Вероники в то время, когда врача не было на месте. Она тоже никого не видела. И по телефону никто не интересовался состоянием Вероники. В этом оба — и врач, и сестра — были абсолютно уверены.
Я показала обоим медикам фотографию Андрея — увы, такого здесь не встречали. «Да и кто бы его пустил», — заметил врач.
Впрочем, если Андрей здесь не объявился до сих пор, это не значит, что он и дальше не появится. Поэтому мы с Александром разделились. Демин договорился с главврачом и остался на отделении, а я отправилась на встречу с Романом — другом Андрея.
— Только выключите эту шарманку, — услышала я позади недовольное ворчание Александра. — А то у вас скоро появится еще один пациент.
Обратный путь я выбрала через больничный дворик — чуть длиннее, но зато ни скорых с пронзительными сиренами, ни суеты приемного покоя.
Густая тень, отбрасываемая кронами старых деревьев, создавала причудливые узоры на дорожках, набрасывала серое ажурное покрывало на белые скамейки. Где-то вверху чирикали невидимые воробьи. Вокруг скамеек неторопливо бродили голуби в поисках крошек. Принюхиваясь, в их сторону осторожно пробиралась по траве черная кошка.
В сквере было многолюдно. Навстречу мне попадались больные в пестрых халатах и тренировочных костюмах. Кто-то бродил под руку с пришедшими навестить родственниками, другие ковыляли на костылях, разминая больные ноги, или грелись на лавочке под теплыми лучами августовского солнца.
Не знаю, почему я обратила внимание на молодого парня, почти мальчика, с туго забинтованной головой и рукой на перевязи. Он сидел на скамейке в легких хлопчатобумажных брюках, темно-зеленой толстовке и почему-то босиком. Сначала мне показалось, что он дремлет, пригревшись на солнце, но когда я поравнялась с парнем, меня поразил контраст расслабленной позы и плотно сжатых в напряжении губ. С таким лицом только на бой выходить, а не загорать в сквере, подумалось мне.
Я прошла мимо, осторожно поглядывая на него, но парень так и не открыл глаз. Уж не знаю, с какими демонами он боролся, но они прочно обосновались в его голове.
* * *
— Ваша статья поможет Андрюхе? — спрашивал Роман, заглядывая мне в глаза.
Он вцепился в свой стакан с кока-колой так, будто бы тот норовил сбежать со стола. Аж костяшки пальцев побелели. Нервничает.
Любой на моем месте сразу же спросил «в чем?», но я лишь помешивала ложечкой остывший кофе, стараясь не встречаться с Романом взглядом.
Как же я не люблю такие вопросы! Приходится либо врать, либо отделываться полуправдой и умолчанием. Вот и сейчас я представилась журналисткой, где-то через кого-то что-то узнавшей об Андрее. И этот кто-то посоветовал мне встретиться с Романом — лучшим другом Крылова. Врать я умею — работа обязывает, но не люблю. Особенно не люблю врать детям. Но именно так, по-детски, и выглядел Роман — открытый взгляд, круглые щеки, пушок над верхней губой.
— Не знаю, Рома, сейчас я собираю материал, дальше — что редактор решит.
Плохо. Пришлось балансировать на грани полуправды и лжи.
— А с мамой Андрюхи вы встречались?
— Нет. Понимаешь…
— Да-да, я все понимаю, вы не хотите ее зря обнадеживать.
Роман схватил свой стакан с кока-колой и сделал большой глоток.
Ну вот, какой умница, сам себе все и объяснил.
О встрече с Романом я договорилась через соцсети. Узнав, что я из газеты и собираюсь писать об Андрее, он согласился немедленно, не думая ни секунды. И теперь мы сидели в маленьком кафе неподалеку от дома юноши — несколько столиков, огромный экран на стене, безостановочно крутящий клипы, да витрина с пирожными.
Роман оказался таким, каким я себе его и представляла: очки с сильными диоптриями, джинсы с модными дырками на коленях, футболка с дурацким слоганом. Хотя, это мне он кажется дурацким, а в девятнадцать лет — остроумным и креативным.
Едва переступив порог кафе, Роман быстро выцепил меня взглядом и бодро направился к моему столику. Задвинув рюкзак ногой под стол, он с шумом уселся и, заглянув мне в глаза, прямо спросил: «Вы поможете?»
Понукать и вытягивать информацию из парня мне не пришлось. Навалившись грудью на столик, чтобы быть ближе ко мне, он был готов рассказывать и рассказывать.
Я слушала его и незаметно посматривала по сторонам — занятие, ставшее привычным за четыре года работы в отделе. «Никогда не забывай оценивать обстановку и окружающих тебя людей», — говорил шеф. Вот я и оценивала. Посетителей в кафе было немного, но мне казалось, что все искоса поглядывают на наш столик, гадая, что за странная парочка занята выяснением отношений. Думаю, именно так они расценивали эмоциональный, сопровождаемый сильной жестикуляцией монолог Романа. Кто он ей? И что ему от нее нужно? — недоумевали окружающие. Я же смотрела на Романа, и видела перед собой смышленого, доброго, честного парнишку, искренне переживающего за друга.
…Они дружили с первого класса, можно сказать, с самого 1 сентября, когда Романа, потерянного, с огромным ранцем за плечами и букетом длиннющих гладиолусов, вдруг взял за руку незнакомый мальчик. Если у тебя пока нет друга, то можешь дружить со мной, сказал он. Это был Андрей.
В пятом классе они вместе записались в спортивную секцию. Вернее, способности и желание заниматься были у Андрея, но тот уговорил пухлого и неуклюжего Романа пойти вместе с ним. Равно как потом сумел убедить тренера взять их обоих. А затем долго увещевал друга потерпеть и не бросать занятия. И лишь спустя пару лет, когда тройка по физкультуре превратилась в твердую пятерку, а на животе обнаружились первые «кубики», Роман понял, что Андрюха был прав. Он вообще часто был прав.
Дрались? Конечно. Всякое бывало. Но не друг с другом, а скорее, спина к спине. Из-за чего? Сейчас уже и не вспомнишь. То с пацанами из соседней школы делили футбольное поле, то во дворе кому-то не понравился слишком уж независимый Андрюхин вид. Вообще много чего было. Летом ездили купаться на реку. Подкладывали монетки на рельсы в ожидании проходящего поезда. Спасали бездомную собаку. Враждовали с местным дворником.
В восьмом классе оба влюбились в Катьку Горохову, и Роман впервые испытывая муки ревности, решив, что дама сердца непременно предпочтет Андрея. Но оказалось, что любовь дружбе не помеха: оба провожали Катьку домой, выстаивали для нее длиннющую очередь за песочными колечками в школьном буфете, втроем ходили в кино. Когда через год Роман неожиданно разлюбил Катьку, то выяснилось, что Андрей просто ему подыгрывал, так как без него Катька отказывалась принимать знаки внимания со стороны друга.
Через два года в жизни Андрея появилась русоволосая красавица Вероника, Поначалу Роману казалось, что друг отдалится от него, но опять все устроилось как нельзя лучше — Андрея хватало на всех. А еще через год друзья выбрали один университет. Да и разве могло быть по-другому?..
Эти и многие другие подробности Роман вываливал на меня, не скупясь. Я слушала, не торопя его, спокойно дожидаясь, когда же он дойдет до главного.
В армию Андрея забрали неожиданно и странно, через два дня после окончания призыва. Да-да, Роман помнит это абсолютно точно, потому что все происходило при нем. На улице к ребятам подошли двое полицейских. И подошли так, словно знали, кто им нужен. Сначала проверили документы, потом привезли в участок. А через полчаса приехала машина и увезла Андрея в часть. Без повестки, вещей и прощания с матерью.
— Когда ты последний раз видел Андрея? — спросила я.
— В воскресенье, две недели назад, мы вместе с его мамой ездили к Андрюхе в часть.
Похоже, говорит правду.
— И как ты его нашел?
— В принципе нормально, — пожал плечами Роман. — Только он за Ничку очень волновался.
— У него там не было конфликтов? В части, я имею в виду. Андрей ничего не рассказывал?
— Вроде нет. Деды, известное дело, ко всем новичкам пристают, но Андрюху как раз не трогали. А почему вы спрашиваете?
Я еще не успела придумать ответ, как парень решительно отмахнулся:
— Нет, в эту сторону можете даже не думать.
— Как далеко мог зайти Андрей, если его загнать в угол? Что он будет делать в экстремальной ситуации? К кому обратится за помощью?
Если раньше Роман сходу отвечал на все мои вопросы, тот тут вдруг решил взять паузу. Он снял очки и начал неторопливо протирать их подолом футболки. Я терпеливо ждала, неспешно помешивая кофе. Наконец, он водрузил очки на нос и медленно, словно проверяя каждое слово, промолвил:
— Оказалось, что с этой стороны я совсем не знал Андрюху. Когда Ничку ранили, он просто с цепи сорвался. Почти не спал — не мог спать. Искал инфу в инете, кому-то звонил, писал. Он ведь даже до приемной мэра дошел, депутатов на уши поставил, телевидение. Не случайно же к ней на консультацию приезжали профессора из Германии. Личная сиделка у Нички. Ни у кого нет, а у нее есть. Мне кажется, его и в армию убрали из-за того, что он такую бучу поднял тогда на телевидении.
Я насторожилась.
— Знаете, что. Посмотрите ту передачу, только полную версию, на ютубе она есть. Вычищают, конечно, но еще найти можно. Это все из-за того ток-шоу, — уверенно произнес Роман.
— Что «все» и из-за какого ток-шоу?
— А вы разве не знаете? Вообще-то, все началось раньше, с того самого с концерта, где ранили Нику. 24-го июня.
Роман перевел взгляд на телевизионный экран на стене кафе, где некто полузнакомый, доверительно присев на кромку сцены, улыбался залу, и начал рассказывать…
* * *
— Ты меня любишь?
— Да.
— Сильно-сильно?
— Да.
— А что ты готов для меня сделать?
— Все что угодно!
— А вот и попался! Я просила тебя билеты купить на концерт Давыдова — не купил. А ведь обещал!
— Обещал, каюсь. Думал, прямо перед концертом взять, но кто же мог знать, что такой ажиотаж будет?
— Наивный, он же звезда!
— Дурочка, какая из Давыдова звезда? Звезда — это Солнце, или Сириус, или Альфа Центавра. А Давыдов — это даже не Луна, которая светит отраженным светом. Хотя он тоже какой-то отраженный, ненастоящий, что ли… Я лучше тебе Луну с неба достану, чем билеты на этого Давыдова.
— Не хочу Луну, хочу на концерт!
— Радость моя, зачем тебе этот концерт? И так этот Давыдов на тебя глядит со всех окрестных столбов, и песни его разве что из утюгов не играют.
— Не-е-е, ты не понимаешь, живой концерт — это совсем другое. Там атмосфера, энергетика, драйв… Знаешь, какая у Давыдова энергетика? Короче, я на тебя обижена.
— Не дуйся. Ну, пожалуйста…
— Я не дуюсь, я придумываю твое наказание.
— Ой, мне уже страшно…
— Ладно, я буду снисходительна и добра, хотя ты этого и не заслуживаешь… Придумала! Хочу мороженое!
Старший прапорщик Козлов, вольготно развалившись на сидении служебной машины, наблюдал за молодыми людьми на другой стороне проспекта. Он не слышал их разговора, но вполне мог предположить его содержание. Парень не купил билеты, понадеялся, дурень, взять прямо перед концертом и обломился. Ну какие билеты перед концертом? Это же Давыдов! И вот теперь стоит с покаянной рожей, выслушивает нытье. Однако, похоже, девка покладистая попалась — не стала злиться долго… Вон — уже целуются. А теперь за мороженым в киоск направились. Кстати, о мороженом…
Дежурства в дни концертов Козлов не любил. Хуже были только дежурства у стадиона, когда в Москву приезжал «Зенит». И здесь, и там толпы малолеток, но после концертов хоть без драк обычно обходилось. Хотя кто знает — это сейчас тихо, ведь еще первое отделение не кончилось. Зато после концерта фанаты набегут к служебному входу, будут артистов ждать. А увидят своего кумира — последние мозги растеряют, полезут толпой так, что придется спасать кумира от своих же почитателей.
Ворча, Козлов наблюдал за молодой парой. Те, выбрав мороженое, уже разворачивали обертку. У девчушки миндальная трубочка, у парня шоколадное эскимо, подметил прапорщик, чувствуя, как рот наполнился слюной. Он вырос в маленьком поселке и в отличие от городских детей сладостями избалован не был. И хотя нынче прапорщик разменял уже четвертый десяток, мороженое любил и ел помногу. В детстве не наелся — оправдывал он себя. Вот и сейчас тяга к сладкому перевесила служебный долг. Подумаешь, постоит машина десять минут на другой стороне проспекта, кому от этого плохо?
Рассудив так, старший прапорщик нажал на газ, развернулся и направил свой «Шевроле» к вожделенному киоску. Приоткрыв дверь, Козлов поставил ногу на асфальт и тут, как назло, ожила рация.
Вот ведь, зараза, — подумал Козлов, отвечая на вызов. — В самый неподходящий момент.
«Скопление людей у метро. Немедленно проверить», — прохрипел начальственный голос.
Сообщение было адресовано непосредственно ему с напарником. Вторая «Шевроле», дежурившая с другой стороны служебного входа, резво сорвалась с места и понеслась в сторону метро. Козлов проводил ее долгим взглядом, пару секунд посовещался со своим служебным долгом, и направился к киоску.
Молодая пара тем временем оживилась.
— Смотри! — девушка схватила парня за рукав и показала в сторону служебного входа, куда быстрым шагом, но без излишней поспешности, направлялся мужчина в рабочем комбинезоне с чемоданчиком в руках. — Давай за ним!
Вероника стремительно бросилась через дорогу.
— Стой! — крикнул Андрей. — Куда ты? Там закрыто.
Мужчина тем временем скрылся за дверью.
Вероника, не останавливаясь, победоносно оглянулась на Андрея:
— Закрыто, говоришь? Не трусь!
— Туда же нельзя! — догоняя девушку, возмутился Андрей.
— Нельзя и что? Что они с нами сделают? Зато мы Давыдова увидим и автограф возьмем! Этот вход прямо к гримеркам ведет, я знаю.
Вероника решительно взялась за ручку двери.
«Твою ж налево, — выругался Козлов, — куда их понесло! Нельзя же!»
Он беспомощно взглянул на только что купленный огромный шоколадный рожок — не выкидывать же, и, откусив большой кусок, потрусил следом за ребятами.
Молодые люди оказались в тесном холле. Наверх вела узкая лестница.
— На третий этаж, быстрее, там гримерки.
Перепрыгивая через две ступеньки, Вероника бросилась вверх по лестнице.
Вскоре лестница закончилась небольшим холлом.
— Сюда, — крикнула Вероника.
Они пробежали по узкому и пустому коридору, повернули направо и оказались в другом коридоре, более широком и длинном.
— Здесь гримерки, а там, — Вероника показала на закрытую дверь в торце коридора, — выход на сцену.
Вдруг дверь отворилась и коридор заполнился людьми. Сам Давыдов, двое охранников и высокая темноволосая девушка. И в тот же момент из-за угла навстречу Давыдову шагнул мужчина в комбинезоне. Резким движением он раскрыл чемоданчик, и в его руке оказался пистолет.